Мудрый Юрист

Толкование завещания. Перспективы развития Российского наследственного права

Петров Е.Ю., кандидат юридических наук, доцент Уральского филиала Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ.

Где нет правильного толкования завещания, не может быть завещательной свободы. Норма о толковании последней воли впервые появилась в российском праве. Автор анализирует ст. 1132 ГК РФ и практику ее применения. В публикации обозначены ключевые вопросы учения о толковании завещания. На основе компаративного метода предложены пути развития российского наследственного права. Настоящая статья является фрагментом готовящейся к выходу книги "Наследственное право России: состояние и перспективы развития (сравнительно-правовое исследование)".

Ключевые слова: наследственное право, завещание, толкование.

Construction of Will. Development Prospects of Inheritance Law in the Russian Federation

E.Yu. Petrov

Petrov E.Yu., Candidate of Legal Sciences, Assistant Professor of the Ural Branch of the Alexeev Private Law Research Centre under the President of the Russian Federation.

Where there is no correct interpretation of the will, there can't be testamentary freedom. The norm on interpretation of the last will has appeared in Russian law for the first time. The author analyzes article 1132 of the Civil Code of the Russian Federation and practice of its application. In the article key questions of the doctrine of interpretation of the will are designated. On the basis of a comparative method ways of development of inheritance law in the Russian Federation are offered. The article is a fragment of the preparing for issue scrutiny "Russian Succession Law: Current Situation and Perspectives (comparative research)".

Key words: inheritance law, will, interpretation.

1. Выбор подхода

Спор между способами толкования "по букве" или "по намерению" стар как мир. В сфере наследования знаменитым примером борьбы подходов является causa Curiana <1>. Обозначенная конкуренция сохранилась в праве новых народов. Например, в Англии наиболее известным сторонником толкования завещания "по букве" был сэр Джеймс Вигрэм (Sir James Wigram). Ему оппонировал сэр Эдвард Сагдэн (Sir Edward Sugden), впоследствии ставший Lord St. Leonards (именно его завещание пропало и было восстановлено судом со слов дочери) <2>. Схватка между "буквой" и "выведением" шла и в континентальном праве, включая Россию. В 1870 г. Сенат высказался в пользу учета предсмертной переписки при толковании завещания <3>.

<1> Завещание гласило: "Если у меня родится сын и он умрет, не достигнув совершеннолетия, то я желаю, чтобы Курий был моим наследником". Сын вовсе не родился. Квинт Муций Сцевола доказывал, что, по тексту завещания, Курий в данном случае не имеет прав, а наследство должно перейти к наследникам по закону. Луций Лициний Красс ссылался на волю завещателя и отстаивал право на наследство Курия.
<2> Kerridge R. Freedom of Testation in England and Wales // The Law of Succession: Testamentary Freedom / Ed. by M. Anderson and E. Arroyo i Amayuelas. Groningen: Europa Law Publishing. 2011. P. 137.
<3> См.: Смирнов С.А. Толкование завещания: вызовы практики // Нотариус. 2015. N 7. С. 11 - 14.

Оба подхода пытаются установить смысл текста. Ситуация с завещанием осложнена тем, что автора, способного дать пояснения, уже нет. В первом случае это предлагается делать исходя из буквального значения слов и выражений. Достоинством такого способа являются простота и, как следствие, дешевизна. Завещателю самому надлежит позаботиться о том, чтобы быть правильно понятым. Сторонники буквального толкования утверждают, что, не доверяя общеупотребимому пониманию, интерпретатор не меньше рискует прийти к неправильным выводам. Во втором случае вводится презумпция понимания слов в их обычном значении, однако при неясности или неоднозначности завещания предпринимается попытка разглядеть за словами волю конкретного, а не абстрактного завещателя, далеко не всегда сведущего в семантике и юридических тонкостях. Буквальное толкование воспринимается как несправедливое ограничение завещательной свободы.

