Мудрый Юрист

Специальная неюридическая терминология в УК РФ: трудности и проблемы

Шишков Сергей Николаевич, главный научный сотрудник ФГБУ "ФМИЦПН им. В.П. Сербского" Минздрава России, доцент, кандидат юридических наук.

Полубинская Светлана Вениаминовна, ведущий научный сотрудник ИГП РАН, ведущий научный сотрудник ФГБУ "ФМИЦПН им. В.П. Сербского" Минздрава России, доцент, кандидат юридических наук.

Уголовный кодекс Российской Федерации <1> (далее - УК РФ) содержит термины, не являющиеся правовыми и заимствованные из неюридических наук. При введении их в законодательный текст возникают подчас непростые проблемы, при решении которых, к сожалению, не всегда удается избежать ошибок. Мы рассмотрим некоторые из них на примере медицинской и психологической терминологии.

<1> СЗ РФ. 1996. N 25. Ст. 2954.

Адекватность специальной терминологии целям ее закрепления в УК РФ

В данном разделе статьи будет проанализированы такие параметры адекватности, как соответствие включаемого в текст УК РФ специального термина объему и содержанию обозначаемого им научного понятия, а также необходимая степень детализации терминологических описаний.

Очевидно, например, что не всякое психическое заболевание лица, совершившего предусмотренное уголовным законом деяние, исключает вменяемость, а лишь такое, которое по глубине (тяжести) болезненных нарушений психики лишает больного способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения. Так что медицинские термины "психическая болезнь", "психическое расстройство" и им подобные для исчерпывающей характеристики болезненного психического нарушения, несовместимого с вменяемостью, неадекватны. Поэтому законодательная формула невменяемости включает в себя два критерия: медицинский и юридический. Первый из них указывает на то, что лицо в момент совершения противоправного деяния не осознавало своих поступков и не могло руководить ими вследствие именно болезненного состояния психики (а не каких-то иных причин). Второй критерий определяет уже саму глубину поражения болезнью психики лица, которая не позволяет признать его виновным и возложить на него ответственность за содеянное.

Анализ с этих позиций формулы медицинского критерия невменяемости, закрепленного в действующем УК РФ (ст. 21), дает основания для ряда критических замечаний. Рассматриваемый критерий составляют четыре группы болезненных нарушений: хроническое психическое расстройство, временное психическое расстройство, слабоумие, иное болезненное состояние психики. Такое терминологическое изобилие мы считаем излишним. Выделение в медицинском критерии самостоятельных структурных элементов оправданно лишь в случаях, когда, во-первых, все многообразие болезненных состояний невозможно охватить одним названием и, во-вторых, когда группы болезней выделяются по признаку, который имеет самостоятельное правовое значение.

Применительно к медицинскому критерию невменяемости оба условия отсутствуют. В современной психиатрии имеется единый медицинский термин для обозначения всех без исключения болезненных нарушений психики - "психическое расстройство". Он содержится в действующей Международной классификации болезней <2> и в Законе Российской Федерации от 2 июля 1992 г. N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" <3>. Что касается признаков, положенных в основу членения медицинского критерия на четыре самостоятельных элемента, то в уголовно-правовом аспекте они совершенно нейтральны (иррелевантны). К примеру, исходные состояния неблагоприятно текущей шизофрении (состояния апатического слабоумия) можно отнести и к "хроническому психическому расстройству", и к "слабоумию", и к ним обоим одновременно. Однако выбор любого из трех возможных вариантов на решение вопросов вменяемости никак не влияет.

<2> Действующей является Международная классификация Десятого пересмотра (далее - МКБ-10). См.: Психические расстройства и расстройства поведения (F00 - F99). Класс V МКБ-10, адаптированный для использования в Российской Федерации. М., 1998.
<3> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 33. Ст. 1913.

Образцовой в рассматриваемом отношении можно признать ст. 22 УК РФ, в которой все возможные психические расстройства, не исключающие вменяемости, имеют медицинский критерий, обозначенный одним, но вполне достаточным термином - "психическое расстройство". К настоящему времени избавилось от былых терминологических "излишеств" и гражданское законодательство. Медицинский критерий недееспособности, состоявший некогда из двух элементов ("душевная болезнь или слабоумие" - ст. 15 Гражданского кодекса РСФСР <4>), теперь ограничивается одним - "психическое расстройство" (ст. 29 Гражданского кодекса Российской Федерации <5>; далее - ГК РФ). Никаких осложнений и проблем эта замена не породила. Думается, что аналогичное терминологическое оформление медицинского критерия невменяемости было бы адекватным и достаточным.

<4> Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24. Ст. 407.
<5> СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.

