Мудрый Юрист

Фальсификация доказательств по делу об административном правонарушении

Бекетов Олег Иванович, начальник кафедры Омской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ.

Борков Виктор Николаевич, профессор Омской академии МВД России, доктор юридических наук, доцент.

Установление в УК РФ специальной ответственности за фальсификацию доказательств по административному делу и по делу об административном правонарушении предполагает решение ряда теоретических и практических вопросов. С учетом сложившейся практики применения ранее действующей редакции ст. 303 УК РФ предлагается решение проблем, которые могут возникнуть при квалификации фальсификации доказательств по делу об административном правонарушении.

Ключевые слова: фальсификация доказательств, дело об административном правонарушении, служебный подлог, злоупотребление должностными полномочиями.

Evidence Tempering in an Administrative Offence

O.I. Beketov, V.N. Borkov

Beketov Oleg Ivanovich, LLD. Prof., Chief of Department, Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Hon. Lawyer of the Russian Federation.

Borkov Viktor Nikolayevich, LLD., Assoc. Prof., Professor, Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia.

The establishment in the Criminal Code of the Russian Federation of special responsibility for the falsification of evidence in the administrative case and in the case of an administrative offense presupposes the solution of a number of theoretical and practical questions. Taking into account the established practice of applying the earlier version of Art. 303 of the Criminal Code of the Russian Federation proposes solutions to problems that may arise in the qualification of falsification of evidence in the case of an administrative violation.

Key words: falsification of evidence, the case of an administrative offense, service forgery, abuse of office.

Федеральным законом от 17 апреля 2017 г. N 71-ФЗ ст. 303 УК РФ дополнена нормой об ответственности за фальсификацию доказательств по административному делу лицом, участвующим в деле, или его представителем, фальсификацию доказательств по делу об административном правонарушении участником производства по делу об административном правонарушении или его представителем, фальсификацию доказательств должностным лицом, уполномоченным рассматривать дела об административных правонарушениях, либо должностным лицом, уполномоченным составлять протоколы об административных правонарушениях. Новый Закон охраняет общественные отношения, связанные с доказыванием в сфере административного судопроизводства и производства по делам об административных правонарушениях.

Внося изменения в ч. 1 ст. 303 УК РФ, законодатель предпринял попытку осуществить дифференциацию ответственности за фальсификацию доказательств по делам о правонарушениях, характеризующихся различной степенью общественной опасности. Новые преступления, так же как и фальсификация доказательств по гражданскому делу, отнесены к категории небольшой тяжести. Фальсификация доказательств по уголовному делу (ч. 2 ст. 303 УК РФ) является преступлением средней тяжести.

Ранее случаи фальсификации доказательств по делам об административных правонарушениях квалифицировались как служебный подлог (ст. 292 УК РФ). По данной статье суд квалифицировал оформление инспектором ГИБДД дорожно-транспортного происшествия без осмотра автомобилей и вынесение постановления об административном правонарушении <1>. По другому делу было установлено, что инспектор ДПС произвел оформление документов о дорожно-транспортном происшествии, зная, что его не было. Далее виновный вынес определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении, которое владелец автомобиля представил в страховую компанию и получил страховую выплату. Действия инспектора квалифицированы как служебный подлог и пособничество в мошенничестве <2>.

<1> Кассационное определение Верховного Суда РФ от 2 апреля 2013 г. N 11-О13-14 // СПС "КонсультантПлюс".
<2> Кассационное определение Верховного Суда РФ от 1 ноября 2012 г. по делу N 46-О12-50 // СПС "КонсультантПлюс".

Распространены случаи, когда должностные лица незаконными методами обеспечивают требуемые от них результаты деятельности по выявлению административных правонарушений. Например, за совершение трех преступлений, предусмотренных ст. 292 УК РФ, осуждено должностное лицо, которое вносило ложные сведения в документы об административных правонарушениях и назначало гражданам, их не совершавшим, административное наказание в виде предупреждения <3>. Со вступлением в силу комментируемых изменений такие действия следует квалифицировать по ч. 1 ст. 303 УК РФ.

