Мудрый Юрист

Собирание доказательств в уголовном судопроизводстве в свете конституционного права на судебную защиту

Бажанов Антон Викторович, главный консультант Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, кандидат юридических наук.

В статье раскрыты проблемы собирания доказательств участниками уголовного судопроизводства со стороны защиты; рассмотрены примеры из практики Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации; предложены пути решения имеющихся проблем в рассматриваемой сфере.

Ключевые слова: собирание, доказательства, сторона защиты, злоупотребление, Уполномоченный по правам человека, Конституция.

Collection of evidence in criminal proceeding in the aspect of the constitutional right to judicial protection

A.V. Bazhanov

The article concerns the problems of collecting evidence by the participants in criminal proceeding; deals with examples from the practice of the Ombudsman in the Russian Federation and the ways of solving existing problems in this sphere.

Key words: collection, evidence, the defense, the abuse, the Ombudsman, the constitution.

Положения Конституции Российской Федерации [1] заложили необходимый фундамент для развития нашей страны как демократического правового государства. Несмотря на молодой возраст, по объему закрепленных в ней прав и свобод Конституция России не уступает основным законам стран развитой демократии.

Провозглашенные в Конституции справедливые идеи должны находить отражение в реальных взаимоотношениях между носителями прав и свобод и теми, кто обязан их гарантировать и соблюдать, т.е. между гражданами и государством. Воплощение этого требования в жизнь предполагает постоянный поиск оптимальных процедур и допустимых ограничений, соответствующих конституционным нормам. Нельзя в этой связи не признать, что российская правоприменительная практика по-прежнему имеет очень большие резервы для совершенствования.

Одной из зон расхождения между законом и практикой его применения следует признать уголовное судопроизводство, где под предлогом защиты публичных интересов государства зачастую допускается существенное ограничение конституционных прав и свобод граждан.

Конституция Российской Федерации закрепила основные положения производства по уголовным делам, призванные обеспечить справедливые процедуры привлечения виновных к уголовной ответственности, защиты прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью. К ним следует отнести принципы состязательности, презумпцию невиновности, право на квалифицированную юридическую помощь, возможность ограничения отдельных конституционных прав только по судебному решению и др.

Указанные принципы и гарантии находят детальную регламентацию в конкретных предписаниях Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) [9]. К сожалению, на практике нормы УПК РФ нередко нарушаются, а если и применяются, то зачастую вопреки их конституционно-правовому смыслу. Такое положение, на наш взгляд, заслуживает особого рассмотрения. В частности, в свете вопроса о возможности стороны защиты - более слабой стороны уголовно-процессуальных отношений - самостоятельно собирать и представлять доказательства по делу.

Довольно показательным примером допускаемых злоупотреблений служит производство осмотров и обысков, изъятия предметов и документов при расследовании уголовных дел, возбужденных по фактам совершения преступлений.

Сами факты подобных преступлений нередко излагаются в постановлении о возбуждении уголовного дела крайне неопределенно и расплывчато, что позволяет следствию произвольно изымать все, что ему покажется "относящимся к делу". Высокая произвольность при определении предметов изъятия в указанных обстоятельствах заставляет усомниться в истинных мотивах процессуальных действий.

В 2012 г. в Аппарат Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации поступили жалобы от граждан [2], не являвшихся ни подозреваемыми, ни обвиняемыми, у которых в ходе обысков изымались строительная автотехника, большие партии товаров и т.п. При этом в последующем эта техника частично разбиралась или эксплуатировалась "на стороне", а изъятая продукция со временем реализовывалась.

На попытки граждан обжаловать указанные процессуальные действия суды реагировали, как правило, лишь проверкой необходимых формальных условий, констатируя, что следственные действия были произведены надлежащим субъектом, в рамках расследуемого уголовного дела и т.д. Вопрос же относимости изымавшихся вещественных доказательств полностью отдавался на усмотрение следователя, который самостоятельно направлял ход расследования. В сущности, таким образом, процессуальная самостоятельность следователя оборачивалась процессуальным произволом.

Решение обозначенной проблемы - непростая задача уголовного процесса. Ее разрешение видится, с одной стороны, в наделении граждан безотносительно к их процессуальному статусу необходимыми процессуальными правами в тех следственных действиях, которые затрагивают их законные интересы, а с другой - в ориентировании судов на исследование по жалобам граждан вопроса обоснованности фактического изъятия следователем вещественных доказательств, например, на предмет установления возможности изъятия, скажем, не всей партии товара, а небольшой достаточной части (образцов) доказательств, закрепления и изучения следов на месте происшествия, снятия с них копий и т.п.

Еще одной серьезной проблемой, вытекающей из всеобъемлющего права следователя на изъятие предметов и документов в рамках расследования уголовных дел, является возможность дискредитации оправдательных доказательств.

