Мудрый Юрист

Монархические идеологемы русского зарубежного съезда 1926 г.

Галас М.Л., доцент, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Всероссийской государственной налоговой академии МФ России, кандидат исторических наук.

В середине 1920-х гг. монархические идеологемы белой эмиграции эволюционировали в контексте мировой геополитики и государственного развития зарубежных стран и Советской России. Монархические организации, династия Романовых были заинтересованы в достижении идеологического консенсуса между своими основными течениями, объединении с другими антибольшевистскими организациями российской эмиграции. В этой связи исследовательский интерес представляют программы, государственно-политические проекты, подготовленные идеологами монархических организаций для Российского зарубежного съезда 1926 г. в Париже; документы Общей канцелярии великого князя Николая Николаевича.

В работе Съезда приняли участие 400 представителей различных "русских организаций", прибывших из стран Европы, Америки, Азии и Африки. В этой связи Съезд позиционировал себя как общенациональный, но формально и фактически он носил монархический характер. Организатором и председателем Русского зарубежного съезда стал идеолог правоцентристов П.Б. Струве, в президиум вошли лидеры правого и правоцентристского движений белой эмиграции, сторонники монархического правления М.Н. Граббе, А.Н. Крупенский, С.Н. Трегубов, И.П. Алексинский <1>. В "Обращении ко всему миру" Съезд призвал народы помочь "русским патриотам" в борьбе с III Интернационалом и советской властью. Формы борьбы и помощи не конкретизировались. Не определил Съезд и конечной цели борьбы, заявив о согласии с великим князем Николаем Николаевичем о невозможности "предрешить" за границей будущий государственный строй России. Президиум выразил уверенность в том, что будущее "законное правительство" обеспечит всем народностям России "свободное правовое развитие" их культуры, религии, признает независимость сложившихся на территории бывшей Российской империи "новых государственных образований" <2>.

<1> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 61. Л. 17.
<2> Обращение Российского зарубежного съезда в Париже, 4 - 11 апреля 1926 г. // Политическая история русской эмиграции. 1920 - 1940 гг.: Документы и материалы / Под ред. А.Ф. Киселева. М., 1999. С. 138 - 139.

Неопределенность формулировок съезда объясняется разногласиями его участников по вышеуказанным вопросам. Носителем государственной идеи и "национальным верховным вождем" объединенных патриотических сил Зарубежный съезд провозгласил великого князя Николая Николаевича. Великий князь благосклонно принял соответствующее обращение к нему Зарубежного съезда, подтвердив в официальном ответе свое стремление "восстановить в России законность и порядок". Как видно из секретной переписки Н.Л. Оболенского, заведующего Общей канцелярией великого князя Николая Николаевича, великий князь делал серьезную ставку на свержение советской власти посредством внутренних антибольшевистских сил России. На встрече с лидерами созданного Съездом русского зарубежного патриотического центрального объединения И.П. Алексинским и А.О. Гукасовым в феврале 1927 г. вождь российской эмиграции первоочередной политической задачей назвал "взаимодействие со всеми жизненными силами на Родине" <3>.

<3> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 61. Л. 25; 93 - 94.

Идея национального династического вождизма и объединения российской эмиграции в национальное освободительное (антисоветское) движение активно лоббировалась в 1923 - 1926 гг. Высшим монархическим советом, Русским народно-монархическим союзом конституционных монархистов, Торгово-промышленным союзом <4>. Она заменила архаичную триаду "За веру, Царя и Отечество", не популярную в русском зарубежье и неприемлемую для измененного революциями и советским строем народного менталитета. Одним из основных докладчиков на Зарубежном съезде был член Национального комитета, лидер и автор программы Русского народно-монархического союза конституционных монархистов С.С. Ольденбург. В декларации Союза идея национального вождизма обусловливалась необходимостью преодоления разногласий по вопросу престолонаследия и сплочения монархических объединений российской эмиграции. Целью национальной освободительной борьбы провозглашалось восстановление монархической формы правления в России и "Законодательных "Учреждений, народом избранных, и с ответственным перед Монархом Правительством". Монархическая власть трактовалась Ольденбургом как общенациональная, стоящая "выше классовых и партийных интересов". Основу предложенной им монархической идеологемы составляли гражданское равноправие, "широкое местное и областное самоуправление", свобода вероисповедания и "теснейший союз" Православной Церкви и государства, право частной собственности. В целях "свержения большевиков" Ольденбург призвал монархические объединения к сотрудничеству с любыми антисоветскими экономическими и политическими группами <5>.

