Мудрый Юрист

Вопросы допустимости доказательств в материалах судебной практики

Исаенко Вячеслав Николаевич, профессор Московского государственного университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, доцент.

В статье рассматриваются отдельные вопросы допустимости доказательств, освещаемые в решениях и обобщениях судебной практики Верховного Суда РФ, в решениях судов субъектов Федерации. Эти материалы имеют несомненное значение для обеспечения предупреждения нарушений уголовно-процессуального закона, в связи с выявлением которых судами отдельные доказательства признаются недопустимыми. Изучение и анализ рассматриваемых материалов участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения призваны способствовать предупреждению возникновения подобных ситуаций.

Ключевые слова: недопустимые доказательства, критерии допустимости доказательств, судебная практика, нарушения уголовно-процессуального закона, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.

The Issues of Admissibility of Evidence in Judicial Case Files

V.N. Isayenko

Isayenko Vyacheslav Nikolayevich, LLD., Assoc. Prof., Professor, Moscow State University named after O.Ye. Kutafin.

The article considers separate issues of admissibility of evidence covered in rulings and case-law briefs of the Supreme Court of the Russian Federation, in rulings of courts of the constituent elements of the Russian Federation. These files are no doubt of importance to enable prevention of violations in the criminal and procedural law, which detection provides for the courts to declare certain evidence inadmissible. The study and analysis of the above files by parties to criminal proceedings appearing for prosecution are intended to facilitate prevention of such situations.

Key words: inadmissible evidence, criteria of inadmissibility of evidence, judicial case-law, violations of criminal and procedural law, explanations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.

Вопросы допустимости доказательств поднимаются в ходе рассмотрения уголовных дел судами первой инстанции в связи с их значением для вынесении законного, обоснованного и справедливого решения. Подобные ситуации возникают и при рассмотрении апелляционных, кассационных представлений и жалоб Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ. Материалы судебной практики, опубликованные в Бюллетене Верховного Суда РФ, размещенные в справочных правовых системах и других источниках, информируют о фактах признания высшей судебной инстанцией недопустимыми доказательств, что влечет отмену или изменение решений по уголовным делам.

В ч. 2 ст. 75 УПК РФ сжато изложен перечень оснований признания доказательств недопустимыми, а также названы отдельные доказательства, признаваемые таковыми. В соответствии с данной нормой недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ. К недопустимым доказательствам законодатель относит:

  1. показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;
  2. показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;
  3. иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса.

В этом перечне названы лишь отдельные виды недопустимых доказательств и указано общее основание их отнесения к таковым - нарушение требований Уголовно-процессуального кодекса. Существенное значение в связи с этим имеет разъяснение, содержащееся в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия". В соответствии с ним доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами <1>.

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. N 1.

Данное разъяснение перечисляет критерии недопустимости доказательств в общем виде без приведения конкретных примеров нарушений закона, относящихся к отдельным из них. Действуя по методу "от противного", конкретизировать виды этих нарушений можно в результате анализа норм УПК РФ, устанавливающих принципы уголовного судопроизводства (гл. 2), а также общие и частные процессуальные условия собирания, проверки и оценки доказательств (гл. 11, 23 - 27).

Вместе с тем по объективным причинам и уголовно-процессуальный закон не может исчерпывающе перечислить все правовые основания признания отдельных доказательств недопустимыми. Для этого необходимо, чтобы в нем были указаны нарушения, исключающие допустимость каждого доказательства, названного в ч. 1 ст. 74 УПК РФ, а также условий их собирания, предусмотренных в гл. 23 - 27 УПК РФ. В этом нет необходимости, поскольку нормы указанных глав подлежат буквальному толкованию и отступление от их требований недопустимо. Поэтому неоценимое значение имеет судебная практика как важный источник сведений о толковании судами вопросов допустимости отдельных доказательств, которые надлежит учитывать в следственной и прокурорской надзорной практике.

Приговором Приморского краевого суда от 14 апреля 2014 г. Ф. оправдан по предъявленному ему обвинению в преступлении, предусмотренном п. "б" ч. 4 ст. 132 УК РФ, в связи с отсутствием события преступления. Органами предварительного расследования Ф. было предъявлено обвинение в том, что он в период с 20 час. 22 апреля 2013 г. до 1 час. 24 апреля 2013 в г. Владивостоке, пользуясь отсутствием дома его сожительницы О., совершил в отношении малолетней В. (дочери О.) насильственные действия сексуального характера. Государственный обвинитель в апелляционном представлении ходатайствовал об отмене оправдательного приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение. Он утверждал, что суд первой инстанции фактически не проверил представленные стороной обвинения доказательства виновности Ф. и не привел в приговоре убедительных мотивов того, почему отверг каждое из таких доказательств. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ Определением от 4 сентября 2014 г. N 56-АПУ-14-34 оставила приговор без изменения, указав следующее.

