Мудрый Юрист

Подсудность дел, связанных с недвижимостью

Елисеев Николай Георгиевич

Кандидат юридических наук, доцент.

Родился 8 января 1953 г. в г. Ногинске Московской области.

Работает в МГИМО (У) МИД РФ на кафедре международного частного и гражданского права. Арбитр МКАС при ТПП РФ.

Специализируется на исследовании гражданского процессуального права Российской Федерации и зарубежных стран, международного гражданского процессуального права.

Имеет ряд научных и учебно-методических работ, в том числе является автором учебника "Гражданское процессуальное право зарубежных стран", за которую в 2004 г. получил звание лауреата премии им. Дурденевского; раздела "Судопроизводство в России" в Encyclopedia of International Commercial Litigation. Gen. Edit. The Hon. Sir Anthony Colman. London: Graham&Trotman, 2005, Volume 2 (в соавторстве с проф. Д. Дратлером); комментария Раздела V ГПК РФ "Производство по делам с участием иностранных лиц" в книге "Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный комментарий, научно-практический)" (под ред. М.А. Викут. М.: Тон-Дэкстро, 2003).

Адрес электронной почты: ngeliseev@yandex.ru.

Деление вещей на движимые и недвижимые имеет значение не только в сфере материальных правоотношений, но и в области процессуальной. Так, согласно ч. 1 ст. 30 ГПК РФ иски о правах на земельные участки, здания, сооружения, другие объекты, прочно связанные с землей, предъявляются в суд по месту нахождения этих объектов. АПК РФ предусматривает, что иски о правах на недвижимое имущество предъявляются в арбитражный суд по месту нахождения этого имущества, а иски о правах на морские и воздушные суда, суда внутреннего плавания, космические объекты предъявляются в арбитражный суд по месту их государственной регистрации (ч. 1, 2 ст. 38). Дела, возникающие из отношений с участием иностранных лиц, отнесены к исключительной компетенции судов в Российской Федерации, если предметом спора является недвижимое имущество или права на него (п. 1 ч. 1 ст. 403 ГПК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 248 АПК РФ). По месту нахождения недвижимого имущества должны подаваться заявления об установлении факта владения или пользования недвижимым имуществом (ст. 266 ГПК РФ) или фактов, имеющих юридическое значение для возникновения, изменения или прекращения прав на такое имущество (ч. 5 ст. 38, ч. 2 ст. 219 АПК РФ).

Практика применения перечисленных правовых норм противоречива, в особенности при определении сферы их действия, последствий их нарушения, совместимости с правом на третейское разбирательство. Настоящая статья посвящена анализу этих и других проблем исключительной подсудности исков, касающихся недвижимости.

1. Обоснование исключительной территориальной подсудности

В римском праве подсудность определялась в основном по месту жительства ответчика, а правило о подсудности по месту нахождения недвижимости (причем не в качестве исключительной подсудности, а в качестве факультативной, наряду с местом жительства ответчика) появилось лишь в позднейшее время <*>.

<*> В Постановлении 385 г. Валентиниана, Феодосия и Аркадия предусматривалось: в том случае, когда предметом дела является недвижимая собственность, то у истца есть право выбора искать в суде того места, в округе которого живет ответчик, или в суде того места, где находится спорное недвижимое имущество (J.3.Cod.) (цит. по: Михайлов М.М. Русское гражданское судопроизводство в его историческом развитии от Уложения 1649 года до издания Свода законов // Рассуждения на степень доктора юридических наук. СПб., 1856. С. 14 - 15; Kaser M., Hackl K. Das romische Zivilprozessrecht. Munchen: C.H. Beck'sche Verlagsbuchhandlung, 1996. S. 246).

Отнесение споров, предмет которых составляют права на недвижимость, к исключительной компетенции суда по месту нахождения недвижимости явилось результатом последующего опыта правового регулирования. Соответствующие предписания были закреплены, например, в Своде законов Российской Империи (1842) <*>, Уставе гражданского судопроизводства Российской Империи (1864) <**> (далее - УГС Российской Империи), законодательстве советского периода <***>. Они также встречаются в современном зарубежном праве. Например, согласно ст. 44 нового Гражданского процессуального кодекса Франции (Nouveau Code de Procedure Civile, далее - ГПК Франции) вещные иски, касающиеся недвижимости, находятся в исключительной компетенции судов по месту нахождения этой недвижимости. По праву Германии иски, на основании которых осуществляется право собственности, вещное обременение или свобода от него, иски о размежевании, разделе и владении, поскольку они касаются недвижимых вещей, подсудны исключительно тому суду, в округе которого находится такая вещь (абз. 1 § 24 Гражданского процессуального уложения 1877 г., die Zivilprozessordnung, далее - ГПУ Германии). Английские Правила гражданского судопроизводства (Civil Procedure Rules, далее - ПГС Англии) предусматривают необходимость предъявления владельческих исков в защиту недвижимости в суд графства по месту нахождения недвижимости (п. 55.3(1)).

<*> Согласно ст. 2650, 2651 т. X Свода законов спорные дела о выделе части из недвижимого имения, против разного рода записей о недвижимом имении, о выкупе недвижимых имуществ, по спору между сословиями, казной и удельным ведомством, церквами, монастырями, архиерейскими домами и частными лицами о недвижимом имуществе должны быть вчиняемы в том судебном месте, коему подведомо имущество, в споре состоящее (приводится по: Михайлов М.М. Указ. соч. С. 22).
<**> В ст. 212, в частности, предусматривалось, что иски о праве собственности, владения и пользования и о всяком ином праве на недвижимое имущество или на его принадлежности предъявляются по месту нахождения сего имущества. Статья 213 устанавливала, что иски о причиненных недвижимому имуществу убытках и ущербах предъявляются по месту нахождения сего имущества.
<***> Статья 29 Гражданского процессуального кодекса РСФСР (1923) определяла, что иски о праве на строения, земельные участки, предприятия, иски об освобождении имущества от описи и продажи, иски к имуществу, оставшемуся после смерти собственника, предъявляются по месту нахождения сего имущества или основной его части. В свою очередь Гражданский процессуальный кодекс РСФСР (1964) в ч. 1 ст. 119 устанавливал, что иски о праве на строение, об освобождении имущества от ареста, об установлении порядка пользования земельным участком подсудны суду по месту нахождения имущества или земельного участка.

Общая идея, выраженная в этих правилах, - рассмотрение споров о недвижимости в суде по месту ее нахождения (forum rei sitae) - представляется вполне естественной. Вероятно, по этой причине ей часто не дается развернутого обоснования. Между тем выработка адекватного регулирования подсудности по спорам, связанным с недвижимостью, а также применение соответствующих предписаний нередко сопряжены с проблемами, надлежащее решение которых невозможно без рационального объяснения принципа forum rei sitae, анализа его сущности и тех задач, на решение которых направлены воплощающие его правила. Сущность принципа производна от основополагающих идей процессуального права и от особых функций правил, направленных на разграничение компетенций судебных органов.

Правила, регулирующие судебную компетенцию, являясь частью процессуального права, подчинены задачам правильного и своевременного рассмотрения и разрешения гражданских и экономических дел, обеспечения доступности правосудия, справедливого судебного разбирательства в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом (ст. 2 ГПК РФ, ст. 2 АПК РФ). Близкая по духу интерпретация назначения процессуальных норм содержится в ПГС Англии. В этой правовой системе основная цель процессуальных правил усматривается в создании условий, позволяющих суду осуществить справедливое рассмотрение дела, в том числе обеспечить процессуальное равноправие сторон, экономичность производства, его быстроту и беспристрастность, эффективное использование ресурсов суда с учетом необходимости разбирательств по другим делам (п. 1.1 ПГС Англии). Можно считать аксиомой, что процессуальные нормы направлены на создание оптимальных условий для справедливого разрешения спора с наименьшими затратами. Их применение и толкование в принципе не должны вести к обратному результату, в частности к росту издержек, связанных с рассмотрением спора, увеличению числа и продолжительности судебных процессов.

Среди целей, которые характерны для правил по разграничению юрисдикций, называют обеспечение доступности судов и средств судебной защиты, в особенности для более слабых участников правоотношений (потребителей, квартиросъемщиков, работников) <*> и равномерного распределения правовых споров между органами, занимающимися их рассмотрением; ограничение произвола истцов привлекать ответчиков в каком угодно суде, возлагая на них дополнительные обременения по защите от требований, которые могут оказаться необоснованными; создание для тяжущихся оптимальных условий для квалифицированного, экономичного и быстрого производства <**>; целесообразное распределение функций по рассмотрению и разрешению споров о праве, достижение наибольшего эффекта в защите права <***>.

<*> Gross B. // Gerichtsstandsgesetz / Kommentar zum Bundesgesetz uber den Gerichtsstand in Zivilsachen. Herausgeg. von Muller T., Wirth M. Zurich: Schulthess, 2001. S. 477 - 479.
<**> Исаченко В.Л. Русское гражданское судопроизводство. Т. 1. СПб.: Тип. Меркушева, 1910. С. 12 - 13; Fasching H. W. Lehrbuch des osterreichischen ZivilprozeBrechts. 2. Aufl. Wien: Manz, 1990. S. 143.
<***> Курс советского гражданского процессуального права. Т. 2. М.: Наука, 1981. С. 6 (автор - Ю.К. Осипов).