<3> Определение Конституционного Суда РФ от 24 марта 2015 г. N 689-О // СПС "КонсультантПлюс".

Понятие доказательств и примерный перечень их источников приведены в ст. 26.2 КоАП РФ. В ней говорится, что доказательствами по делу об административном правонарушении являются любые фактические данные, на основании которых судья, орган, должностное лицо, в производстве которых находится дело, устанавливают наличие или отсутствие события административного правонарушения, виновность лица, привлекаемого к административной ответственности, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела. Эти данные устанавливаются протоколом об административном правонарушении, иными протоколами, предусмотренными КоАП РФ, объяснениями лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, показаниями потерпевшего, свидетелей, заключениями эксперта, иными документами, а также показаниями специальных технических средств, вещественными доказательствами.

Полагаем, при применении ч. 1 ст. 303 УК РФ, также как и при квалификации фальсификации доказательств по уголовному делу, актуальным будет вопрос об отличии данного посягательства от различного рода искажения документов, содержащих указанные доказательства. Типичный пример искажения официальных документов, выразившегося во внесении сотрудником ГИБДД исправлений в протокол об административном правонарушении в нарушение установленной административной процедуры, благодаря чему изменилась квалификация административного правонарушения, совершенного водителем транспортного средства (с ч. 4 ст. 12.15 КоАП РФ на ч. 5 той же статьи), приведен в материале "В Москве инспектору ГИБДД грозит ответственность за внесение изменений в протокол" <4>. Обращает на себя внимание, что изменения в протоколе были произведены инспектором ГИБДД после проверки правонарушителя по базам данных и установления признака повторности соответствующего нарушения Правил дорожного движения. С учетом того, что дополнительно внесенные сведения не были ложными, не искажали действительного содержания обстоятельств административного правонарушения, допущенное серьезное нарушение процедуры составления административно-процессуальных документов, с нашей точки зрения, все же не содержит признаков ни служебного подлога, ни фальсификации доказательств по делу об административном правонарушении.

<4> URL: https://www.gazeta.ru/auto/news/2017/05/16/n_10053935.shtml (дата обращения: 31.07.2017).

С другой стороны, очевидна и тесная связь, существующая между фальсификацией доказательств и внесением различного рода искажений в документы, выступающие их источниками. Различные обстоятельства, относящиеся к административному правонарушению, могут намеренно видоизменяться путем внесения различных искажений (изменений, не соответствующих реально произошедшему событию или обстоятельствам, имевшим место в действительности) в протокол осмотра места совершения административного правонарушения, схему места совершения правонарушения, показания специальных технических средств, элементы изображения и звука в материалах видеозаписи; приобщения к протоколу об административном правонарушении объяснений не присутствовавших на месте его совершения "очевидцев"; подделки подписей понятых и свидетелей в протоколах о применении мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, в протоколе осмотра места совершения административного правонарушения, в протоколе об административном правонарушении. Подобное может служить проявлением фальсификации доказательств по делу об административном правонарушении.

Достаточно распространено в практической деятельности полиции составление различных служебных и административно-процессуальных документов "под копирку", когда сотрудники полиции, пресекающие административное правонарушение, задерживающие подозреваемое лицо, применившие физическую силу или специальные средства и выполняющие при этом разные роли, находящиеся в различные местах и по-разному воспринимавшие происходящее, в документах все обстоятельства описывают единообразно, порой так, как они не могли их воспринимать в действительности. С нашей точки зрения, такие документы, при всех их недостатках, лишь отражают позицию сотрудников полиции, пресекающих административные правонарушения, и, как правило, сами по себе не говорят о фальсификации доказательств по делу об административном правонарушении (ч. 1 ст. 303 УК РФ).

Правильное уяснение содержания объективной стороны фальсификации доказательств затруднительно без учета цели, которую преследовал субъект, так как здесь возможны различные варианты.