Проанализировав показания законного представителя малолетней потерпевшей О. и свидетеля Т., суд установил, что эти лица расспрашивали малолетнюю В. о поведении Ф., задавая ей наводящие вопросы, предполагающие утвердительные ответы. Свидетель К., проводивший первоначальный допрос малолетней В., также показал в судебном заседании, что он использовал в ходе допроса потерпевшей наводящие вопросы.

В акте судебно-психиатрической экспертизы указано, что повышенная внушаемость и склонность к фантазированию накладывает ограничения при проведении допроса малолетней В., вопросы не должны носить характер наводящих, так как ребенок склонен легко соглашаться со взрослыми.

Судебная коллегия Верховного Суда РФ заключила: тщательный анализ и надлежащая оценка исследованных в судебном заседании показаний потерпевшей В., а также обстоятельств их получения следователем, установленных из показаний О. и педагога М., присутствовавших на допросе, позволили суду прийти к правильному выводу о том, что указанный протокол допроса потерпевшей является недопустимым доказательством, поскольку получен с нарушением уголовно-процессуального закона. Как следовало из показаний О., согласующихся с показаниями свидетеля М., следователь с участием педагога в ночное время в течение продолжительного времени пытался получить от малолетней В. показания относительно обстоятельств возникшего в отношении Ф. подозрения. При этом потерпевшей задавались наводящие вопросы. Приведенные обстоятельства противоречат общим правилам производства допроса, установленным ст. ст. 187, 189 УПК РФ, и в силу ст. 75 УПК РФ влекут недопустимость указанных доказательств <2>.

<2> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 2.

Представляется, что, помимо названных в приведенном Определении оснований признания недопустимым доказательством протокола допроса малолетней В., было бы целесообразным указать и на нарушение следователем требования п. 21 ст. 5 УПК РФ, предусматривающего в качестве ночного времени промежутка времени с 22 до 6 часов по местному времени. С другой стороны, выезд следователя по сообщению о событии с признаками преступления в такое время, безусловно, необходим, поскольку этого требует публично-правовой характер следственной деятельности. Столь же безотлагательным является проведение осмотра места происшествия, получение объяснений от лиц, сообщивших о преступлении, а также очевидцев, если таковые имеются, выполнение других действий, реально возможных в ночное время, с отражением в протоколах обстоятельств, в связи с которыми они проводятся в этот период. Нельзя отрицать и то, что в этот же период целесообразно и получение объяснения потерпевшего или его допроса, если уголовное дело уже возбуждено. Можно лишь предполагать, что в данном случае следователь К., проводивший допрос, руководствовался соображениями целесообразности и стремился получить показания трехлетней В. безотлагательно, поскольку малолетние такого возраста могут достаточно быстро забывать обстоятельства и детали произошедшего с ними, причастных к этому тех или иных лиц.

Вместе с тем необходим и взвешенный подход к проведению допроса трехлетнего ребенка. Вряд ли следует ожидать от нее первоначально свободного рассказа с последующим уточнением следователем необходимых деталей. В юридической литературе давно и обоснованно подчеркивается, что несовершеннолетний - не "маленький взрослый", а качественно иной субъект допроса. Данное обстоятельство необходимо все время иметь в виду в ходе подготовки к его допросу, проведения допроса, фиксации результатов, их проверки, оценки и использования <3>. Поскольку для малолетних, детей дошкольного, младшего школьного и даже среднего школьного возраста характерна повышенная внушаемость, к формулировкам задаваемых им вопросов следует подходить особенно осторожно.

<3> Руководство для следователей / Под ред. С.И. Гусева. М.: Юрид. лит., 1971. С. 387.

Существенное значение имеют содержащиеся в пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. N 55 "О судебном приговоре" разъяснения относительно использования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности. Пленум в данном Постановлении однозначно указал: "Суду следует иметь в виду, что использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в статье 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных статьями 7 и 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий. Например, произведенные аудио- и видеозаписи, изъятые предметы и документы должны быть осмотрены и приобщены к делу; обнаруженные вещества - подвергнуты экспертным исследованиям; лица, участвовавшие в проведении оперативно-розыскных мероприятий, - при необходимости допрошены в качестве свидетелей". Однако Пленум акцентирует внимание на том, что в случае признания полученных на основе результатов оперативно-розыскной деятельности доказательств недопустимыми они не могут быть восполнены путем допроса сотрудников органов, осуществлявших оперативно-розыскные мероприятия <4>.

