Пределы правового иммунитета в уголовно-процессуальном законодательстве (в порядке гл. 52 УПК РФ)

Ярцев Р.В., судья Нижегородского областного суда, кандидат юридических наук.

Введенный в УПК РФ 2002 г. правовой институт, регулирующий вопросы уголовного судопроизводства в отношении отдельных категорий должностных лиц, перечисленных в ст. 447, положительно воспринят как учеными-процессуалистами, так и практикующими работниками.

Однако при всей системности изложения норм, императивности закона в определении субъектов и унификации процессуального порядка положения гл. 52 УПК и по сегодняшний день являются объектом критических замечаний, высказываемых в контексте конституционного принципа равенства граждан перед законом и судом.

С одной стороны, высказываются мнения, что в некоторых случаях такой порядок способствует невозможности привлечения лиц к уголовной ответственности <1>, свидетельствует о необоснованном создании в уголовно-процессуальном законодательстве привилегий узкому кругу лиц при совершении ими преступлений <2>, создает неоправданные трудности в привлечении лица к уголовной ответственности <3>. С другой - указывается на отсутствие соответствующих механизмов, гарантирующих в достаточной степени права и интересы лиц, в отношении которых решается вопрос о привлечении их к уголовной ответственности <4>.

Соглашаясь с положительным значением нового правового института, автор не склонен к его идеализированию, поскольку судебная практика свидетельствует о наличии проблем, которые весьма затрудняют реализацию общих задач уголовного процесса, в том смысле, который придается им ст. 6 УПК. Нельзя признать окончательно сформированными и их теоретическое обоснование.

Предоставление отдельным субъектам права дополнительных гарантий реализации их полномочий как должностных лиц рассматривается учеными-процессуалистами в качестве составной части института личной неприкосновенности и определяется как правовая привилегия <5>.

Исходя из понятия "иммунитета" (англ. immunity, от лат. immunitas - освобождение, избавление от чего-либо, независимость, неподверженность чему-либо), который определяется как общеправовой термин, означающий освобождение определенного круга субъектов права из-под действия общих норм <6>, можно отметить, что такие понятия, как "особые права", "привилегии", "льготы", "преимущества", - синонимы.

В свою очередь, понятие юридического (правового) иммунитета раскрывается учеными как совокупность юридических норм-исключений, имеющих объективный и субъективный смысл, а также предусматривающих безальтернативное или альтернативное право <7>, особый (усложненный) порядок уголовного судопроизводства, выражающийся в установлении изъятий из общего порядка судопроизводства и особых юридических преимуществ <8>; дополнительные гарантии неприкосновенности и неответственности <9>. При этом авторы сходятся во мнении о том, что нормы правового иммунитета - это нормы исключительные, образующие самостоятельный уголовно-процессуальный институт исключительного права.

Согласимся и с тем, что назначение особенностей производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц состоит в обеспечении их непрерывной и бесперебойной деятельности, повышении независимости, а также охране нравственных и моральных ценностей, в связи с чем законодатель установил особые процедуры привлечения их к уголовной ответственности <10>.

В научной литературе представлены труды по классификации в сфере неприкосновенности <11>, изучению видов правовых привилегий. Авторами с учетом особенностей, характерных для той или иной деятельности, выделяются привилегии личной неприкосновенности в дипломатической деятельности (дипломатическая неприкосновенность) <12>; привилегии личной неприкосновенности в системе органов государственной власти и местного самоуправления (неприкосновенность высших должностных лиц <13>, депутатская неприкосновенность <14>); привилегии личной неприкосновенности сотрудников правоохранительных органов и специальных служб <15>. Достаточно подробно и многогранно представлены научные разработки, касающиеся понятия "свидетельский иммунитет" <16>.

Общей является та позиция, что правовая привилегия (иммунитет) в сфере личной неприкосновенности не расширяет объем этой неприкосновенности, а сокращает возможность ее ограничения, противостоит опасности ее недопустимого ограничения в связи с выполнением субъектом социально значимых функций.