Примером иного свойства, когда объем специального термина оказывается чересчур узким и не охватывает всех необходимых юридически значимых признаков, может служить психологическое понятие "аффект". В УК РФ (ст. 107 и 113) он употребляется как синоним понятия "внезапно возникшее сильное душевное волнение".

Проблема состоит здесь в следующем. Во-первых, синонимами эти понятия быть не могут, ибо то, что обозначено в УК РФ словами "внезапно возникшее сильное душевное волнение", характеризуется тремя юридически значимыми признаками: а) внезапностью возникновения; б) обусловленностью разовым психотравмирующим воздействием поведения потерпевшего либо длительной психотравмирующей ситуацией, связанной с его поведением; в) резким сужением сознания. Такие психические состояния не исчерпываются лишь аффектами и могут включать другие эмоциональные реакции, которые в психологическом смысле не относятся к аффектам, но вместе с тем характеризуются всеми тремя указанными признаками.

Например, большая группа таких состояний объединяется понятием эмоциональной психической напряженности <6>. Отсюда возникает опасность, что эти эмоциональные реакции ошибочно не будут учитываться при квалификации преступлений по ст. 107 и 113 УК РФ.

<6> См.: Коченов М.М. Теоретические основы судебно-психологической экспертизы. Автореф. дис. ... д-ра психол. наук. М., 1991. С. 39 - 40; Сафуанов Ф.С. Психология криминальной агрессии. М., 2003. С. 40 - 41.

Во-вторых, понятие "внезапно возникшее сильное душевное волнение" не слишком удачно. Научной психологии неизвестно понятие "душевное волнение". Между тем для установления психического состояния, предусмотренного ст. 107 и 113 УК РФ, следователи и судьи все чаще прибегают к помощи экспертов-психологов.

Поэтому, чтобы состояние, предусмотренное этими статьями, можно было устанавливать экспертным путем, необходимо выразить его в терминах современной психологии. Термин "аффект", как только что отмечалось, оказывается не вполне адекватным, в связи с чем появляется необходимость искать ему замену. В литературе было предложено пользоваться понятием "внезапно возникшее выраженное эмоциональное переживание", которое отвечает всем трем упомянутым выше юридически релевантным признакам <7>. Не являясь специалистами в области психологии, мы не берем на себя смелость оценивать, насколько данное предложение удачно. Решающее слово здесь должны сказать психологи.

<7> См.: Бадмаева В.Д., Вандыш-Бубко В.В., Горинов В.В. и др. Предложения по внесению изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации (ч. 1) // Российский психиатрический журнал. 2014. N 4. С. 64 - 71.

Модернизация устаревшей терминологии

Устаревающая терминология нуждается в обновлении, и данный процесс неизбежен для любой области научного знания. Однако нередко замена старого названия новым сопровождается существенными трансформациями, относящимися к содержательной стороне обозначаемого предмета, которые могут затрагивать в том числе и его юридически значимые аспекты.

Так, в действующем УК РФ, по сравнению с предшествующим ему Уголовным кодексом РСФСР 1960 года <8> (далее - УК РСФСР), произошли терминологические изменения, относящиеся к сфере психиатрии. В частности, в ст. 111 УК РФ ("Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью") прежний термин "душевная болезнь" был заменен другим - "психическое расстройство". Наименование "душевная болезнь" явно устарело, тогда как "психическое расстройство" является современным психиатрическим понятием, которое, как уже говорилось, соответствует международным медицинским стандартам (в частности, МКБ-10).

<8> Ведомости ВС РСФСР. 1960. N 40. Ст. 591.

Однако в ходе этой, казалось бы, правильной терминологической модернизации не было учтено одно важное обстоятельство. Поскольку архаичному термину "душевная болезнь", который в психиатрии давно вышел из употребления, необходимо было дать современное психиатрическое толкование, это позволяло сузить данное понятие, включив в него только наиболее тяжелые заболевания психики, соответствующие уголовно-правовой категории "тяжкое телесное повреждение". Тем самым закладывалась основа деления всех психических расстройств, возникающих у лица вследствие совершенного в отношении его преступления, на три вида, которые соответствовали трем категориям тяжести "телесного повреждения": тяжкое (ст. 108 УК РСФСР), менее тяжкое (ст. 109), легкое (ст. 112) <9>.

<9> Прежний термин "телесное повреждение" в действующем УК РФ заменен термином "вред здоровью".