Анализ приведенных суждений позволяет сделать вывод: в регулировании юрисдикции основным фактором является частный интерес. В особенности если речь идет о территориальной (пространственной) подсудности, т.е. о подсудности дела определенному суду в зависимости от той территории, на которую распространяется его деятельность <*>. Соответствующие правила разграничивают юрисдикцию однородных судов. Поскольку такие суды обладают одинаковой организацией, одинаковой предметной и функциональной компетенцией, действуют в рамках одной правовой системы, каждый из них одинаково способен к правильному разрешению дела. С точки зрения интересов государства совершенно безразлично, какой именно суд будет разбирать то или другое дело, а обязательная подсудность может быть установлена только для некоторых категорий дел в силу особых причин, делающих желательным их рассмотрение определенными судами <**>. Например, для того чтобы обеспечить защиту слабых участников правоотношений, в частности потребителей, работников по найму, нанимателей жилых помещений.

<*> Там же. С. 20.
<**> Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Т. 1. М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1913. С. 529.

Заинтересованность государства в том или ином варианте разграничения компетенции также принимается во внимание, в особенности при установлении правил родовой или международной подсудности, но в принципе эта заинтересованность не является приоритетной. Ей можно отдать предпочтение, если ее реализация не наносит ущерба интересам граждан. Это следует из признания прав человека и его свобод в качестве высшей ценности, возложения на государство обязанности признавать, соблюдать и защищать права человека, создавать условия, обеспечивающие ему достойную жизнь и свободное развитие (ст. 2, ч. 1 ст. 7 Конституции РФ). Первичность частного интереса, свобода в распоряжении субъективным частным правом позволяют рассматривать в качестве основных принципов юрисдикционного регулирования, право ответчика на суд по месту своего жительства <*> и право сторон на выбор наиболее оптимального для них места разрешения спора, включая право на разбирательство в третейском суде.

<*> Это право в качестве основного принципа подсудности закреплено в Федеральной Конституции Швейцарской Конфедерации от 18 апреля 1999 г. (предл. 1 абз. 2 ст. 30).

Отступление от этих основополагающих правил допустимо в ограниченных случаях. Среди таких случаев исключительная подсудность по спорам, предметом которых являются права на недвижимость. Из указанного соотношения норм о судебной компетенции следует ограничительное толкование правил исключительной подсудности. Их интерпретация не должна выходить за пределы тех целей, которыми оправдывается их существование. Этот тезис признается в праве Европейского Союза: он сформулирован в ряде решений Европейского Суда в связи с разъяснениями ст. 16 Брюссельской конвенции стран ЕС от 27 сентября 1968 г. "О подсудности и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам" (далее - Брюссельская конвенция) <*>.

<*> Наиболее подробно в решении от 14 декабря 1977 г. по делу N 73-77 (абз. 12/15, 17/18), а также в решениях от 21 января 2000 г. по делу N C-8/98 (абз. 21); от 10 января 1990 г. по делу N C-115/88 (абз. 9); от 9 июня 1994 г. по делу N C-292/93 (абз. 12).

Существование исключительной территориальной (внутренней) подсудности объясняют в основном соображениями удобства и процессуальной экономией. Так, А.Х. Гольмстен полагал, что только суд, ближайший к месту нахождения недвижимого имущества, обладает наилучшими возможностями для рассмотрения дела, в частности производя осмотр на месте или допрос проживающих в этом месте свидетелей; суд, удаленный от места нахождения недвижимости, напротив, встретил бы разные препятствия в разъяснении дела для его надлежащего разрешения <1>. По существу, те же аргументы относительно споров о вещных правах на недвижимость приводит К.И. Малышев: "В делах этого рода обыкновенно требуются местные исследования, осмотры имения, допросы окольных людей и т.п., так что суд, отдаленный от места положения имения, встретил бы разные трудности в разъяснении дела для надлежащего разрешения его" <2>. По мнению А.А. Добровольского, при установлении исключительной подсудности для определенной категории дел закон исходит из большего удобства рассмотрения соответствующих дел или по месту нахождения объекта спора (например, иск о праве на строения), или по месту сосредоточения основных доказательств (например, иски к транспортным организациям по договорам перевозки) <3>. В.Ф. Тараненко полагает, что правила исключительной подсудности преследуют цель обеспечить наилучшие условия для правильного и скорого разрешения дел, если их рассмотрение в другом месте затруднительно. В особенности иски о праве на строение или об установлении порядка пользования земельным участком должны рассматриваться судом по месту нахождения спорного земельного участка, поскольку рассмотрение этих дел, как правило, связано с проведением тщательных проверочных действий на месте, осмотром строения, земельного участка, опросом соседей, представителей общественности <4>. М.К. Треушников находит нормы исключительной подсудности разумными, поскольку они направлены на обеспечение в максимальной степени благоприятных условий для своевременного и правильного рассмотрения определенной категории; облегчают собирание доказательств, решение других вопросов процесса. Так, документы, касающиеся строений, находятся в бюро технической инвентаризации по месту нахождения строения, доказательства, касающиеся строения, также находятся в учреждениях местной администрации района деятельности суда. В качестве особого аргумента автор указывает на важность норм исключительной подсудности для исполнительного производства - эти нормы обеспечивают реализацию вынесенного по делу судебного решения тем судом, где находится объект спора <5>.

<1> Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1899. С. 63; Hartmann P. // ZivilprozeBordnung mit Gerichtsverfassungsgesetz und anderen Nebengesetzen. Begr. Von Baumbach A., fortgef. von Lauterbach W., verfaBt von Albers J., Hartmann P. 61. Neubearb. Aufl. Munchen: C.H. Beck, 2003. S. 104.
<2> Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1876. С. 171.
<3> Советский гражданский процесс / Под ред. А.А. Добровольского. М.: Изд-во МГУ, 1979. С. 100.
<4> Советское гражданское процессуальное право / Отв. ред. М.С. Шакарян. М.: Юридическая литература, 1985. С. 133.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданский процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (издание второе, переработанное и дополненное).

<5> Гражданский процесс / Под ред. М.К. Треушникова М.: Городец-издат, 2003. С. 110.

Во французской доктрине необходимость исключительной подсудности также объясняется удобством в исследовании доказательств, а также концентрацией сведений, касающихся недвижимости <*>. Германский профессор Гартман объясняет назначение исключительной подсудности тем, что они создают условия для более экономичного производства, а кроме того, нередко устраняют спор относительно места рассмотрения дела <**>.

<*> Vincent J., Guinchard S. Procedure civile. 27e edition, 2003, Paris: Dalloz. P. 355.
<**> Hartmann P. Op. cit. S. 104.

Представленный обзор показывает, что обоснования исключительной подсудности разнообразны. Рациональность выраженной в них главной идеи - место судебного разбирательства предопределяется тем, что оно является наиболее удобным - сомнений не вызывает, однако формулировка конкретизирующих ее положений требует разъяснений. Большинство авторов указывают на удобство, обусловленное сбором и исследованием доказательств. Вряд ли этот аргумент можно считать безупречным. В современном судопроизводстве, в особенности при рассмотрении экономических дел в арбитражных судах, права на недвижимость доказываются в основном письменными доказательствами, а осмотр местности практически не производится, при необходимости его с успехом может заменить фото- и киносъемка. Этот доказательственный материал без каких-либо значительных издержек может быть доставлен в любой суд. Кроме того, проблема удаленности доказательств от места судебного разбирательства преодолеваема благодаря процедуре истребования доказательств (ст. 57 ГПК РФ, ст. 66 АПК РФ) и институту судебного поручения (ст. 62, 63 ГПК РФ, ст. 73, 74 АПК РФ).

Далее, если нахождение большинства доказательств рассматривается законодателем в качестве решающего фактора при определении места судебного разбирательства по спорам о правах на недвижимость, то почему возможность передачи иных споров из одного суда в другой суд по месту нахождения основных доказательств допускается лишь при условии, что обе стороны заявят ходатайство о такой передаче (п. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ, п. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ), но не разрешается по усмотрению суда или по ходатайству одной из сторон? Кроме того, если учесть, что бремя доказывания, в том числе связанные с этим финансовые расходы, несут стороны (ч. 1 ст. 56, ч. 1 ст. 57, ч. 1 ст. 96 ГПК РФ, ч. 1 ст. 65, ч. 1 ст. 66, ч. 1 ст. 108 АПК РФ), почему они лишены свободы ценой некоторых дополнительных судебных издержек выбрать для себя место судебного разбирательства более удобное, чем то, которое предписывается правилами исключительной подсудности? Нет ли в этом нарушения логики правового регулирования?

И еще один довод. Доступность и удобство исследования доказательственного материала игнорируются в случаях, когда российским судам приходится решать спор на основе норм иностранного права. Установить содержание иностранной правовой нормы и правильно ее применить, конечно же, удобнее всего судебному органу того государства, к которому эта норма относится, однако это обстоятельство не влияет на компетенцию российского суда.

Вопрос о месте судебного разбирательства должен решаться с учетом комплекса факторов, и доступность доказательств является лишь одним из них, причем не самым главным. Более того, близость доказательств важна не сама по себе, а как одно из условий, обеспечивающих законность и обоснованность судебного решения, восстановление справедливости в разумные сроки (включая стадию исполнительного производства) с наименьшими издержками. Выбор места суда зависит от того, насколько тот или иной форум удобен прежде всего для сторон, поскольку именно их субъективные права и обязанности составляют предмет судебного разбирательства, и именно они несут основное бремя судебных расходов и бремя доказывания спорных фактов. Кроме того, особо важными при регулировании судебной компетенции являются гарантии права на предопределенный законом суд для более слабой стороны правоотношения, например потребителя или работника. Императивность подсудности по месту жительства такой стороны вполне оправданна. Необходимо учитывать и государственные интересы, состоящие в экономном расходовании судебных ресурсов, равномерном распределении совокупного объема судебной работы, в конечном счете в надлежащем выполнении лежащей на государстве обязанности по разрешению правовых споров.

