Мудрый Юрист

Основания признания заключения эксперта по уголовному делу недопустимым доказательством в стадии судебного разбирательства

Меринов Э.А., судья Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия).

Пожалуй, основной и наиболее детально регламентированной на сегодняшний день формой использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве РФ является судебная экспертиза. Специальными являются знания, выходящие за рамки общеобразовательной подготовки, житейского опыта и требующие особой подготовки, а также профессиональных навыков. Статья 2 Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" предусматривает, что специальные познания могут относиться к любой сфере человеческой деятельности: науке, технике, искусству, ремеслу.

Согласно ст. 74 УПК РФ заключение и показания эксперта являются доказательствами по уголовному делу, на основании которых суд, прокурор, следователь и дознаватель устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Следовательно, заключение эксперта, как и любое другое доказательство, должно обладать свойством допустимости.

Проблема допустимости доказательств приобрела особую актуальность после введения в УПК РФ института недопустимых доказательств (ст. 75), предусматривающего, что доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального закона, являются недопустимыми.

В этой связи возникает вопрос: все ли нарушения закона при производстве судебной экспертизы должны влечь недопустимость доказательства, лишение его юридической силы?

Некоторые процессуалисты, в том числе И.И. Мухин, предлагают считать недопустимым доказательство в случае любого нарушения закона <1>.

<1> См.: Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 120 - 123.

М.Л. Якуб, напротив, полагает, что доказательство нельзя оставить без рассмотрения по существу, отвергнув его за недопустимостью <2>.

<2> См.: Якуб М.Л. Проблема оценки доказательств в советском уголовном процессе // Вестник МГУ. 1974. N 6. С. 20.

Ученые О.В. Химичева и Р.В. Данилова подразделяют нарушения на те, которые влекут недопустимость доказательств в любом случае (преступные нарушения, иные существенные нарушения уголовно-процессуального закона, влекущие неустранимые сомнения в достоверности фактических данных), и несущественные нарушения. Последний вид нарушений закона не определяет признание доказательств недоброкачественными, поскольку такие нарушения не создают неустранимых сомнений в достоверности фактических данных и не ущемляют права участников процесса <3>.

<3> См.: Химичева О.В., Данилова Р.В. Допустимость доказательств в уголовном процессе (по материалам уголовных дел о преступлениях, совершенных организованными группами). М., 1998. С. 16 - 17.

Согласно точке зрения профессора В.М. Савицкого всякое нарушение закона при собирании доказательств должно влечь признание их ничтожности, в противном случае классификация нарушений на существенные и несущественные приведет к косвенному благословению незначительных нарушений закона, потребуется иерархия процессуальных норм по степени их важности и углубится эрозия законности в уголовном судопроизводстве <4>.

<4> См.: Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом витке демократизации // Государство и право. 1994. N 6. С. 106.

Н.М. Кипнис также считает невозможным выработать критерии определения существенности нарушений процессуальной формы доказательств, признавая возможность ее восполнения при устранимых нарушениях <5>.

<5> См.: Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995. С. 83.

На наш взгляд, более предпочтительной оказывается позиция, признающая возможность наличия существенных и несущественных нарушений закона при собирании доказательств.

Так, и в науке, и в уголовно-процессуальном законе применительно к основаниям отмены приговоров известно понятие существенности нарушений уголовно-процессуального закона (ст. 381 УПК РФ), природа которых не отличается от процессуальных нарушений при собирании и проверке доказательств. Отсутствие в данной статье термина "существенные" не лишает возможности считать упомянутые в ч. 1 ст. 381 УПК РФ нарушения таковыми. Указанное наименование нарушений всего лишь выделяет их из общего ряда процессуальных нарушений, поскольку они влияют или могут повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора <6>.

<6> См.: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / Под общ. ред. В.М. Лебедева; науч. ред. проф. В.П. Божьев. М., 2002. С. 634 - 635.

