Мудрый Юрист

Неприкосновенность судей конституционного суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации: проблемы правового регулирования

Брежнев Олег Викторович - доктор юридических наук, заведующий кафедрой государственного строительства и конституционного права Курского института государственной и муниципальной службы.

Аннотация: в статье рассматривается институт неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации как одна из гарантий независимости конституционного правосудия. Проанализированы основные иммунитеты, присущие статусу судьи, отмечены пробелы и противоречия в законодательной регламентации данного статуса. На основе сравнительно-правового и исторического анализа в статье показаны тенденции, характерные для развития правового регулирования неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации.

Ключевые слова: юриспруденция, судья, конституционный, уставный, суд, неприкосновенность, иммунитет, статус, гарантия, независимость.

The immunity of judges of the Constitutional Court of Russia and of the Constitutional (Ustav) Courts of the constituent subjects of the Russian Federation: problems of legal regulation

O.V. Brezhnev

Brezhnev Oleg Viktorovich - doctor of legal sciences, head of the department of state formation and constitutional law of the Kursk institute of state and municipal service.

The article regards the institution of judicial immunity of the judges of the Constitutional Court of the Russian Federation, as well as of the Constitutional (Ustav) Courts of the constituent subjects of the Russian federation, as one of the key guarantees of independence of constitutional justice. The author analyzes the key immunities of judicial status, notes gaps and contradictions in legal regulation of this status. Based on comparative legal and historical analysis, he shows the tendencies, which are characteristic to legal regulation of immunities of judges of these courts.

Key words: jurisprudence, judge, constitutional, Ustav, court, immunity, status, guarantee, independence.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации (ч. 1 ст. 122), Федеральным конституционным законом от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" <1> (ст. 16) судьи неприкосновенны; гарантии их неприкосновенности устанавливаются федеральным законом. Институт судейской неприкосновенности представляет собой совокупность норм, устанавливающих особый порядок привлечения судьи к различным видам юридической ответственности (уголовной, административной, дисциплинарной), а также предусматривающих некоторые особенности, связанные с применением мер процессуального принуждения, ограничивающих личную свободу и иные права соответствующей категории лиц (задержание, арест, личный досмотр и др.).

<1> Собрание законодательства Российской Федерации. 06.01.1997. N 1. Ст. 1.

Конституционно-правовой смысл института неприкосновенности судьи получил выражение в правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированных в ряде его решений <2>. В соответствии с данными позициями судейская неприкосновенность является определенным исключением из принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции) и по своему содержанию выходит за пределы личной неприкосновенности (ст. 22 Конституции). Необходимость этого института обусловлена тем, что общество и государство, предъявляя к судье и его профессиональной деятельности высокие требования, вправе и обязаны обеспечить ему дополнительные гарантии надлежащего осуществления деятельности по отправлению правосудия.

<2> См., напр.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 марта 1996 года N 6-П по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан Р.И. Мухаметшина и А.В. Барбаша // Собрание законодательства Российской Федерации. 01.04.1996. N 14. Ст. 1549.

Конституционный Суд Российской Федерации рассматривает судейскую неприкосновенность как один из существенных элементов статуса судьи, направленный на обеспечение основ конституционного строя, связанных с разделением властей, самостоятельностью и независимостью судебной власти (ст. 10 и 120 Конституции). Данный институт следует рассматривать в системной связи и с иными принципами, обусловливающими статус судьи (несменяемость, надлежащее материальное и социальное обеспечение и др.). Конституционный Суд в Постановлении от 7 марта 1996 года N 6-П (п. 2 мотивировочной части) отмечает: "Судейская неприкосновенность является не личной привилегией гражданина, занимающего должность судьи, а средством защиты публичных интересов, и прежде всего интересов правосудия" (выделено мной. - О.Б.).

В силу принципа единства статуса судей (ст. 12 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации") неприкосновенностью обладают судьи не только судов общей юрисдикции, но и специализированных судов, к числу которых относятся Конституционный Суд России и конституционные (уставные) суды субъектов Федерации. Институт неприкосновенности судей данных судов имеет некоторую специфику, обусловленную особенностями деятельности по осуществлению конституционного правосудия. Своеобразие рассматриваемых в порядке конституционного судопроизводства дел заключается в том, что многие из них имеют особое общественное значение, прямо или косвенно связаны с политическими спорами и противоречиями, что не исключает возможности оказания давления на судей. Неприкосновенность призвана в известной мере нейтрализовать данный негативный фактор, способствуя независимому и беспристрастному осуществлению правосудия.