<4> ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 124. Ф. 5912. Оп. 1. Д. 279. Ф. 5974. Оп. 1. Д. 52, 75.
<5> Основные положения декларации Русского народно-монархического союза конституционных монархистов, принятые на делегатском собрании 16 - 19 мая 1924 г. // Политическая история русской эмиграции. 1920 - 1940 гг.: Документы и материалы. С. 133 - 135.

В преддверии Зарубежного съезда одним из идеологов правоцентристов В.В. Шульгиным были подготовлены "Основные положения...", государственно-политическая идеологема которых аналогична предложенной Ольденбургом <6>. В отличие от Ольденбурга Шульгин обошел вопрос о форме правления, определив правление национального вождя как временную форму, адекватную условиям свержения "большевистской власти". Завершала "Основные положения..." известная формула межреволюционного периода: временное правление продлится до установления "Российской Государственной Власти по свободному волеизъявлению Русского Народа". В одном из писем к П.Б. Струве Шульгин признался в "склонности к итальянщине" на "русской основе". Фашистскую модель Муссолини он считал возможным применить не в отношении формы правления, а "формы управления". Струве поддерживал идею национального политического режима. "Как бы критически ни относиться к фашизму... - писал председатель Русского зарубежного съезда в "Дневнике политика", - он великое охранительное движение...". Ошибкой фашизма Струве считал обострение внутринационального и классового деления общества <7>. Жизнеспособными в постсоветской России, по мнению идеолога правоцентристов, могут быть только национальные политические партии, а наиболее сильной из них способна стать русская крестьянская партия. В то же время Струве не принимал идеократии - "подчинения большинства народа или нации правящему меньшинству из каких-то милостивых государей с их... идеями". Поэтому, в отличие от Шульгина, к первоочередным мероприятиям по реформированию СССР он относил проведение свободных выборов в центральные и местные представительные учреждения <8>.

<6> Шульгин В.В. Основные положения объединения и согласованных действий в деле свержения большевистской власти в России. Проект. 28/15 сентября 1925 г. // Политическая история русской эмиграции. 1920 - 1940 гг.: Документы и материалы. С. 108.
<7> Струве П.Б. Дневник политика // Возрождение. 1925. N 206. 25 декабря.
<8> Струве П.Б. Дневник политика // Возрождение. 1927. N 713. 16 мая; Дневник политика // Россия и славянство. 1928. N 2. 8 декабря.

Представление Николая Николаевича о порядке в России после предполагаемого падения советской власти раскрывается в проекте "Государственного строя и гражданского управления России", подготовленном для великого князя его помощником, идеологом правого движения российской эмиграции, генералом В.И. Гурко (Ромейко-Гурко) в 1925 - 1926 гг. Проект трижды редактировался автором, его рукописи хранятся в фонде Н. Оболенского библиотеки фонда "Русское зарубежье". Проект Гурко тщательно редактировался Оболенским и Николаем Николаевичем Романовым <9>. Во введении к проекту обосновывался тоталитарный политический режим: независимо от средств и форм свержения советской власти в России новое правительство "будет обречено действовать в среде крайне огрубелой и требующей суровых приемов управления" <10>. Факторами тоталитарного постбольшевистского режима назывались "финансовая несостоятельность" нового правления, отсутствие профессиональных и политически "надежных" управленческих кадров, советский менталитет значительной части российского народа. Подоходное и косвенное налогообложение, объяснял автор проекта, не обеспечит достаточного государственного бюджета в силу "экономической слабости населения", а на иностранные инвестиции и кредиты "нельзя возлагать надежды". Советские профессионалы "непригодны" для новой национальной власти в силу их политических убеждений, "старый служилый класс" утратил работоспособность в силу возраста, а эмигрантская молодежь получила за рубежом в основном техническое образование и не обладает управленческими знаниями и навыками <11>.