Если закон предусматривает средства и способы, с помощью которых возможно нейтрализовать последствия нарушения отдельных его предписаний, доказав, что они не повлияли на соблюдение принципов уголовного судопроизводства, то при успешном применении таких средств и способов уже нельзя сказать, что такое доказательство использовано для доказывания в нарушение закона.

Нарушения, поддающиеся опровержению, следует, на наш взгляд, считать устранимыми, или опровержимыми. Напротив, если установлено, что искажение процедуры привело к реальному ущербу для принципов состязательного судопроизводства, ее результаты в любом случае должны считаться юридически ничтожными, а допущенные нарушения неустранимыми.

Признание некоторых процессуальных нарушений несущественными не означает отсутствия необходимости их пресечения и предупреждения. Кроме санкций ничтожности незначительные уголовно-процессуальные правонарушения при собирании доказательств могут повлечь иные меры юридического воздействия: дисциплинарного характера, а также отстранение следователя от производства по делу, вынесение частного определения суда.

Рассмотрим нарушения требований уголовно-процессуального закона при проведении судебной экспертизы исходя из их существенности и возможности быть устраненными в ходе судебного разбирательства.

Думается, что в зависимости от процессуальных последствий нарушения могут подразделяться на три относительно самостоятельные группы.

Нарушения первой группы не влекут исключения заключения эксперта из процесса доказывания, так как не вызывают сомнений в истинности выводов, содержащихся в этом доказательстве.

Нарушения второй группы не влекут, но могут повлечь признание заключения судебной экспертизы недопустимым доказательством при условии, что дополнительные судебные действия не смогут устранить сомнения в законности ее проведения.

Нарушения третьей группы влекут безусловное исключение заключения эксперта из процесса доказывания в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона при назначении и проведении судебной экспертизы.

Представляется очевидным, что оценка нарушений и их отнесение к той или иной группе во многом зависит от такой субъективно-психологической категории, как усмотрение судей.

В качестве основных критериев допустимости заключения эксперта в качестве доказательства должна быть признана совокупность диалектически взаимосвязанных между собой условий, в частности, если: соблюден процессуальный порядок назначения и проведения экспертизы; экспертиза назначена и проведена уполномоченными на то лицами; представленные в распоряжение эксперта объекты, предметы, сравнительные образцы изъяты с соблюдением уголовно-процессуального закона; при назначении, проведении и приобщении данных экспертизы к материалам дела не ущемлены права потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, защитника; эксперт предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; акт экспертизы содержит все необходимые реквизиты, научные обоснования выводов, которые не выходят за рамки компетенции экспертов; содержание описательной части и имеющиеся в ней выводы соответствуют выводам заключительной части экспертизы.

Отталкиваясь именно от этих составляющих, и следует определять критерии недопустимости заключения эксперта в качестве доказательства по уголовному делу, четко различая, с какой именно группой процессуальных нарушений или упущений мы имеем дело в каждом конкретном случае.

Нарушения первой группы - это упущения, связанные с определенной небрежностью, поверхностным подходом к безукоризненному соблюдению процедуры процессуального оформления документов при назначении и проведении экспертизы, не влияющие на его объективное содержание.

У суда и сторон в названной ситуации практически нет ни малейших сомнений в законности заключения эксперта либо в надлежащей процессуальной компетенции субъекта доказывания, получившего и закрепившего его в материалах дела. Упущения же, как правило, касаются точного соблюдения процессуальной формы оформления этого доказательства. В силу своей незначительности и явной несущественности они объективно не могут повлиять на действительное содержание доказательственного материала и его достоверность. Ходатайства и заявления об исключении подобных доказательств со стороны процессуально заинтересованных сторон, как правило, заявляются "на всякий случай" и при их обоснованном отклонении судом в большинстве своем не оспариваются сторонами и не заявляются повторно.

К подобным упущениям в порядке назначения и проведения экспертизы можно отнести: неуведомление руководителем экспертного учреждения следователя о том, кому из числа экспертов поручено проведение экспертизы (ч. 2 ст. 199 УПК РФ); отсутствие в заключении эксперта времени и места производства судебной экспертизы (ч. 1 ст. 204 УПК РФ); отсутствие подписи следователя в постановлении о назначении судебной экспертизы либо явно ошибочная дата его вынесения; отсутствие в заголовке постановления названия судебной экспертизы.