Как правильно отмечает А.А. Опалева, по отношению к субъекту правовые привилегии (иммунитеты) не вносят никаких изменений в право пользования личной неприкосновенностью, поскольку объем этой неприкосновенности остается прежним. Но при этом расширяются возможности других правомочий (огражденность от незаконного ограничения личной неприкосновенности, правотребование, правопритязание). Это связано с тем, что правовые привилегии усиливают огражденность от незаконного ограничения личной неприкосновенности, увеличивают объем требований, которые личность может предъявить к обязанным лицам, расширяют круг возможностей государственной защиты личной неприкосновенности. По отношению к обязанным субъектам привилегии оборачиваются дополнительными обязанностями и запретами <17>.

В научно-процессуальной литературе вопрос о пределах правового иммунитета в основном рассматривается с позиции обоснования и необходимости его существования как особой формы проявления дифференциации юридического упорядочения социальных связей <18>. Вместе с тем такие аспекты, как установление критериев ограничения иммунитета, определение их содержательной конструкции, можно охарактеризовать как пробельные.

Анализ положений УПК и находящихся в системной взаимосвязи с ним законов, регулирующих производство по уголовным делам в отношении отдельной категорий лиц, а также представленных конституционно-правовых позиций приводит авторов к выводу о необходимости определить пределы правового иммунитета как:

1. определенное законом исключение из общей конституционной нормы о равенстве всех перед законом и судом, обусловленное необходимостью конституционной защиты специального статуса;
2. один из элементов статуса лица, выступающий в качестве гарантии его деятельности, обладающей публично-правовым характером (повышенной охраны личности в силу осуществляемых ею государственных функций) <19>;

3. гарантию более высокого уровня по сравнению с общими конституционными гарантиями неприкосновенности личности, которая имеет публично-правовой характер, призвана служить публичным интересам, обеспечивается наличием особого порядка привлечения к уголовной ответственности <20>.

Таким образом, автор кратко определяет "правовой иммунитет" как исключение из общей конституционной нормы о равенстве всех перед законом и судом, обусловленное специальным статусом лица, направленное на защиту публичных интересов.

Вместе с тем конституционное положение о равенстве всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19) и невозможности его толкования в контексте отрицания или умаления (ч. 1 ст. 55), понятие "иммунитет" не может рассматриваться как полное (абсолютное) освобождение лица от ответственности за совершенное правонарушение.

Напротив, иммунитет должен предполагать (и предполагает) лишь такие дополнительные процессуальные гарантии, которые предусматривают определенное усложнение соответствующих процедур, но не нарушают общие принципы ответственности, установленные федеральным законодательством на основе Конституции РФ.

Цель иммунитета заключается в обеспечении повышенной охраны законом соответствующего субъекта, создании определенного усложнения соответствующих процедур, с тем чтобы оградить лицо от необоснованных преследований, обеспечить юридически целесообразную дифференциацию процессуальных механизмов в сфере уголовной ответственности, не нарушая, однако, общепризнанного принципа недопустимости злоупотребления правом неприкосновенности (правовым иммунитетом).

В обеспечении гармонии частных и публичных интересов в рамках конкретного уголовного дела, по глубокому убеждению Н.А. Колоколова, и заключается правозащитная функция суда <21>. В связи с этим считаем, что для уголовного судопроизводства разработка концептуальных подходов в определении баланса между общественными и личностными интересами в общем и формирования теории "пределов правовых иммунитетов" ("пределов исключений") в частности является актуальной.

Следует согласиться с М.В. Баглаем, который обращает внимание на то, что закрепленная в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ конструкция возможности ограничения прав человека "в той мере, в какой это необходимо" порождает беспокойство в связи с возможностью широкого толкования этого условия <22>.

Вопрос о разработке критериев соразмерности, ограничений прав и свобод личности, в том числе в уголовном судопроизводстве, приобрел в последнее время особую актуальность <23>. Так, Г.А. Гаджиев, указывающий на важность определения точки равновесия между воплощенной в основных правах свободой человека и необходимостью подвергать их ограничению со стороны государства, фиксирует ее в понятии пределов основных прав и свобод. При этом им обоснованно отождествляются такие понятия, как "принцип соразмерности", "принцип пропорциональности" или "принцип сбалансированности" <24>.