<9> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 48; 49; 50.
<10> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 50. Л. 1.
<11> Там же. Л. 5.

Государственный строй, предложенный в программе, определялся как переходный. Автор проекта и его заказчик осознавали нереальность "воспроизведения системы гражданского управления" Российской империи, вследствие принципиальных изменений государственной, общественной структуры отечества. Упразднение сословности и крупного частного землевладения, аргументировал свои политические выводы Гурко, сделало невозможным возврат к дореволюционным земско-хозяйственным учреждениям. Признавалась необратимость отделения Церкви от государства и соответствующих изменений в организации православной и других конфессий. До определения национального государственного строя предлагалось воспользоваться "готовыми отношениями государственного строя" советской власти. Советский конституционный строй Гурко сравнил с проектом "лествично входящих Дум" (волостных, уездных, губернских и государственной) М.М. Сперанского. Помощник великого князя Николая Николаевича признал, что формально в РСФСР, согласно Конституции 1925 г., население обладает "решающим голосом в избрании личного состава всех учреждений государственного управления", "властно направляет их деятельность". С другой стороны, он критиковал социально-классовый принцип конституционного права Советской России, нивелировавший народовластие, существенно ограничивавший право народного суверенитета.

Система Советов, констатировал Гурко, построена таким образом, что "правящей силой" является не народ, а "захватившие власть большевики" <12>. В подтверждение своих выводов генерал приводил комментарии к Конституции Председателя Верховного Суда РСФСР П.И. Стучки, который рассматривал строение местного управления в Советской России с англосаксонским, совмещающим назначение и представительство <13>. В случае отмены классовых ограничений в избирательном праве система Советов могла быть применена, с точки зрения Гурко, национальной властью. Автор проекта не учитывал, что Россия в то время объективно являлась государством классовым со сложным комплексом внутренних социальных противоречий, обслуживающим рыночные отношения и в то же время строящим социалистическую экономику. Показательно, что видные советские правоведы Е.Б. Пашуканис, П.И. Стучка, М.А. Рейснер <14> считали отечественное государство и право середины 1920-х буржуазными по сути, но охраняющими общественные отношения, соответствующие интересам господствующего класса. Система Советов представляла собой организацию диктатуры пролетариата, примирившую интересы государства и социального гегемона, его революционное правосознание и позитивное право.

<12> Там же. Л. 12 - 13.
<13> Стучка П.И. Учение о государстве и Конституции РСФСР. М., 1922. С. 252.
<14> Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. М., 1926; Рейснер М.А. Буржуазное государство и РСФСР. М., 1923.

Подсчитав, по данным ЦСУ СССР, число коммунистов в съездах Советах всех уровней, Гурко пришел к мнению, что в неизменном виде в постбольшевистском национальном государстве целесообразно сохранить только волостные съезды Советов и избранные ими исполкомы, поскольку члены РКП(б) составляли в них около 6%. На остальных уровнях местных органов советской власти насчитывалось от 50 до 80% членов партии, а во Всероссийском съезде - 95%. Соответственно, центральные органы советской власти в проекте предлагалось упразднить, а к местным - применить систему назначения личного состава центральным национальным правительством с утверждением вождем нации. Реформированные местные органы власти следовало привести к прямой ответственности перед правительством. В случае лояльности губернских и уездных исполкомов к новой национальной власти допускалась возможность их сохранения. Таким образом, критикуя систему Советов за классовое ограничение народовластия, Гурко предложил установить в "национальном государстве" прямое центральное управление на местах, назвав его "децентрализацией административного управления" <15>. Более того, управление в губерниях и уездах должно было носить военно-административный характер <16>.

