Мудрый Юрист

Защита прав владения в современном гражданском праве

Т.Ю. Астапова, аспирант МГИУ.

Каждому гарантируется судебная защита

его прав и свобод.

(пункт 1 статьи 46 Конституции РФ)

Право на защиту граждан рассматривается в качестве конституционного принципа, сущность которого заключается в предоставлении каждому человеку средств по устранению препятствий в процессе осуществления своих интересов <1>. Отечественный юрист А.П. Вершинин поясняет, что право на защиту выражается в предусмотренной законодательством деятельности по устранению препятствий на пути осуществления субъективных прав <2>. Исследователь В.П. Грибанов дополняет, что всякое субъективное право должно подкрепляться защитой, представляющей меру возможного поведения управомоченного лица и подкрепленной применением государственного принуждения <3>. В противном случае, рассуждает юрист И.Я. Дюрягин, без какого-либо механизма устрашения, оно утратило бы характер права и превратилось бы в простое пожелание <4>. В этой связи представляется совершенно справедливым вывод о том, что провозглашение каких-либо прав - "ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права" <5>, ничто без защиты прав, предоставленной каждому гражданину.

<1> Иванов О.В. Право на судебную защиту // Советское государство и право. 1970. N 7. С. 40.
<2> Вершинин А.П. Меры защиты субъективных прав по гражданскому законодательству. Проблемы совершенствования законодательства о защите субъективных гражданских прав. Ярославль, 1988. С. 55.
<3> Грибанов В.П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей. М.: Знание, 1973. С. 26.
<4> Дюрягин И.Я. Гражданин и закон. М.: Юридическая литература, 1989. С. 56.
<5> Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 33. С. 99.

Вышеуказанный принцип является начальным ориентиром, призванным интегрировать всю конституционную материю с различными институтами права <*>. Одним из важнейших таких институтов является владение. Поэтому во исполнение провозглашенного принципа защиты права владения каждого человека в науке гражданского права выработано две системы владельческой защиты. К первой относится петиторная система, которая включает в себя процесс производства по делу о нарушении прав владельцев с выяснением правовых оснований истца на спорное имущество. Второй системой выступает посессорная защита, которая предоставляется любому фактическому владельцу без выяснения титула на спорное имущество <**>.

<*> Колосова Н.М. Конституционное право граждан на судебную защиту их прав и свобод в СНГ // Государство и право. 1996. N 12. С. 37.
<**> Лазар Я., Марченко В., Рассохин В.П. и др. Собственность в буржуазно-правовой теории: Пер. с нем. М.: Юридическая литература, 1985. С. 142.

Обратившись к опыту прошлых лет, следует отметить, что Древний Рим для защиты прав владения использовал сочетание петиторных и посессорных способов. Так, римские юристы считали, что любой владелец - уже тем, что он является владельцем, - имеет больше прав, чем тот, кто не владеет, тем самым провозглашая обладание неким самостоятельным правом, нарушение которого рассматривалось как угроза существовавшему публичному строю. Поэтому в целях поддержания владения и охраны общественного порядка необходимо было предусмотреть непосредственную защиту. В этих целях претор и провозгласил особый судебный процесс с сокращенным сроком подачи жалобы или иска по восстановлению нарушенного интереса, в котором решение о восстановлении владения принималось на основании исследования и установления исключительно фактов владения и его незаконного нарушения, без обращения к правовому основанию. Между тем не удовлетворенная его исходом сторона имела возможность предъявить виндикационный иск петиторной системы и истребовать спорную вещь посредством доказательства правового титула <*>.

<*> Иеринг Р. Об основании защиты владения (Пересмотр учения о владении). М., 1883. С. 233.

Разработанная до мелочей римская теория защиты прав владения не могла не оказать положительного влияния на отечественное право. Российские правоведы весьма позитивно относились к подходам, закрепленным в классическом римском праве, и отмечали, что его востребование является исторической необходимостью, служащей фактором прогресса <*>. Поэтому при обращении к работам цивилистов VIII - XIX веков обоснованность применения сочетания петиторного и посессорного способов для защиты прав владения каждого человека в первую очередь обязана римскому праву, которое было воспринято посредством зарубежного законодательства.