В мае 2012 г. к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации поступила информация об изъятии видеорегистратора из автомобиля водителя, который якобы сбил сотрудника полиции. Водитель этот факт отрицал, ссылаясь как раз на соответствующую запись видеорегистратора. Однако, как выяснилось позже, видеорегистратор был изъят сотрудниками полиции с грубым нарушением закона, в результате чего запись перестала иметь доказательственное значение по делу. Таким образом, в данном случае следственное действие из способа собирания доказательств, по существу, превратилось в способ их устранения.

Готового алгоритма действий по преодолению названной ситуации у нас, к сожалению, нет. Безусловно, нарушение норм УПК РФ в ходе следственного действия с неизбежностью влечет признание недопустимыми полученных таким образом доказательств. Вместе с тем, разрешая вопрос доказанности какого-либо события, суды должны, как представляется, оценивать факты в совокупности с другими обстоятельствами дела, в т.ч. с поведением участников процесса.

Проблемой, ограничивающей возможность граждан самостоятельно собирать доказательства, является их чрезмерная зависимость в данном вопросе от следователя. Последний, будучи практически единственным субъектом уголовно-процессуальных отношений, наделенным правом производства следственных действий, обладает широкими полномочиями решать, какие доказательства ему нужны в уголовном деле, а какие нет.

В практике Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации встречается немало случаев, когда следователи произвольно отказывают обвиняемым в постановке дополнительных вопросов экспертам при назначении судебных экспертиз [3]; связывают адвокатов подпиской о неразглашении "следственной тайны", препятствуя тем самым привлечению к делу независимых специалистов по делам, требующим использования специальных познаний [4], и т.п.

Причины описанных выше злоупотреблений видятся, с одной стороны, в стремлении органов следствия облегчить себе работу по собиранию нужных им обвинительных доказательств, устранить "лишние" препятствия, способные затянуть дело и т.п. С другой - по мнению независимых экспертов, не исключен порой и личный интерес следователя или дознавателя, граничащий с коррупционным или иным должностным правонарушением.

Решение указанных проблем должно носить системный характер, основным вектором которого будет являться ориентирование деятельности как следственных, так и контролирующих и надзорных органов на применение норм уголовно-процессуального закона в соответствии с положениями Конституции Российской Федерации, в их конституционно-правовом смысле, выявляемом в необходимых случаях Конституционным Судом Российской Федерации.

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации играет немаловажную роль в решении этой задачи. По поступающим в его адрес жалобам о нарушении прав граждан действиями правоохранительных органов Уполномоченный неоднократно обращался в суды общей юрисдикции и в Конституционный Суд Российской Федерации. Последним по таким обращениям Уполномоченного было вынесено более 10 решений [5, 6, 7, 8]: постановлений и определений с позитивным содержанием, в которых давалось толкование уголовно-процессуальных норм для их применения в том смысле, который вытекает из Конституции Российской Федерации.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что наша страна проходит непростой путь освоения закрепленных Конституцией 1993 г. демократических ценностей. Прошедшие 20 лет законодательных преобразований постепенно сформировали для этого необходимую базу. Однако в правоприменительной практике глобальных изменений пока не произошло.

Положения ст. 2 Конституции Российской Федерации: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью", - по-прежнему воспринимаются многими скорее как доброе пожелание, нежели руководство к действию. Одной из причин этого является объективная невозможность мгновенного изменения принципов построения и работы государственных органов, выработанных за десятилетия подходов к их взаимодействию с гражданами. При этом общественные отношения постоянно развиваются, появляются новые угрозы, требующие адекватных мер реагирования со стороны государства.

Изменение законов и совершенствование правового регулирования в этой связи не являются самоцелью. Основным ориентиром в этой работе должна быть выработка справедливых "правил игры", при которых достигался бы оптимальный баланс личных и государственных интересов.

Безусловное следование демократическим идеалам - стержень любых преобразований. Поэтому сегодня первоочередная задача заключается не только в изменении существующего законодательства, но, - возможно, в первую очередь, - в налаживании эффективной работы государственных органов, нацеленной на действительное обеспечение прав и свобод граждан.

Литература

  1. Конституция Российской Федерации: принята всенар. голосованием 12 дек. 1993 г. (с учетом поправок, внес. Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30 дек. 2008 г. N 6-ФКЗ, от 30 дек. 2008 г. N 7-ФКЗ) // Российская газета. 2009. 21 янв.
  2. Обращения от 24 дек. 2012 г. КЛ-3122 и от 24 дек. 2012 г. К-1717 // Архив Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
  3. Обращение от 6 июня 2013 г. З-202 // Архив Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
  4. Обращение от 16 апр. 2013 г. Р-3 // Архив Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
  5. Определение Конституционного Суда РФ от 17 июня 2008 г. N 733-О-П.
  6. Определение Конституционного Суда РФ от 19 янв. 2010 г. N 119-О-О.
  7. Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П.
  8. Постановление Конституционного Суда РФ от 2 марта 2010 г. N 5-П.
  9. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 дек. 2001 г. N 174-ФЗ (в ред. от 23 июля 2013 г. N 245-ФЗ) // Российская газета. 2001. 22 дек.