Мудрый Юрист

Состязательность в уголовном процессе и пределы судебного разбирательства

Святослав Калинкин, помощник судьи Свердловского областного суда, кандидат юридических наук.

В части 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации закреплено положение, согласно которому судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. В юридической литературе активно обсуждается вопрос о реализации данного принципа в уголовном процессе. В настоящей статье сделана попытка проанализировать его состязательность через призму пределов судебного разбирательства, так как имеются сомнения в соответствии существующего толкования ст. 252 УПК РФ этому принципу.

Представим себе следующую ситуацию: в суд поступает уголовное дело по обвинению А. в совершении преступления, предусмотренного п. "д" ч. 2 ст. 112 УК РФ (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, совершенное из хулиганских побуждений). В ходе рассмотрения дела судом А. и его защитник последовательно отрицают применение подсудимым к потерпевшему физической силы вообще, прокурор же настаивает на предъявленном обвинении. В совещательной комнате суд пришел к выводу о том, что драка А. с потерпевшим, которому был причинен вред здоровью средней тяжести, имела место, но наличие хулиганского мотива в действиях подсудимого доказано не было. В итоге выносится приговор, в соответствии с которым А. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 112 УК РФ.

Является ли позиция суда в этом случае правильной? По мнению автора - нет. Обоснуем эту точку зрения следующими аргументами.

Уголовно-процессуальное законодательство России четко закрепило, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению (ч. 1 ст. 252 УПК РФ). Под обвинением, в свою очередь, понимается утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом (п. 22 ст. 5 УПК РФ). Исходя из результатов анализа содержания ст. 171 - 172, ч. 8 ст. 246 УПК РФ, под обвинением необходимо понимать не столько утверждение о совершении общественно опасного деяния, описывающее объективную и субъективную стороны преступления, сколько юридическую формулу, содержащую обязательное указание на то, каким конкретным пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса оно (деяние) предусмотрено, с перечислением всех квалифицирующих признаков.

В изложенном примере следователем было предъявлено А. обвинение по п. "д" ч. 2 ст. 112 УК РФ, после чего оно было одобрено прокурором при утверждении обвинительного заключения и не менялось в судебном заседании. Таким образом, признав подсудимого виновным в совершении преступления, по которому ему не было предъявлено обвинение, суд вышел за допустимые рамки судебного разбирательства. Возражения о том, что ч. 2 ст. 252 УПК РФ допускает в судебном разбирательстве изменение обвинения в сторону его смягчения, полагаю, необоснованны. Данная правовая норма не определила четко, кто же может быть субъектом изменения обвинения в судебном разбирательстве и когда данное действие может быть осуществлено.

В соответствии с п. 51 ст. 5 УПК РФ под судебным разбирательством понимаются судебные заседания судов различных инстанций. Применительно к суду первой инстанции это - процесс осуществления правосудия, реализуемый судьей в зале судебного заседания с момента открытия судебного заседания (ст. 261 УПК РФ) до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора (ст. 295 УПК РФ). Таким образом, представляется недопустимым отнесение постановления приговора (гл. 39 УПК РФ) к процедуре судебного разбирательства, так как оно находится уже за рамками судебного заседания и относится к судебному производству в целом. Исходя из изложенного, изменение обвинения возможно только в период с момента открытия судебного заседания до удаления суда в совещательную комнату.

Далее надлежит разобраться с вопросом о том, кто именно может изменить обвинение в судебном заседании. В части 8 ст. 246 УПК РФ подтверждено положение, согласно которому изменение обвинения допустимо только до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. В этой же норме установлено, что государственный обвинитель может изменить обвинение в сторону смягчения путем:

  1. исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказание;
  2. исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму УК России, если деяние подсудимого предусматривается другой нормой УК России, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте;
  3. переквалификации деяния в соответствии с нормой УК России, предусматривающей более мягкое наказание.

Однако предоставление возможности изменять обвинение в сторону смягчения только государственному обвинителю противоречит принципам состязательности, равенства сторон. Очевидно, что в смягчении обвинения заинтересованы подсудимый и его защитник. Но для них уголовно-процессуальным законом не предусмотрены ни время, ни форма, в которой они могут это сделать. А ведь сторона защиты не всегда настаивает на том, что подсудимый не совершал преступления вообще. Достаточно часто, признавая наличие в действиях виновного общественно опасного деяния, защита указывает, что имело место преступление менее тяжкое, нежели инкриминируемое ему. По существу защита признает, что подсудимый совершил преступление, т.е. выдвигает обвинение, хотя и отличающееся от обвинения, отстаиваемого государственным обвинителем. Очевидно, что наряду с государственным обвинением и частным обвинением существует обвинение защиты.