<4> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 1.

Данное разъяснение подтверждает позицию Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ относительно допустимости показаний оперативных работников, дознавателей, следователей о содержании показаний подозреваемых, обвиняемых, даваемых в их присутствии, но впоследствии измененных, а равно о содержании показаний свидетелей, явка которых в судебное заседание не была обеспечена. В частности, Определением от 7 ноября 2012 г. N 93-О12-5СП Судебная коллегия отменила приговор Магаданского областного суда по уголовному делу в отношении С., осужденного по п. "в" ч. 2 ст. 163, по п. п. "а", "ж" ч. 2 ст. 105, по п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ, и Ю., осужденного по п. п. "а", "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ, по п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ. В Определении указано, что в силу положений п. 2 ч. 1 ст. 379, ст. 381 УПК РФ основаниями к отмене приговора являются нарушения уголовно-процессуального закона, к которым в любом случае относятся обоснование приговора недопустимыми доказательствами и нарушение права обвиняемого на защиту. По рассматриваемому делу эти нарушения выразились в следующем.

В связи с расследованием старший оперуполномоченный отдела внутренних дел У. доставил С. в отдел, где у него отбирались объяснения, он был лишен свободы передвижения, т.е. фактически был задержан 8 мая 2011 г. В этот же день была получена явка С. с повинной, протокол которой оформлен в отсутствие защитника. Впоследствии обстоятельства убийства потерпевших, указанные в протоколе явки с повинной, С. не подтвердил, что в силу ст. 75 УПК РФ влечет признание его недопустимым доказательством. Несмотря на эти обстоятельства, протокол явки С. с повинной был представлен к исследованию в присутствии присяжных заседателей. В судебном заседании в качестве свидетеля допрашивался оперуполномоченный У., который в присутствии присяжных заседателей дал пояснения об условиях задержания подсудимых и сведениях, которые С. и Ю. сообщили ему об убийстве потерпевших. Показания У. об обстоятельствах, ставших известными ему от Ю., данные во время предварительного следствия, также исследовались в присутствии присяжных заседателей.

Вместе с тем в соответствии с правовой позицией, изложенной в Определении Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. N 44-О "По жалобе гражданина Демьяненко В.Н. на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 УПК РФ", в последующем неоднократно подтвержденной, положения ч. 5 ст. 246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, предоставляющие государственному обвинителю право ходатайствовать о вызове в суд свидетелей и допрашивать их, и ч. 3 ст. 56 УПК РФ, определяющие круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Тем самым закон, исходя из предписания ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

В судебном заседании сторона защиты неоднократно настаивала на допросе свидетеля В. Вопреки возражениям стороны защиты суд удовлетворил ходатайство государственного обвинителя об оглашении в присутствии присяжных заседателей показаний свидетеля В., данных во время предварительного расследования. В обоснование этого решения суд указал, что свидетель В. является несовершеннолетней, ее принудительный привод осуществить не представляется возможным, в своем заявлении свидетель указала на объективные причины неявки в суд, в связи с чем указанные обстоятельства были признаны чрезвычайными.

Однако из заявления В. усматривалось, что она просит освободить ее от участия в судебном заседании "по семейным обстоятельствам". Ее мать Ш. в заявлениях о причинах невозможности выезда несовершеннолетней дочери в судебное заседание указала на свою загруженность по работе, дальнее расстояние до города, где проходило судебное разбирательство, и отсутствие денежных средств для поездки. По выводу Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ указанные причины неявки свидетеля В. в суд противоречат утверждению Магаданского областного суда о наличии чрезвычайных обстоятельств, позволяющих суду в соответствии с ч. 2 ст. 281 УПК РФ огласить ее показания.

На этом основании Судебная коллегия признала, что коллегии присяжных заседателей Магаданского областного суда были представлены недопустимые доказательства, а тем, что явка в судебное заседание свидетеля В. не была обеспечена, было нарушено право обвиняемых С. и Ю. допрашивать показывающих против них свидетелей, предусмотренное подп. "d" п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также ст. 47 УПК РФ, т.е. право на защиту. При таких обстоятельствах, заключил Верховный Суд РФ, приговор не может быть признан законным и подлежит отмене с направлением уголовного дела в тот же суд на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства иным составом <5>.

<5> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. N 7.