Например, доказательства по делу об административном правонарушении могут быть подделаны для привлечения в дальнейшем к ответственности невиновного. Но возможна ситуация, когда должностное лицо, будучи уверенным в виновности привлекаемого к ответственности, фальсифицирует доказательства для того, чтобы избавить себя от соблюдения необходимых административных процедур, для "оптимизации", ускорения производства по делу об административном правонарушении. Типичный пример приведен в Докладе о деятельности уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2016 г. <5>.

<5> URL: http://ombudsmanrf.org/content/doclad2016. С. 165 - 166 (дата обращения: 19.06.2017).

Постановлением мирового судьи гр. Ф. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ, которое оставлено в силе решением судьи Рамонского районного суда Воронежской области и постановлением заместителя председателя Воронежского областного суда. В ходе изучения материалов установлено, что оформление дела об административном правонарушении в связи с отказом проходить медицинское освидетельствование на состояние алкогольного опьянения в отношении гр. Ф. произведено в отсутствие двух понятых, что является нарушением предусмотренной законом процедуры. Граждане Ч. и В., фамилии которых значатся в протоколах как понятых, в ходе судебного рассмотрения этот факт опровергли, объяснив свое участие в деле лишь в предоставлении личных данных и проставлении подписи на документах; гражданина Ф. они никогда не видели. Уполномоченным направлено ходатайство Председателю Верховного Суда РФ о проверке законности вынесенных в отношении Ф. судебных постановлений. Судья Верховного Суда РФ согласился с доводами Уполномоченного о нарушении требований закона при осуществлении процессуальных действий в отношении Ф., отменив своим постановлением все судебные решения и прекратив производство по делу за недоказанностью обстоятельств, на основании которых они были вынесены <6>.

<6> Там же. С. 227.

Преступление, предусмотренное ст. 303 УК РФ, является умышленным. Поэтому, - как правильно отмечает Л. Курочкина применительно к уголовному судопроизводству, - если УПК РФ нарушается следователем в силу неопытности, забывчивости, усталости, невнимательности, то признаки фальсификации доказательств отсутствуют. "В то же время недопустимость доказательств не предполагает искажения фактических данных, - продолжает Л. Курочкина. Если понятой не участвовал в следственном действии, то это должно очевидно следовать из протокола его проведения, в частности отсутствовать указание на фамилию, имя, отчество лица, место жительства, а также его подпись. Если же понятой в действительности не участвовал в следственном действии, а в протоколе указаны его анкетные данные, стоит подпись, подтверждающая обратное, то это уже искажение фактов" <7>.

<7> Курочкина Л. Доказательства: недопустимые или фальсифицированные? // Уголовное право. 2012. N 1. С. 122.

Верховным Судом РФ высказана позиция, в соответствии с которой "...под фальсификацией доказательств понимается искусственное создание или уничтожение доказательств, независимо от того, являются ли они доказательствами обвинения или защиты, а также независимо от наступления каких-либо последствий, от того, являлось ли целью фальсификации доказательств осуждение лица или, наоборот, его оправдание либо иная цель" <8>. Такое толкование признаков преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 303 УК РФ, высшая судебная инстанция объясняет "особой ролью уголовного преследования в системе мер государственного принуждения, повышенной общественной опасностью умышленной фальсификации следователем доказательств по уголовному делу, независимо от наступления реальных последствий в результате этих действий" <9>. С другой стороны, Верховный Суд РФ в отдельных случаях обращает внимание на необходимость выяснения мотивов и целей субъекта фальсификации доказательств. Так, прекращено уголовное дело в отношении следователя, который сам изготовил протокол допроса потерпевшей, основываясь на обстоятельствах, изложенных в ее объяснении. Суд разъяснил, "...что фальсификация доказательств не оказала влияния на разрешение дела по существу" <10>.