В развитии правового регулирования института неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации можно выделить два этапа.

На первом из них (1991 - 2001 гг.) нормы о неприкосновенности содержались лишь в специальных законах о данных судах: первоначально - в Законе РСФСР от 12 июля 1991 года N 1599-1 "О Конституционном Суде РСФСР" <3> (ст. 17), затем - в Федеральном конституционном законе от 21 июля 1994 года N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" <4> (ст. 15) и законах субъектов Федерации о конституционных (уставных) судах. Данные нормы получили конкретизацию в регламентах соответствующих судов.

<3> Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 25.07.1991. N 30. Ст. 1017.
<4> Собрание законодательства Российской Федерации. 25.07.1994. N 13. Ст. 1447.

Закон Российской Федерации от 26 июня 1992 года N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации", в редакции Федерального закона от 21 июня 1995 года N 91-ФЗ <5>, не содержал норм, устанавливающих особенности статуса судей Конституционного Суда России. В его ч. 1 ст. 2 указывалось, что соответствующие нормативные положения должны быть предусмотрены в специальном федеральном конституционном законе. В отношении же статуса судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации данный Закон в рассматриваемый период не содержал вообще никакой регламентации. В силу этого подходы законодателей субъектов Федерации к регулированию вопросов неприкосновенности судей их конституционных (уставных) судов не были единообразными. Например, в одних субъектах Федерации действовали нормы о том, что вопросы привлечения судей конституционных (уставных) судов к уголовной ответственности и применения к ним мер уголовно-процессуального принуждения решаются с согласия соответствующих судов (по аналогии с тем, как это было предусмотрено для судей Конституционного Суда России), в других - требовалось согласие законодательных (представительных) органов соответствующих субъектов Федерации. Отметим, что в обоих случаях, устанавливая такого рода нормы, региональные законодатели вторгались в сферу исключительного ведения Российской Федерации, нарушая тем самым положения п. "о" ст. 71 и ч. 1 ст. 76 Конституции, в соответствии с которыми уголовно-процессуальное регулирование может осуществляться только федеральными законами.

<5> Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 30.07.1992. N 30. Ст. 1792; Собрание законодательства Российской Федерации. 26.06.1995. N 26. Ст. 2399.

Принятие в декабре 2001 года ряда поправок в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" <6> и Закон "О статусе судей в Российской Федерации" <7>, а также нового Уголовно-процессуального кодекса (далее - УПК РФ) положило начало второму этапу в правовом регулировании института неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации. Его особенностью по сравнению с предшествующим этапом является то, что теперь нормы о неприкосновенности находятся в основном в Законе "О статусе судей в Российской Федерации" (ст. 16) и УПК РФ (гл. 52). Специальные законы о соответствующих судах уделяют вопросам неприкосновенности значительно меньшее внимание, отдавая предпочтение отсылочным нормам.

<6> См.: Федеральный конституционный закон от 15 декабря 2001 года N 4-ФКЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 17.12.2001. N 51. Ст. 4824.
<7> См.: Федеральный закон от 15 декабря 2001 года N 169-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 17.12.2001. N 51. Ст. 4834.

Объем неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации установлен ч. 2 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", ч. 1 и 2 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации". В соответствии с данными нормами неприкосновенность судьи включает в себя неприкосновенность личности, неприкосновенность занимаемых им жилых и служебных помещений, используемых им личных и служебных транспортных средств, принадлежащих ему документов, багажа и иного имущества, тайну переписки и иной корреспонденции (телефонных переговоров, почтовых, телеграфных, других электрических и иных принимаемых и отправляемых судьей сообщений). Судья не может быть привлечен к какой-либо ответственности, в том числе после прекращения его полномочий, за мнение, выраженное им при рассмотрении дела, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность данного судьи в преступном злоупотреблении своими полномочиями.

Рассмотрим элементы содержания института неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации.

Прежде всего, данный институт включает в себя нормы об особом порядке привлечения судьи к уголовной ответственности и применения к нему мер уголовно-процессуального принуждения. Уголовное дело в отношении судьи Конституционного Суда России и судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации может быть возбуждено только первым заместителем Генерального прокурора - Председателем Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации (ч. 3 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации", п. 3 и 5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ). Данное должностное лицо наделено исключительным правом возбуждения уголовных дел и в отношении всех иных судей.