<*> Покровский И.А. История римского права. Петроград, 1918. С. 204.

Так, издание Учреждения о губерниях 1775 г. во всей красе закрепило публично-правовой институт, представляющий совокупность полицейских мер пресечения самоуправства, насилия, охраны общественного правопорядка, имеющий в таком виде сходные черты с интердиктной защитой владения в римском праве <1>. Его ключевым моментом являлось положение о том, что в случае насильственного нарушения владения потерпевший имеет право обратиться: к следственному производству - в связи с поступлением жалобы земская или городская полиция немедленно начинает исследовать и "открывать истину" с использованием показаний свидетелей и иных доказательств для установления факта незаконного насильственного нарушения; или к гражданскому процессу - чтобы выяснить принадлежность вещи по письменным документам с помощью формального судопроизводства <2>. Последующие императорские указы от 30 июня 1820 г. <3>, от 16 августа 1821 г. <4>, от 27 декабря 1823 г. <5> выступали в виде уточнений и разъяснений механизма такой охраны <6>.

<1> Курдиновский В.И. О владении по началам российского законодательства. Юрьев, 1914. С. 17.
<2> Учреждение для управления губерний Всероссийской Империи от 7 ноября 1775 года. Полное собрание законов. Вып. 1.1. 4392.
<3> Сенатский Указ от 30 июня 1820 г. "О производстве дел о насильственном завладении недвижимым имением". Полное собрание законов. Вып. 1. 28338.
<4> Сенатский Указ от 16 августа 1821 г. "О допущении споров между казенными крестьянами о их собственности к разбору судебных и полицейских мест не прежде, как по рассмотрению оных в волостных правлениях". Полное собрание законов. Вып. 1. 28721.
<5> Сенатский Указ от 27 декабря 1823 г. "О производстве дел о насильном завладении недвижимых имений". Полное собрание законов. Вып. 1. 29716.
<6> Анненков К. Система русского гражданского права. СПб, 1910. Т. 1. С. 596.

Окончательную же точку в вопросе двойной модели владельческой защиты в русском праве поставил Свод Законов Российской Империи <*>, который установил презумпцию охраны правительством всякого, и даже незаконного, владения от насилия и самоуправства до тех пор, пока распоряжением имущество не будет присуждено другому лицу. В дальнейшем концепцию по охране прав владения должно было поддержать Гражданское Уложение Российской Империи, закрепляющее, что всякое, даже незаконное, самовольно отнятое имущество у владельца, а также всякое самовольное действие, лишающее владельца пользования имуществом или стесняющее его в таком пользовании, охраняется законом, пока это владение не будет прекращено надлежащим по закону распоряжением о передаче имущества от владеющего им другому лицу <**>.

<*> Законы гражданские. Свод законов Российской империи со включением позднейших узаконений и разъяснений / Под ред. А.К. Гаугера. Петроград, 1915.
<**> Гражданское уложение: Проект Высочайше утвержденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 1. СПб, 1902.

К сожалению, после Октябрьской революции 1917 г. в контексте смены общественного строя в гражданском законодательстве произошли коренные изменения. В связи с тем что владельческая защита в буржуазном обществе являлась способом охраны и укрепления частной собственности, после революции естественно возник вопрос о возможности советским правом заимствовать такой буржуазный институт. Ответ был однозначным. Представлялось, что институт защиты прав владения каждым человеком был чужд советскому праву <*>. Поэтому Декрет об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР, не предусмотрел право защиты владения <**>. Д.И. Курский в докладе по проекту Декрета отмечал, что советское право не может признать владение и его охрану, как институт, хорошо известный буржуазному праву <***>.

<*> Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Т. 1. М., 1931. С. 163.
<**> СУ РСФСР. 1922. N 36. С. 423.
<***> Курский Д.И. Об основных имущественных правах: Доклад на 3-й сессии ВЦИК IX созыва (1922). Избранные статьи и речи. М., 1958. С. 135.