В отличие от наименования "душевная болезнь", термин "психическое расстройство" - универсальная категория. Она включает в себя все болезни, сопровождающиеся нарушениями психики, независимо от их тяжести, продолжительности и других характеристик. Путь к былому членению психических расстройств на три категории (тяжкие, средней тяжести, легкие) оказался закрытым. В УК РФ психическое расстройство потерпевшего стало самостоятельным и "самодостаточным" уголовно-правовым признаком, позволяющим квалифицировать преступное деяние как причинение тяжкого вреда здоровью без каких-либо дополнительных условий. В результате теперь к тяжкому вреду необходимо относить любое психическое расстройство потерпевшего, даже если реально оно выражается в непродолжительном и неглубоком нарушении психики.

Данный подход отражен и в подзаконных нормативных документах, посвященных вопросам определения степени тяжести вреда здоровью. Согласно подпункту "а" п. 4 Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17 августа 2007 г. N 522 <10>, самостоятельным квалифицирующим признаком тяжкого вреда здоровью является "психическое расстройство". В соответствии с требованием, содержащимся в п. 3 названных Правил, Министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации своим Приказом от 24 апреля 2008 г. N 194н <11> утвердило Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека. В п. 6.8 этого документа к тяжкому вреду отнесено "психическое расстройство, возникновение которого должно находиться в причинно-следственной связи с причиненным вредом здоровью, т.е. быть его последствием".

<10> СЗ РФ. 2007. N 35. Ст. 4308.
<11> Российская газета. 5 сентября 2008 г.

В результате кратковременное психическое расстройство (например, психогения, возникшая в результате вызванной преступлением психической травмы и приведшая к утрате временной трудоспособности сроком на неделю) по степени тяжести вреда здоровью приравнено к потере зрения, слуха или какого-либо органа. Действия виновных во всех этих случаях должны получать одинаковую уголовно-правовую квалификацию. Непросто найти другой пример, когда норма закона вступала бы в такое резкое противоречие с реальностью.

Последствия этой законодательной неудачи могут быть весьма негативными. Квалификация преступления по ст. 111 УК РФ в качестве тяжкого вреда, причиненного здоровью потерпевшего, в тех случаях, когда фактически речь идет о легком вреде или вреде средней тяжести, серьезно нарушает принципы законности, гуманизма, равенства граждан перед законом и справедливости выносимого приговора.

Для исправления рассматриваемого недостатка можно ограничиться минимальными терминологическими поправками, заменив в ст. 111 УК РФ "психическое расстройство" на "тяжелое психическое расстройство". Это даст возможность относить к категории тяжкого вреда здоровью не все болезненные нарушения психики, а только те, которым свойственны наиболее тяжелые и выраженные болезненные проявления. Психические расстройства, не попавшие в эту категорию, можно будет распределить по двум другим степеням вреда, причиненного здоровью потерпевшего, - вреда средней тяжести (ст. 112 УК РФ) и легкого вреда (ст. 115 УК РФ).

Термин "тяжелое психическое расстройство" не является принципиально новым. Российскому законодательству он известен и встречается, например, в Законе Российской Федерации от 2 июля 1992 г. N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" (ч. 4 ст. 23 и ст. 29).

Появление в законе новой специальной терминологии

В данном разделе речь пойдет о такой терминологии, которая является новой как для закона, так и для той отрасли научного знания, из которой она заимствована. Иллюстрацией к сказанному может служить понятие "отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством". Оно предусмотрено ч. 3 ст. 20 УК РФ и впервые появилось в 1997 году (с момента вступления в силу названного Уголовного кодекса).

Обозначенная новым законодательным понятием предметная область уже давно была предметом исследования возрастной психологии и смежных с нею наук. Речь идет об изучении состояний психического недоразвития в подростковом возрасте, которые обусловлены не болезненными нарушениями психики, а иными причинами (социально-психологической запущенностью подростка, его личностной незрелостью и проч.). Однако единого мнения по ряду принципиальных вопросов между учеными и специалистами достигнуто не было. Поэтому, даже после вступления в силу УК РФ, содержащего понятие "отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством", среди психологов и психиатров велись дискуссии относительно его объема и содержания. Норма ч. 3 ст. 20 УК РФ оказалась явно неподготовленной для ее практического применения <12>. Чтобы выработать единую позицию, специалистам потребовалось время. И только в 2004 году было издано информационное письмо Главного внештатного специалиста по судебно-психиатрической экспертизе Минздрава России "О применении ч. 3 ст. 20 УК РФ" <13>, которое заложило методические основы для выработки унифицированных критериев психического состояния несовершеннолетних, предусмотренного ч. 3 ст. 20 УК РФ.

<12> Подробнее см.: Шишков С.Н. Норма УК об освобождении от ответственности подростка, отстающего в психическом развитии: достаточно ли она обоснована? // Журнал российского права. 1997. N 5. С. 71 - 78.
<13> Информационное письмо "О применении ч. 3 ст. 20 УК РФ". М., 2004. С. 7.