Под обвинением защиты необходимо понимать утверждение подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, защитника о совершении лицом, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, деяния менее тяжкого, чем то, которое ему вменяется в вину органами предварительного расследования, государственным или частным обвинителем. Таким образом, сторона защиты, представленная в суде подсудимым, защитником и гражданским ответчиком, также может настаивать на признании верной их версии обвинения (если она ими допускается). Поддержание обвинения защиты должно осуществляться в форме заявления ходатайств об изменении квалификации, отстаиваемой государственным/частным обвинителем. Окончательная правовая оценка содеянного должна быть озвучена обвинителем и защитником в прениях, а подсудимым - в последнем слове. Таким образом, перед удалением суда в совещательную комнату у сторон будет возможность принять меры к изменению обвинения, в противном случае судья должен разрешить вопрос о виновности/невиновности подсудимого только по обвинению, предъявленному органами предварительного расследования.

Квалификация деяния, отличающаяся от предложенной сторонами, судом в совещательной комнате недопустима, так как, повторимся, изменение обвинения допустимо только в судебном заседании. Также суд не может самостоятельно переквалифицировать деликт в связи с состязательностью процесса, которая предполагает разделение функций обвинения, защиты, разрешения уголовного дела. Если суд, не принимая квалификацию содеянного, предложенную сторонами, дает ему свою правовую оценку, то он фактически принимает на себя функцию заинтересованного участника процесса, что однозначно недопустимо, так как суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Роль суда состоит в создании необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Таким образом, государственный обвинитель должен доказать, что подсудимый совершил преступление, в котором он обвиняется органами предварительного расследования, с учетом внесенных в судебном заседании изменений, а защита отстаивает позицию, что подсудимый либо вообще не совершал преступления, либо совершил деяние менее тяжкое, чем то, которое ему вменяется в вину обвинителем. Если же суд, опровергнув доводы защиты и обвинения, дает свою квалификацию содеянному, то он принимает не свойственную себе функцию. Фактически действия суда в этом случае можно расценить как перепредъявление обвинения, т.е. процедура, при которой следователь "смягчает" первоначально предъявленное обвинение в соответствии с ч. 2 ст. 175 УПК РФ. Однако возложение на суд обязанности в той или иной форме выполнять функцию обвинения не согласуется с предписаниями ч. 3 ст. 123 Конституции РФ и препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия <1>.

<1> Постановление Конституционного Суда России от 27 июня 2005 г. N 7-П // СЗ РФ. 2005. N 28. Ст. 2904.

Таким образом, суд может только согласиться или не согласиться с квалификацией, данной обвинителем или защитником. В случае полного принятия одной из позиций он должен отразить ее в приговоре и указать, почему отвергнуто мнение противоположной стороны. Если суд не признал обоснованной правовую оценку деяния, данную обвинителем и защитником, а также когда защита вообще отрицала факт совершения какого-либо преступления, то подсудимый подлежит оправданию, так как предъявленное обвинение не нашло своего подтверждения, в судебном заседании изменено не было, а изменение обвинения судом самостоятельно противоречит принципу состязательности. Конечно, применение изложенной выше позиции может повлечь за собой оправдание лиц, виновных в совершении преступления. Такова цена состязательного процесса. Каждый должен заниматься своим делом: сторона обвинения - обвинять, сторона защиты - защищать, а суд разрешать уголовное дело, т.е. соглашаться с позицией той или иной стороны, а не предлагать третью, принимая на себя несвойственные функции. Действующее уголовно-процессуальное законодательство, освободив суд от обязанности полно исследовать материалы уголовного дела, провозгласило приоритет "юридической истины" над "истиной фактической" <2>. Значимо не то, что было на самом деле, а то, что было доказано. Если УПК РСФСР предусматривал в качестве задач уголовного судопроизводства "быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден" (ст. 2 УПК РСФСР), то действующий уголовно-процессуальный закон своим назначением имеет только "защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод" (ст. 6 УПК РФ). Это означает, что неотвратимость ответственности не является целью уголовного судопроизводства, а защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, может быть осуществлена и в рамках гражданского процесса, ибо предание виновного суду не является правом и (или) законным интересом потерпевшего.

<2> Орлов Ю. Принцип состязательности в уголовном процессе: значение и пределы действия // Российская юстиция. 2004. N 2. С. 52; Галоганов Е.А. Роль суда как субъекта доказывания в уголовном судопроизводстве // Российский судья. 2003. N 1. С. 36.