Следует отметить, что речь шла не только об отрицании буржуазного института защиты владения, имеющего огромный потенциал для разрешения владельческих споров, но и об урезанной защите владения, основанной на определенном титуле, так как советский закон в рамках новых социально-экономических условий, не признающий в реальности частной собственности, отверг в полном смысле слова вещно-правовую защиту обладания имуществом. Поэтому составители первого Гражданского кодекса 1922 г. полагали, что советскому праву нужна только защита титульного государственного владения, в связи с чем законодательный акт новой эпохи, рассматривая право владения прежде всего как элемент права собственности, установил охрану владения собственника путем виндикационного и негаторного исков, предоставив вещно-правовые средства защиты владения только некоторым категориям титульных владельцев <*>.

<*> Малинкович М.В. Защита прав титульного владельца - несобственника: Ученые записки. 1971. Вып. 19. С. 124.

Негативное отношение к институту владельческой защиты сохранялось в цивилистической доктрине на протяжении всего существования советского государства. Последующее принятие Основ гражданского законодательства Союза СССР и союзных республик 1961 г., а позднее Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. не сформулировало принципиально новой концепции владения и сохранило прежний порядок защиты фактического и титульного владения. В работе отечественных правоведов отрицательное отношение к модели посессорной защиты часто носило идеологическую окраску, как это можно увидеть у исследователя А.А. Подопригоры, считавшего, что владельческая защита давала экономически и политически сильнейшим классам и группам возможность охранять захват у слабейшего его имущества сильнейшим <*>. В этом он был не одинок. Так, традиционны для советской эпохи положения, высказанные правоведом М.В. Малинковичем, а именно: "Защита фактического владения не вытекает из потребностей нашей жизни и не соответствует ведущим тенденциям развития гражданского законодательства... Введение посессорной защиты несовместимо с принципом выявления объективной истины судом..." <**>

<*> Подопригора А.А. Вещно-правовые способы защиты рабовладельческой собственности в римском праве. М., 1996. С. 16.
<**> Малинкович М.В. Защита прав титульного владельца - несобственника: Ученые записки. 1971. Вып. 19. С. 18.

К сожалению, приходится констатировать, что действующая правовая доктрина для регулирования современных владельческих отношений использует не основные принципы защиты права владения, сформулированные еще римским правом и апробированные дореволюционным законодательством, а старые советские, предусмотренные Гражданским кодексом РСФСР 1964 г. Несмотря на это, правоведы настоящего времени считают современную систему, а именно петиторный судебный порядок защиты прав владения, единственным возможным способом охраны в связи с тем, что он наиболее демократичный и полностью отвечает всем необходимым требованиям, обеспечивающим всеобъемлющую защиту <*>.

<*> Медведев С.Н. Владение (к постановке вопроса) // Северо-Кавказский юридический вестник. 2000. N 1. С. 9.

Между тем углубленный анализ защиты фактического и титульного владения по законодательству Российской Федерации показывает, что охрана прав обладания имуществом не соответствует не только провозглашенному конституционному принципу защиты прав каждого гражданина, но и принципу справедливости, так как, не учитывая естественно-правового статуса фактического владельца, предоставляет наибольшее право защиты и без того защищенным полным титульным обладателям.

Во-первых, в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации одним из наиболее упрощенных способов охраны прав владения является самозащита. Но в связи с тем, что статья 14 вышеуказанного нормативно-правового акта довольно-таки обтекаемая, так как определение самозащиты в общих чертах без какого-либо особенного статуса не позволяет отграничить ее от самоуправства, на практике возникает огромный риск в квалификации таких действий противоправными. Поэтому приоритет, конечно же, будет отдан судебному процессу. Безусловно, такой порядок является наиболее спокойным способом, позволяющим защищать свои интересы, но что в таком случае может сделать обладатель, у которого самозащита является единственной возможностью по сохранению вещи в своем владении, в связи с тем, что обратиться к формальному судопроизводству он не может, так как не обладает требуемым титулом?