Поскольку до 2007 года соответствующим полномочием был наделен непосредственно Генеральный прокурор Российской Федерации, Верховный Суд в 2009 году обратился в Конституционный Суд с запросом о проверке конституционности норм, обусловливающих передачу полномочий, связанных с осуществлением уголовного преследования судей, от Генерального прокурора Председателю Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации. По мнению Верховного Суда, соответствующие нормы снижают по сравнению с ранее действовавшим законодательством уровень правовых гарантий конституционного статуса судьи и не обеспечивают реализацию принципов независимости и неприкосновенности судей. Конституционный Суд Определением от 1 октября 2009 года N 1042-О-О <8> отказал в принятии к рассмотрению данного запроса Верховного Суда, указав, что поскольку высшим должностным лицом в системе органов, уполномоченных на возбуждение уголовного дела, является Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, а Генеральный прокурор соответствующим правом теперь вообще не наделен, то какой-либо неопределенности в отношении конституционности оспариваемых норм нет.

<8> Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2010. N 1. С. 57 - 60.

В то же время следует признать некоторое нарушение логики в соответствующем законодательном регулировании. Если Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, являющийся по должности первым заместителем Генерального прокурора, наделен правом осуществлять уголовное преследование в отношении судьи, то почему таким полномочием не обладает его руководитель? В то же время Генеральный прокурор наделен исключительным правом возбуждения производства по делу об административном правонарушении в отношении судьи, реализация которого потенциально не связана со столь значительным объемом ограничений прав и свобод, нежели при уголовном преследовании. Кроме того, именно Генеральный прокурор, а не его первый заместитель, в соответствии с ч. 2 ст. 98 Конституции Российской Федерации, вносит в соответствующую палату Федерального Собрания представление о лишении неприкосновенности члена Совета Федерации и депутата Государственной Думы, в том числе в связи с необходимостью привлечения его к уголовной ответственности. Принцип разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 10 Конституции) предполагает сбалансированность гарантий самостоятельности каждой из ее ветвей. Одной из таких гарантий является особый порядок привлечения к ответственности представителей данной власти. Поэтому упомянутое различие в субъекте, инициирующем лишение неприкосновенности судей и федеральных парламентариев, представляется необоснованным.

Действующий порядок возбуждения уголовного дела в отношении судьи Конституционного Суда Российской Федерации требует получения обязательного предварительного согласия этого органа, для чего первый заместитель Генерального прокурора - Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации обращается в Конституционный Суд с представлением (п. 3 ч. 1 ст. 448 УПК РФ). Этим данный порядок отличается от аналогичной процедуры в отношении всех иных судей, предполагающей дачу согласия на возбуждение уголовного дела органами судейского сообщества - квалификационными коллегиями судей <9> (п. 4 и 5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ). Отметим, что для решения Конституционного Суда по вопросу о даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи характерны юридические свойства, указанные в ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации": окончательность, невозможность обжалования, вступление в силу немедленно после провозглашения. Это значительно усиливает гарантии неприкосновенности судей Конституционного Суда Российской Федерации по отношению ко всем иным представителям судейского корпуса. Закон требует, чтобы решение Конституционного Суда по рассматриваемому вопросу было мотивированным (ч. 3 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации", ч. 5 ст. 448 УПК РФ). Но при этом оно не может быть юридически опровергнуто или изменено.

<9> В 2002 - 2009 годах ч. 1 ст. 448 УПК РФ предусматривала, что для возбуждения уголовного дела в отношении судьи Конституционного Суда России необходимо, помимо согласия самого Суда, заключение коллегии, состоящей из трех судей Верховного Суда Российской Федерации, о наличии в действиях судьи признаков преступления, в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации, помимо согласия квалификационной коллегии судей соответствующего субъекта Федерации, - заключение верховного суда республики, краевого, областного или иного приравненного к нему суда общей юрисдикции. С учетом этого процедура лишения судейской неприкосновенности была чрезмерно громоздкой: Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации должен был сначала обращаться с представлением в суд общей юрисдикции, затем - в Конституционный Суд или квалификационную коллегию судей, и только после положительного решения обеих инстанций мог возбудить уголовное дело. Федеральным законом от 25 декабря 2008 года N 280-ФЗ (ст. 13) в УПК РФ были внесены изменения, в соответствии с которыми из рассматриваемой процедуры было исключено получение вышеуказанного заключения суда общей юрисдикции // Собрание законодательства Российской Федерации. 29.12.2008. N 52 (ч. 1). Ст. 6235.

