Мудрый Юрист

Процессуальная самостоятельность следователя: мнение практиков

С. Шейфер, профессор Самарского государственного университета, доктор юридических наук.

А. Бобров, старший следователь отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Самарской области.

Принятие УПК РФ, по-новому определившего положение следователя в уголовном процессе, вызвало оживленную дискуссию о том, какова роль следователя в достижении целей судопроизводства и насколько он свободен в решении стоящих перед ним задач. Для ответа на эти вопросы представляют интерес мнения следователей и других практикующих юристов.

С целью выяснения их позиции по ряду ключевых вопросов был проведен опрос по специальной программе юристов Самарской области, в частности следователей органов внутренних дел (100 человек) и прокуратуры (71 человек), прокуроров, их заместителей, помощников и начальников следственных отделов (90 человек). Было также опрошено 57 судей и адвокатов. Общее число опрошенных - 318 человек.

Один из вопросов касался функций следователя. По мнению 97 следователей, они на предварительном следствии выполняют роль беспристрастного исследователя. 33,3% склоняются к тому, что следователь - активный обвинитель, а 8,8% опрошенных полагают, что следователь - всего лишь исполнитель указаний прокурора.

Таким образом, большинство следователей не соглашаются с ролью участника процесса на стороне обвинения, отведенной им уголовно-процессуальным законом, и по-прежнему видят смысл своей деятельности в объективном и беспристрастном исследовании обстоятельств дела.

Многие прокуроры, их заместители и помощники, начальники следственных подразделений склоняются к мысли, что следователь - скорее активный обвинитель (47,1%), а 44,1% считают его беспристрастным исследователем. Здесь наблюдается иная картина - стремление руководителей видеть в следователе своего помощника и союзника в осуществлении обвинительной функции.

По этому поводу интересны соображения судей и адвокатов. Они считают, что следователь - скорее пассивная фигура, вялый исполнитель на досудебном производстве (59,6%), нежели активный обвинитель (29,8 %).

Такая позиция красноречиво свидетельствует о негативной оценке этими участниками уголовного судопроизводства деятельности следователя в том виде, в каком она реализуется в настоящее время. Причем общие показатели опросов должностных лиц со стороны обвинения только подчеркивают противоположность их взглядов по отношению к судьям и адвокатам по поводу роли следователя.

Обвинители считают, что следователь - беспристрастный исследователь (50,2%) или активный обвинитель (33,3%). Данная же судьями и адвокатами оценка работы следователей состоит в том, что следователи не выполняют в полной мере поставленные перед ними задачи.

Таким образом, по мнению этих субъектов процесса, часто не достигается цель предварительного следствия, которая в значительной степени состоит в обеспечении правосудия доказательствами вины подсудимого.

Другая проблема, выявленная в ходе проведенного опроса, - неравный фактический статус следователей разных ведомств (прокуратуры, МВД, наркоконтроля и ФСБ). Результаты опроса, а также личный опыт авторов позволяет возразить тем процессуалистам, которые без каких-либо оговорок утверждают, что следователи разных ведомств обладают одинаковыми властными процессуальными полномочиями и процессуальной самостоятельностью.

Нормативно это так, фактически же равенства нет. Так, 48% следователей органов внутренних дел и большинство адвокатов считают, что при проведении расследования следователи разных ведомств обладают разными возможностями. Вопреки этому 66,5% опрошенных прокуроров, их помощников и следователей прокуратуры полагают, что следователи всех ведомств располагают равными правами и возможностями.

На наш взгляд, такое резкое расхождение закономерно и объясняется ведомственной принадлежностью следователей прокуратуры.

Разброс мнений выявлен и при анализе мнений респондентов по вопросу о процессуальной самостоятельности следователей разных ведомств. Так, 69,7% опрошенных следователей органов внутренних дел и начальников следственных подразделений считают, что нахождение следователей в системе органов, руководители которых являются начальниками органа дознания, ограничивает их процессуальную самостоятельность.

Нельзя не признать, что самостоятельность следователей МВД, ФСБ и наркоконтроля ограничивается наряду с судьей, прокурором и начальником следственного отдела также начальником органа дознания, возглавляющим ведомственное подразделение, к которому принадлежит следователь.

С другой же стороны, начальник органа дознания по смыслу уголовно-процессуального закона находится в подчиненном к следователю положении, выполняя обязательные для исполнения письменные поручения последнего (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ).