Современные правопорядки отдают предпочтение второму способу толкования. Германская доктрина исходит из того, что завещание не предназначено для доведения до сведения окружающих, и поэтому предлагает устанавливать внутреннее намерение завещателя настолько глубоко, насколько это возможно <1>. Кодекс Каталонии указывает, что надлежит устанавливать истинное намерение завещателя, буквальное значение слов и выражений не является обязательным (ст. 421-6). ГК Венгрии предлагает в случае возникновения всякого сомнения переходить к установлению предполагаемой воли завещателя путем поиска истинного значения слов и выражений (§ 724). Английское право исходит из того, что значение слов в завещании является тем, которое вкладывал в них завещатель, и не следует использовать каких-либо "правильных" или "обычных" значений <2>. Верховный суд провинции Онтарио в 2010 г. разъяснил, что суд в случае спора должен определить субъективное намерение завещателя, а не руководствоваться вмененным критерием <3>. Общим правом выработана так называемая arm chair doctrine <4>. Интерпретатору, приступая к толкованию, надлежит встать (в дословном переводе - "сесть") на место завещателя. Соблюдение этого правила влечет ряд серьезных последствий. В 1939 г. Каролина Пухол Ольер (Carolina Pujol Oller) завещала дом своему сыну Франсеску-Хавьеру (Francesc-Xavier) с условием, что после его смерти дом должен перейти к кому-либо из его сыновей или внуков, появившихся в законном браке. Сын женился, и в 1969 г. пара усыновила мальчика Антони (Antoni). В 1995 г. Франсеск-Хавьер завещал дом Антони. Перед судом, рассматривавшим спор о действительности завещания, встал вопрос о толковании завещания Каролины Пухол Ольер. С позиции доктрины arm chair суду следовало занять ее место <5>. В 1939 г. усыновленные лица не назывались детьми усыновителя. Исходя из этого, Высший трибунал правосудия Андорры указал, что Каролина Пухол Ольер, используя слово "сын", не имела в виду усыновленных детей <6>. Рассматривая завещание глазами завещателя, толкователь в случае обнаружения неясности учитывает косвенные внешние доказательства (indirect extrinsic evidence). К ним относятся: род деятельности завещателя, место жительства, состояние законодательства в момент составления завещания, родной язык завещателя. В Англии с 1983 г. на основании ст. 21 Закона об отправлении правосудия 1982 г. допускаются прямые внешние доказательства (direct extrinsic evidence), такие как письма и дневники завещателя, свидетельские показания солиситора, готовившего проект завещания <7>. Однако неформальные документы и устные высказывания не должны подменять собой завещательные распоряжения, совершаемые в особой форме. Восполнение распоряжений, упущенных в результате допущенных при оформлении завещания ошибок, в Англии возможно не посредством толкования, а через инструмент, именуемый "rectification" (ст. 20 указанного Закона). Так, в деле Marley v. Rawlings & Anor <8>. Верховный суд "исцелил" зеркальные завещания супругов, подписанные по ошибке, наоборот. В континентальном праве подобный механизм не обнаруживается. ГК Нидерландов разрешает интерпретатору использовать прямые внешние доказательства, когда смысл завещательного распоряжения остается без вариантов непонятен (ст. 4:46). По законодательству Нидерландов унаследованное имущество поступает в общую собственность супругов. Однако наследодатель может включить в завещание оговорку об исключении. В споре о толковании завещания нотариус свидетельствовал, что завещатель утверждал о намерении исключить образование общей собственности между племянницей, назначенной наследником, и ее супругом. Оговорка не была включена в текст, поскольку завещатель полагал, что племянница уже развелась. Апелляционный суд учел это обстоятельство. Однако Верховный суд решил по-другому, сославшись на то, что внешние действия и заявления завещателя в случае ясности текста не должны приниматься во внимание <9>. Доктрина arm chair не позволяет суду, занявшему место завещателя, "додумывать" завещание, говоря языком экономического анализа права - превращать завещателя в информированного субъекта. Например, вряд ли можно перетолковать завещание, в котором более любимому сыну завещан дом, а менее любимому - автомобиль, когда дом сгорел дотла, что и привело к открытию наследства.

<1> What's in a Will? Examining the Modern Approach Towards the Interpretation and Rectification of Testamentary Instruments // Current Issues in Succession Law / Ed. by , Ch. Mitchell. Oxford: Hart Publishing, 2016. P. 146.
<2> Kerridge R. Op. cit. P. 139.
<3> Re Kaptyn Estate, 2010 ONSC 4293, 102 O.R. (3d).
<4> https://www.lawteacher.net/free-law-essays/equity-law/arm-chair-doctrine-interpretation-of-wills-equity-law-essay.php#_ftn7
<5> Kerrige R. Op. cit. P. 139 - 140.
<6> Европейский суд по правам человека отменил решение, сославшись на общеупотребимое в настоящее время понимание слова "сын" (см. Постановление ЕСПЧ от 13 июля 2004 г. по делу "Пла и Пунцерно (Pla and Puncernau) против Андорры" (жалоба N 69498/01)). Истинным мотивом решения ЕСПЧ, по-видимому, являлась обнаруженная Судом дискриминация в условии, запрещающем передать дом усыновленному ребенку.
<7> Op. cit. P. 150.
<8> [2014] UKSC 2.
<9> См.: Milo J.M. Acquisition of Property by Succession in Dutch Law: Tradition between Autonomy and Solidarity in a Changing Society // The Law of Succession: Testamentary Freedom: European Perspectives (= European Studies of Private Law. Vol. 5) / Ed. by M. Anderson, E. Arroyo i Amayuelas. Groningen: Europa Law Pub., 2011. P. 222 - 223.