Несколько иная ситуация складывается при оценке нарушений второй группы, которые сами по себе не влекут, но при наличии определенных условий могут повлечь исключение заключения эксперта из процесса доказывания в силу его недопустимости.

Именно здесь судьба доказательства больше всего зависит от судейского усмотрения, поэтому эти процессуальные нарушения и их процессуальные последствия вызывают наибольший разброс позиций и мнений.

Представляется, что и здесь не может быть ни малейших сомнений в законности заключения эксперта и правильности сделанных им выводов. Существо нарушений, вызвавших заявления сторон либо инициативу суда о признании заключения не имеющим юридической силы, целиком и полностью касается установленных законом процессуальных требований при назначении и проведении экспертизы.

Так, одним из наиболее часто встречающихся нарушений, которые можно отнести к этой группе, является несоблюдение субъектами доказывания требований ст. 198 УПК РФ, а именно нарушение права на ознакомление подозреваемого и обвиняемого с постановлением о назначении судебной экспертизы до начала ее проведения.

Практика показывает, что очень часто следователи знакомят подозреваемых и обвиняемых, а также их защитников с постановлением о назначении судебной экспертизы одновременно с заключением эксперта, при этом нарушая их право на заявление отвода эксперту, постановку дополнительных вопросов и иные права, перечисленные в указанной норме.

Именно этот вопрос является дискуссионным как в процессуальной литературе, так и среди практических работников.

Согласно ст. 198 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый, защитник при назначении и производстве судебной экспертизы вправе знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы, заявлять отвод эксперту, а также ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом либо в конкретном экспертном учреждении, о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц, о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту. Статья 195 УПК РФ прямо закрепляет обязанность следователя, назначившего судебную экспертизу по уголовному делу, обеспечить возможность реализации подозреваемым, обвиняемым, защитником названных прав. В этих целях часть третья данной статьи устанавливает, что следователь знакомит их с постановлением о назначении судебной экспертизы и разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, о чем составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением.

Указанное процессуальное действие по смыслу приведенных норм, рассматриваемых в системной связи, должно быть осуществлено до начала производства экспертизы - иначе названные участники процесса лишаются возможности реализовать связанные с ее назначением и вытекающие из конституционного принципа состязательности и равноправия сторон права, закрепленные ст. 198 УПК РФ. Данное требование ч. 3 ст. 195 УПК РФ распространяется на порядок назначения любых судебных экспертиз, носит императивный характер и обязательно для исполнения следователем на досудебной стадии судопроизводства во всех случаях.

Судебная практика имеет случаи, когда приговоры суда отменялись именно по причине нарушения прав обвиняемого при назначении экспертизы.

Так, Определением Кассационной палаты Верховного Суда РФ от 31 мая 1995 г. отменен приговор Саратовского областного суда в отношении Суворова. В обоснование принятого решения в нем указано, что, "как видно из протокола судебного заседания, в качестве доказательства, подтверждающего вину Суворова в предъявленном обвинении, с участием присяжных заседателей было исследовано заключение судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств, зафиксировавшей наличие у Андреевой спермы, которая может принадлежать Суворову. Вместе с тем при назначении и производстве экспертизы органами предварительного следствия были допущены существенные нарушения требований ст. 184, 185 УПК РСФСР. В соответствии со ст. 184 УПК РСФСР следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить его права, предусмотренные ст. 185 УПК РСФСР. Невыполнение этого требования существенным образом ущемляет интересы обвиняемого, поскольку лишает его возможности использовать предоставленные ему законом права. Несмотря на это, обвиняемый Суворов был ознакомлен с постановлением о назначении экспертизы спустя значительное время со дня ее проведения - накануне окончания предварительного расследования. Указанное экспертное заключение имеет существенное значение для исхода дела" <7>.