Кроме этого, начальники следственных подразделений, осуществляющие процессуальное руководство следователями, часто по должности бывают заместителями начальников соответствующих органов дознания, нередко замещая последних в случае их отсутствия. Вследствие этого нередко складывается парадоксальная ситуация, при которой одно и то же лицо является одновременно начальником следственного подразделения и начальником органа дознания, осуществляя полномочия, носящие и административно-правовой, и процессуальный характер. 70,2% опрошенных представителей судейского корпуса и адвокатуры тоже разделяют мысль об ограничении процессуальной самостоятельности следователей МВД, наркоконтроля и ФСБ, связанном с их ведомственным положением.

Заметим, что только половина (49,4%) опрошенных должностных лиц прокуратуры (прокуроров, их помощников и следователей) признали нормальным такое положение. Между тем именно на прокуроров возложена обязанность по защите процессуальной самостоятельности следователей, пресечению незаконного воздействия в какой бы то ни было форме на них с целью повлиять на ход расследования и принимаемые по делу решения.

Завершая эти рассуждения, приходим к выводу о том, что актуальной остается проблема объединения всех следователей в такую структуру, которая исключала бы их зависимость от начальников органов дознания.

Процессуальная самостоятельность следователя, по общему мнению ученых, во многом зависит от эффективности правовых гарантий от ее возможного ограничения. Как известно, следователи редко обжалуют указания прокурора и начальника следственного отдела, возможность чего предусмотрена ч. 3 ст. 38 и ч. 4 ст. 39 УПК.

Это подтвердилось результатами проведенного опроса. 81,1% опрошенных незнакома практика обжалования следователями вышестоящему прокурору указаний надзирающего прокурора, 11,9% упоминали о единственном случае такого обжалования, 6,3% говорят о двух и более случаях и лишь 0,3% известно свыше пяти таких случаев.

Еще более удивляет практика обжалования следователями указаний начальника следственного отдела. 91,5% респондентов не знают ни одного такого случая, 3,8% говорят о единичном случае, 1,9% сталкивались с такой практикой от двух до пяти раз. Только 0,3% опрошенных известно о более пяти случаях такого обжалования. В целом эти показатели свидетельствуют о том, что, как и прежде, следователи избегают обжаловать указания их процессуальных руководителей.

Общепризнано, что процессуальная самостоятельность следователя определяется его правом принимать самостоятельные решения о направлении расследования, а также о том, кто должен санкционировать их наиболее важные решения. Ответы респондентов на этот вопрос оказались весьма различными. Так, 65,1% сотрудников прокуратуры (в том числе следователей) считают, что наиболее важные процессуальные решения следователя должен санкционировать прокурор. Такую позицию поддерживает почти вдвое меньшее число следователей органов внутренних дел и начальников следственного отдела (34,9%), а часть из них (21,7%) считает, что правом санкционирования должен быть наделен начальник следственного отдела. Лишь пятая часть опрошенных следователей полагает, что санкционирующим субъектом должен быть судья.

Абсолютное большинство (66,7%) судей и адвокатов считают, что этим субъектом должен быть судья, но все же 22,8% этих респондентов полагают, что прокурор, и 5,3% - начальник следственного отдела.

Оценивая такой разнобой мнений, отметим, что в данном случае представители разных структур отстаивают свои ведомственные интересы, желая, чтобы их ведомство, имея возможность прямого влияния на принятие важнейших решений следователей, было полновластным контролером досудебного производства.

Каждый четвертый (25,7%) из опрошенных следователей МВД и начальников следственного отдела считают, что следователь наиболее важные решения по делу должен принимать самостоятельно. С этой позицией согласны 10,6% судей и адвокатов и 9,9% прокурорских работников.

Получается интересный вывод: чем больше число участников процесса, управомоченных ограничивать самостоятельность следователей органов внутренних дел (судья, прокурор, начальник следственного отдела, начальник органа дознания), тем больше они стремятся к абсолютной независимости от них.

Подавляющее большинство опрошенных следователей прокуратуры (70,4%) согласны с существующим положением, когда принятие наиболее важных решений, определяющих судьбу уголовного дела, санкционирует прокурор (возбуждение уголовного дела, прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, направление его с обвинительным заключением в суд).

Но, как отмечалось в литературе, такая позиция ведет к "процессуальному иждивенчеству" (О. Темираев. Процессуальная самостоятельность следователя // Законность. 2000. N 4. С. 28), при которой следователи полагаются на "мудрость" прокурора, принимающего окончательное решение, и слагают с себя ответственность за принятие законного и обоснованного решения.

Во взаимоотношениях между следователем и прокурором возникают сложности при истребовании разрешения суда на проведение следственных действий. По вопросу о том, как их преодолеть, респонденты высказали различные мнения.