<8> Кассационное определение Верховного Суда РФ от 15 сентября 2010 г. N 46-О10-80 // СПС "КонсультантПлюс".
<9> Там же.
<10> Определение Верховного Суда РФ от 19 июля 2006 г. N 87-о06-18 // СПС "КонсультантПлюс".

Любое преступление, в том числе и отраженное в формальном составе, общественно опасно. Как правило, формальный состав используется при описании таких посягательств, где деяние вредоносно уже при его совершении или порождает реальную угрозу причинения существенного вреда. Высокая степень опасности фальсификации доказательств "...неразрывно связана с искажением сведений, имеющих значение для принятия правовых решений, - пишет А.В. Бриллиантов. - Во всех иных случаях внесение в протокол данных, не имеющих существенного значения и не влияющих на правильность принятия указанных решений в силу своей малозначительности, не образует состава преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ" <11>.

<11> Бриллиантов А.В. Некоторые аспекты оценки степени общественной опасности фальсификации доказательств // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2007. N 2. С. 33.

Именно искажение сведений об обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, а не "незначительное отступление субъекта от предписаний УПК РФ относительно доказательств" <12>, способно повлечь существенное нарушение прав и законных интересов сторон судопроизводства. В преднамеренном искажении действительного смысла доказательств видит существо исследуемого преступления В.В. Демидов <13>. Как активное воздействие на материальные носители доказательств, направленное на искажение подлинных фактических данных, имеющих значение для дела, предлагают рассматривать объективную сторону исследуемого преступления авторы монографии, подготовленной под редакцией М.Л. Прохоровой <14>.

<12> Указ. соч. С. 30.
<13> Галахова А.В., Александров А.Н., Антонов Ю.И. и др. Преступления против правосудия. М., 2005. С. 128.
<14> Прохорова М.Л., Зуй И.И., Дегтярева Н.И. и др. Преступления против правосудия, связанные с фальсификацией и сокрытием доказательств. Пятигорск, 2012. С. 91.

Н. Мирошниченко и Ю. Пудовочкин приводят ряд решений Верховного Суда РФ, в которых разъясняется, что сама по себе фальсификация доказательств, не причиняющая или не создающая угрозы причинения вреда каким-либо объектам (например, правам обвиняемого по уголовному делу), может быть признана малозначительной. В такой позиции высшей судебной инстанции авторы видят фактическое расширение представления о содержании объекта исследуемого преступления за счет интересов личности общества и государства и считают состав фальсификации однообъектным и формальным <15>. По форме замечание справедливое, но с другой стороны, в чем еще может состоять ценность самого правосудия, кроме защиты прав и законных интересов участников общественных отношений, и возможна ли констатация наличия посягательства на правосудие, если нет даже угрозы нарушения этих прав?

<15> Мирошниченко Н., Пудовочкин Ю. Некоторые проблемы квалификации последствий служебных преступлений // Уголовное право. 2012. N 2. С. 61 - 62.

Несмотря на то что номинально подчеркивается формальный способ законодательной конструкции объективной стороны фальсификации доказательств, отмечает Ю.А. Цветков, реально судебная практика подводит нас к пониманию этого состава как "состава опасности", т.е. некоего трансграничного вида между формальным и материальным составом <16>. Уточняя содержание угрозы охраняемым общественным отношениям при совершении фальсификации, автор приводит пример, где Верховный Суд РФ предостерегает от попыток обоснования общественной опасности деяния путем указания на обстоятельства, которые лежат за рамками состава преступления.