<7> См.: Российская юстиция. 1995. N 11.

Как видно из указанного примера, принимая такое решение, Верховный Суд РФ исходил не из формальной оценки допущенного следователем нарушения, а от фактического нарушения права обвиняемого, ущемляющего его права.

Таким образом, представляется, что при разрешении вопроса о допустимости заключения эксперта при допущенном следователем нарушении требований ст. 195 и 198 УПК РФ при назначении экспертизы судьям следует выяснять у подсудимого: имелись ли у него при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы, проведенном уже после производства экспертизы, ходатайства об отводе эксперта, о постановке дополнительных вопросов и иных действиях, направленных на реализацию своих прав. При этом необходимо сопоставить полученные данные с протоколом ознакомления с постановлением о назначении экспертизы, установив, были ли у него в ходе следствия замечания, ходатайства и дополнения, изложенные в соответствующей графе протокола.

В случае если в ходе предварительного расследования подозреваемый, обвиняемый и его защитник не заявляли о нарушении их права на защиту на том основании, что они ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы уже после ее проведения и не заявляли о признании заключения эксперта недопустимым доказательством на протяжении предварительного расследования, а также в ходе предварительного слушания и судебного следствия, судья, по нашему мнению, не может по собственной инициативе признать заключение эксперта недопустимым доказательством.

Однако в том случае, если в ходе как следствия, так и судебного разбирательства обвиняемый (подсудимый) или его защитник заявят о нарушении их прав при назначении судебной экспертизы, такое нарушение требований уголовно-процессуального закона следует признать существенным, нарушающим конституционное право на гарантированную государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (ст. 45 Конституции РФ), поэтому заключение эксперта должно быть признано недопустимым доказательством.

Также ко второй группе нарушений можно отнести и нарушения, допускаемые экспертами при составлении заключения. Практика показывает, что иногда этим "грешат" судебно-медицинские эксперты.

Согласно ст. 204 УПК РФ в заключении эксперта, в частности, указываются содержание и результаты исследований с указанием примененных методик.

На практике иной раз получается, что до возбуждения уголовного дела или в процессе расследования преступления против жизни и здоровья, но до назначения следователем экспертизы эксперты проводят судебно-медицинское освидетельствование, о чем составляют соответствующий акт. После назначения следователем экспертизы эксперт готовит заключение, в котором отступает от его классической формы и после вводной части указывает примерно следующее: "Исследовательскую часть заключения см. в акте от..." и делает ссылку на акт судебно-медицинского исследования. После этого он сразу переходит к выводам экспертизы.

По нашему мнению, такое заключение эксперта может повлечь признание этого доказательства недопустимым, поскольку акт судебно-медицинского освидетельствования не является доказательством по уголовному делу.

В то же время представляется, что при отсутствии ходатайств сторон об исключении заключения эксперта из процесса доказывания суд может признать его допустимым доказательством. В случае необходимости вопросы, относящиеся к выводам заключения, могут быть устранены путем допроса эксперта. Также суд может назначить повторную экспертизу (ст. 283 УПК РФ).

Между тем стоит отметить, что показаниям эксперта нельзя придавать самостоятельного доказательственного значения в силу того, что они отдельно от заключения не являются доказательствами. Они лишь разъясняют или уточняют его. Давая показания, эксперт не может выйти за рамки выводов данного им заключения. Если это происходит, то относимые к делу сведения, сообщенные экспертом в суде и не нашедшие отражения в его заключении, нельзя рассматривать в качестве допустимого доказательства.

Третья группа нарушений, как показывает судебная практика, не требует трудоемкой процедуры проверки и оценки существенности нарушений уголовно-процессуального закона и их влияния на полученное заключение эксперта. Законодатель как бы априори признает, что наличие хотя бы одного из них должно безоговорочно повлечь признание заключения эксперта недопустимым доказательством.