Для получения согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации первый заместитель Генерального прокурора - Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации обращается с представлением в квалификационную коллегию судей соответствующего субъекта Федерации, которое должно быть рассмотрено в 10-дневный срок. Решение квалификационной коллегии судей как по формальным, так и по содержательным основаниям может быть оспорено в Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации и (или) в суде общей юрисдикции.

Представляется, что поскольку Конституционный Суд России и конституционные (уставные) суды субъектов Федерации - органы, имеющие сходную правовую природу, вряд ли оправданно то, что при возбуждении уголовного дела в отношении судьи федерального конституционного суда требуется согласие самого суда, а при аналогичном процессуальном действии в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации - согласие органа судейского сообщества, причем этого же субъекта. Тем самым федеральный законодатель, по сути, процедурно уравнял гарантии неприкосновенности судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации и судей районных судов, мировых судей. Такая позиция не учитывает ни особенности статуса данных судей, ни очевидные различия в осуществляемой ими деятельности.

Та же тенденция проявляется при регламентации и иных процедур, гарантирующих судейскую неприкосновенность. В частности, решение об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу принимается по ходатайству первого заместителя Генерального прокурора - Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации: в отношении судьи Конституционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда, верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, военного суда, федерального арбитражного суда - судебной коллегией в составе трех судей Верховного Суда; в отношении иных судей (судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации, районного суда, мирового судьи) - судебной коллегией в составе трех судей соответственно верховного суда республики, краевого, областного суда и приравненных к ним судов общей юрисдикции (ч. 6 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации"). Исполняется данное судебное решение: в отношении судьи Конституционного Суда Российской Федерации - с согласия данного Суда; в отношении судьи верховного суда республики, краевого, областного суда и приравненных к ним судов общей юрисдикции, военного суда, федерального арбитражного суда - с согласия Высшей квалификационной коллегии судей; в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации, судьи районного суда, мирового судьи - с согласия квалификационной коллегии судей субъекта Федерации (ч. 2 ст. 450 УПК РФ).

Таким образом, анализ законодательного регулирования иммунитета судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации в уголовно-процессуальной сфере позволяет сделать вывод, что он в некоторых отношениях неоправданно уступает аналогичным иммунитетам судей верховных судов республик, краевых, областных судов, военных судов, арбитражных судов, предполагающим принятие в рассматриваемой сфере решений органами, имеющими более высокий статус, - Верховным Судом и Высшей квалификационной коллегией судей.

Представляется, что федеральное законодательство о правовом положении судей должно более четко дифференцировать нормы, касающиеся всех судей и затрагивающие лишь некоторые их категории. Отсутствие подобного разделения приводит к тому, что в некоторых случаях УПК РФ необоснованно ограничивает в отношении судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации гарантии неприкосновенности, вытекающие из положений Закона "О статусе судей в Российской Федерации". Например, данный Закон (ч. 5 и 11 ст. 16) устанавливает: "Судья, задержанный по подозрению в совершении преступления или по иному основанию либо принудительно доставленный в любой государственный орган, если личность этого судьи не могла быть известна в момент задержания, после установления его личности подлежит немедленному освобождению"; "Уголовное дело в отношении судьи по его ходатайству, заявленному до начала судебного разбирательства, рассматривается Верховным Судом Российской Федерации". По смыслу данного Закона эти гарантии должны касаться всех судей без исключения. Однако УПК РФ (ст. 449 и 452) интерпретирует их совершенно иным образом: он устанавливает, что первая из упомянутых гарантий касается только судей федеральных судов и мировых судей, вторая - только судей федеральных судов.

Таким образом, УПК РФ не распространяет данные гарантии неприкосновенности на судей конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации. Подобный подход является совершенно необоснованным, поскольку, как уже отмечалось, осуществление конституционного правосудия сопряжено с ничуть не меньшим, а может быть, даже большим риском оказания давления на судью, чем реализация иных форм судебной власти. Кроме того, ст. 449 УПК РФ, регламентирующая особый порядок задержания судей федеральных судов, в том числе судьи Конституционного Суда Российской Федерации, указывает на то, что данный порядок не применяется при задержании судьи на месте преступления, а ч. 5 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации" никаких исключений из упомянутого порядка не предусматривает. Подобные разночтения в федеральных законах недопустимы. В данном случае нарушается важный принцип, закрепленный в ч. 4 ст. 9 Закона "О статусе судей в Российской Федерации": "Гарантии независимости судьи, включая меры его правовой защиты, материального и социального обеспечения, предусмотренные настоящим Законом, распространяются на всех судей в Российской Федерации и не могут быть отменены и снижены иными нормативными актами Российской Федерации и субъектов Российской Федерации" (выделено мной. - О.Б.). Этот принцип касается и гарантий неприкосновенности судьи.