<16> Цветков Ю.А. Вопросы объективной стороны фальсификации доказательств // Уголовное право. 2016. N 6. С. 97.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила в силе оправдательный приговор в отношении дознавателя Д., исходя из того что изготовление сфальсифицированного протокола не повлияло на результаты рассмотрения дела, не повлекло вынесения неправосудного приговора и не представляло угрозы принятия судом неправосудного решения и нарушения прав и свобод граждан. Эти обстоятельства свидетельствуют об отсутствии общественной опасности совершенного Д. деяния, что позволяет признать его малозначительным. "То обстоятельство, что фальсификация доказательства была обнаружена при публичном рассмотрении дела судом и получила широкую огласку, что, по мнению государственного обвинителя, повлекло существенное нарушение интересов правосудия, нашло отражение и оценку в приговоре. При этом суд обоснованно указал, что данные обстоятельства выходят за пределы диспозиции состава ч. 2 ст. 303 УК РФ, являющегося формальным составом, и не имеют значения для юридической оценки действий Д. Сам по себе факт того, что преступление, предусмотренное ст. 303 УК РФ, является формальным составом преступления, не исключает возможности признания совершенного Д. деяния малозначительным" <17>.

<17> Кассационное определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 5 апреля 2006 г. N 50-о06-1 // СПС "КонсультантПлюс".

Фальсификация должностным лицом доказательств по делу об административном правонарушении может быть связана с последующим незаконным привлечением потерпевшего к административной ответственности. Нужно различать два вида деятельности по применению административного законодательства. Первый состоит в доказывании по делам об административных правонарушениях, а второй - в принятии решений.

Согласно общему правилу, сформулированному Верховным Судом РФ применительно к ч. 2 ст. 303 УК РФ, состав фальсификации доказательств не охватывает последующего незаконного привлечения виновным потерпевшего к соответствующей ответственности. "Если для привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности должностное лицо фальсифицирует доказательства, то его действия подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. ст. 299 и 303 УК РФ" <18>. В уголовном законе нет специальных норм, запрещающих привлечение к административной ответственности невиновных или незаконное освобождение от административной ответственности. Как правило, подобные деяния квалифицируются как злоупотребление должностными полномочиями. Между тем вопрос о признании укрывательства административного правонарушения преступлением является, как нам представляется, дискуссионным.

<18> Обзор судебной практики Верховного Суда РФ N 4 (2016) // СПС "КонсультантПлюс".

Например, как превышение должностных полномочий квалифицированы действия начальника отдела ГИБДД, который дал указание подчиненным ему сотрудникам не привлекать к административной ответственности нарушителей, которые имеют визитные карточки с его реквизитами <19>. Но в приведенном примере административные правонарушения укрывали подчиненные сотрудники, оставшиеся безнаказанными, тогда как в их бездействии усматриваются признаки состава должностного злоупотребления <20>.

<19> Определение Верховного Суда РФ от 22 декабря 2010 г. N 55-О10-12 // СПС "КонсультантПлюс".
<20> См.: абзац 2 п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий".

Привлечение нарушителя к административной ответственности является, скорее, правом, чем обязанностью уполномоченного должностного лица: пункт 8 ч. 1 ст. 13 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" прямо говорит о том, что полиции для выполнения возложенных на нее обязанностей предоставляются права составлять протоколы об административных правонарушениях, собирать доказательства, применять меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, применять иные меры, предусмотренные законодательством об административных правонарушениях.

Считаем, что подход к решению вопроса об уголовной противоправности укрывательства административного правонарушения и незаконного освобождения лица, его совершившего, от ответственности должен быть дифференцированным. Следует руководствоваться разъяснением Верховного Суда РФ, где под существенным нарушением прав граждан, общества и государства предписывается понимать "нарушение прав и свобод физических и юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией РФ (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе..." <21>.

<21> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" // Российская газета. 2009. 30 окт.

Наиболее чувствительным является вред от незаконного освобождения от ответственности лица, совершившего административное правонарушение, если в качестве потерпевших выступают физические лица. В случаях нарушения личной неприкосновенности, причинения вреда здоровью, имуществу потерпевшие граждане особенно остро ощущают несправедливость незаконного освобождения виновного от ответственности. Например, согласно позиции ранее действовавшего Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 4 "О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге", существенный вред не являлся результатом укрывательства любого посягательства, а причинялся только при "сокрытии крупных хищений, других тяжких преступлений и т.п.". Поэтому есть, полагаем, основания не признавать малозначительным деянием незаконное освобождение от ответственности лиц, совершивших административные правонарушения против неприкосновенности и здоровья личности и чужого имущества.