Во-вторых, в соответствии с пунктом 2 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации владение добросовестного приобретателя может быть защищено, но только от посягательств со стороны третьих лиц, а не со стороны собственника. Даже в случае, если потенциальный приобретатель и предъявит иск об изъятии вещи из чужого незаконного владения, то при современной редакции нашего закона истцу придется доказывать свой титул владения, который не может противостоять всеобъемлющему титулу собственника. Поэтому суд будет вынужден разрешать спор о праве гражданском, а не о владении как таковом, отдавая, естественно, приоритет наиболее защищенному полному господствующему титульному владельцу. В связи с этим собственник понимает, что при завладении имуществом, ссылаясь, скажем, на самозащиту своего права, у добросовестного приобретателя нет никаких средств защиты против таких действий. Более того, собственник может спокойно выйти и за пределы самозащиты путем похищения или отобрания насильственным путем вещи, так как добросовестный приобретатель и в этом случае ничего не сможет сделать, а самоуправно действовавшее лицо, в свою очередь, никаких неблагоприятных частноправовых последствий не понесет.

В-третьих, при разговоре о приобретении права собственности всегда упоминается добросовестность, так как у недобросовестного приобретателя вещь может быть истребована собственником в любом случае. Но как разрешить правовое положение вещи, если собственник пропустил срок исковой давности и не может истребовать ее из владения недобросовестного приобретателя, который в связи с отсутствием добросовестности не может стать полным титульным владельцем и не может быть защищен даже от посягательств третьих лиц?

В-четвертых, как уже упоминалось выше в отношении защиты права владения, в соответствии со статьей 234 Гражданского кодекса Российской Федерации виндикационный иск как способ охраны интересов титульных владельцев также эффективен только против третьих лиц и не работает в исках против собственников. Он также не может быть заявлен и при договорных отношениях владельца с собственником в связи с отсутствием в российском праве конкуренции исков.

И, наконец, в-пятых, правоприменительная практика приняла доминирующую теорию о неприемлемости применения одновременно вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты гражданских прав между одними и теми же сторонами по одному и тому же правоотношению. Поэтому при наличии договорных или иных вещных владельческих отношений, вытекающих из обязательств, должны предъявляться специальные, обязательственно-правовые, а не вещно-правовые требования в защиту своих прав именно потому, что между участниками спора существуют относительные, а не абсолютные правоотношения. Более того, вещно-правовые иски не могут быть предъявлены и в случае отсутствия индивидуально-определенной вещи как объекта спора. Несмотря на плюсы в теории конкуренции исков, следует заметить, что для нашей конструкции законодательства отсутствие такой конкуренции следует признать объективной необходимостью. Тем не менее, если взглянуть детально, следует отметить, что на деле конкуренция иска, хоть и незаконная, все же существует, нарушая права опять-таки добросовестных приобретателей.

Так, собственник при истребовании имущества из чужого незаконного владения зачастую прибегает не к виндикационному иску, а к иску о признании сделки недействительной и применении реституции. Причин этому несколько. Во-первых, если имущество выбыло из владения собственника по его воле, он боится отказа в иске по причине добросовестности приобретателя, поэтому стремится обойти ограничения виндикации, установленные статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации. Ведь действительно, если сделка по отчуждению чужого имущества незаконна, значит, она ничтожна и впоследствии. Поэтому добросовестное приобретение на основе такого распоряжения не пользуется защитой. Во-вторых, срок исковой давности по виндикационному иску - три года, а о применении последствий недействительности ничтожной сделки - десять лет, следовательно, при пропуске трехлетнего срока собственник может прибегнуть ко второму иску.

Отечественный юрист В.В. Витрянский прямо утверждает, что нельзя не заметить в данном случае конкуренции способов защиты нарушенного права, так как, с одной стороны, выступает виндикационный иск, а с другой - иск, связанный с недействительностью сделки. Более того, многие юристы считают возможным возвращение собственнику имущества реституцией даже тогда, когда он не был стороной в ничтожной сделке. В соответствии с этим, как бы отметая в сторону рассуждения о добросовестности приобретателя и об ограничении виндикации и теряя смысл статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, исследователь В.В. Витрянский даже предлагает использовать для защиты собственника реституцию. Он сообщает, что данный подход представляется вполне приемлемым в случае, когда речь идет об одной сделке, совершенной лицом, не имеющим права отчуждать имущество. Вопрос же о необходимости защиты законных интересов приобретателя возникает, как правило, в отношении третьих лиц, получающих имущество на основе последующих сделок <*>.