Современные правопорядки содержат и другие приемы толкования. Распространенным является закрепление приоритета варианта толкования, сохраняющего силу завещательного распоряжения (in favour to effectiveness). Этот прием позволяет разрешить causa Curiana в пользу Курия. В российской практике был случай, когда наследодатель завещал квартиру, однако на момент открытия наследства она оказалась изъята с предоставлением другого жилого помещения. Суд апелляционной инстанции посчитал, что завещательное распоряжение сохраняет силу в отношении другой квартиры <1>. Также толкование завещаний подчиняется действию принципа абсурда, разрешающему интерпретатору исправить явные ошибки завещания. В российской литературе часто приводится пример, когда завещание было составлено в пользу внучки Марины, а на самом деле внучку звали Мария <2>. Еще одним приемом, конкурирующим с доктриной arm chair, является создание законодателем "подсказок" для интерпретатора. Например, ГГУ определяет, кто является наследником, если имущество завещано неимущим, как поступить, когда под описание единственного наследника подпадают несколько лиц, что будет, если потомок, назначенный наследником по завещанию, умрет до открытия наследства <3> (§ 2069, 2072, 2073). С развитием международного наследования особую актуальность приобретает конверсия завещательных распоряжений, выходящая за рамки толкования. Еврорегламент N 650/2012 <4> исходит из возможности приспосабливать завещанные права, которые признаются в государстве, где завещатель имел последнее место жительства, к тем правам, которые существуют в стране места нахождения имущества. Например, завещательное распоряжение об учреждении траста, признаваемое применимым к наследованию наследственным правом Кипра, не будет считаться недействительным в отношении наследственной массы, расположенной во Франции, где траст отсутствует.

<1> Суд кассационной инстанции это решение отменил (Постановление президиума Мосгорсуда от 18 июля 2014 г. по делу N 44г-84/14).
<2> Настольная книга нотариуса: В 4 т. / Под ред. И.Г. Медведева; Центр нотар. исслед. при Федер. нотар. палате. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2015. Т. 3: Семейное и наследственное право в нотариальной практике. С. 176 (автор третьего тома - Т.И. Зайцева).
<3> В последнем случае ГГУ вводит "диспозитивную субституцию". Дети избирались наследниками, в том числе как основатели небезразличного для наследодателя рода. Вариант приращения долей, скорее всего, не соответствует доктрине предполагаемого волеизъявления наследодателя.
<4> Regulation (EU) No. 650/2012 of the European Parliament and of the Council of 4 July 2012 on jurisdiction, applicable law, recognition and enforcement of decisions and acceptance and enforcement of authentic instruments in matters of succession and on the creation of a European Certificate of Succession // OJ. 2012. L 201.

2. Состояние российского права

Норма о правилах толкования завещания впервые появилась в российском законодательстве. Нельзя сказать, что вопрос толкования завещаний был неактуальным в советский период. Разумеется, гегемония открытых публичных завещаний предупреждала возможные споры. Опытный нотариус переводил желания завещателя на язык чеканных юридических формулировок <1>. Но и тогда вопрос толкования остро стоял, например при изменении завещания путем составления нового. С усложнением имущественной сферы граждан, появлением закрытых и экстраординарных завещаний, увеличением количества случаев составления завещаний за рубежом правила толкования становятся еще более востребованными.

<1> Порой, как верно заметил Сергей Халатов, подменяя волю завещателя своей собственной.

Статья 1132 ГК РФ, состоящая из трех предложений, во многом является приспособлением алгоритма толкования договора (ст. 431 ГК РФ) применительно к завещанию.