Решающее значение может иметь (но не во всех случаях действительно имеет) специфика предмета иска. В случае с исками о правах на недвижимость разбирательство в суде по месту ее нахождения может быть обусловлено особенностью вещных прав. В отличие от права обязательственного, которое сводится к праву на действие или воздержание от действия определенного лица или определенной группы лиц, вещное право относится к реальным объектам. К такому объекту может иметь доступ любое лицо, что делает возможным расщепление прав на вещь между различными лицами. В отношении одной и той же вещи один может обладать правом собственности, другой правом владения, третий правом пользования, причем дробление вещных прав и число лиц, обладающих этими правами, может быть самым разнообразным, в особенности если это касается недвижимости <*>. Она, например, может принадлежать на праве общей собственности нескольким лицам, правом на ее владение и использование, может распределяться между множеством арендаторов, она может быть обременена сервитутами в интересах неограниченного круга пользователей. Следовательно, вещный иск о правах на недвижимость потенциально затрагивает интересы множества субъектов. Его рассмотрение по месту нахождения недвижимости обеспечивает равные возможности судебной защиты для всех имеющих в деле правовой интерес, а также соблюдение принципа открытости и концентрации сведений о вещных правах. На это обстоятельство обращали внимание еще в праве Российской Империи. В обоснование исключительной подсудности дел, имеющих своим предметом права на недвижимое имущество, среди прочего указывалось, что она по своей внутренней цели охраняет не только права самих тяжущихся (поскольку обеспечивает простоту, точность и определенность судебной компетенции), но и других лиц, могущих предъявить какое-либо право к этому имуществу <**>.

<*> Более подробно эта идея изложена К.П. Победоносцевым (Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут. 2002. § 14 (2) (СПС "КонсультантПлюс")).
<**> Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 535.

Интересный пример, демонстрирующий как своеобразие вещного иска влияет на особенность процессуальных отношений, дают ПГС Англии при регулировании процедуры предъявления вещных исков в Адмиралтейский суд. Такой иск может не содержать имени ответчика, достаточным является его описание, например "собственник судна Х." (п. 61.3.2 Инструкции к ПГС). Далее иск непосредственно ответчику не вручается, его прикрепляют на видное место к имуществу, являющемуся объектом спора, например к судну или грузу (п. 61.3.6(1) Инструкции к ПГС). Еще одно положение английского гражданского процесса, которое также можно было бы использовать при рассмотрении вещных исков: в тех случаях, когда лицо или лица, участвующие в деле, не могут быть найдены или их трудно обнаружить, производство осуществляется с привлечением представителей интересов этих лиц, которые назначаются судом по ходатайству лица, желающего выполнять функции представителя, либо стороны. Это положение применимо в том числе в делах о доверительном управлении недвижимостью (п. 19.7 ПГС Англии). Тем самым обеспечивается состязательность процесса, являющаяся в гражданском судопроизводстве Англии основным гарантом полноты и объективности исследования обстоятельств спора. Таким образом, возбуждение процесса по вещному иску отчасти походит на вызывное производство: любое лицо или лица, полагающие, что заявленные в отношении имущества требования являются необоснованными или нарушающими их законные интересы, могут явиться в суд для отстаивания своей позиции. Очевидно, что для осуществления всех этих процедур наиболее удобным является суд, ближайший к месту расположения имущества.

Процессуальные проблемы, связанные с особенностями вещных прав, четко прослеживаются на следующем примере. ЗАО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением к ООО о расторжении договора о долевом финансировании строительства в г. Москве жилого дома <*>. Определением этого суда дело было направлено по подсудности в Арбитражный суд Ямало-Ненецкого автономного округа на основании ст. 35, ч. 2 ст. 39 АПК РФ. В рамках этого же дела ответчик предъявил встречный иск о признании права на долю в общем имуществе, также находящемся в г. Москве (долю в офисных помещениях и в подземной автостоянке). Арбитражный суд Ямало-Ненецкого автономного округа производство по первоначальному иску в связи с отказом истца от иска прекратил, а встречные требования признал обоснованными и принял решение об их удовлетворении. Это решение было обжаловано в кассационном порядке, в том числе не участвовавшими в деле гражданами как лицами, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял решение (ст. 42 АПК РФ). Свой интерес они обосновали тем, что имели долю в подземной стоянке, которая была объектом спора.

<*> Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 27 февраля 2006 г. по делу N Ф04-689/2006(20282-А81-24), от 27 февраля 2006 г. по делу N Ф04-689/2006(20022-А81-24) и др.

ФАС Западно-Сибирского округа отменил обжалуемый судебный акт и направил дело на новое рассмотрение в первую инстанцию того же арбитражного суда. В обоснование постановления среди прочего было указано, что резолютивная часть этого акта фактически содержит выводы о праве собственности истца на часть общего имущества, причем без ее конкретизации; такое решение не разрешает спора и является неисполнимым.

Итак, арбитражный суд первой инстанции разрешал спор, возникший из договора, по которому одной из сторон причиталось имущество, представляющее собой долю в общей собственности. Признав за этой стороной право собственности, суд ограничился указанием на абстрактную долю и не определил, какие именно места на автостоянке ей принадлежат. Сделать это без привлечения к процессу других сособственников нельзя. В этой связи возникает несколько процессуальных проблем, и, в частности, проблема подведомственности.

Решение данной проблемы возможно на основании ч. 4 ст. 22 ГПК РФ (необходимо также учитывать и ч. 4 ст. 27 АПК РФ). Но возникает вопрос: каким образом заинтересованные лица могут узнать о судебном производстве по поводу общего имущества? Отчасти этот вопрос может быть решен по инициативе сторон или суда на стадии подготовки дела к судебному разбирательству: поскольку речь идет об общем имуществе, суд должен привлечь к производству всех сособственников в порядке, предусмотренном п. 5 ч. 1 ст. 135 АПК РФ. Более сложной является ситуация, когда этих лиц невозможно или чрезвычайно затруднительно отыскать. Кроме того, вещные права по своей природе, в силу их абсолютного характера, предполагают существование обязанностей неопределенного круга лиц, а поэтому определение их содержания потенциально затрагивает интересы таких лиц. Очевидно, что процессуальные правила должны давать указанным субъектам какой-то шанс для отстаивания ими своих интересов.

На этот счет в российском арбитражном процессе действуют сравнительно жесткие нормы. Они позволяют суду рассматривать дело в отсутствие участвующих в деле лиц, если те надлежащим образом извещены о времени и месте судебного разбирательства (ч. 5 ст. 156 АПК РФ), при этом лица, участвующие в деле, и иные участники арбитражного процесса также считаются извещенными надлежащим образом, если копия судебного акта, которым извещаются или вызываются участники процесса, направлена арбитражным судом по последнему известному суду месту нахождения организации, месту жительства гражданина, но адресату не вручена в связи с его отсутствием по указанному адресу (п. 3 ч. 2 ст. 123 АПК РФ). Правил, предусматривающих публичное оповещение заинтересованных субъектов (за пределами вызывного производства), например посредством помещения объявления на сайте суда (абз. 2 § 186 ГПУ Германии) или прикрепления искового заявления к имуществу (п. 61.3.6(1) Инструкции к ПГС Англии), а также возможности назначения представителя отсутствующему лицу (п. 19.7 ПГС Англии), в российском законодательстве нет, хотя подобного рода положения следуют из основного принципа судопроизводства - права быть выслушанным в суде. Согласно этому принципу суд не может разрешить спор о правах и обязанностях лиц, которым не предоставлялась возможность отстаивать в процессе свои интересы.

Возникает и проблема подсудности. В какой мере в споре между ЗАО и ООО обоснованным является принуждение заинтересованных субъектов к ведению процесса в суде, принявшем дело к своему производству, если предположить, что Арбитражный суд Ямало-Ненецкого автономного округа для конкретизации права собственности сочтет необходимым привлечение других лиц, находящихся или проживающих в г. Москве? Думается, что в данном случае, в том числе с учетом места нахождения объекта спора, необходимой была бы передача дела из Арбитражного суда Ямало-Ненецкого автономного округа в Арбитражный суд г. Москвы, однако строго ограниченный перечень оснований для подобного рода передач, предусмотренный ч. 2 ст. 39 АПК РФ, делает ее проблематичной.

В российском праве, как и в праве других стран, относящихся к континентальным правовым системам, оценка места судебного разбирательства с точки зрения его удобства как для сторон, так и для суда с учетом всего комплекса факторов, в основном производится на законодательном уровне. Результат этой оценки сформулирован в виде детализированных норм подсудности, определяющих компетенцию суда по критериям, в которых абстрактная идея удобного места суда заменяется более конкретными понятиями, например, подсудность по месту нахождения имущества, по месту исполнения договора. С точки зрения законодателя суды именно этих территорий являются наиболее удобными, поэтому именно они являются надлежащим местом для разрешения того или иного вида правовых споров. Стороны поставить вопрос об удобстве места судебного разбирательства не могут; истец не имеет права направить свое требование в иной суд, ответчик не вправе оспорить юрисдикцию суда на том основании, что иной суд для разбирательства по делу более удобен. По общему правилу суд не вправе рассматривать иск, если он предъявлен с нарушением территориальной подсудности (п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ), а дело, принятое судом к своему производству с соблюдением правил подсудности, должно быть разрешено им по существу, хотя бы в дальнейшем оно станет подсудным другому суду (ч. 1 ст. 33 ГПК РФ, ч. 1 ст. 39 АПК РФ). Отступление от этого правила допустимо лишь в случаях, прямо предусмотренных законом, в частности, допускается передача дела на рассмотрение другого суда, если обе стороны заявят ходатайство о рассмотрении дела по месту нахождения большинства доказательств (п. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ, п. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ).