До появления этого информационного письма попытки самостоятельного осмысления предметно-содержательной стороны понятия "отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством", предпринимали и сами судьи. Примером может служить дело 14-летнего Бабушанова <14>, обвинявшегося по ч. 4 ст. 117 УК РСФСР (изнасилование при особо отягчающих обстоятельствах).

<14> Бюллетень ВС РФ. 1998. N 12. С. 9 - 10.

Бабушанов страдал врожденным умственным недоразвитием в форме олигофрении в степени легкой дебильности и был освобожден судом от ответственности на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ. Однако олигофрения отнесена МКБ-10 к болезненным психическим нарушениям. Психическое состояние Бабушанова соответствовало признакам психического расстройства, предусмотренного ст. 22 УК РФ <15>. Поэтому он подлежал уголовной ответственности с возможным применением к нему принудительных мер медицинского характера, соединенных с исполнением наказания <16>.

<15> Статью 22 УК РФ, посвященную психическим расстройствам, не исключающим вменяемости, часто именуют статьей об ограниченной вменяемости, хотя такого термина в действующем российском УК нет.
<16> Судебная ошибка обернулась тяжелыми последствиями: избежавший ответственности Бабушанов вскоре совершил новое аналогичное преступление. Подробнее см.: Дозорцева Е.Г. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза несовершеннолетнего обвиняемого // Медицинская и судебная психология. Курс лекций. М., 2004. С. 480 - 505.

Проанализировав медицинский критерий невменяемости, которому дано определение в ст. 21 УК РФ ("хроническое психическое расстройство, временное психическое расстройство, слабоумие, иное болезненное состояние психики"), судьи решили, что третий его элемент - "слабоумие" - не относится к разряду психических расстройств. Последние имеют лишь две формы - хроническую и временную. Отсюда был сделан вывод, что "психические расстройства" целиком охватываются первыми двумя элементами медицинского критерия невменяемости, а два его последующих элемента, включая слабоумие, оказываются уже за пределами понятия "психическое расстройство". "Умственная отсталость (недоразвитие)" была расценена как смягченная форма слабоумия - нарушение интеллекта, но меньшей, чем при слабоумии, глубины. Отсюда последовал итоговый вывод: умственная отсталость несовершеннолетнего представляет собой нарушение психики, не связанное с психическим расстройством, и потому она подпадает под признаки отставания в психическом развитии, закрепленные в ч. 3 ст. 20 УК РФ.

Приведенные рассуждения представляют собой пример формального анализа специальной терминологии, который не учитывает главного - содержательной стороны обозначаемых научно-медицинскими терминами явлений, что ведет к фактической ошибке, чреватой негативными правовыми последствиями.

Любопытно отметить, что у понятия "отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством" имелся своего рода терминологический предшественник - "умственная отсталость несовершеннолетнего, не связанная с душевным заболеванием" (это наименование содержалось в ст. 392 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г. <17>). Между ними нетрудно заметить несомненное сходство. Различие же состоит в том, что, с точки зрения психиатрии и психологии, формулировка этой статьи представляет собой не научное понятие, а лишенный смысла набор квазинаучных терминов. Такая терминология оказывается уже не специальной, а скорее "псевдоспециальной".

<17> Ведомости ВС РСФСР. 1960. N 40. Ст. 592.

Сохранение прежнего термина при предметно-содержательных изменениях обозначаемого им понятия

В качестве примера подобного рода проблемных ситуаций мы рассмотрим термин "опьянение". Он содержится, в частности, в ст. 23 УК РФ, в которой говорится: "Лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, новых потенциально опасных психоактивных веществ либо других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности".

Для разграничения опьянения, которое не исключает ответственности, и тяжелых психических расстройств, исключающих ее, отечественная уголовно-правовая доктрина, начиная с советских времен и на протяжении длительного времени, опиралась на ряд теоретических постулатов.

Согласно первому из них опьянение относится к неболезненным состояниям, отличающимся от психической патологии качественно и принципиально. В учебниках советского уголовного права опьянение именовалось "простым" или "физиологическим". Особо подчеркивалось, что оно не является разновидностью психических болезней, а вызываемые им психические нарушения не являются болезненными в медицинском смысле. Отечественная медицина того времени придерживалась аналогичных воззрений. Единственное исключение делалось для патологического опьянения, которое квалифицировалось как кратковременное заболевание, исключающее вменяемость. Следствием такого подхода было правило: физиологическое (простое) опьянение, не являясь болезнью, не охватывается медицинским критерием невменяемости. В соответствии со вторым постулатом отечественного уголовного права простое опьянение не в состоянии вызвать столь глубокое нарушение психических функций, чтобы лишить человека способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения и обусловить невменяемость. Нарушения психики при всех видах опьянения (кроме патологического) менее глубоки. Третий постулат исходит из того, что человек приводит себя в состояние опьянения добровольно, собственными действиями и при этом отчетливо сознает, что опьянение способно нарушить нормальное течение психических процессов - усилить агрессивность, снизить самоконтроль, исказить оценку ситуации и т.п.