Приступая к толкованию, интерпретатор, которым может быть нотариус, душеприказчик или суд, исходит из буквального смысла слов и выражений. Методические рекомендации по оформлению наследственных прав, как следствие, разъясняют, что при уяснении буквального значения (смысла) содержащихся в завещании слов и выражений устанавливается их общепринятое значение; при толковании правовых терминов применяется их значение, данное законодателем в соответствующих правовых актах <1>. Составление завещания и открытие наследства далеко не всегда совпадают по времени и месту. Из примера с мальчиком Антони видно, что слово "сын" за 60 лет изменило свое значение. Завещание "Все супругу" по шведской правовой терминологии может в том числе означать распоряжение в пользу лица одного с завещателем пола. Завещатель, проживающий в Германии, распределяет наследство между своими детьми, полагая, что ранее умерший ребенок будет замещен потомками (§ 2069). Несмотря на то что последнее место жительства наследодателя оказывается в России, завещание по-прежнему следует толковать с учетом "подсказки". Приведенные примеры показывают, что буквальное значение содержащихся в завещании слов и выражений определяется применительно ко времени и месту составления завещания. На этом работа интерпретатора может и закончиться. Никаких косвенных или прямых внешних доказательств российский закон не упоминает. Методические рекомендации (п. 33) разъясняют, что закон не предоставляет нотариусу права использовать для выяснения истинной воли завещателя другие, кроме завещания, документы, например письма завещателя, его дневники и т.п. Представим ситуацию, когда наследодатель сначала завещает все имущество двум своим сыновьям, а затем дарит половину принадлежащего дома одному из них. Второй сын просит истолковать завещание таким образом, чтобы вторая половина дома перешла к нему единолично. Суд независимо от любых внешних доказательств откажет в иске, поскольку общеупотребимое значение слов и выражений обеспечивает ясность завещательного распоряжения. Исходя из изложенного доктрина arm chair отечественным законодателем не разделяется. Не разделяется российским правом и континентальный подход, направленный на установление истинной воли наследодателя, насколько это возможно. Если, как в популярном в Германии примере, российский завещатель оставит своему другу библиотеку, то наследник получит книги, а не коллекцию вин, несмотря на то, что именно в таком значении понятие "библиотека" часто употреблял наследодатель <2>.

<1> Пункт 33 Методических рекомендаций по оформлению наследственных прав.
<2> Op. cit. P. 147.

Второе предложение ст. 1132 ГК РФ начинает работать, если буквальный смысл слов и выражений не приводит к уяснению интерпретатором смысла завещательного распоряжения (имеются варианты или полная неясность). В этом случае, как и при толковании договора, надлежит сопоставлять неясное распоряжение с другими, ясными и общим смыслом завещания. На этой стадии интерпретатору следует активно использовать принцип абсурда. Например, имущество завещано кафедре, которая не является юридическим лицом. Или еще один пример. Наследодатель, являясь собственником садового домика, расположенного в коллективном саду, завещала сестре право на паенакопление в потребительском кооперативе, организовавшем коллективный сад. Исходя из общего смысла завещания, которым было распределено основное имущество, принадлежавшее завещателю, можно понять, что имелось в виду распоряжение относительно садового домика.

Далее законодатель отходит от алгоритма, предусмотренного для толкования договора. Интерпретатору предписывается устанавливать предполагаемую волю завещателя, но право использовать внешние доказательства (индивидуальные особенности жизни завещателя, письменные документы, высказывания) ст. 1132 ГК РФ, в отличие от ст. 431 ГК РФ, не предоставляет. Это означает, что интерпретатор не должен узнавать завещателя и смотреть, как говорится, его глазами. Толкование продолжается в пределах текста завещания с применением общеупотребимого значения слов и выражений <1>. Тем не менее упоминание о "предполагаемой воле", на наш взгляд, означает возможность применения принципа in favour to effectiveness. Например, коллекция картин завещана музею, изменившему на момент открытия наследства свою организационно-правовую форму <2>. В вышеупомянутом споре о том, завещана ли квартира, предоставленная взамен изъятой, президиум Мосгорсуда, кажется, напрасно не согласился с нижестоящим судом, применившим толкование в пользу эффективности завещательного распоряжения. Судебная практика признает ничтожным завещательное распоряжение, нарушающее принцип единой судьбы строения и земельного участка <3>. Мы не противники принципа единства судьбы, хотя концепция единого объекта нам нравится больше, но незачем "ничтожить" распоряжение, если, например, гражданин завещал земельный участок одному лицу, все остальное имущество, в чем бы оно ни заключалось, - другому, а затем построил на земельном участке дом.