<15> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 50. Л. 13 - 26.
<16> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 48. Л. 70 - 87.

Россия декларировалась национальным и правовым государством, основанным на единстве народа и "отвергающим" преимущества какого-либо класса в правах, обязанностях и ответственности перед законом. Однако при гражданско-правовом равенстве "первейшим предметом попечения государства" объявлялось в проекте крестьянство <17>. Очевидна коллизия между идеей национального бесклассового государства, гражданского равноправия и классовой гегемонией. К правовым коллизиям могла привести и предусмотренная в проекте Гурко источниковая база нового национального государства. Правовое регулирование должно было осуществляться на основе законов и подзаконных актов национального вождя, Свода законов Российской империи, декретов, постановлений, уставов советской власти, не противоречащих законодательству "новой национальной власти". Идея национального государства основывалась на консервативно-охранительном "восстановлении России на исторических началах" - государственном устройстве по унитарному принципу, что привело бы не к единству народа бывшей Российской империи, а к длительному межнациональному конфликту. Суверенные советские союзные республики характеризовались в проекте как "политические бутафории, лишенные реального содержания", за исключением Украинской ССР, которой в постсоветском национальном государстве отказывалось в политической самостоятельности <18>.

<17> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 50. Л. 29.
<18> Там же. Л. 30 - 39.

Ссылаясь на основные законы Российской империи, Гурко доказывал легитимность власти национального вождя-правителя. ОЗРИ предусматривали в случае нарушения государственного порядка и "смуты" передачу верховной власти "ближайшему" к престолу лицу с предоставлением ему звания правителя. Следуя принципу старшинства в императорском доме, титул правителя надлежало передать великому князю Николаю Николаевичу. Полномочия правителя соответственно определялись Сводом законов Российской империи (т. 1, ч. 1, глава 1). Согласно Своду должны были работать Правительствующий Сенат, министерства и главные управления, Совет министров <19>. В отличие от Свода, в проекте Гурко Совету министров предполагалось передать функции Государственной Думы. Восстанавливать Государственную Думу и Государственный Совет, с точки зрения автора проекта, нецелесообразно: срок полномочий истек, "слои населения и... объединения, от которых они были избраны, более не существуют" <20>. Следует отметить, что упразднением Госдумы и Госсовета снималась правовая коллизия между ст. ст. 4 и 8 т. 1, ч. 1, главы 1 Свода, закрепляющими одновременно и абсолютную, и конституционную монархию в России. Абсолютизм правителя в середине 1920-х, на первый взгляд, представляется анахронизмом, в то же время такая организация власти могла создать условия для диктатуры национального вождя, не имеющего непосредственно отношения к династии, что корреспондируется с фашистскими диктатурами Муссолини и Гитлера. Идея институционального Земского Собора, формируемого и созываемого по воле правителя для определения от имени русского народа законной формы правления и устройства России, коррелирует с корпоративным фашистским представительством в Италии. Во вводной части проекта гипотетически допускалась и внешнее разрушение государственного строя РСФСР.

<19> Свод законов Российской империи. СПб., 1906. С. 5 - 48.
<20> БФРЗ. Ф. 2. Оп. 1. К. 4. Д. 50. Л. 50 - 57.

Проект Гурко, как и другие проекты и программные документы, подготовленные монархистами к Русскому зарубежному съезду, носили эклектичный характер, соединив несоединимое - национальный вождизм, бонапартизм, цезаризм, советский конституционализм, наследственную абсолютную монархию. Как резюмировал итоги Съезда А.Ф. Керенский: "Делу освобождения России это не помогло, а повредило... открыло большевикам новую легкую возможность все зарубежье вычернить монархической краской" <21>.

<21> РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 231/1. Л. 8.