Полагаем, что именно такой подход (с точностью до наоборот) может быть использован в обосновании пределов правового иммунитета (пределов исключений).

Пределы правового иммунитета должны характеризоваться соразмерностью между привилегиями (исключениями) и целями их введения (принцип пропорциональности), что включает в себя:

1. обоснованность исключения (наличие прав и интересов, требующих защиты, ясное указание связи целей и средств ограничений);
2. важность целей исключения;
3. соответствие степени исключения общественной значимости защищаемых прав;
4. необходимость применения принципа пропорциональности исключений одновременно с принципами недискриминации, равенства, законности, справедливости.

Исследование содержания принципа соразмерности позволяет прийти к выводу, что критерии, при которых соотношение "определения пределов иммунитета, в том числе закрепленных в Конституции РФ", к "определению средств и способов защиты государственных интересов" будет считаться соблюденным при соблюдении следующих положений:

• не могут использоваться способы регулирования, которые посягают на само существо того или иного права, ставят его реализацию в зависимость от решения правоприменителя;
• должны быть использованы лишь те из способов, которые для конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного расширения правового иммунитета, в т.ч. злоупотребление правом;
• при допустимости правового иммунитета в соответствии с конституционно одобряемыми целями должны использоваться не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями обеспечительные меры;
• публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, могут оправдывать правовые исключения иммунитета, только если такие исключения адекватны социально необходимому результату;
• цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для расширения пределов иммунитета.

Перефразируя емкое по своему содержанию убеждение В.Т. Томина, изложенное в анализе ст. 11 УПК <25>, укажем, что правовые иммунитеты вовлекаемых в уголовное судопроизводство субъектов не должны увеличиваться ни на йоту больше, чем это требуется для достижения цели уголовного преследования (назначения уголовного судопроизводства).

Проведение сравнительного анализа практики конституционного надзора в России в определении принципа соразмерности пределов позволяет автору выделить некоторые из основных выводов:

1. Возможное исключение в виде правового иммунитета из общего равенства перед законом и судом является вынужденным, но объективно обусловленным средством обеспечения упорядочения социальных связей и применяется только в качестве исключительной меры временного характера.
2. Такие понятия, как "принцип соразмерности", "принцип пропорциональности", "принцип сбалансированности", "условие строгой необходимости", являются совпадающими по своему содержанию и направленности, которая выражается в предотвращении чрезмерных и неадекватных сложившейся ситуации исключений из общих правил ограничения прав и свобод граждан.

Соблюдение принципа соразмерности является основным условием разумности, достаточности и законности мер, принимаемых государством в качестве средства урегулирования, минимизации негативных последствий и соблюдения интересов личности, общества и государства.

3. Рассмотрение принципа соразмерности должно основываться на исследовании таких аспектов, как необходимость, законность, цели, пределы, способы и длительность правового иммунитета.
4. Степень исключений должна быть соразмерной целям уголовного судопроизводства, ради которых вводится данное исключение (ст. ст. 6 и 11 УПК). Избранный механизм (способы) исключений по своему содержательному наполнению и алгоритму осуществления должен оптимально соответствовать достижению изначально определенных конкретных целей. То есть "ограничение на осуществление прав и свобод может быть предусмотрено законом лишь при соблюдении принципа пропорциональности, под которым понимается следующее: любое ограничение не должно идти дальше тех целей, которые перед ним ставятся" <26>.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Хартии Европейского Союза об основных правах (под ред. С.Ю. Кашкина) включен в информационный банк.

В связи с этим объем исключения как одного из средств достижения цели уголовного судопроизводства должен определяться задачей оперативно выявить и установить обстоятельства совершения преступления, личность правонарушителя и как можно быстрее восстановить нарушенное правовое состояние общества и государства.

Пределы исключений должны быть минимально необходимыми и не могут включать чрезмерные и более повышенные меры, чем те, которые вызываются условиями поддержания баланса между частными и публичными интересами. Эти исключения не должны умалять права иных личностей на равенство перед законом и судом.