<1> М.С. Абраменков подчеркивает, что при толковании завещания неважно, что хотел сказать завещатель, а важно, что он сказал исходя из обычных лексических значений слов и словосочетаний (см.: Абраменков М.С. Толкование и исполнение завещания // Наследственное право. 2011. N 2; СПС "КонсультантПлюс").
<2> Вопрос интерпретации завещания имущества несобственнику освещен в отечественной литературе (см.: Шилохвост О.Ю. К вопросу о фактическом ограничении свободы завещания в пользу юридических лиц - несобственников // Гражданское право и современность: Сборник статей, посвященный памяти М.И. Брагинского / Под ред. В.Н. Литовкина и К.Б. Ярошенко; Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве РФ. М.: Статут, 2013. С. 300 - 312). В свою очередь, можно предложить еще один вариант. Когда лицо завещает в пользу учреждения, оно предполагает использование имущества по определенному назначению. Следовательно, можно интерпретировать завещательное распоряжение как назначение наследника, отягощенное "подразумеваемым возложением".
<3> Пункт 79 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании".

3. Перспективы развития

Существует мнение, что процесс выбора применимого закона не подвержен регулированию. Обоснование предпочтения происходит post factum <1>. Возможно, и толкование сделок происходит изначально на уровне интуиции, сформированной исходя из личных пристрастий интерпретатора, его настроения в момент толкования и т.п. В такой ситуации нет большого смысла говорить о законодательном развитии алгоритмов толкования завещаний. В 2015 г. Верховный Суд РФ рассмотрел спор Гоголевой против Свинцицкой и Лукьянчук <2>. Наследодатель завещал двум своим детям в равных долях (абз. 2 описательной части судебного акта) жилой дом и земельный участок, а также все имущество, которое окажется на день смерти. Третий потомок наследодателя в завещании не упоминался. Один из назначенных наследников умер до открытия наследства. Дети обойденного в завещании потомка наследодателя вступили с оставшимся наследником по завещанию (Гоголевой) в спор о распределении освободившейся доли. Интуиция подсказывает, что все наследство должно отойти наследнику по завещанию. Однако автор текста ст. 1161 ГК РФ не включил случай смерти назначенного наследника до открытия наследства в правило о перераспределении долей, согласно которому доля отпавшего наследника, если завещана часть имущества, отходит к наследникам по закону, а когда завещано все имущество, распределяется между назначенными наследниками (правило не работает, если сделано подназначение). Возможно, это осознанное решение законодателя. Допустим, доктрина предполагаемой воли определяет, что если завещатель, знающий о смерти наследника, не изменяет завещание, значит, он желает, чтобы доля отпавшего досталась наследникам по закону. Как бы то ни было, такое разъяснение ст. 1161 ГК РФ попало в абз. 4 п. 47 и п. 48 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" (далее - Постановление N 9).

<1> См.: Будылин С.Л. Общий или специальный? К вопросу о приоритете ГК над федеральными законами // https://zakon.ru/blog/2015/4/21/obshhij_ili_specialnyj_k_voprosu_o_prioritete_gk_nad_federalnymi_zakonami.
<2> Определение Верховного Суда РФ от 24 ноября 2015 г. N 47-КГ15-9 // http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=1395500.

Верховный Суд РФ принял интуитивно справедливое решение. В мотивировочной части сделана ссылка на тот же п. 48 и указано, что в рассматриваемом деле разъяснение не применяется, так как доли в завещанном имуществе не распределены. Интерпретация завещания привела к тому, что словосочетание "в равных долях", упомянутое в описательной части судебного акта, было понято как "доли между наследниками в завещании не были распределены". Более того, в рассматриваемом случае это не имеет никакого значения. Даже если бы доли не были распределены завещателем активными действиями, они считались бы распределенными, поскольку завещатель согласился на действие диспозитивной нормы. Суду просто хотелось обосновать идею, более отвечающую вышеупомянутой доктрине о том, что при завещании всего имущества и смерти назначенного наследника до открытия наследства доля отпавшего переходит к наследникам по закону, только когда воля завещателя была направлена на предоставление назначенным наследникам твердой величины (без возможного приращения). Еще один пример, но теперь уже толкования contra legem, - это иерархия форм завещания. В государствах, где сосуществуют разные по доказательственной силе формы, перед законодателем встает вопрос о возможности отмены, например, нотариального завещания олографическим. Отечественный Кодекс придерживается строгого правила. Завещательным распоряжением в банке или чрезвычайным завещанием не может быть изменено или отменено нотариальное завещание (п. п. 5 и 6 ст. 1130 ГК РФ). Грамматическое толкование дает не лишенный ratio ответ. Однако в соответствии с п. 23 Постановления N 9 "завещательным распоряжением правами на денежные средства в банке может быть отменено либо изменено завещательное распоряжение правами на денежные средства в этом же банке, филиале банка (пункт 6 статьи 1130 ГК РФ), а также прежнее завещание - в части, касающейся прав на денежные средства, внесенные гражданином во вклад или находящиеся на любом другом счете гражданина в этом банке". И у этого подхода есть свои достоинства. Гражданин чаще ходит в банк, нежели к нотариусу, оформление завещательного распоряжения в банке производится бесплатно.