Отметим, что, в отличие от ранее действовавшего Закона "О Конституционном Суде РСФСР" 1991 года (ч. 2 ст. 17), нынешнее законодательство на первый взгляд не устанавливает никакой специальной процедуры проникновения в жилое и служебное помещение судьи Конституционного Суда, в личный или используемый им транспорт с целью, например, его осмотра без согласия соответствующего лица, обыска или выемки. Однако к данному случаю следует, по-видимому, отнести порядок, установленный ч. 7 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации", предполагающий, что осуществление в отношении судьи следственных действий, связанных с ограничением его гражданских прав либо с нарушением его неприкосновенности, определенной Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и федеральными законами, допускается не иначе как на основании решения, принимаемого: в отношении судьи Конституционного Суда Российской Федерации - судебной коллегией в составе трех судей Верховного Суда; в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации - судебной коллегией в составе трех судей соответственно верховного суда республики, краевого, областного и приравненного к нему суда общей юрисдикции. В данном случае федеральный законодатель избрал модель принятия решения по рассматриваемому вопросу, не предполагающую участия в процедуре органов конституционного правосудия, что не является оправданным.

Неприкосновенность судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации проявляется и в особом порядке привлечения их к административной ответственности (ч. 4 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации"). До декабря 2001 года вопрос об иммунитете судей по отношению к административной ответственности был урегулирован весьма противоречиво. С одной стороны, Закон "О Конституционном Суде РСФСР" 1991 года (ч. 1 ст. 17), а вслед за ним - и Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" 1994 года, в первоначальной редакции (ч. 1 ст. 15), не исключали в принципе возможности привлечения судьи Конституционного Суда к административной ответственности, однако устанавливали необходимость получения предварительного согласия на это Конституционного Суда <10>. С другой стороны, действовавшая в то время редакция Закона "О статусе судей в Российской Федерации" (ч. 2 ст. 16) вообще не допускала привлечения судьи к административной ответственности. Подобное правило применялось в отношении судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

<10> Закон "О Конституционном Суде РСФСР" предусматривал, что судья Конституционного Суда РСФСР не может быть подвергнут приводу или мерам административного взыскания, кроме штрафа, взыскиваемого на месте совершения административного правонарушения, без согласия Конституционного Суда РСФСР. Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" устанавливал, что судья Конституционного Суда не может быть привлечен к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, без согласия Конституционного Суда.

Таким образом, подход законодателя к рассматриваемой сфере судейской неприкосновенности не соответствовал закрепленному в ст. 12 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" принципу единства статуса судьи и означал, по сути, понижение гарантий неприкосновенности судей Конституционного Суда Российской Федерации по отношению к аналогичным гарантиям судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Что касается возможности привлечения судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации к административной ответственности, то федеральное законодательство до 2001 года о каком-либо иммунитете в этой сфере для данной категории судей не упоминало. Законы же субъектов Федерации в этот период содержали нормы, либо допускавшие возможность привлечения к административной ответственности судей конституционных (уставных) судов с согласия этих судов, либо вообще исключавшие подобную возможность. При этом правомерность подобного регулирования на уровне законодательства субъектов Федерации вызывала сомнения, ибо, хотя вопросы административного и административно-процессуального законодательства находятся в сфере совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (п. "к" ч. 1 ст. 72 Конституции), институты, регламентирующие круг лиц, привлекаемых к административной ответственности, во избежание нарушений принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции) должны быть установлены на федеральном уровне.

В декабре 2001 года в Закон "О статусе судей в Российской Федерации" были внесены поправки, допускающие возможность привлечения судьи к административной ответственности. В соответствии с новым регулированием решение по данному вопросу принимается по представлению Генерального прокурора России: в отношении судьи Конституционного Суда Российской Федерации - судебной коллегией в составе трех судей Верховного Суда; в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации (так же, как и судьи районного суда, мирового судьи) - судебной коллегией в составе трех судей верховного суда республики, краевого, областного и приравненного к нему суда общей юрисдикции. Вряд ли можно считать оправданным то, что вопрос о лишении иммунитета рассматриваемой категории судей в сфере административной ответственности оказался вне компетенции самих органов конституционного правосудия. Ведь потенциально административное преследование, так же как и уголовное, может являться средством оказания давления на судью, т.е. быть обусловленным исполнением им своих полномочий, связанных с судебной деятельностью. Отметим также, что Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, в отличие от УПК РФ, не содержит никакой отдельной главы о применении мер административной ответственности в отношении так называемых специальных субъектов. Таким образом, нормы ч. 4 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации", так же как и аналогичные законоположения в отношении иных лиц, обладающих иммунитетом применительно к рассматриваемому виду юридической ответственности, не "вплетены" законодателем в общую "ткань" административно-процессуального регулирования, что способно негативно влиять на практику применения данных норм.