При юридической оценке вынесения судьей заведомо незаконного решения по делу об административном правонарушении следует исходить из того, что преступление, предусмотренное ст. 305 УК РФ, является специальным видом злоупотребления должностными полномочиями. Как правило, в посягательствах, предусмотренных специальными нормами, характер нарушения прав потерпевших и интересов общества достаточно конкретизирован - это незаконное привлечение к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) и освобождение от нее (ст. 300 УК РФ), незаконное задержание и заключение под стражу (ст. 301 УК РФ). Возникает вопрос о том, любое ли незаконное решение судьи общественно опасно уже в силу особого положения судебной власти в системе правоохраны? Во всех ли случаях вынесение заведомо незаконного постановления по делу об административном правонарушении должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 305 УК РФ?

Например, квалификационной коллегией судей дано согласие на возбуждение уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 305 УК РФ, в отношении мирового судьи, который при вынесении постановления по делу об административном правонарушении незаконно переквалифицировал действия гражданина с ч. 3 ст. 12.5 КоАП РФ на ч. 1 ст. 12.5 КоАП РФ <22>. Судья не освободил правонарушителя от административной ответственности за управление транспортным средством при наличии неисправностей, а переквалифицировал на часть нормы, предусматривающую менее строгое наказание.

<22> Определение Верховного Суда РФ от 16 ноября 2011 г. N 19-Г11-19 // СПС "КонсультантПлюс".

Считаем, что в приведенном примере в силу малозначительности деяния для привлечения судьи к уголовной ответственности оснований нет. Справедливым наказанием было бы привлечение к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий за совершение дисциплинарного проступка, выразившегося в совершении действий, несовместимых с высоким статусом судьи, умаляющих авторитет судебной власти и причинивших ущерб репутации судьи.

Высшая квалификационная коллегия судей РФ оставила в силе решение о досрочном прекращении полномочий судьи районного суда за совершение дисциплинарного проступка. Проступок выразился в незаконной отмене постановления мирового судьи о привлечении к административной ответственности гражданина за совершение административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ (Невыполнение водителем транспортного средства законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения) <23>.

<23> Обзор судебной практики по рассмотрению Дисциплинарной коллегией Верховного Суда РФ административных дел о привлечении судей к дисциплинарной ответственности в 2016 г. (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28 июня 2017 г.) // СПС "КонсультантПлюс".

О возможности признания посягательства, описанного в формальном составе, малозначительным косвенно свидетельствуют разъяснения, данные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. N 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания": "Характер общественной опасности преступления, - указывается в Постановлении, - определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления. При учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред. Степень общественной опасности преступления устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности от характера и размера наступивших последствий..." <24>.

<24> Российская газета. 2015. 29 дек.

Полагаем, что степень общественной опасности неправосудного решения зависит от предмета судебного спора, порождаемых решением негативных последствий. Данные обстоятельства определяют и меру дискредитации судебной власти.

Пристатейный библиографический список

  1. Бриллиантов А.В. Некоторые аспекты оценки степени общественной опасности фальсификации доказательств // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2007. N 2.
  2. Галахова А.В., Александров А.Н., Антонов Ю.И. и др. Преступления против правосудия. М., 2005.
  3. Курочкина Л. Доказательства: недопустимые или фальсифицированные? // Уголовное право. 2012. N 1.
  4. Мирошниченко Н., Пудовочкин Ю. Некоторые проблемы квалификации последствий служебных преступлений // Уголовное право. 2012. N 2.
  5. Прохорова М.Л., Зуй И.И., Дегтярева Н.И. и др. Преступления против правосудия, связанные с фальсификацией и сокрытием доказательств. Пятигорск, 2012.
  6. Цветков Ю. Вопросы объективной стороны фальсификации доказательств // Уголовное право. 2016. N 6.