Таким образом, лежащее в основе правил подсудности практическое соображение - определить наиболее удобное место судебного разбирательства - самостоятельного правового значения не имеет, а вопрос о судебной компетенции решается с помощью опосредующих его понятий. В результате не исключены ситуации, в которых процессуальные предписания о судебной компетенции оказываются обременительными для сторон, вступают в противоречие с идеей удобного суда.

Например, сторона договора купли-продажи недвижимости имеет основание (1) оспорить действительность этого договора и (2) потребовать возврата полученного по нему. Связь обоих требований очевидна, и это позволяет истцу объединить их в одном заявлении (ч. 1 ст. 151 ГПК РФ, ч. 1 ст. 130 АПК РФ). Предположим, он так и поступил: предъявил иск в суд по месту жительства ответчика (тем более что этот суд также удобен истцу, поскольку обе стороны проживают в одном регионе). Однако если недвижимость находится на другой территории, то могут возникнуть сложности. Согласно судебной практике заявленные требования находятся в юрисдикции разных судов: требование о признании сделки недействительной, даже если объектом сделки является недвижимость, подпадает под действие общего правила подсудности и должно быть заявлено в суд по месту жительства ответчика, а требование о применении последствий ее недействительности - в суд по месту нахождения недвижимости <*>. Следовательно, вместо одного процесса истец вынужден вести два, а кроме того, при разрешении вопроса о возврате имущества сторонам придется нести дополнительные расходы, вызванные удаленностью суда от их места нахождения. Складывается ситуация, противоречащая основным целям процессуального права.

<*> Постановление ФАС Московского округа от 8 сентября 2004 г. по делу N КГ-А40/7937-04.

Принципиально иной подход к регулированию судебной компетенции используется в английском праве. В то время как в континентальных правовых системах надлежащее место судебного разбирательства предопределено законодательными нормами, в системе общего права оно устанавливается судом с учетом особенностей каждого конкретного дела. Нормы территориальной подсудности здесь существуют, но по общему правилу истец может обратиться в любой суд. И чаще всего выбирается тот, который наиболее удобен для заявителя и его адвоката <*>.

<*> O'Hare J., Hill R. Civil Litigation. 9th Ed. London: Sweet & Maxwell, 2000. P. 163.

Обращение истца в ненадлежащий суд, в том числе нарушение территориальной подсудности дел, предметом которых являются права на недвижимость, дает основание не для отказа в регистрации искового заявления, а для передачи дела в иной суд (п. 30.2(2) ПГС Англии). Какой именно суд является надлежащим, определяется не только по формальным признакам, в частности, через понятие "суд ответчика" (the defendant's home court) <*>, но и через доводы сторон, оценку обстоятельств, позволяющих выяснить, какой суд является более удобным и справедливым для разбирательства. При этом, в частности, учитывается оснащенность суда, соответствие этой оснащенности ограниченным возможностям какой-либо стороны или потенциального свидетеля, наличие судей, специализирующихся на разрешении той категории споров, к которой относится заявленный иск (п. 30.3 (2) ПГС Англии). На основании этих же критериев суд, осуществляющий производство по спору, вправе передать на рассмотрение иного суда лишь часть вопросов, например, встречный иск или какое-либо заявленное стороной ходатайство (п. 30.2 (4) ПГС Англии). Кроме того, предусматривается право истца в одном иске заявлять несколько требований, которые удобно рассматривать в одном производстве (п. 7.3 ПГС Англии). Перечисленные правила создают условия для гибкого решения вопроса о месте судебного производства с учетом особенностей конкретного дела на основе концепции удобного суда (forum convenience). Аналогичный подход используется в американском праве. Верховный Суд США рассматривает его в качестве цивилизованного варианта регулирования подсудности <**>.

<*> Под судом ответчика понимается суд, в округе которого находится адрес ответчика, а именно тот адрес, который указан в его возражении против иска и предназначен для получения судебных документов (п. 2.3 (1) ПГС).
<**> Baltimor & Ohio R. Co. v. Kepner, 314 U.S. 44 (55).

Применение этой концепции в континентальной правовой системе, в частности в германском праве, одними авторами приветствуется (поскольку она среди прочего позволяет противодействовать истцу, который злоупотребляет своим правом выбора места суда) <*>, со стороны других исследователей встречает возражение. Так, по мнению Т. Пфайфера, она вступает в противоречие с требованием определенности: лицо, нуждающееся в правовой защите, но не знающее с достаточной определенностью, какой именно суд будет рассматривать его требование, не может уверенно распоряжаться своим правом на обращение в суд <**>. Отсюда необходимость максимально точного определения границы юрисдикции с использованием понятий, сводящих к минимуму судейское усмотрение и споры о подсудности.

<*> Schroder J. Internationale Zustandigkeit. S. 487; Wahl, Verfehlte internationale Zustandigkeit, S. 1 ff.; Wengler, AcP 165 (1965), 367 (368).
<**> Pfeiffer T. Internationale Zustandigkeit und prozessuale Gerechtigkeit: die internationale Zustandigkeit im Zivilprozess zwischen effektivem Rechtsschutz und nationaler Zustandigkeitspolitik. Frankfurt a.M.: Klostermann, 1995. S. 392.

Российское право, подобно германскому, также тяготеет к детализированному регулированию подсудности. Идея законодательно предопределенного суда воплощена в ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и в соответствующих предписаниях процессуальных кодексов. Следовательно, de lege lata обоснование или оспаривание компетенции суда ссылками на удобство или неудобство места судебного разбирательства недопустимо. Однако с точки зрения будущего законодательства вполне возможны новации, позволяющие решать вопрос о подсудности более гибко, на основе концепции forum convenience.

Можно согласиться с утверждением, что намерение законодателя в целях обеспечения доступности средств судебной защиты создать детализированную, четкую систему правил, в которых компетенция суда определялась бы однозначно с учетом своеобразия возникшего спора, на практике нередко приводит к противоположному результату - правила подсудности превращаются в препятствие на пути к правосудию <*>. Споры о подсудности (а вместе с тем неопределенность места судебного разбирательства) не устраняются, а вопрос решается без учета концепции удобного суда, в плоскости формальных различий между правовыми понятиями, использованными в качестве критериев для разграничения юрисдикций. Отсюда актуальность разработки правил подсудности и толкования этих правил.

<*> Fasching H.W. Op. cit. S. 143.

Правило подсудности, как и любая правовая норма, состоит из трех частей - гипотезы, диспозиции и санкции. Гипотеза правила представляет собой критерии подсудности - признаки той группы дел, на которые правило распространяется. Это наиболее проблематичный элемент нормы, и эффективность действия нормы в основном зависит от четкости ее формулировки, однозначности использованных в нем терминов. Диспозиция - менее сложная часть правового предписания; в своей позитивной форме она указывает на судебный орган, компетентный рассматривать соответствующую группу дел, в негативной - исключает действие других правил территориальной подсудности, в том числе право сторон изменять компетенцию суда посредством соглашения. Санкции, т.е. меры принуждения, обеспечивающие соблюдение правил подсудности, в особенности последствия нарушения исключительной подсудности, разнообразны и предусматриваются особыми статьями процессуального законодательства.

2. Элементы гипотезы правил исключительной подсудности

Сфера действия правил исключительной подсудности, касающихся споров о недвижимости, определяется по двум критериям: видам имущества и видам прав на него.

Первый критерий в процессуальных кодексах формулируется по-разному. В ГПК РФ это делается в виде примерного перечня имущества: согласно ч. 1 ст. 30 исключительная подсудность распространяется на иски о правах на земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса, многолетние насаждения, здания, в том числе жилые и нежилые помещения, строения, сооружения, другие объекты, прочно связанные с землей. В АПК РФ говорится о недвижимом имуществе вообще (ч. 1 ст. 38) и особым образом определяется подсудность исков о правах на морские и воздушные суда, суда внутреннего плавания, космические объекты (ч. 2 ст. 38).

Сравнение процессуальных кодексов по первому критерию позволяет сделать вывод - АПК РФ устанавливает исключительную подсудность для более широкого круга дел, поскольку понятие недвижимость по объему шире, чем понятие объекты, прочно связанные с землей. В самом АПК РФ понятие недвижимости не раскрывается, и толкование этого термина в контексте решения процессуального вопроса традиционно дается на основе норм материального права без каких-либо объяснений обоснованности такого подхода <*>. Таким образом, за пределами действия ч. 1 ст. 30 ГПК РФ оставлены иски о правах на морские и воздушные суда, суда внутреннего плавания, космические объекты <**> и предприятия, поскольку это имущество не находится в прочной связи с землей <***>. Однако нормами ГК РФ они отнесены к недвижимости (абз. 2 п. 1 ст. 130, абз. 2 п. 1 ст. 132), и поэтому подсудность исков о правах на них согласно АПК РФ является исключительной.

<*> См.: Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова. М.: Волтерс Клувер, 2004 (автор - Д.Б. Абушенко).
<**> См.: Постатейный комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2005 (автор - О.А. Рузакова).
<***> Относительно предприятия как объекта правоотношения, не связанного прочно с землей, см.: Гришаев С.П. Предприятие (СПС "КонсультантПлюс").

Оба кодекса игнорируют статус имущества, образующего с недвижимостью сложную вещь или соотносящегося с ней как принадлежность и главная вещь. УГС Российской Империи предусматривал на этот счет более детализированное регулирование: согласно ст. 212 исключительная подсудность распространялась на недвижимое имущество и на его принадлежности. К принадлежностям комментаторы относили имущества, помещенные в недвижимость для ее эксплуатации (земледельческие орудия, рабочий скот или фабричные орудия, машины), а также движимые вещи, прикрепленные к недвижимости таким образом, что они не могут быть отделены без повреждения (например, встроенные зеркала, статуи, различного рода украшения здания) <*>.

