Цели нападения при бандитизме

Павел Панченко, заведующий кафедрой факультета права Нижегородского филиала Государственного университета - Высшей школы экономики, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ.

Василий Кашенин, начальник отдела Управления по борьбе с организованными преступлениями при ГУВД Нижегородской области, подполковник милиции.

Наиболее характерная ошибка исследователей конкретных составов преступлений заключается, на наш взгляд, в том, что они изучают эти составы, как правило, применительно лишь к какому-либо одному институту Общей части уголовного законодательства, оставляя при этом без внимания другие его институты. Однако содержание составов преступлений, как показывает практический опыт, достаточно полно раскрывается в тех случаях, когда они рассматриваются под углом зрения нескольких институтов, и прежде всего таких, как соучастие в преступлении, неоконченное преступление и множественность преступлений.

Особенно это характерно для составов, которым изначально присущи отдельные черты названных институтов. Типичным "представителем" такой группы составов является состав бандитизма, в котором наблюдаются признаки и соучастия в преступлении (устойчивая группа), и неоконченного преступления (специальные цели - цели нападения), и множественности преступлений (совокупность бандитизма и совершаемых бандой преступлений).

Цели нападения при бандитизме и соучастие в преступлении. В юридической литературе банду подчас ошибочно отождествляют с преступным сообществом (преступной организацией). Так, М.П. Редин пишет, что "вооруженная банда является разновидностью преступного сообщества, что вытекает из содержания ч. 4 ст. 35 УК РФ" <1>. На наш взгляд, этот аргумент применительно к рассматриваемой в настоящей статье проблеме не "срабатывает". Дело в том, что в указанной норме речь идет не об организованной группе, а о преступном сообществе (преступной организации). В статье 209 УК РФ говорится об устойчивой группе, которая согласно ч. 3 ст. 35 УК РФ не что иное, как именно организованная группа <2>.

Банда чаще всего существует и действует именно в форме преступного сообщества (преступной организации). Но в принципе она, как мы полагаем, может иметь и форму так называемой простой организованной группы, так как при описании состава бандитизма законодатель указывает на цели не нападений, а нападения. Преступное же сообщество (преступная организация) создается для совершения как минимум двух преступлений, причем исключительно тяжких и (или) особо тяжких.

На возможность отнесения банды к "простой" организованной группе указано, в частности, в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. N 1 "О практике применения законодательства об ответственности за бандитизм". В нем разъясняется, что от иных организованных групп банда отличается своей вооруженностью и своими преступными целями - совершение нападений на граждан и организации <3>.

Как и любая иная организованная группа, банда характеризуется (о чем указано в п. 4 упомянутого выше Постановления Пленума Верховного Суда РФ) устойчивостью, о которой могут свидетельствовать, в частности, стабильность ее состава, тесная взаимосвязь между ее членами, согласованность их действий, постоянство форм и методов преступной деятельности, длительность ее существования и количество совершенных преступлений <4>.

Согласно п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое", об устойчивости организованной группы может свидетельствовать и ряд других моментов. Таковыми, в частности, являются: а) большой временной промежуток ее существования; б) неоднократность совершения преступлений членами группы; в) их техническая оснащенность; г) длительность подготовки даже одного преступления; д) специальная подготовка участников организованной группы к проникновению в хранилище для изъятия денег (валюты) или других материальных ценностей <5>.

Такая трактовка понятия устойчивости в контексте проблематики бандитизма подвергается в юридической литературе критике. Так, В. Быков пишет: "...Попытка разъяснения Пленумом Верховного Суда РФ, что такое устойчивость организованной группы, оказалась не вполне удачной. Представляется, что понятие устойчивости как признака организованной группы следует раскрывать через постоянную совместную преступную деятельность группы в одном и том же ее составе, а техническая оснащенность, специальная подготовка членов группы и все остальное к понятию устойчивости группы не относится" <6>. Полагаем, что автор здесь не прав. И техническая оснащенность группы, и специальная подготовка ее членов, и многое из "всего остального" имеет самое непосредственное отношение к понятию устойчивости в рассматриваемом контексте. В дополнение к руководящим разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ можно назвать, например, и такие признаки устойчивости группы, как постоянство целей совершаемых нападений, мотивов, наличие организатора, групповой дисциплины, распределение ролей, коррупционные связи с соответствующими должностными лицами, взаимодействие с другими преступными группировками, в том числе с иными бандами.

Признак устойчивости (организованности) определяется не только длительностью существования группы в одном и том же составе, но и четкой направленностью ее на совершение нападений (как правило, не одного и не двух нападений, а многих). По замыслу участников банды она создается для совершения неопределенно большого их количества.