Неприкосновенность судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации проявляется и в особом порядке осуществления в отношении их оперативно-розыскных мероприятий, если в отношении судьи не возбуждено уголовное дело или он не привлечен в качестве обвиняемого по уголовному делу (ч. 7 ст. 16 Закона "О статусе судей в Российской Федерации"). Вплоть до декабря 2001 года осуществление в отношении каких-либо категорий судей оперативно-розыскной деятельности не допускалось. Принятые поправки в Закон "О статусе судей в Российской Федерации" такую возможность предусмотрели: соответствующее решение в отношении судьи Конституционного Суда России принимает судебная коллегия из трех судей Верховного Суда, в отношении судьи конституционного (уставного) суда субъекта Федерации - судебная коллегия из трех судей верховного суда республики, краевого, областного суда и иного приравненного к нему суда общей юрисдикции. Отметим, что в данном случае исключение из участия в соответствующей процедуре органов конституционного правосудия оправданно: это обусловлено не только спецификой самой оперативно-розыскной деятельности, ее преимущественно негласным характером, но и тем, что дача разрешения на проведение такой деятельности - прерогатива судов общей юрисдикции.

Судебная процедура рассмотрения вопроса о применении оперативно-розыскных мероприятий касается, прежде всего, тех из них, реализация которых сопряжена с ограничениями конституционных прав и свобод конкретного лица. К таким мероприятиям согласно п. 8 - 11 ч. 1 ст. 6 Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" <11> следует отнести: обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" не предусматривает никаких особенностей в проведении соответствующих мероприятий в отношении судей, устанавливая в ст. 9 несколько иной порядок дачи судебного разрешения на реализацию этих мероприятий, нежели предусмотренный Законом "О статусе судей в Российской Федерации": не коллегиальное, а единоличное, незамедлительное рассмотрение судьей материалов, переданных на основании мотивированного постановления одного из руководителей органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Представляется целесообразным, чтобы вышеупомянутое постановление в случае, если оно является основанием для рассмотрения соответствующего вопроса в отношении судьи, в обязательном порядке санкционировалось Генеральным прокурором Российской Федерации.

<11> Собрание законодательства Российской Федерации. 14.08.1995. N 33. Ст. 3349.

С принципами неприкосновенности и несменяемости судей тесно связан предусмотренный законом особый порядок привлечения их к дисциплинарной ответственности. Он призван гарантировать неприкосновенность судьи применительно к сфере внутрислужебных отношений. Именно поэтому в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации" нормы о дисциплинарной ответственности судей содержатся в ст. 15 "Неприкосновенность судьи Конституционного Суда Российской Федерации". До 2001 года дисциплинарная ответственность не могла применяться к судьям. Новая редакция ч. 3 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предусмотрела возможность наложения на судью за совершение дисциплинарного проступка по решению Конституционного Суда взыскания в виде предупреждения или досрочного прекращения полномочий. Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации, являясь органом правосудия, по отношению к его судьям выступает и как своеобразная дисциплинарная судебная коллегия.

Анализ законодательного регулирования дисциплинарной ответственности судей Конституционного Суда Российской Федерации позволяет указать на следующие проблемы.

Во-первых, состав дисциплинарного проступка судьи, как он определен в ч. 3 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", носит не вполне определенный характер. Объективная сторона данного правонарушения законодателем четко не установлена, ибо под дисциплинарным проступком понимается "нарушение норм настоящего Федерального конституционного закона, Закона Российской Федерации о статусе судей, а также положений Кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским съездом судей". Подобное отсылочно-неопределенное регулирование не позволяет индивидуализировать вину конкретного судьи и, соответственно, правильно назначить ему наказание. Исходя из этого, недопустимо возрастает объем дискреции самого Суда: за любое, даже самое незначительное нарушение он формально может прекратить полномочия судьи.