В досудебном производстве, в судебном следствии возникают ситуации, требующие проведения допросов в качестве свидетелей следователей, дознавателей, сотрудников оперативно-розыскных подразделений об обстоятельствах проведения отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, когда возникает необходимость выяснить вопрос о соблюдении установленных УПК РФ, Федеральным законом от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" процедур их выполнения. При этом субъекты доказывания не вправе выходить за рамки данного вопроса, что в окончательной форме и подтвердила высшая судебная инстанция в приведенном выше п. 9 Постановления Пленума от 31 октября 1995 г. N 8.

Учитывать следует и разъяснение, содержащееся в п. 10 этого Постановления. В тех случаях, когда в ходе проверки сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, лицо обращалось с письменным или устным заявлением о явке с повинной и сторона обвинения ссылается на указанные в этом заявлении сведения как на одно из доказательств его виновности, подлежит проверке, в частности, вопрос о том, разъяснялись ли данному лицу при принятии от него такого заявления с учетом требований ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ права не свидетельствовать против самого себя, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования в порядке, установленном гл. 16 УПК РФ; была ли обеспечена возможность осуществления этих прав. Как представляется, при проведении такой проверки следует учитывать и существование объективной возможности осуществления этих прав в полном объеме, что должно устанавливаться руководителем органа предварительного расследования, прокурором, судом.

Продолжает дискутироваться вопрос о признании допустимым доказательством заключения нейропсихофизиологической экспертизы. Она заключается в изучении специалистом материалов полиграфического тестирования лица с целью установления признаков лжи в ответах на поставленные перед ним вопросы. В юридической литературе неоднократно высказывались критические замечания как относительно возможностей использования ее выводов в доказывании по уголовным делам, так и, напротив, о доказательственном ее значении. Материалы судебной практики судов субъектов РФ, а также Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, на наш взгляд, для правоприменительной практики завершают диспут о возможности признания выводов полиграфологов судебными доказательствами.

В апелляционной жалобе на приговор Воронежского областного суда по уголовному делу по обвинению С. в преступлении, предусмотренном п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ, осужденный С. и его защитник в качестве примера неполноты исследования обстоятельств дела назвали отказ в удовлетворении ходатайства С. о проведении ему тестирования на полиграфе. Суд первой инстанции, а затем и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ пришли к выводу, что доводы С. об отказе в проведении ему на предварительном следствии и в суде исследования на полиграфе не свидетельствуют об ограничении прав стороны защиты, поскольку проверка на полиграфе не относится к способам получения достоверной информации, отвечающей требованиям ст. 75 УПК РФ. В связи с этим результаты такой проверки не могли быть представлены присяжным заседателям <6>.

<6> Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 июня 2015 г. N 14-АПУ15-3СП // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 22.05.2017).

Аналогичная позиция высказана Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ при рассмотрении апелляционной жалобы на приговор Московского городского суда по уголовному делу по обвинению К-на В., К-на А. и К-х в особо тяжких преступлениях. Судебная коллегия пришла к выводу, что доводы о необоснованном отклонении ходатайства об исследовании заключения специалиста в отношении К-на А. с использованием полиграфа не могут быть приняты во внимание, поскольку проведение психофизиологического исследования не предусмотрено законом и не может использоваться в качестве доказательства по уголовному делу <7>.

<7> Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 сентября 2013 г. N 5АПУ-49СП // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 22.05.2017).

По мнению Я.В. Комиссаровой, "результаты исследования с применением полиграфа не могут служить основанием для принятия каких-либо мер, ущемляющих права обследуемого лица, предусмотренные действующим законодательством, и не являются свидетельством сокрытия им запрашиваемой информации. Полученные таким образом сведения подлежат оценке уполномоченными лицами по общим правилам, установленным законом, не позволяющим придавать данным из какого бы то ни было источника приоритетное значение" <8>. Полагаем, что данное утверждение страдает определенным недостатком, поскольку общие правила оценки распространяются на перечисленные в уголовно-процессуальном законе доказательства, в то время как результаты полиграфического тестирования таковыми не являются. Именно на это и указывают приведенные и другие примеры из судебной практики.

<8> Криминалистика XXI века (стратегия и тактика развития): Коллективная монография / Э.У. Бабаева, О.В. Волохова, Е.П. Ищенко, Я.В. Комиссарова и др.; под ред. Е.П. Ищенко. М.: Проспект, 2016. С. 204.

Т.Ю. Вилкова обоснованно отмечает: "Без понимания природы процессов, происходящих в организме и психике человека при использовании полиграфа, невозможно установить научно обоснованные границы его применения" <9>. Поэтому его применение может быть направлено исключительно на получение информации, предоставляющей органам уголовного преследования данные, имеющие криминалистическое (поисковое) значение.