5. Применяемые исключения должны иметь правовой характер, т.е. соответствовать требованиям, установленным законом, а само содержание принимаемых мер по исключению не должно затрагивать существо основных прав и свобод с тем, чтобы исключить их полное выхолащивание.

Степень пропорциональности мер по исключению из общих правил охраны прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве на стадии предварительного расследования должна определяться с учетом комплексной характеристики ситуации индивидуального характера, включающей в себя выяснение всех юридически значимых обстоятельств, необходимых для принятия решения о законности и обоснованности такого исключения.

Законодатель, указывая, что особенности производства по уголовным делам применяются в отношении лиц, перечисленных в ч. 1 ст. 447 УПК, вместе с тем не раскрывает содержание иммунитета в соотношении с характером и периодом их деятельности.

Отсутствие законодательной конструкции в этой части не исключает необходимость установления критериев, в основе которых должны лежать ответы на вопросы: ограничено ли действие правового иммунитета сроком исполнения должностных обязанностей и является ли такой иммунитет опосредованным действиями данных лиц, совершенными в пределах (или за пределами) своей профессиональной деятельности.

Нет единого мнения и в научно-процессуальной литературе. Так, О.И. Андреева, рассматривая вопрос о распространении гарантий неприкосновенности на случаи, когда речь идет о совершении преступления, не связанного с их профессиональной деятельностью, приходит к положительному выводу. Она констатирует, что реализация предложений о применении особого порядка производства только при совершении преступлений, связанных с осуществлением профессиональной деятельности, не позволит достичь той социальной цели, ради которой был создан данный институт. Кроме того, О.И. Андреева полагает, что особый порядок возбуждения и расследования уголовного дела должен соблюдаться и в случаях привлечения лица к уголовной ответственности уже после освобождения от занимаемой должности или прекращения указанного вида деятельности, если уголовное преследование осуществляется за совершение им преступления в период осуществления профессиональной деятельности <27>.

В том же контексте высказывается П.Г. Марфицин, указывая, что субъекты, перечисленные в ч. 1 ст. 447 УПК, обладают иммунитетом в течение всего времени нахождения в соответствующем правовом статусе (депутата, судьи, следователя и др.) независимо от времени совершения преступления и связи преступного события с исполнением служебных обязанностей <28>.

Такой же позиции придерживается и ряд других авторов, указывающих, что порядок, предусмотренный гл. 52 УПК, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении депутата законодательного (представительного) органа субъекта РФ за действия, не связанные с осуществлением депутатских полномочий (совершенные до избрания в законодательный орган), должен быть соблюден. В обоснование они указывают, что регулирование, содержащееся в п. 9 ч. 1 ст. 448 УПК, предусматривает вынесение судом заключения о наличии или об отсутствии признаков преступления в действиях депутата независимо от того, связаны или не связаны эти действия с осуществлением им депутатских полномочий, и является дополнительной гарантией их депутатской неприкосновенности <29>.

Указанные авторы схожи в том мнении, что во время действия процессуального иммунитета любое деяние, содержащее признаки преступления, независимо от времени его совершения и связи с должностными полномочиями лица, привлечь лицо, указанное в ч. 1 ст. 447 УПК, можно только в порядке, предусмотренном в гл. 52 УПК.

Раскрывая свою позицию в отношении действия правового иммунитета во взаимосвязи с временем нахождения в соответствующем правовом статусе (депутата, судьи, следователя и др.), временем совершения преступления и связи преступного события с исполнением служебных обязанностей, Конституционный Суд, в частности, указал: "...парламентская неприкосновенность предполагает надлежащую защиту депутата при осуществлении им собственно депутатской деятельности (реализации депутатских прав, выполнении депутатских обязанностей), чем обусловлен общепризнанный в правовом государстве принцип, согласно которому депутат не несет ответственности за действия по осуществлению мандата, в том числе по истечении срока полномочий. Во всяком случае, депутата нельзя привлечь к уголовной или административной ответственности за высказанное мнение, за выступления в парламенте и позицию, выраженную при голосовании, за разработку и представление инициативных документов, необходимые контакты с государственными органами и их должностными лицами, а также за другие действия, обусловленные статусом депутата. При этом в силу общеправового принципа недопустимости злоупотребления правом неприкосновенность не может служить основанием освобождения от ответственности за публичные оскорбления, клевету и другие подобные им несовместимые с предназначением данного института и со статусом депутата правонарушающие деяния, предусматриваемые федеральным законом" <30>.