Перечисленные постулаты заложили прочные основания для вывода, что состояние опьянения не освобождает преступника от уголовной ответственности <18>. Однако в настоящее время надежность этих оснований может быть поставлена под сомнение.

<18> Подробнее о трех перечисленных постулатах см.: Орлов В.С. Субъект преступления по советскому уголовному праву. М., 1958. С. 68 - 86.

Во-первых, опьянение любого характера, происхождения и степени отнесено МКБ-10 к категории психических расстройств, т.е. признано болезненным состоянием <19>. Так что тезис о неболезненной природе "простого" опьянения уже не соответствует данным современной медицины. Во-вторых, с позиции современной наркологии и психиатрии по уровню поражения психики опьянение (даже непатологическое) способно в ряде случаев достигать уровня тяжелого психического расстройства, которое считается несовместимым с вменяемостью. Сюда можно отнести, например, опьянение, вызванное приемом галлюциногенов. Не срабатывает и последний из традиционных уголовно-правовых постулатов, который служит основанием для возложения уголовной ответственности на человека, находящегося в состоянии опьянения, - факт добровольного приведения себя в это состояние. Для того чтобы подобное обстоятельство действительно влекло за собой именно такие правовые последствия, оно должно быть прямо упомянуто в тексте закона. Однако в ст. 23 УК РФ об этом ничего не говорится.

<19> Психические и поведенческие расстройства, вызванные употреблением психоактивных веществ, включены в раздел F1 МКБ-10.

Для сравнения сошлемся на гражданское законодательство. Согласно ч. 1 ст. 1078 ГК РФ не отвечает за причиненный им вред дееспособный гражданин, который в момент причинения вреда не мог понимать значения своих действий или руководить ими. Однако "причинитель вреда не освобождается от ответственности, если сам привел себя в состояние, в котором не мог понимать значения своих действий или руководить ими, употреблением спиртных напитков, наркотических средств или иным способом" (ч. 2 ст. 1078 ГК РФ). При этом примечательно, что, в отличие от уголовного права, право гражданское допускает возможность существования столь тяжелых форм опьянения, при которых человек лишается возможности к осознанно-волевой регуляции своего поведения.

Таким образом, термин "опьянение", оставаясь неизменным по названию, претерпел со временем заметные содержательные изменения. В результате взгляды на опьянение в современной медицине уже не во всем согласуются с теми воззрениями, на которых базируется норма ст. 23 УК РФ об уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения. Впрочем, эта проблема требует отдельного рассмотрения и в данной статье более подробно анализироваться нами не будет.

Заключение

Проблема заимствования и освоения уголовным законом специальной неюридической терминологии представляется нам сложной и многоаспектной, предполагающей в числе прочего необходимость раскрытия содержания отдельных терминов с целью их одинакового понимания всеми участниками уголовного процесса.

В действующем УК РФ подобная цель достигается с помощью примечаний к статьям Особенной части, содержащих необходимые разъяснения. Таким способом определяется, например, содержание понятий "близкие лица" (ст. 116), "пытка" (ст. 117), "эксплуатация человека" (ст. 127.1), "жилище" (ст. 139) и ряда других. Вместе с тем в юридической литературе уже давно обсуждается идея включения в УК РФ "самостоятельного структурно-композиционного элемента (статьи, главы или раздела), содержащего разъяснения (или толкования, или определения) отдельных терминов, используемых в Кодексе" <20>. Конечно, в первую очередь речь идет о терминах, обозначающих уголовно-правовые понятия, а также об оценочных признаках составов преступлений. Их единая трактовка необходима для обеспечения единообразия правоприменительной практики. Однако, по нашему мнению, отдельную статью УК (по аналогии со ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации) <21> либо главу или раздел данного Кодекса можно использовать также и для раскрытия содержания специальных терминов, почерпнутых уголовным законом из неюридических наук.

<20> Кострова М.Б. Дефинирование понятий и терминов, используемых в УК РФ // Журнал российского права. 2003. N 12. С. 80.
<21> Российская газета. 22 декабря 2001 г.