Устойчивость констатируется не только в случае постоянства состава группы, но и тогда, когда группа время от времени несет потери (кто-то все же "откалывается" от группы, кто-то "отходит от дел" (например, в связи с тем, что оказался на подозрении у сотрудников правоохранительных органов, погиб от рук конкурентов или своих же - "братков", привлечен к уголовной ответственности)), а затем сравнительно быстро "залечивает раны", вводя в свой состав новых участников.

Банда считается устойчивой, когда ее участники еще до начала нападения согласовали друг с другом свое участие в его совершении, согласились с той ролью, которая отведена им другими участниками группы, ее организатором или которая взята ими самими. Согласование действий может устанавливаться как "по вертикали", т.е. сверху донизу (от организатора к рядовым участниками), так и "по горизонтали", т.е., например, от одного рядового соучастника к другому.

В организованных группах ее участниками до мельчайших деталей продумывается такая конспирация, которая обеспечивает стопроцентную уверенность участников банды в безнаказанности совершаемых ими преступлений. "Надежные тылы" участникам банд обеспечивают обычно их женщины, что делает бандитов по существу неуязвимыми. При более высокой степени устойчивости наблюдается и более продуманная конспирация, просматривается установление более тесной связи между отдельными членами банды.

Как отмечалось выше, банда все же чаще действует не в форме "простой" организованной группы, а в форме преступного сообщества (преступной организации). В этом случае банда представляет собой сплоченную группу или объединение организованных групп. Ее участники преследуют цели совершения таких нападений (как минимум двух), которые в соответствии со ст. 15 УК РФ оцениваются как тяжкие или особо тяжкие преступления. Но в этом случае содеянное надлежит квалифицировать (дополнительно к бандитизму и совершаемым бандой нападениям) еще и по ст. 210 УК РФ по признакам организации преступного сообщества (преступной организации). Если, например, одно из двух планировавшихся бандой к совершению преступлений не является тяжким или особо тяжким, то нет оснований для вывода о том, что банда сформировалась в виде преступного сообщества (преступной организации).

Строго говоря, признак устойчивости в составе бандитизма вполне можно было бы заменить на признак организованности, так как в соответствии с ч. 3 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Можно было бы, если бы не одно "но". Дело в том, что, указывая в ч. 1 ст. 209 УК РФ на устойчивость как на признак банды, законодатель тем самым в косвенной форме предлагает квалифицировать случаи сплоченного бандитизма дополнительно (наряду со ст. 209 УК РФ) еще и по ст. 210 УК РФ, предусматривающей ответственность за организацию преступного сообщества (преступной организации), что представляется правильным. Конечно, можно было бы бандитизм, совершенный не "простой" организованной группой, а преступным сообществом (преступной организацией), включить в число квалифицирующих признаков этого преступления. В этом случае признак устойчивости в составе бандитизма действительно можно было заменить признаком организованности.

Цели нападения при бандитизме и неоконченное преступление. В цитировавшемся уже Постановлении Пленума Верховного Суда РФ указывается, что "создание банды является в соответствии с ч. 1 ст. 209 УК РФ оконченным составом преступления независимо от того, были ли совершены планировавшиеся ею преступления. В тех случаях, когда активные действия лица, направленные на создание устойчивой вооруженной группы, в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим, не зависящим от этого лица обстоятельствам не привели к возникновению банды, они должны быть квалифицированы как покушение на создание банды" (п. 7) <7>. М.П. Редин подвергает приведенные положения критике, хотя его аргументы, как мы полагаем, и здесь не достигают цели <8>. Как признает сам автор, состав бандитизма относится к разряду "усеченных", а поэтому момент его окончания отнесен законодателем уже на начальную стадию - как бы на стадию приготовления к преступлению.

Совершенно необоснованно М.П. Редин "полемизирует" с Пленумом Верховного Суда РФ и в том случае, когда безосновательно заявляет (вопреки соответствующей установке Пленума, данной им в п. 13 упоминавшегося выше Постановления), что "членами банды в процессе нападения не могут быть совершены действия, образующие самостоятельные составы преступлений" <9>. Изучение уголовных дел о бандитизме, а также практический опыт борьбы с этим преступлением показывают, что бандиты, чтобы замести следы, подчас поджигают строения, квартиры, убивают людей. Иногда они угоняют чужие машины, которые затем (после совершенного нападения) либо бросают, либо опять-таки уничтожают. В ряде случаев преступники, действовавшие в составе банды, "по ходу дела" насиловали женщин, изуверски истязали людей, совершали другие преступления.

Цели нападения при бандитизме и множественность преступлений. В пункте 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. N 1 "О практике применения законодательства об ответственности за бандитизм" совершенно обоснованно констатируется, что ст. 209 УК РФ не предусматривает в качестве обязательного элемента состава бандитизма каких-либо конкретных целей осуществления вооруженной бандой нападений. Это, как разъясняет Пленум, могут быть цели не только непосредственного завладения имуществом, деньгами или иными ценностями гражданина либо организации, но и цели совершения убийства, изнасилования, вымогательства, уничтожения либо повреждения чужого имущества и т.д. При этом делается верный вывод о том, что совершенные бандой нападения, образующие самостоятельные составы преступлений, должны квалифицироваться по совокупности с бандитизмом <10>.