Данные судебной практики работы судов областного звена в 2006 г. свидетельствуют, что ими рассмотрено 82 представления о даче заключений о наличии преступлений в действиях лиц, определенных в ст. 448 УПК, из них удовлетворено 63, в отношении судей рассмотрено 23 ходатайства, удовлетворено 19 <31>.

В свою очередь, динамика рассмотрения дел указанной категории в Нижегородской области за 2002 - 2006 гг. представлена следующим образом:

Представление
  внесено в  
  отношении  

Лица, указанные в    
п. 9 ч. 1 ст. 448 УПК

Лица, указанные в     
п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК

  период     

внесено

удовлетворено

внесено 

удовлетворено

   2003      

   -   

     -       

    6   

     5       

   2004      

   2   

     2       

    6   

     5       

   2005      

   -   

     -       

    9   

     9       

   2006      

   -   

     -       

    14  

     13      

Обобщение показывает, что в перечень лиц, в отношении которых были внесены представления о наличии признаков преступления, входят следующие категории:

• следователи (прокуратуры, СУ при УВД района, УФСНК), начальники следственных отделов, прокуроры районов, в отношении которых рассмотрено 27 представлений, удовлетворено 25;
• адвокаты, в отношении которых рассмотрено 10 представлений, удовлетворено 8;
• депутаты законодательного собрания, в отношении которых рассмотрено и удовлетворено 2 представления.

Проведенное изучение судебных материалов позволяет автору представить на обсуждение некоторые из наболевших вопросов.

Пределы процессуального иммунитета нередко воспринимаются практикой через статус лица, указанного в ч. 1 ст. 447 УПК, без выяснения, в какое время совершено деяние, содержащее признаки преступления, и имеется ли связь между этим деянием и исполнением служебных обязанностей.

Так, согласно заключению Московского районного суда от 23 июля 2003 г. было установлено, что С. являлся следователем прокуратуры Московского района г. Н. Новгорода. В производстве С. имелось уголовное дело, по которому в качестве вещественного доказательства была изъята золотая цепочка. В нарушение ст. ст. 83 - 86 УПК следователь С. не обеспечил надлежащее хранение вещественного доказательства, в результате чего оно было утеряно. Прокурор Московского района г. Н. Новгорода обратился в суд с представлением о даче заключения о наличии в действиях С. признаков состава преступления, предусмотренного ст. 293 УК РФ (халатность). В обоснование своего решения прокурор указал, что, поскольку С. на момент внесения представления работает адвокатом Нижегородской коллегии адвокатов N 3, необходимо получение заключения в порядке ст. ст. 447 - 448 УПК <32>.

Из судебного решения видно, что представление было обосновано не тем, что действия С. находятся в причинной связи с исполнением его обязанностей в должности следователя, а его статусом в качестве адвоката на момент внесения представления.

Несколько иным примером выступает заключение Нижегородского районного суда г. Н. Новгорода от 23 октября 2006 г.

В отношении М. было внесено представление о наличии в его действиях признаков составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 159, ч. 1 ст. 285, п. "г" ч. 4 ст. 290 УК РФ, связанных с его должностными полномочиями как ст. следователя СУ при УВД Нижегородского района (по действиям от 30 сентября 2006 г.) и как адвоката Нижегородской коллегии адвокатов (по действиям от 4 октября 2006 г.)

Суд пришел к выводу о наличии в действия адвоката М. признаков состава преступления (изложено по тексту судебного акта. - Прим. авт.), предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 159 УК РФ <33>.

В качестве спорного, на наш взгляд, суждения можно привести заключение суда о наличии признаков преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ.

Согласно представлению прокурора, У., будучи следователем (на момент вынесения был отстранен от должности), предоставил в отдел кадров удостоверение о присвоении звания кандидата юридических наук, выданное некоммерческой организацией. Тем самым ввел в заблуждение начальника отдела кадров, использовал свое служебное положение и добился выплаты надбавки. Суд удовлетворил представление прокурора <34>.