Так, 76,1% следователей прокуратуры считают, что при их обращении в суд с ходатайством о производстве процессуальных действий необходимо предварительное согласие прокурора. Аналогичной позиции придерживается большинство опрошенных прокуроров, их заместителей и помощников, а также судей и адвокатов.

Но такую позицию разделяют только 35,8% начальников следственных отделов и следователей органов внутренних дел, а 53,2% вообще высказываются за отмену такого законоположения и за право следователя напрямую обращаться в суд с ходатайствами. По-видимому, следователи МВД стремятся к ограничению прокурорского надзора, поскольку их ведомственный руководитель (начальник следственного подразделения) им ближе, а ситуация двойного или даже тройного подчинения создает постоянный дискомфорт и опасение не угодить кому-либо из таких руководителей.

Нет единства мнений респондентов и в определении процедуры получения разрешения суда. Так, 73,3% опрошенных считают, что следователи должны участвовать в рассмотрении заявленных ими ходатайств в суде. Это суждение представляется нам убедительным. Думается, было бы целесообразным закрепить в УПК такую обязанность следователя.

Именно следователь должен обосновывать в суде свое ходатайство, поскольку именно он истребует разрешение суда, располагает соответствующими доводами в его обоснование и знаком с материалами уголовного дела, производство по которому ведет. Закон обязывает прокуроров принимать участие в таких судебных заседаниях, но обычно вместо них в суд приходят их помощники. По нашим наблюдениям, они подчас не знают или плохо знают обстоятельства дела, имеющиеся в деле доказательства.

Исследование показало, что 49,4% опрошенных практических работников считают, что следователь не самостоятелен при принятии решения о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям, а 42,4% респондентов говорят о частичной его самостоятельности.

Таким образом, нормы УПК РФ, дающие право следователю самостоятельно принимать такие решения (ст. 213), на практике не реализуются или реализуются неполно.

В беседе со следователями выяснилось, что причина этого - негативное влияние гонки за положительными статистическими показателями со стороны прокуроров и руководителей следственных подразделений, поскольку высокая "прекращаемость" дел считается одним из негативных показателей при оценке работы следственного аппарата, что и порождает необоснованные решения о прекращении таких дел по нереабилитирующим основаниям.

Это осуществляется при "скрытом" согласии прокурора, который, подписывая статистические карточки при прекращении уголовных дел, фактически санкционирует подобные необоснованные решения.

Большинство следователей (86%) считают недопустимым ограничение их полномочий при принятии таких решений. Аналогичное мнение у большинства опрошенных судей. В то же время 45,6% прокуроров, их помощников, а также начальников следственных подразделений выступают за установление в УПК ограничения на принятие следователем таких решений, т.е. за закрепление в законе согласия прокурора на прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям, что объясняется ведомственными интересами прокуратуры и органов внутренних дел.

8,8% представителей судейского корпуса и адвокатуры считают, что согласие на прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям следователю должен давать суд. В пользу судей высказались также 8,6% сотрудников прокуратуры и 5% следователей МВД.

Результаты исследования позволяют прийти к следующим выводам.

По важнейшим вопросам предварительного следствия выявлены существенные противоречия между мнениями представителей стороны обвинения и стороны защиты, а также между ними и судом. Помимо этого, серьезные разногласия выявлены во взглядах участников со стороны обвинения: прокуроров, начальников следственных подразделений и следователей, и даже между следователями разных ведомств.

Такая противоречивость в суждениях объясняется, на наш взгляд, несовершенством существующей модели предварительного следствия, внутренней противоречивостью функций, которые законодатель возложил на следователя по УПК РФ. Это свидетельствует о необходимости поиска путей совершенствования досудебного производства и дает науке уголовного процесса новый вектор развития.

Следователи не соглашаются с ролью, отведенной им УПК, и по-прежнему считают своей основной функцией осуществление всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, полагая, что без такого построения процесса невозможно осуществлять эффективное уголовное преследование.

Следует признать несостоятельным исключение этого принципа из УПК РФ. Находясь в существующем положении, т.е. считая себя лишь обвинителем, следователи не могут в полной мере выполнять поставленные перед ними задачи качественного расследования преступлений и принятия законных, обоснованных и мотивированных решений.

Несмотря на законодательное закрепление некоторых гарантий процессуальной самостоятельности следователя, ряд глубинных факторов приводят к полному ее дезавуированию. При существующем нормативном определении положения следователя как участника процесса на стороне обвинения, подчиненного руководителям предварительного следствия, практически невозможно реализовать идею его процессуальной самостоятельности. Это объясняет стремление теоретиков и практиков к поиску более оптимальных форм организации следственного аппарата.