Но здесь важно также иметь в виду и следующее. Несмотря на то что в ст. 209 УК РФ говорится не о цели, а о целях нападения, причем не о целях нападения на гражданина или организацию, а о целях нападения на граждан или организации, трактовка тут должна быть такая: для констатации наличия в содеянном состава бандитизма достаточно установления, во-первых, одной цели, причем цели совершения одного нападения (а не двух или более нападений), а во-вторых, цели нападения только на одного гражданина или на одну организацию (а не на двух или более граждан и не на две или более организации).

В данной связи представляется ошибочным высказанное в юридической литературе мнение о целесообразности исключения признака "нападение" из ст. 162, 209, 227, 340 и 360 УК РФ <11>, чтобы таким образом "вообще отказаться от термина "нападение" как самостоятельного уголовно-правового признака" <12>. Например, П. Агапов полагает, что "в составе бандитизма цель нападения на граждан или организации удачнее заменила бы иная формулировка, а именно - "систематическое совершение насильственных посягательств на личность и собственность" <13>. По мнению автора, термин "систематичность" "будет более четко определять направленность деятельности соответствующих преступных формирований, что, в свою очередь, существенно облегчит процесс доказывания судебно-следственными органами" <14>.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья В.М. Быкова "Виды преступных групп: проблемы разграничения" включена в информационный банк согласно публикации - "Российский следователь", 2005, N 8.

Нет принципиальных возражений против указания в составе бандитизма на цель "посягательства на личность и собственность", но указание в данном случае на систематичность (три и более раза) и исключительно насильственный характер (применение насилия) посягательств представляется излишним и неверным по существу. Планируя нападения, банда документально (как равно и иным образом) обычно не фиксирует их количество (одно, два или десять) и "качество" (будет применено насилие или нет). Многое у бандитов, впрочем, как и у всех честных людей, зависит от обстоятельств. А поэтому "закладывать" все это в цели при бандитизме было бы совершенно неверным. Именно такой подход не только не облегчил, но и затруднил бы или же сделал вообще невозможным всякое доказывание по делам о бандитизме и бандитских нападениях. А поэтому высказанный П. Агаповым вывод представляется крайне неприемлемым - ни с теоретической, ни с практической точек зрения. Сделанная в порядке аргументации данного вывода ссылка на Уголовный кодекс Республики Беларусь 1999 г., в котором состав разбоя описан без использования термина "нападение" (как насилие либо угроза применения насилия с целью непосредственного завладения имуществом), несостоятельна, поскольку не имеет отношения к составу бандитизма. Но то, что белорусский вариант состава "разбоя" формулируется теперь без указания на опасность для жизни или здоровья, весьма симптоматично. Мы, со своей стороны, полагаем, что данный законодательный опыт следует внимательнейшим образом изучить и, может быть, даже учесть при совершенствовании отечественного уголовного законодательства. Во всяком случае, данное обстоятельство делает беспочвенными ссылки П. Агапова на состав разбоя при обосновании характера насилия (как опасного для жизни или здоровья) при бандитизме. Нападение при бандитизме может не быть опасным для жизни или здоровья, так как осуществляется вооруженной, организованной и устойчивой группой. Другое дело, если при нападении оружие не используется, но данное обстоятельство может и не осознаваться потерпевшим (потерпевшими).

Наконец, следует учитывать, что если цель нападения при бандитизме реализуется в полной мере, то содеянное квалифицируется как бандитизм и соответствующее оконченное преступление, а если лишь частично, то - как бандитизм и покушение на соответствующее преступление. Если же цель бандитизма не реализуется, но выражена она достаточно отчетливо (в том смысле, что она однозначно ориентирована на совершение какого-либо вполне конкретного преступления), то содеянное квалифицируется как бандитизм и приготовление к соответствующему преступлению.

В случае если констатируется наличие лишь общей цели, т.е. такой, которая не характеризуется достаточно отчетливой выразительностью, а ориентирована лишь на совершение нападений вообще (без конкретизации того, на какого именно гражданина, на какую именно организацию и какое именно нападение предполагается совершить), то содеянное квалифицируется только как бандитизм.

В заключение отметим, что отдельные ошибочные выводы ряда публикаций по вопросам квалификации бандитизма объясняются, на наш взгляд, тем, что авторы формулируют их преимущественно умозрительно, без обращения к конкретным уголовным делам, без консультаций со специалистами, практически осуществляющими борьбу с этим преступлением. Такой путь порой приводит к неправильным выводам. Со своей стороны, мы посильно попытались внести ясность в те вопросы, которые в практическом отношении заслуживали первостепенного внимания.