<*> Витрянский В.В., Герасименко С.А. Арбитражно-судебная практика. Комментарий. М.: Интерлист, 1993. С. 142.

На самом деле, если разобраться в ситуации, можно обратить внимание на то, что в соответствии со статьями 166 и 167 Гражданского кодекса Российской Федерации требование о применении последствий ничтожной сделки может предъявить любое лицо, в том числе и собственник. Но участвовать в реституции он не будет в силу прямого запрета, так как не является стороной. Поэтому здесь присутствует обязательственный характер, а не вещно-правовой, конкуренция же между виндикационным иском и иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки мнимая.

В связи с вышеизложенным необходимо отметить, что истребование собственником имущества у добросовестного приобретателя от неуправомоченного отчуждателя по реституции, в обход виндикационного иска, является незаконным и не может найти никакого оправдания. Однако суды, несмотря на признанное отсутствие конкуренции исков, все чаще применяют именно такой способ защиты, не обращая внимания на добросовестность приобретателя и отсутствие собственника как участника сделки.

Таким образом, некоторые рассмотренные наиболее серьезные проблемы законодательного игнорирования защиты фактических и некоторых категорий титульных владельцев подчеркивают вездесущий приоритет собственника, даже в случаях отсутствия добропорядочности на его стороне, и свидетельствуют о несовершенной системе защиты прав владения, приводящей к нарушению как общечеловеческого принципа справедливости, так и конституционного принципа защиты прав каждого гражданина. Такое положение, существенно нарушая права и интересы, продолжаться дальше не может. Поэтому для соответствия защиты права владения развитию современного гражданского оборота единственным выходом из сложившейся ситуации является обращение к опыту прошлых дореволюционных лет, когда охрана прав владения рассматривалась с позиции объединения в ней естественного, частного и публичного начал. В первую очередь это связано с тем, что отношение лица к вещи имеет важное значение, но центр тяжести находится в восприятии и признании этого отношения окружающими, так как только это обеспечивает участие личности в жизни общества. Поэтому приобретение владения вещами и его последующая постоянная реализация выступает основным способом осуществления перехода абсолютного духа личности к следующей ступени конкретности и определяется как один из важнейших естественно-правовых факторов, имеющих фундаментальное значение для обеспечения существования личности в обществе и гражданского оборота в целом. Именно в силу этой насущной необходимости, а не ради декларативного провозглашения уважения и любви к личности человека владение должно быть обеспечено особым режимом его защиты. С другой стороны, сочетание такого естественного фактического состояния по происхождению с современным правом по последствиям приводит к необходимой защите лица, находящегося в таком тесном единении с вещью, так как в случае нарушения прав владения игнорируется не только естественное положение человека, но и в первую очередь его частные интересы.

Во вторую очередь защита владения выполняет еще и общесоциальную сущность, так как охраняет интересы всех без исключения людей и устанавливается ради общественного порядка, где обеспечивает достижение двух важнейших взаимосвязанных целей публично-правовой природы: сохранения гражданского мира в обществе и соблюдения государством своей прерогативы разрешать имущественные споры, пресекать всякое самоуправство. Для государства и правопорядка недопустима передача отдельным личностям инициативы в авторитетном и подлежащем безоговорочному признанию урегулировании частноправовых споров.

Способом, позволяющим объединить в себе естественное, частное и публичное начала, является внедрение в гражданский оборот наряду с петиторной системой защиты прав посессорного процесса, реально гарантирующего охрану прав владения каждого человека, как более качественной всемерной защиты.

Следует отметить, что вопрос о введении посессорной владельческой защиты в науке гражданского права непрерывно рассматривался на протяжении всего времени ее отсутствия в законодательстве. Так, исследователь А.В. Венедиктов посвятил отдельную статью названной проблеме. Ученый выяснял, всегда ли нужно в рамках гражданского судопроизводства требовать от владельца доказательств его права на владение спорной вещью. В качестве примера автор использовал рассматриваемое судом требование владельца о возмещении убытков. В результате исследователь высказал среднюю позицию между двумя крайностями в решении вопроса. Фактически владелец может получить защиту независимо от того, имеются у него права на вещь или нет. На практике суд не всегда требует доказательств права владения, особенно если противная сторона не доказывает обратного. Но этому служат некоторые препятствия: закрепленный приоритет государственной собственности, наличие активной роли суда в истребовании и исследовании доказательств, исключавшей возможность восстановления нарушенного фактического владения, без проверки его правового основания <*>.