Рассматривая данную проблему применительно к судьям судов общей юрисдикции, Конституционный Суд в Постановлении от 28 февраля 2008 года N 3-П <12> сформулировал правовую позицию, в соответствии с которой подобное законодательное регулирование можно рассматривать как не противоречащее Конституции Российской Федерации, поскольку оно "предполагает возможность применения данной меры ответственности лишь за совершение такого проступка, который несовместим со статусом судьи, и лишь на основе принципа соразмерности, что должно гарантироваться как независимым статусом органов... осуществляющих досрочное прекращение полномочий судьи, так и должной процедурой рассмотрения соответствующих дел, отвечающей требованиям справедливого правосудия" (п. 3.5 мотивировочной части, п. 1 резолютивной части). Кроме того, Конституционный Суд указал, что отсутствие законодательно закрепленных критериев, обусловливающих выбор того или иного дисциплинарного взыскания, не означает, что мера ответственности может избираться "произвольно, т.е. ...без оценки тяжести дисциплинарного проступка, степени вины привлекаемого к ответственности лица, данных о его личности и других заслуживающих внимания обстоятельств. Иное понимание... не согласуется... с вытекающими из статей 19, 120 (часть 1), 121 и 122 Конституции Российской Федерации принципами независимости, несменяемости и неприкосновенности судьи..." (п. 3.4 мотивировочной части). Нельзя не видеть того, что данная правовая позиция Конституционного Суда требует определенной корректировки законодательства, в том числе и нормы ч. 3 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

<12> Собрание законодательства Российской Федерации. 10.03.2008. N 10 (ч. 2). Ст. 976.

Во-вторых, процедура применения мер дисциплинарной ответственности к судье Конституционного Суда должна быть урегулирована законодательно. Это касается всех ее элементов (возбуждения дисциплинарного производства, рассмотрения дела, принятия решения). Не является достаточным ее нормативное закрепление лишь в Регламенте Конституционного Суда, ибо Регламент - не законодательный акт, а значит, он не может первично регулировать процессуальные отношения, связанные с применением мер юридической ответственности.

В-третьих, можно усмотреть определенную конкуренцию нормы ч. 3 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" и его положений, содержащихся в п. 6 ч. 1 и ч. 5 ст. 18. Последние регламентируют порядок досрочного прекращения полномочий судьи Конституционного Суда в связи с "совершением поступка, порочащего честь и достоинство судьи". Объективная сторона данного проступка и применяемая санкция нормативно совпадают с содержанием ч. 3 ст. 15 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", т.е. в данном случае тоже можно говорить о дисциплинарной ответственности судьи. Однако процедура ее применения совсем иная: прекращение полномочий судьи при совершении им поступка, порочащего честь и достоинство судьи, производится не Конституционным Судом, а Советом Федерации по представлению Конституционного Суда, принятому большинством не менее двух третей от общего числа судей.

Как соотносятся нормы ст. 15 и 18? Можно истолковать их следующим образом: норма п. 6 ч. 1 и ч. 5 ст. 18 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" носит специальный характер и касается только одного основания дисциплинарной ответственности - совершения поступка, порочащего честь и достоинство судьи, положение же ч. 3 ст. 15 этого Закона носит более общий характер и затрагивает все иные случаи дисциплинарной ответственности судьи Конституционного Суда. Но вряд ли можно считать оправданным различие процедур применения мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных этими законоположениями. Ведь если решение о дисциплинарном взыскании принимает сам Конституционный Суд, то оно в силу ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" является окончательным и не подлежит обжалованию. Если же такое решение принимает Совет Федерации, то оно может быть обжаловано в Верховном Суде России по первой инстанции, в порядке гражданского судопроизводства, в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 27 и ст. 254 - 258 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. И окончательно судьбу судьи Конституционного Суда в этом случае будет решать судья Верховного Суда, что не согласуется с вытекающим из ст. 1 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" принципом самостоятельности судебного органа конституционного контроля.