К ним можно отнести случаи, когда: экспертиза назначена ненадлежащим субъектом доказывания; заключение дано экспертом, подлежащим отводу по основаниям, указанным в ст. 70 УПК РФ; в заключении отсутствует указание о том, что эксперт предупрежден об ответственности по ст. 307 УК РФ; объекты, представленные на экспертизу, получены с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона.

Судебная экспертиза может быть назначена только после выполнения следственных действий, удостоверяющих факт появления объектов исследования, а также образцов для сравнительного исследования. Нарушение этих требований приводит к признанию недопустимыми полученных доказательств.

Заключение эксперта признается недопустимым, если оно получено на основании другого доказательства, добытого с нарушением закона.

Из этого утверждения вытекает правило о "плодах отравленного дерева".

Оно заимствовано из англосаксонского доказательственного права и в российской судебной практике активно стало применяться с началом рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей.

Согласно этому правилу, если на основании незаконно добытых доказательств были получены другие доказательства, то они исключаются из разбирательства дела как являющиеся производными от незаконно полученных доказательств (как плоды отравленного дерева) <8>. Зачастую таким образом исключаются доказательства, полученные на основании следственных действий, в ходе которых изымались какие-либо предметы и впоследствии приобщались к материалам дела в качестве вещественных доказательств.

<8> См.: Золотых В.В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов н/Д, 1999. С. 217.

В качестве характерного примера можно привести уголовное дело по обвинению М. в незаконной перевозке наркотиков, рассмотренное в Нерюнгринском городском суде.

В подготовительной части судебного заседания судьей рассматривалось ходатайство стороны защиты о признании недопустимыми доказательствами: протокола осмотра места происшествия, постановления о назначении химической экспертизы, заключения эксперта, протокола осмотра вещественного доказательства, постановления о признании вещественным доказательством и самого "вещдока" - наркотического средства.

Установлено, что, двигаясь на автомобиле, М. был остановлен сотрудниками милиции на посту в связи с имевшейся информацией о перевозке им наркотиков. В ходе досмотра автомашины под дверной обшивкой и запасным колесом обнаружены целлофановые пакеты с мазеобразным веществом коричневого цвета. М. пояснил, что это наркотическое средство "гашишное масло". Прибывший на место обнаружения наркотиков следователь составил протокол осмотра места происшествия и изъял обнаруженные вещества. Однако при этом присутствовал только один понятой вместо положенных двух, о чем М. сообщил своему защитнику. По ходатайству адвоката в качестве свидетелей в суде были допрошены лица, указанные в протоколе следственного действия в качестве понятых, один из которых показал, что второго понятого увидел только сейчас и при проведении осмотра того не было. Другой свидетель - пожилой мужчина, пояснил, что в осмотре не участвовал, никаких наркотиков не видел. Просто он живет недалеко от поста, и сотрудники милиции частенько приходят и просят его подписать какие-то документы, за это они ему приносят сигареты и спиртное.

Установив, что следователем нарушены требования ст. 170 и 177 УПК РФ, предусматривающих участие в следственном действии двух понятых, судья признал указанный протокол осмотра места происшествия недопустимым доказательством.

Учитывая, что в данном случае изъятие наркотиков произведено с нарушением закона, судья обоснованно, на наш взгляд, исключил из разбирательства дела вещественные доказательства и заключение эксперта по ним.

Можно привести массу примеров, свидетельствующих о том, что, с одной стороны, заключение судебной экспертизы как доказательство имеет исключительно важное значение для установления объективной истины по уголовному делу. А с другой - анализируя процесс формирования института недопустимых доказательств, можно сказать, что Уголовно-процессуальный кодекс РФ - это закон, в котором в процессуальной форме заключен многовековой опыт развития уголовного процесса в России по определению оптимальных условий судопроизводства, обеспечивающих достижение истины и справедливости с наименьшими потерями. Именно институт недопустимых доказательств призван ограждать человека от произвола властей, обеспечивая его права и интересы системой гарантий. Поэтому, несмотря на всю важность заключения эксперта как доказательства по уголовному делу, оно должно быть исключено из процесса доказывания в случае существенного нарушения уголовно-процессуального закона при его получении.