<9> Вилкова Т.Ю. Принципы уголовного судопроизводства России: правовые основы, содержание, гарантии: Монография. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 231.

Примеры из судебной практики свидетельствуют, что решение вопроса о допустимости доказательств "зависит не только от точного исполнения судом и участниками судебного разбирательства процессуального закона (хотя это - первейшее, необходимое, элементарное условие правосудия), но также и от целесообразного, умелого использования приемов и методов, разрабатываемых криминалистикой" <10>. Использование криминалистических средств, методов и приемов не имеет правового регулирования, вместе с тем их использование не должно осуществляться вопреки требованиям норм права. Однако нельзя отрицать и то, что криминалистический подход к оценке результата правоприменения может вызвать определенное сомнение в обоснованности последнего. Характерен в этом плане следующий пример.

<10> Кореневский Ю.В. Криминалистика для судебного следствия. М.: АО Центр "ЮрИнфоР", 2001. С. 9 - 10.

Усть-Джегутинский районный суд Карачаево-Черкесской Республики признал С. виновным в нарушении лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности смерть человека. Одним из доказательств виновности С. суд признал заключение судебно-автотехнической экспертизы (САТЭ). Как известно, необходимым объектом такой экспертизы является протокол осмотра места происшествия. Суд признал его недопустимым доказательством, поскольку в нем место наезда на потерпевшего было указано со слов свидетеля Б.Н.Б. Однако во вводной части заключения САТЭ имелись ссылки на данный протокол. Сам факт признания протокола осмотра места происшествия недопустимым доказательством исключал возможность обоснования обвинительного приговора заключением экспертизы, исследовавшей процессуально ущербный объект, каковым и явился данный протокол. При рассмотрении кассационной жалобы осужденного президиум Ставропольского краевого суда удовлетворил ее и отменил приговор в отношении С. В Кассационном постановлении президиум указал, что суд первой инстанции сделал вывод о виновности С. на основании заключения САТЭ, в основу которого было положено доказательство, признанное этим же судом недопустимым <11>.

<11> Постановление президиума Ставропольского краевого суда от 12 мая 2015 г. по делу N 44у-157/15 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 21.05.2017).

По нашему мнению, и в данном случае использование недопустимого объекта при производстве судебной экспертизы явилось следствием не только нарушения уголовно-процессуального закона, но и несоблюдения следователем элементарных рекомендаций криминалистики, оставленных, в свою очередь, без внимания прокурором, осуществлявшим надзор в досудебном производстве, а затем направившим уголовное дело в суд, а также прокурором - государственным обвинителем. Осмотр места происшествия (как и другие виды следственного осмотра) представляет собой визуальное обследование следователем участка местности, автодороги, жилого помещения и других. Его содержанием является непосредственное восприятие обстановки места происшествия производящим его осмотр должностным лицом органа расследования, выявление и изучение находящихся на нем следов и объектов, их свойств, состояния, взаиморасположения, относимости к исследуемому событию и т.д.

Следователь, дознаватель в соответствии с ч. 5 ст. 164 УПК РФ вправе привлечь к участию в осмотре места происшествия участника уголовного судопроизводства. В определенных случаях без его участия, как обоснованно отмечает О.Я. Баев, "нельзя определить непосредственный объект, нуждающийся в осмотре, границы осмотра и частные его цели" <12>. Однако это не освобождает следователя, дознавателя от обязанности лично исследовать обстановку, проанализировать, оценить и зафиксировать установленные при этом обстоятельства, в том числе, что было важно в рассматриваемом случае, объективно подтверждающих данные, сообщенные участвующим в осмотре свидетелем. В противном случае результаты осмотра нельзя считать достоверно отражающими фактические обстоятельства и обстановку преступления, т.е. протокол осмотра утрачивает доказательственное значение. Несмотря на отсутствие в УПК РФ требования об объективности исследования обстоятельств дела, соблюдение данного условия при производстве расследования в целом, а равно при производстве отдельных процессуальных действий является обязательным.

<12> Баев О.Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. М.: Экзамен, 2003. С. 89.

Пристатейный библиографический список

  1. Баев О.Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. М.: Экзамен, 2003.
  2. Вилкова Т.Ю. Принципы уголовного судопроизводства России: правовые основы, содержание, гарантии: Монография. М.: Юрлитинформ, 2015.
  3. Кореневский Ю.В. Криминалистика для судебного следствия. М.: АО Центр "ЮрИнфоР", 2001.