Федеральное законодательство не предусматривает единой процедуры применения мер дисциплинарной ответственности к судьям конституционных (уставных) судов субъектов Федерации. Можно выделить следующие модели соответствующей процедуры, используемые в субъектах Федерации:

  1. применение дисциплинарной ответственности в отношении судей конституционных (уставных) судов квалификационными коллегиями судей субъектов Федерации (ч. 3 ст. 19 Закона Республики Адыгея от 17 июня 1996 года N 11 "О Конституционном Суде Республики Адыгея"). Соответствующее решение может быть обжаловано в Высшей квалификационной коллегии судей и Дисциплинарном судебном присутствии. Однако отметим, что ни судьи Конституционного Суда России, ни судьи конституционных (уставных) судов субъектов Федерации в состав этих органов не входят. Кроме того, как вытекает из п. 2 ч. 1 ст. 6 Федерального конституционного закона от 9 ноября 2009 года N 4-ФКЗ "О Дисциплинарном судебном присутствии" <13>, данный орган не наделен правом рассматривать обращения, обжалующие отказ квалификационных коллегий в досрочном прекращении полномочий судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации (правом обращения по данному вопросу обладают только Председатель Верховного Суда и Председатель Высшего Арбитражного Суда). Данное обстоятельство вносит дополнительный элемент неравенства в регламентацию статуса судей различных судов;
<13> Собрание законодательства Российской Федерации. 09.11.2009. N 45. Ст. 5261.
  1. применение дисциплинарного взыскания в виде досрочного прекращения полномочий судьи законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Федерации по представлению высшего должностного лица этого субъекта или председателя конституционного (уставного) суда на основании решения соответствующего суда (ч. 2 ст. 18 Закона города Москвы от 13 февраля 2002 года N 10 "Об Уставном суде города Москвы", ч. 3 ст. 18 Закона Самарской области от 1 декабря 2006 года N 145-ГД "Об Уставном суде Самарской области"). Применение юридической ответственности, т.е. юрисдикционная функция, как представляется, не вполне согласуется с правовой природой представительного органа власти, в деятельности которого неизбежно доминирует политическое начало. Кроме того, решение этого органа может быть оспорено в суде общей юрисдикции, что в известной мере умаляло бы самостоятельность конституционных (уставных) судов;
  2. применение дисциплинарной ответственности решениями самих конституционных (уставных) судов <14> (ч. 3 ст. 14, ч. 3 ст. 18 Конституционного закона Республики Саха (Якутия) от 15 июня 2002 года N 363-II "О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия) и конституционном судопроизводстве"). Как представляется, именно данная модель в наибольшей мере соответствует специфике статуса конституционных (уставных) судов, гарантируя независимость их судей.
<14> В соответствии с ч. 1 ст. 22.1 и ст. 25 Закона Калининградской области от 2 октября 2000 года N 247 "Об Уставном суде Калининградской области" для решения вопросов дисциплинарной ответственности судей образуется квалификационная коллегия судей Уставного суда. Однако федеральное законодательство об органах судейского сообщества не предусматривает возможности создания такого органа.

В заключение отметим, что правовое регулирование института неприкосновенности судей Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, безусловно, нуждается в совершенствовании: необходима определенная систематизация соответствующих норм с целью устранения противоречий, восполнения существующих пробелов, преодоления необоснованных ограничений неприкосновенности в отношении судей конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, а также исходя из необходимости повышения роли органов конституционного правосудия в современном российском обществе.

Библиография:

  1. Абросимова Е.Б. Очерки российского судоустройства: реформы и результаты [Текст]. М.: Институт права и публичной политики, 2009. 278 с.
  2. Бланкенагель А. "Детство, отрочество, юность" российского Конституционного Суда [Текст]. М., 1996. 124 с.
  3. Боботов С.В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ) [Текст]. М., 1994. 128 с.
  4. Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991 - 2001): Очерки теории и практики [Текст]. М.: Городец, 2001. 508 с.
  5. Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс [Текст]. М.: Юристъ, 2005. 527 с.
  6. Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации (правовые основы и практика) [Текст]. М.: Формула права, 1999. 768 с.
  7. Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации: Учебное пособие для студентов юридических вузов и факультетов [Текст]. М.: БЕК, 1998. 462 с.
  8. Митюков М.А. Конституционные суды на постсоветском пространстве: Сравнительное исследование законодательства и судебной практики [Текст]. М., 1999. 158 с.
  9. Овсепян Ж.И. Становление конституционных и уставных судов в субъектах Российской Федерации (1990 - 2000 гг.) [Текст]. М.: ИКЦ "МарТ", 2001. 672 с.
  10. Стецовский Ю.И. Судебная власть: Учебное пособие [Текст]. М.: Дело, 1999. 400 с.
  11. Шульженко Ю.Л. Конституционный контроль в России [Текст]. М.: Институт государства и права РАН, 1995. 176 с.
  12. Эбзеев Б.С. Конституция. Правовое государство. Конституционный Суд [Текст]. М.: Издательское объединение "ЮНИТИ", 1997. 349 с.