Между тем в представлении прокурора не приведено обстоятельств, раскрывающих использование служебного положения, в частности, а также наличия причинной связи между преступными действиями следователя и его полномочиями как должностного лица.

Судьи не всегда уделяют должное внимание определению статуса лица, в отношении которого внесено представление. И такой вопрос, подлежит ли рассмотрению в порядке гл. 52 УПК представление прокурора о даче заключения о наличии в действиях лиц, указанных в ч. 1 ст. 447 УПК, признаков преступления, если к моменту рассмотрения такого материала лицо перестало занимать указанные должности, среди судей не исключение.

Так, согласно заключению судьи Московского районного суда г. Н. Новгорода установлено, что С. являлся следователем прокуратуры Московского района г. Н. Новгорода. Ранее заключением этого же суда от 31 июля 2003 г. в действиях С. были установлены признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ. Рассмотрев материалы судебного дела, суд пришел к выводу о наличии в действиях С. также признаков преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ. В резолютивной части решения указал: "В действиях бывшего следователя прокуратуры Московского района г. Н. Новгорода, ныне адвоката Нижегородской коллегии адвоката С. установить наличие признаков преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ" <35>.

Автор считает возможным определить пределы действия правового иммунитета через следующие моменты:

• момент возникновения и прекращения должностных полномочий или исполнения определенного вида деятельности (время статуса);
• момент начала и окончания деяния, содержащего признаки преступления (время деяния);
• момент принятия решения о возбуждении уголовного дела либо о привлечении в качестве обвиняемого, если уголовное дело было возбуждено по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления (время решения).

Графически соотношение таких моментов можно выразить в виде диаграмм (рисунок не приводится).

В первом случае, когда время деяния и время решения находятся в пределах времени статуса, иммунитет должен признаваться безусловным. Это означает необходимость соблюдения процедуры, установленной в гл. 52 УПК, независимо от времени совершения правонарушения и времени принятия решения. При такой ситуации статус поглощает (превалирует) и деяние, и решение.

Во втором случае, когда время деяния совершается в пределах времени статуса, и они совместно находятся в пределах времени решения, иммунитет должен признаваться условным. Это означает необходимость соблюдения процедуры, установленной в гл. 52 УПК, в зависимости от времени деяния. При такой ситуации статус поглощает только деяние (распространяется только на действия, совершенные во время статуса).

При этом следует отметить, что деяние, поскольку находится в пределах статуса, предполагает наличие причиной связи между деянием и полномочиями должностного лица.

В третьем случае, когда время деяния и время решения находятся вне пределов времени статуса, иммунитет должен признаваться нулевым. Это означает отсутствие необходимости соблюдения процедуры, установленной в гл. 52 УПК. При такой ситуации статус поглощает только себя.

И если время деяния и время решения носят субъективный характер, то время статуса характеризуется через указание на него в законе, регулирующем деятельность соответствующего субъекта, наделенного правовым иммунитетом. Чаще всего такие нормы, являясь бланкетными, изложены в различных по статусу законах. На практике это приводит к коллизиям, при разрешении которых следует учитывать и правовые позиции Конституционного Суда РФ о приоритете законов в случае их коллизии.

Рассматривая данные вопросы, Конституционный Суд РФ высказал правовую позицию <36>, согласно которой приоритет УПК действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений, поскольку в соответствии с п. "о" ст. 71 Конституции РФ во взаимосвязи с ее ст. ст. 10, 49, 50, ч. 1 ст. 76 и ч. 2 ст. 118 уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства РФ, и установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, по общему правилу должно быть согласовано с УПК РФ.

Из сформулированной Конституционным Судом РФ в названном Постановлении правовой позиции следует, что приоритет УПК перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен как установленной Конституцией РФ (ч. 3 ст. 76) иерархией федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов (к их числу относится и УПК РФ), так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений.

О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо УПК РФ, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу ст. 18 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием, разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии <37>.