<*> Анненков К. Опыт Комментария к Уставу гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1878. С. 165.

Также молчанием процессуальные кодексы обходят ситуацию, когда недвижимость, являющаяся объектом спора, расположена на территории нескольких судебных округов. По мнению М.А. Гребенцова, в этом случае имеет место альтернативно-исключительная подсудность, т.е. у истца есть право выбора между арбитражными судами тех субъектов, на территории которых находится спорный земельный участок; причем выбор компетентного суда ограничен только арбитражными судами данных субъектов, и обращение в один из них исключает обращение в другие <*>. Аналогичный подход использован в Гражданском процессуальном кодексе Греции (ст. 29), а также в Гражданском процессуальном кодексе Испании (п. 1 ч. 1 ст. 52). Но возможны иные варианты регулирования. Так, ст. 29 ГПК РСФСР 1923 г. допускала предъявление иска по месту нахождения основной части имущества. В Италии дело отнесено к компетенции суда, в округе которого находится часть недвижимости, облагаемая наибольшим государственным налогом; однако и здесь допускается альтернативная подсудность, но только если налог с недвижимости не взимается (ст. 20 Гражданского процессуального кодекса Италии). Согласно германскому законодательству, если должен быть предъявлен вещный иск, а соответствующий объект спора находится в различных судебных округах, то подсудность определяется вышестоящим судом (п. 4 абз. 1 ст. 36 ГПУ Германии).

<*> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Яркова. М.: Волтерс Клувер, 2004.

Второй критерий исключительной подсудности формулируется, в сущности, одинаково. В обоих кодексах указываются права на имущество без конкретизации видов этих прав. Исключение составляет положение ГПК РФ о вполне определенной категории требований - исках об освобождении имущества от ареста (ч. 1 ст. 30). В этом аспекте УГС Российской Империи вновь демонстрирует более конкретные формулировки: в ст. 212 шла речь об исключительной подсудности исков о праве собственности, владения и пользования и о всяком ином праве на недвижимое имущество или на его принадлежности, предъявляемых по месту нахождения сего имущества, а в ст. 213 - об исключительной подсудности для исков о причиненных недвижимому имуществу убытках и ущербах.

Современное зарубежное процессуальное законодательство также склонно к конкретным формулировкам. Так, в ГПК Франции (ст. 44) и ГПК Испании (ст. 52.1 (1)) исключительная подсудность устанавливается не вообще для исков о правах на недвижимость, а для исков о вещных правах. В ГПУ Германии и австрийском Законе об отправлении правосудия и компетенции судов общей юрисдикции по гражданским делам от 1 августа 1895 г. (далее - Закон о юрисдикции Австрии) исключительная подсудность предусмотрена для исков, направленных на осуществление права собственности, вещного обременения или на освобождение от него, для исков о размежевании, разделе или владении (абз. 1 § 24 ГПУ Германии, § 81 Закона о юрисдикции Австрии) <*>. Несомненно, большая степень определенности юридического термина обеспечивает большую ясность правового регулирования, что особенно важно для предписаний, устанавливающих отступление от основных принципов подсудности - предъявления иска по месту жительства ответчика и права сторон на выбор места судебного разбирательства.

<*> Правила исключительной подсудности абз. 1 § 24 ГПУ Германии интерпретируются судебной практикой и доктриной следующим образом. Иски, предметом которых являются притязания, основанные на праве собственности, должны предъявляться по месту нахождения недвижимости, если предъявляется требование об истребовании имущества (§ 985 и сл. ГГУ), об устранении нарушений (§ 1004 ГГУ) или о даче согласия на внесение исправлений в поземельную книгу (§ 894 ГГУ); требование, основанное на общем праве собственности или связанное с воздействиями или опасностями, исходящими с другого земельного участка (§ 906 и сл.). Не подпадает под действие этого правила иск о передаче наследственного имущества, так как права на земельный участок в этом случае заявляются как на часть наследства; иск, предъявленный на основе права последующего наследования (§ 2113 ГГУ); личный иск (actio in personam, т.е. иск, основанный на обязательственных правоотношениях) о перенесении права собственности на земельный участок, оспаривание договора, объектом которого является недвижимость.

Проблема определения надлежащего места суда прямо связана с вопросом, что следует понимать под правами на недвижимость в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ или под правами на земельные участки, участки недр и прочее имущество в смысле ч. 1 ст. 30 ГПК РФ? Обращаясь к его исследованию в рамках арбитражного процесса, нельзя не учитывать то обстоятельство, что при издании АПК РФ 2002 г. законодатель счел необходимым отступить от формулировок АПК РФ 1992 г., в котором исключительная подсудность предусматривалась не вообще для споров о правах на недвижимое имущество, а для споров о признании права собственности на имущества, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об устранении нарушений прав собственника или законного владельца, не связанных с лишением владения (ст. 25). Речь идет о правилах, имеющих принципиальное значение, прямо связанных с условиями реализации права на судебную защиту, поэтому выбор более обобщенной формулировки не может восприниматься как нечто случайное, как сокращенное обозначение существовавшего ранее перечня ст. 25 АПК РФ 1992 г. При догматическом подходе неизбежна тенденция к ее буквальному толкованию, означающему, что исключительная подсудность распространяется на иски об абсолютно всех правах на недвижимость.

Иллюстрацией может служить следующий пример из практики арбитражных судов. АО обратилось в Арбитражный суд Еврейской автономной области с исковым заявлением к ООО о признании договоров аренды недвижимого имущества, находящегося в г. Хабаровске, недействительными и применении последствий недействительности сделок <*>. Установив, что спор в соответствии со ст. 38 АПК РФ подсуден Арбитражному суду Хабаровского края, Арбитражный суд Еврейской автономной области возвратил истцу исковое заявление со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ.

<*> Постановление ФАС Дальневосточного округа от 22 декабря 2005 г. по делу N Ф03-А16/05-1/4248.

Апелляционная инстанция подтвердила правильность этого судебного акта.

Истец обратился с кассационной жалобой, в которой кроме прочего утверждал, что иск о признании договора аренды имущества недействительным не относится к искам о правах на недвижимое имущество в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ, предметом его иска не является установление прав на недвижимое имущество, подсудность спора должна определяться по месту нахождения ответчика.

ФАС Дальневосточного округа признал эти доводы неубедительными и основания для отмены обжалуемых судебных актов не нашел. В Постановлении, в частности, говорится: ч. 1 ст. 38 АПК РФ установлены правила исключительной подсудности для дел по искам о правах на имущество, которое в соответствии с гражданским законодательством признается недвижимым и которое может являться предметом спора. В соответствии с указанной нормой иски о правах на недвижимое имущество предъявляются в арбитражный суд по месту нахождения этого имущества. Указанное правило не устанавливает конкретный перечень исков, связанных с защитой прав на недвижимое имущество. Истец как арендатор, оспаривая законность заключенных сделок аренды недвижимого имущества и заявляя требования о признании последствий недействительности этих сделок, оспаривает права и обязанности, вытекающие из договоров аренды, объектом которых является недвижимое имущество - здание, нежилые помещения, расположенные в г. Хабаровске. Следовательно, иск о признании сделки недействительной, объектом которой служит недвижимое имущество, и применении последствий недействительности сделки является одним из способов защиты прав на недвижимое имущество.

В доктрине также можно встретить мнение в поддержку широкой трактовки прав на недвижимость. Так, Д.В. Абушенко, комментируя положения ГПК РФ, полагает, что словосочетание "иски о правах" не следует толковать буквально, ограничиваясь лишь собственно исками о признании права собственности, права пользования и т.п. <*> По его мнению, по смыслу ч. 1 ст. 30 ГПК РФ установленное в данной норме правило об исключительной подсудности должно распространяться на любые споры, в которых объектом спорного материального правоотношения выступает имущество, прочно связанное с землей. При этом автор ссылается на позицию Верховного Суда РСФСР, который, по его утверждению, также исходил из расширительного толкования схожей нормы, содержавшейся в ГПК РСФСР, указывая, в частности, что иски о выделе доли и об определении порядка пользования домом как вытекающие из права собственности на строение подсудны суду по месту нахождения строения.

<*> Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова.

Однако в основном доктрина и судебная практика придерживаются ограничительного толкования понятия прав на недвижимость. Например, по мнению А.М. Гребенцова, понятие "споры, связанные с правами на недвижимое имущество" включает в себя споры о признании права собственности на недвижимое имущество, об изъятии недвижимости из чужого незаконного владения (виндикационные иски), об устранении нарушений прав собственника или иного законного владельца, не связанных с лишением владения (негаторные иски), а также споры по иным вещным правам на недвижимость (ст. 216 ГК РФ - право хозяйственного ведения, право оперативного управления, сервитуты, право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, право пожизненного наследуемого владения земельным участком) <*>. По его мнению, за пределами действия ст. 38 АПК РФ находятся споры, вытекающие из договоров аренды недвижимого имущества (взыскание арендной платы, расторжение договора аренды и т.п.), договоров безвозмездного пользования недвижимостью, доверительного управления недвижимым имуществом и иных подобных договоров; споры о взыскании платы за недвижимое имущество по договору купли-продажи недвижимости или договору постоянного (бессрочного) пользования земельным участком. Однако иски о признании недействительной сделки купли-продажи недвижимого имущества подпадают под правило ч. 1 ст. 38 АПК РФ, поскольку, как утверждает данный автор, по сути ими оспаривается переход права собственности на недвижимость.

<*> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Яркова.