Мнение, согласно которому приговор должен отражать фактическую истину - это пережиток старого, инквизиционного процесса, когда суд при принятии решения исходил не только из представленных результатов работы защиты и обвинения, но и из совершенных самостоятельно процессуальных действий, направленных на выявление виновных. Такая позиция, к сожалению, сохраняется и сейчас. Вздыхая, судьи сначала "дорабатывают" за следователя, а потом "корректируют" обвинителя. И первоочередная проблема здесь не в том, что нарушается состязательность процесса, а в том, что убиваются всякие предпосылки к его становлению. Сложившаяся ситуация приводит к тому, что органы предварительного расследования, а впоследствии и государственные обвинители снимают с себя всякую ответственность за необоснованно предъявленное и поддержанное обвинение. Так, следователем действия К. были квалифицированы по ч. 3 ст. 162 УК РФ (разбой, совершенный с незаконным проникновением в жилище группой лиц по предварительному сговору). В ходе всего следствия виновный полностью признавал свою вину в нанесении вреда здоровью средней тяжести на почве личных неприязненных отношений и просил рассмотреть уголовное дело в особом порядке. Суд правомерно отклонил ходатайство подсудимого, так как тому было предъявлено обвинение в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком более десяти лет (ч. 1 ст. 314 УПК РФ). Итогом судебного разбирательства было вынесение приговора, которым заявитель был признан виновным по п. "г" ч. 2 ст. 112 УК РФ и осужден к лишению свободы сроком на четыре года и шесть месяцев.

Однако если бы сторона обвинения повела себя грамотно, в строгом соответствии с нормами материального права, предъявив обвинение по п. "г" ч. 2 ст. 112 УК РФ, то суд бы имел право удовлетворить ходатайство подсудимого, рассмотреть дело в особом порядке и назначить наказание, не превышающее двух третей от максимального срока наиболее строгого наказания (до трех лет четырех месяцев лишения свободы).

Если мы будем исходить из того, что суд может давать собственную квалификацию действиям подсудимого, отвергая правовую оценку, данную стороной обвинения и предлагаемую защитой, то для чего законодатель предусмотрел право государственного обвинителя изменять формулу и объем обвинения (ч. 8 ст. 246 УПК РФ)? Если мы полагаем, что судья сам может квалифицировать действия виновных, то такое право обвинителя никакого значения для конечного рассмотрения дела не имеет.

Если же мы полностью признаем состязательность процесса и тот факт, что судья не может давать свою квалификацию действиям подсудимого, то тогда это право обвинителя является его единственным шансом скорректировать свою позицию с тем, чтобы виновный не ушел от ответственности, когда в ходе судебного следствия становится очевидным, что вина подсудимого в совершении инкриминированного преступления, предусмотренного конкретной нормой Уголовного кодекса, не доказана.

Изменение формулы обвинения судьей в совещательной комнате нарушает также право на защиту. Позиция прокурора имеет большое значение для стороны защиты. Подсудимый и защитник, зная ее, будут ясно представлять, от каких предлагаемых прокурором негативных последствий для подсудимого им предстоит защищаться. Смоделируем ситуацию: в суд поступило уголовное дело, возбужденное в отношении А. по ч. 3 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная с проникновением в жилище). В ходе судебного следствия адвокат и подсудимый выстроили линию защиты таким образом, что, признавая факт кражи, отрицали, что виновный совершил изъятие имущества из жилища, не указывая откуда именно было осуществлено хищение (на основании ст. 51 Конституции РФ). Вернувшись из совещательной комнаты, судья оглашает приговор, в соответствии с которым подсудимый признан виновным по п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная с незаконным проникновением в иное хранилище). Обвинение, конечно, было изменено судом в сторону улучшения положения виновного, так как санкция ч. 2 ст. 158 УК РФ мягче, чем ч. 3 этой же статьи. Но в данном примере было нарушено право на защиту: хоть суд и перешел на более мягкую часть ст. 158 уголовного закона, но тот факт, что осужденному изначально не вменялось незаконное проникновение в иное хранилище, не позволил стороне защиты привести доводы в его опровержение.

В своем Постановлении N 13-П от 17 июля 2002 г. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что принципы состязательности и равноправия сторон предполагают, что лицо, привлеченное к уголовной ответственности, вправе использовать все не запрещенные законом средства для защиты от предъявленного обвинения. Таким образом, в рассмотренном примере подсудимый и его адвокат, успешно нейтрализовав доводы прокурора, заявленные им для поддержания предъявленного обвинения, не имели ни малейшего шанса на опровержение обвинения, изложенного судом в приговоре, так как в ходе судебного заседания эта версия не звучала, а после вынесения приговора оспаривать ее явно не легче.

При изменении судьей обвинения по деяниям, указанным, например, в ч. 2 ст. 31 УПК РФ, уголовные дела о которых подсудны районным судам, на преступления, перечисленные в ч. 1 ст. 31 УПК РФ, подсудные мировым судьям, будет нарушена ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

В заключение отмечу, что понимание пределов судебного разбирательства, приведенное в этой статье, соответствует принципу состязательности и вытекает из положений действующего уголовно-процессуального законодательства.