<*> Венедиктов А.В. Проблема защиты фактического владения в советском праве // Советское государство и право. 1941. N 4. С. 120.

О невозможности введения владельческой защиты писал и Ю.К. Толстой. Он считал, что это противоречит основным принципам советского гражданского процесса и не вызывается практическими соображениями <*>. Вслед за данным ученым и правовед М.В. Малинкович в своей работе также отмечает, что защита фактического владения не вытекает из наших потребностей жизни, так как имущественные отношения и так стабильны. И не наблюдается калейдоскопической смены владельцев, которая оправдывала бы использование владельческой защиты. Тем более что введение владельческой защиты несовместимо с основными принципами советского гражданского права и процесса <**>.

<*> Толстой Ю.К. Социалистическая собственность и оперативное управление. Проблемы гражданского права: Сборник статей / Под ред. Ю.К. Толстого, А.К. Юрченко, Н.Д. Егорова. Л., 1987. С. 102.
<**> Малинкович М.В. Защита прав титульного владельца - несобственника: Ученые записки. 1971. Вып. 19. С. 15.

Если посмотреть на современную ситуацию, то легко обнаружить, что в настоящее время не существует ни одного препятствия для введения в законодательство Российской Федерации полноценной владельческой защиты, о которых говорили вышеназванные исследователи. Сегодня уже нет активной роли суда в гражданском процессе. Конституция Российской Федерации провозгласила принцип состязательности сторон в судопроизводстве. Нет сейчас и приоритета государственной собственности, неограниченной виндикации государственного имущества. Относительно же позиции, что введение владельческой защиты не вызывается практическими соображениями и не следует из потребностей жизни, - если мы оглядимся вокруг, то увидим совсем обратное.

Более того, следует отметить, что негативное отношение к посессорной защите из представленных доказательств относится только к советской эпохе. Но оно вместе с советским правом кануло в Лету. В настоящее же время высказываются только положительные доводы в сторону охраны прав фактического владельца. Так, наиболее последовательным сторонником введения владельческой защиты для охраны добросовестного приобретателя является исследователь К.И. Скловский <*>. О необходимости введения владельческой защиты при появлении института приобретательской давности высказывается и ученый Е.А. Суханов: "Такие правила известны давно, и многим законодательным системам, с необходимостью вызывают установление владельческой защиты и владения как особого гражданско-правового института, а не только одного из правомочий собственника или субъекта иного вещного права" <**>. Их соратником является и юрист А.В. Коновалов, который говорит, что посессорную защиту можно с успехом применять и для защиты владения собственника или иного титульного владельца, но в упрощенном, более быстром порядке <***>, и многие другие.

<*> Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М.: Дело, 2002. С. 301.
<**> Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 227.
<***> Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб: Юридический центр "Пресс", 2000. С. 151.

В заключение непременным образом хочется отметить, что только посессорная система охраны прав обеспечит всеобщую защиту имущественных интересов граждан в соответствии с общими принципами Конституции Российской Федерации, закрепляющими справедливые общечеловеческие начала. Более того, если посмотреть с практической точки зрения, то в условиях перегруженности судов всех уровней только такая защита оперативно восстановит юрисдикционными мерами нарушенное субъективное право владения в упрощенном порядке. И лишь тогда станет справедливой для нашего общества мудрая мысль И.А. Покровского: "В институте защиты владения дело идет не о собственнике и вообще не о таком или ином имущественном праве, а о начале гораздо более высоком и идеальном - о насаждении уважения к человеческой личности как таковой. И с этой стороны защита владения занимает свое почетное место в ряду тех явлений культурного гражданского права, которые были отмечены выше и которые имеют своей целью охрану человеческой личности, возрастающей в своем самосознании и требующей для себя все более и более признания" <*>.

<*> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 224.