Мнение названного автора в целом отражает сложившуюся на сегодняшний день практику арбитражных судов. Сомнение вызывает лишь последнее утверждение относительно подсудности исков о признании недействительной сделки купли-продажи недвижимого имущества. Как будет показано ниже, арбитражные суды не отождествляют подобные иски с исками о правах на недвижимость в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ <*>.

<*> См., например, Постановления ФАС Московского округа от 24 декабря 2004 г. по делу N КГ-А40/12135-04; от 8 сентября 2004 г. по делу N КГ-А40/7937-04.

Решающим в определении природы предъявляемого требования является не объект спора в смысле субстанции, относительно которой возник спор, а предмет спора, понимаемый как право, защищаемое истцом. Если право носит обязательственный характер, подсудность определяется в соответствии с положениями ст. 35 - 37 АПК РФ, несмотря на то, что объектом правоотношения является недвижимость. Если же по поводу недвижимости предъявляется вещный иск, подсудность является исключительной. Этот подход использован арбитражным судом в следующем деле.

Индивидуальный предприниматель Б. обратилась в Арбитражный суд Иркутской области с иском к индивидуальному предпринимателю Ф. о признании недействительным договора дарения части здания магазина, расположенного в г. Саянске Иркутской области, и о понуждении Ф. заключить договор купли-продажи этой части здания магазина <*>. Исковое заявление было принято к производству, а затем передано на основании п. 3 ч. 2 ст. 39 АПК РФ на рассмотрение Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области, по месту жительства ответчицы.

<*> Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 16 августа 2004 г. по делу N А19-3760/04-22-Ф02-3128/04-С2.

Определение о передаче в другой арбитражный суд дела истица обжаловала в кассационном порядке, утверждая, что имело место нарушение ч. 1 ст. 38 АПК РФ: предметом спора является недвижимое имущество, расположенное в Иркутской области, поэтому иск подлежит рассмотрению в Арбитражном суде Иркутской области.

Указанные доводы кассационная инстанция признала ошибочными по следующим основаниям. Территориальная подсудность является основой разграничения компетенции судов одного уровня, принадлежащих к одному и тому же звену в системе арбитражных судов. Правило общей территориальной подсудности сформулировано в ст. 35 АПК РФ, на что и сослался Арбитражный суд Иркутской области при передаче дела на рассмотрение другого арбитражного суда. Статья 38 АПК РФ содержит исключительные правила подсудности; в основе определения исключительной подсудности лежит предмет требования, его специфика предопределяет место рассмотрения. Исковые требования, заявленные индивидуальным предпринимателем Б. со ссылкой на ст. 12, 15, 166, 167, 310 ГК РФ, основаны на обязательственных правоотношениях, тогда как ч. 1 ст. 38 АПК РФ, на нарушение которого указывалось в кассационной жалобе, предусматривает исключительную подсудность в отношении исков о правах на недвижимое имущество. Иски о правах на недвижимое имущество основываются на вещных, а не на обязательственных правоотношениях.

Итак, по мнению кассационной инстанции, если речь идет о том праве на недвижимость, которое является вещным по своей природе, то подсудность должна определяться на основании ч. 1 ст. 38 АПК РФ. Этот подход в полной мере отвечает отмеченной выше специфике вещных прав. Напротив, если предмет иска составляет право, хотя и связанное с недвижимостью, но основанное на обязательственном правоотношении, то его подсудность регулируется ст. 35 - 37 АПК РФ.

Однако предложенный критерий не всегда дает однозначный результат. Вещные права могут появляться, изменяться или прекращаться в результате реализации обязательственного правоотношения. Как определяется подсудность дел, возникших из сделок по поводу прав на недвижимость?

В качестве правила, сложившегося в судебной практике, можно считать, что подсудность исков о признании недействительным договора, объектом которого является недвижимость, не является исключительной.

Данное правило подтверждается постановлениями ФАС Московского округа: кассационная инстанция признала ошибочным вывод Арбитражного суда г. Москвы о том, что заявленный истцом иск о признании недействительными договоров купли-продажи недвижимого имущества, находящегося в г. Петропавловске-Камчатском, является иском о правах на недвижимое имущество в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ <*>. При этом ФАС Московского округа указал, что истец каких-либо своих прав на недвижимое имущество не заявлял, а ссылался на то, что он, являясь акционером ответчика, оспаривает сделки как крупные, совершенные с нарушением ст. 78 ФЗ "Об акционерных обществах".

<*> Постановление ФАС Московского округа от 24 декабря 2004 г. по делу N КГ-А40/12135-04.

В другом деле апелляционная инстанция отменила определение Арбитражного суда г. Москвы, которым по причине нарушения исключительной подсудности истцу был возвращен иск об оспаривании договора купли-продажи недвижимого имущества, находящегося в Московской области <*>. При этом апелляционная инстанция указала, что в данном случае истец обратился с требованием о признании сделки недействительной; данный способ защиты права отличен от такого способа, как признание права, и это закреплено в ст. 12 ГК РФ, а способы защиты прав на недвижимое имущество перечислены в гл. 20 ГК РФ. При таких обстоятельствах суд пришел к выводам, что к заявленным требованиям не может быть применена исключительная подсудность и что к данным правоотношениям применима подсудность по выбору истца, установленная ч. 2 ст. 36 АПК РФ. Правильность этих выводов была подтверждена Постановлением ФАС Московского округа.

<*> Постановление ФАС Московского округа от 8 сентября 2004 г. по делу N КГ-А40/7937-04.

Другое правило судебной практики: подсудность исков о применении последствий признания недействительным договора, объектом которого является недвижимость, является исключительной.

Относительно подробное обоснование указанного правила дано в Постановлении ФАС Поволжского округа <*>. При разбирательстве дела ответчик, считая, что иск о применении последствий недействительности ничтожного договора купли-продажи предприятия не относится к искам, для которых предусмотрена исключительная подсудность, заявил ходатайство о передаче дела на рассмотрение арбитражного суда по месту своего нахождения, которое Арбитражный суд Волгоградской области отклонил. Кассационная инстанция признала правомерным это действие суда, указав следующее. В силу п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом). На основании п. 1, 2 ст. 132 ГК РФ предприятием как объектом прав признается имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности. Как имущественный комплекс он признается недвижимостью и может быть объектом купли-продажи, залога, аренды и других сделок, связанных с установлением, изменением и прекращением вещных прав. Следовательно, возврат полученного по недействительной сделке купли-продажи предприятия является одним из способов защиты прав на недвижимое имущество. Поэтому применение судом правила исключительной подсудности по настоящему иску не противоречит ч. 1 ст. 38 АПК РФ.

<*> Постановление ФАС Поволжского округа от 10 июля 2003 г. по делу N А12-16340/02-С40.

Дополнительные доводы в поддержку названного правила представлены в Постановлении ФАС Уральского округа <*>. Поводом для него послужила кассационная жалоба истца, который оспаривал определение Арбитражного суда Курганской области о возвращении искового заявления, содержавшего требование о применении последствий недействительности сделки (договора купли-продажи недвижимости, находящейся в г. Калуге), и определение апелляционного суда, оставившего это определение без изменения. По мнению кассационной инстанции, в связи с тем, что вопрос о применении последствий недействительности сделки непосредственно касается прав нового собственника на недвижимое имущество, которых в случае удовлетворения иска он может быть лишен, и при рассмотрении настоящего спора суд неизбежно должен будет рассмотреть этот вопрос, вывод о том, что исковое заявление содержит требование о правах на недвижимое имущество, расположенное в г. Калуге, является верным.

<*> Постановление ФАС Уральского округа от 23 июня 2005 г. по делу N А34-1294/05.

Требование о признании сделки недействительной, как правило, соединяется с требованием о применении последствий ее недействительности. Допустимость такого соединения обосновывается принципом процессуальной экономии, необходимостью создать условия для быстрого и правильного разрешения спора <*> и подтверждается судебной практикой <**>. Возникает вопрос: возможно ли с точки зрения соблюдения правил подсудности рассмотрение этих требований в едином процессе?

<*> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 22 апреля 2004 г. по делу N А43-20219/2003-28-76; Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 4 мая 2006 г. по делу N А19-306/06-26-Ф02-1899/06-С2.
<**> См., например, п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 31 октября 1996 г. N 13 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции"; Постановление ФАС Московского округа от 18 апреля 2006 г. по делу N КГ-А41/2980-06, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 22 февраля 2006 г. по делу N А21-7332/04-С2, в которых допустимость соединения требования о признании недействительными договоров купли-продажи недвижимого имущества и о применении последствий недействительности ничтожных сделок в виде обязанности возвратить недвижимое имущество не подвергается сомнению; Постановление ФАС Московского округа от 21 марта 2006 г. по делу N КГ-А41/1683-06 (требование о признании недействительным договора аренды нежилого помещения и об освобождении этого помещения).

В практике арбитражных судов встречаются решения, в которых на этот вопрос дается положительный ответ.

Торговая компания обратилась в Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к ООО о расторжении договора аренды и выселении ответчика из нежилого помещения - магазина, расположенного в Новгородской области <*>. Арбитражный суд принял решение о выселении ответчика.

<*> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 26 сентября 2003 г. по делу N А56-4445/03.

ООО оспорило это решение в кассационном порядке, ссылаясь на нарушение норм материального и процессуального права, в том числе на неправильное определение подсудности дела.

Кассационная инстанция относительно данного довода указала следующее. Пункт 6.5 спорного договора аренды предусматривает, что споры, вытекающие из заключения, исполнения и расторжения договора, должны рассматриваться в Арбитражном суде г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Поскольку спор возник из обязательственных отношений, то данное соглашение о подсудности не противоречит положениям ч. 1 ст. 38 АПК РФ.