Может быть, все вышесказанное неправда, настоящий интерпретатор предварительно определяет для себя алгоритм толкования, которого затем строго придерживается. В таком случае есть разница между общепринятым значением слов и выражений и тем значением, которое вкладывал в слова конкретный завещатель. Первый подход более удобен для перегруженной судебной системы. Второй изрядно добавляет работы, но обеспечивает подлинное наследование по завещанию. Полагаем, что подход буквального толкования завещания, не разрешающий даже в случае сохраняющейся неясности устанавливать действительную волю на основании определенных внешних доказательств, слишком суров.

Вторым направлением развития может стать конверсия недействительных завещательных распоряжений (dispensing power содержания). Возросшая мобильность граждан, увеличение международных наследств вызывают потребность более гибкого толкования завещания со стороны права иностранного государства. Например, гражданин под воздействием зарубежного кинематографа решил под видом закрытого завещания оставить у нотариуса посмертную доверенность, в которой он определил полномочия поверенного по распоряжению наследством. В свете развития учения о свободе договора вопрос о диспозитивности или об императивности правила о прекращении доверенности смертью доверителя перешел в разряд дискуссионных. Тем не менее в случае выбора в пользу российской традиции не стоит торопиться объявлять завещание ничтожным. Последняя воля умершего может быть выполнена путем конверсии доверенности в назначение душеприказчика.

References

Abramenkov M.S. Tolkovanie i ispolnenie zaveshchaniya [Interpretation and Execution of Wills] (in Russian) // Inheritance Law. 2011. No. 2.

Budylin S.L. Obshchij ili spetsial'nyj: k voprosu o prioritete GK nad federal'nymi zakonamy [General or Particular: To the Question of Priority of the Civil Code over Federal Bills] (in Russian) // https://zakon.ru/blog/2015/4/21/obshhij_ili_speeialnyj_k_voprosu_o_prioritete_gk_nad_federalnymi_zakonami.

What's in a Will? Examining the Modern Approach Towards the Interpretation and Rectification of Testamentary Instruments // Current Issues in Succession Law / Ed. by , Ch. Mitchell. Oxford: Hart Publishing, 2016.

Kerridge R. Freedom of Testation in England and Wales // The Law of Succession: Testamentary Freedom / Ed. by M. Anderson and E. Arroyo i Amayuelas. Groningen: Europa Law Publishing, 2011.

Milo J.M. Acquisition of Property by Succession in Dutch Law: Tradition between Autonomy and Solidarity in a Changing Society // The Law of Succession: Testamentary Freedom: European Perspectives (= European Studies of Private Law. Vol. 5) / Ed. by M. Anderson, E. Arroyo i Amayuelas. Groningen: Europa Law Publishing, 2011.

Nastolnaya kniga notariusa: V 4 t. T. 3: Semejnoe i nasledstvennoe pravo v notarialnoj praktike [Handbook of the Notary. In 4 vol. Vol. 3: Family and Inheritance Law in Notarial Practice] (in Russian) / Ed. by I.G. Medvedeva; Center of Notary Researches under the Federal Notary Chamber. 3rd ed. Moscow, 2015.

Shilohvost O.Yu. K voprosu o fakticheskom ogranichenii svobody zaveshchaniya v pol'zu yuridicheskih lits - nesobstvennikov [To the Question of the Actual Restriction of Freedom of the Will in Favor of Legal Entities - Not Owners] (in Russian) // Grazhdanskoe pravo i sovremennost': Sbornik statej, posvyashchennyj pamyati M.I. Braginskogo [Civil Law and the Modern Era: Collection of Articles, Devoted to M.I. Braginsky's Memory] / Ed. by V.N. Litovkina, K.B. Yaroshenko. Moscow, 2013.

Smirnov S.A. Tolkovanie zaveshchaniya: Vyzov praktiki [Interpretation of Wills: Practice Challenge] (in Russian) // Notary. 2015. Vol. 7.