Итак, кассационная инстанция квалифицировала требование истца о расторжении договора аренды и требование о выселении ответчика как притязания, вытекающие из обязательственного правоотношения. Поэтому, по ее мнению, подсудность дела не является исключительной и может быть изменена соглашением сторон, хотя объектом спора являлась недвижимость, а предмет договора составляли права на нее. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что в данном случае подсудность по обоим требованиям определена одинаковым образом.

Но возможен и диаметрально иной подход, суть которого можно сформулировать в виде правила: подсудность иска, в котором требование об оспаривании договора в отношении недвижимости соединено с требованием о применении последствий недействительности такого договора, является исключительной.

Данный подход нашел свое отражение в Постановлении ФАС Московского округа по конкретному делу <*>. Кассационная инстанция признала правильным определение Арбитражного суда г. Москвы, которым исковое заявление налоговой инспекции о признании недействительным договора купли-продажи недвижимости (находящейся в Московской области) и о взыскании в пользу государства всего полученного сторонами по сделке возвращено в связи с неподсудностью иска на основании ч. 1 ст. 38 АПК РФ. По мнению кассационной инстанции, при решении вопроса о применении последствий недействительности сделок будет рассматриваться иск о правах собственника на недвижимое имущество, которого он может быть лишен в случае удовлетворения иска налогового органа. Изложенную точку зрения разделяет и ФАС Уральского округа <**>.

<*> Постановление ФАС Московского округа от 4 июня 2004 г. по делу N КГ-А40/4354-04.
<**> Постановление ФАС Уральского округа от 11 июля 2005 г. по делу N Ф09-1218/05-С3.

Позицию арбитражных судов можно объяснить тем, что правила исключительной подсудности, в отличие от прочих норм территориальной подсудности, являются императивными. Поэтому в случае соединения в исковом заявлении требований, одни из которых подпадают под действие диспозитивной подсудности, а другие подчинены подсудности императивной, дело относится к компетенции суда, на который указывают императивные предписания. Кроме того, преобладание исключительной подсудности может быть оправдано спецификой вещных исков, которые нередко затрагивают интересы множества лиц.

Предположим, истец заявляет требование о возврате недвижимости, но ссылается при этом не на ст. 301 ГК РФ (гл. 20 "Защита права собственности и других вещных прав"), а на ст. 167 ГК РФ (гл. 9 "Сделки"), п. 2 которой предусматривает обязанность каждой из сторон возвратить другой все полученное по недействительной сделке. Следует ли для определения подсудности считать такое притязание одним из видов защиты вещных прав, регулируемых гл. 20 ГК РФ, и относить его к исключительной компетенции суда по месту нахождения недвижимости, или же речь идет о требовании, основанном на обязательственном правоотношении, которое может предъявляться в суд по месту жительства одного из ответчиков по выбору истца или в иной суд по выбору сторон? Вполне возможно, что в решении этого вопроса суды могут переквалифицировать требование истца исходя из существа его притязаний, руководствуясь принципом приоритета вещных прав над обязательственными, и рассматривать его как иск о правах на недвижимость в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ.

В практике арбитражных судов встречаются постановления, которые дают повод и для третьего варианта решения проблемы подсудности исков, в которых требование о признании сделки недействительной соединено с требованием о применении последствий ее недействительности.

Арбитражный суд г. Москвы возвратил исковое заявление истцу по причине неподсудности дела, поскольку оспаривался договор купли-продажи недвижимого имущества, находящегося в Московской области <*>.

<*> См. Постановление ФАС Московского округа от 8 сентября 2004 г. по делу N КГ-А40/7937-04.

Апелляционная инстанция данное определение отменила на том основании, что истец обратился с требованием о признании сделки недействительной, не ходатайствуя при этом о применении последствий недействительности такой сделки, а этот способ защиты права отличен от способов защиты прав на недвижимое имущество, перечисленных в гл. 20 ГК РФ. По мнению апелляционного суда, к заявленным требованиям применима подсудность по выбору истца, установленная ч. 2 ст. 36 АПК РФ, и, поскольку один из ответчиков находится в г. Москве, требования правомерно предъявлены в Арбитражный суд г. Москвы. Кассационная инстанция признала правильность выводов апелляционного суда.

В изложенном судебном акте была обозначена идея раздельного определения подсудности связанных между собой требований - требования о признании сделки недействительной и требования о применении последствий признания такой сделки недействительной. В рассмотренном деле первое требование могло быть заявлено в суд по месту жительства ответчика или, если ответчиков несколько, в суд по месту жительства одного из них по выбору истца. Относительно подсудности второго требования, поскольку оно истцом не предъявлялось, суд от прямых указаний воздержался, однако подчеркнул, что предусмотренные гл. 20 ГК РФ средства защиты, если они касаются прав на недвижимое имущество, могут быть реализованы исключительно в судах по месту нахождения недвижимости.

Действительно, подсудность по указанным требованиям подчиняется различным правилам. Ответчик, опираясь на ст. 47 Конституции РФ и ст. 35 АПК РФ, имеет право на разбирательство в суде по месту своего жительства (нахождения), если разрешается спор относительно действительности договора. С другой стороны, в силу исключительной подсудности истец может предъявить требование о возврате недвижимости только по месту ее нахождения. Таким образом, если это место не совпадает с местом жительства (нахождения) ответчика, то рассмотреть оба требования в одном процессе оказывается невозможным. Тем самым утрачивается эффект процессуальной экономии, создаются препятствия для более быстрого разрешения спора.

Практика арбитражных судов свидетельствует о том, что в качестве исков о правах на недвижимость в смысле ч. 1 ст. 38 АПК РФ рассматриваются иски о признании недействительным зарегистрированного права собственности ответчика на недвижимость <*>; иск об устранении препятствия во владении и пользовании недвижимостью <**>. ФАС Северо-Кавказского округа, рассматривая кассационную жалобу по делу о возмещении внедоговорного вреда, причиненного недвижимому имуществу, воздержался от решения вопроса о подсудности и предложил арбитражному суду первой инстанции оценить довод заявителя жалобы, утверждавшего, что ч. 1 ст. 38 АПК РФ не должна применяться, поскольку по настоящему спору заявлено требование о возмещении внедоговорного вреда, а не о правах на недвижимое имущество <***>.

<*> См. Постановление ФАС Московского округа от 20 декабря 2004 г. по делу N КГ-А40/11376-04.
<**> Постановление ФАС Центрального округа от 28 апреля 2005 г. по делу N А54-3469/04-С9.
<***> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 17 ноября 2005 г. по делу N Ф08-5095/2005.

В связи с последним делом можно вспомнить, что согласно ст. 213 УГС Российской Империи иски по нарушению владения недвижимым имуществом и о причиненных сему имуществу убытках и ущербах предъявлялись по месту нахождения этого имущества. К. Анненков считал правильным распространять действие этой статьи как на требования, вытекающие из деликта, так и на требования, основанные на нарушении договора <*>.

<*> Анненков К. Указ. соч. С. 173.

Позднее судебная практика сузила применение этой статьи случаями внедоговорных отношений, и правоведы, комментируя ту же статью, указывали, что установленную в ней норму нельзя считать обязательной подсудностью, так как она направлена на защиту интересов истца, который вправе ею не воспользоваться и предъявить иск по общим правилам <*>. Против этой позиции высказывался Е.В. Васьковский, подчеркивая, что для определения размера убытков суду необходимо произвести осмотр недвижимости и допрос свидетелей на месте, а это удобнее сделать тому суду, в округе которого находится данная недвижимость, так что ст. 213 имеет в виду не только интересы истца, но и процессуальное удобство <**>.

<*> Данной позиции придерживался, в частности, В.Л. Исаченко (см.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 534).
<**> Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 534.

Анализ современной судебной практики и доктрины показывает, что понятия, определяющие сферу действия правил исключительной подсудности, заимствованы из материального права. Поскольку в процессуальном законодательстве какого-либо особого значения с учетом специфики решаемой задачи им не придается, их толкование дается на основе материально-правовых концепций.

Вряд ли можно согласиться с безоговорочным отождествлением юридических понятий, одинаковых по форме, но используемых в принципиально различных правовых отраслях для решения совершенно несхожих задач. Деление вещей на движимые и недвижимые в сфере материальных отношений связывается со значительными особенностями правового режима недвижимого имущества. Та или иная квалификация имущества определяет, в частности: необходимость государственной регистрации прав собственности и других вещных прав на него (для недвижимости такая регистрация является обязательной (п. 1 ст. 131 ГК РФ)); место исполнения обязательства (обязательство, предметом которого является недвижимость, по общему правилу исполняется в месте ее нахождения); объем передаваемых по договору прав (по договору продажи здания или другой недвижимости покупателю одновременно с передачей права собственности на такую недвижимость передаются права на ту часть земельного участка, которая занята этой недвижимостью и необходима для ее использования (п. 1 ст. 552 ГК РФ)); особенности залога (залог недвижимости (ипотека), а именно ипотека здания или сооружения допускается только с одновременной ипотекой по тому же договору земельного участка, на котором находится это здание или сооружение, либо части этого участка (ст. 69 ФЗ от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)" <*>).

<*> В редакции ФЗ от 30 декабря 2004 г. N 214-ФЗ.

Этот далеко не полный перечень специфики правового режима недвижимости в достаточной мере доказывает, сколь важным является статус имущества в материальных правоотношениях. Отнесение его к категории движимости или недвижимости непосредственно влияет на содержание субъективных прав и обязанностей сторон. Аналогичное значение имеет деление прав на вещные и обязательственные - в режимах этих прав также имеется существенное различие <*>.

<*> Подробно об этих различиях см.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: БЕК, 2003. С. 475 и сл. (автор - Е.А. Суханов); Гражданское и торговое право зарубежных стран. Учебник. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. М.: Международные отношения, 2004. С. 309 и сл. (автор - Е.А. Васильев).

Иное значение имеет квалификация имущества и прав на него в процессуальных отношениях. От нее зависит, в каком суде будет рассматриваться спор сторон. Это преимущественно формальный вопрос. В судебном процессе разрешается спор о правах и обязанностях, которые возникают и развиваются вне суда и от него не зависят; не зависят они и от места суда. Все суды, действующие в рамках одной правовой системы, т.е. применяющие для разрешения спора по существу один и тот же комплекс правовых норм и руководствующиеся одними и теми же процессуальными правилами, объективно должны приходить к одному и тому же решению спора. Следовательно, место судебного разбирательства в принципе не предопределяет исхода спора, но может иметь значение как для сторон, так и для суда с точки зрения больших или меньших удобств либо обременений производства, что и предопределяет актуальность проблем подсудности, а вместе с тем проблемы деления имущества на движимое и недвижимое.

Таким образом, если в материальных правоотношениях деление имущества на движимое и недвижимое связано с особенностями правовых режимов этих имуществ, содержанием субъективных прав и обязанностей сторон, то в процессуальных отношениях от этого деления зависит в основном формальный момент - место судебного разбирательства и связанные с ним удобства или обременения для участников процесса. Это качественное различие необходимо учитывать. В материальных отношениях необходима однозначная квалификация имущества, строгое деление прав на вещные и обязательственные. Когда же вопрос о статусе имущества или о природе права возникает в связи с определением территориальной подсудности, для столь же строгого подхода нет рациональных оснований. Приоритетными в процессуальных отношениях являются принципы целесообразности и экономии, поэтому проблему юридической квалификации в контексте определения надлежащего места судебного разбирательства необходимо решать с учетом главной задачи, стоящей перед правосудием, - достижение законного и обоснованного разрешения спора по существу с наименьшими издержками. Как минимум неясность в статусе имущества или права должна истолковываться в пользу того варианта, который более соответствует этой цели, а при более смелом подходе можно было бы признать допустимым рассматривать связанные между собой требования в одном процессе, даже если эти требования находятся в территориальной компетенции различных судов (например, иск о признании сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности).

3. Диспозиция правил исключительной подсудности

В статьях, посвященных исключительной подсудности, содержится лишь позитивное предписание - иски предъявляются в (арбитражный) суд по месту нахождения (объектов) имущества. В своем негативном значении это предписание исключает возможность предъявлять иски по месту нахождения (жительства) ответчика и подсудность по выбору истца. По мнению некоторых авторов, исключается также предусмотренная ст. 31 ГПК РФ подсудность по связи дел <*>. Кроме того, негативное правило прямо установлено вторым предложением ст. 32 ГПК РФ - оно запрещает сторонам посредством соглашения изменять подсудность, установленную ст. 30 ГПК, т.е. исключительную подсудность. В арбитражном процессе аналогичное правило выводится из ст. 37 АПК РФ, фиксирующей право сторон изменять лишь подсудность по месту нахождения (жительства) ответчика и подсудность по выбору истца.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданский процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (издание второе, переработанное и дополненное).

<*> Гражданский процесс / Под ред. М.К. Треушникова. С. 109 (автор - М.К. Треушников); Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М.: Городец, 2003 (автор - В.М. Жуйков). А.А. Добровольский, анализируя положения ГПК РСФСР 1964, не называл подсудность по связи дел в числе тех, которые исключаются правилами исключительной подсудности (Советский гражданский процесс / Под ред. А.А. Добровольского. С. 100).

Могут ли стороны посредством третейского соглашения изъять из компетенции суда дело, для которого законом предусматривается исключительная подсудность?

В практике арбитражных судов встречаются случаи, когда на этот вопрос давался отрицательный ответ. Так, Арбитражный суд Омской области признал государственную регистрацию права собственности на недвижимое имущество недействительной, поскольку регистрация была произведена на основании решения третейского суда по спору о правах на недвижимость, а подобные споры в силу ч. 1 ст. 38 АПК РФ и ч. 1 ст. 30 ГПК РФ находятся в исключительной компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции по месту нахождения недвижимости <*>. Однако кассационная инстанция такую трактовку правил исключительной подсудности признала ошибочной.

<*> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19 января 2005 г. по делу N Ф04-9439/2004(7747-А46-38).

Другой пример. ОАО предъявило в арбитражный суд исковое требование о признании права собственности на здание блока производственных цехов <*>. В процессе рассмотрения дела стороны заключили соглашение о передаче этого спора на рассмотрение третейского суда. В Постановлении ФАС Северо-Западного округа, принятого по кассационной жалобе, которая была подана в связи с данным делом, говорится: "Передача на разрешение третейского суда спора о праве собственности, который вытекает из гражданских правоотношений, не нарушает публичного порядка Российской Федерации и не противоречит закону. Более того, Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" предусматривает государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, установленных решением третейского суда (ст. 28)" <**>.

<*> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 3 февраля 2003 г. по делу N А42-7847/00-13-2009/01-758/02.
<**> Там же.

Позиции кассационных инстанций имеют формально-юридическое обоснование: названные статьи процессуальных кодексов регулируют подсудность, но не подведомственность; арбитражное соглашение изменяет подведомственность дела; следовательно, договоренность сторон о компетенции третейского суда рассматривать спор о правах на недвижимость под действие правил исключительной подсудности не подпадает. Поскольку российское право исходит из принципа свободы арбитражных соглашений, в силу которого стороны могут передать в третейский суд любой спор, вытекающий из гражданских (в том числе экономических) отношений (п. 2 ст. 1 ФЗ от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (далее - Закон о третейских судах)), то для ограничения этой свободы необходимо прямое запрещающее предписание федерального закона. Выводить ограничение этой свободы посредством расширительного толкования исключительной подсудности вряд ли дозволительно.

Однако допустимость третейского соглашения в отношении требований, для которых установлена исключительная подсудность, вступает в противоречие с логикой существующего законодательного регулирования. Почему по причине близости суда к месту исследования доказательств или из-за своеобразия исков о вещных правах на недвижимость сторонам запрещено переносить процесс в иной суд, но разрешается вообще исключить спор из судебного ведения и передать его на рассмотрение третейскому суду, который не обязательно должен находиться вблизи сосредоточения доказательственного материала?

Правила исключительной подсудности законодательству о третейском суде неизвестны. Согласно абз. 1 п. 1 ст. 20 Закона о третейском суде стороны третейского производства для разрешения конкретного спора могут по своему усмотрению договориться о месте разбирательства. Налицо нарушение последовательности в позиции законодателя: относительно одного и того же дела законодатель в одном случае применительно к деятельности государственных учреждений однозначно считает место его рассмотрения настолько важным, что оно по соглашению сторон не может быть изменено, а в другом, когда речь идет о третейском суде, предоставляет сторонам полную свободу выбора такого места.

Противоречие целесообразно разрешить не запретом арбитражных соглашений, а установлением более либерального режима исключительной подсудности. Сделать это можно на базе разграничения понятий исключительной и императивной подсудности, пророгационных и дерогационных соглашений. Опыт подобного разграничения имеется, например, в австрийском и швейцарском праве. Здесь исключительная подсудность трактуется как исключение общей подсудности по месту жительства (нахождения) ответчика и альтернативной подсудности, т.е. подсудности по выбору истца, но не договорной подсудности. Последняя может исключаться только прямым законодательным запретом. Если это происходит, то имеет место императивная подсудность <*>.

<*> Fasching H.W. Op. cit. S. 143; Muller T. // Gerichtsstandsgesetz / Kommentar zum Bundesgesetz uber den Gerichtsstand in Zivilsachen. Herausgeg. von Muller T., Wirth M. Zurich: Schulthess, 2001. S. 63 - 64.

Так, в Законе о юрисдикции Австрии существует положение, согласно которому споры, возникающие из правоотношений между акционерным обществом, некоторыми другими экономическими объединениями, с одной стороны, и их членами - с другой (если речь идет о правах, общих для всех или определенной группы участников, или о правомерности решения общего собрания объединений), подсудны исключительно суду по месту нахождения объединения. Оно установлено абз. 1 § 83b, за которым следует оговорка - изменение настоящей подсудности соглашением сторон не допускается (абз. 2). Это делает исключительную подсудность императивной. Подсудность споров о вещных правах на недвижимость, предусмотренная тем же законом (§ 81), а также швейцарским Федеральным законом о подсудности по гражданским делам от 24 марта 2000 г. (далее - Закон о подсудности Швейцарии) (ст. 19), хотя и квалифицируется в качестве исключительной, но пророгационных соглашений прямо не запрещает. Следовательно, она императивной не является и может быть изменена соглашением сторон <*>.

<*> Fasching H.W. Op. cit. S. 143, 151 - 153; Naegeli G. // Gerichtsstandsgesetz / Kommentar zum Bundesgesetz uber den Gerichtsstand in Zivilsachen. Herausgeg. von Muller T., Wirth M. Zurich: Schulthess, 2001. S. 427.

В швейцарском праве, кроме того, выделяется частично императивная подсудность (teilzwingender Gerichtsstand), представляющая собой такую подсудность, которая, хотя и является императивной, однако после возникновения спора может быть изменена соглашением сторон. Например, по общему правилу не может отказаться от законодательно установленной подсудности посредством соглашения, заключенного до возникновения спора, или посредством безоговорочного вступления в производство потребитель, квартиросъемщик или арендатор, лицо, желающее заключить трудовой договор, или работник. При этом закон не исключает возможность соглашения о подсудности, заключенного после возникновения спора (ст. 21 Закона о подсудности Швейцарии).

Приведенный пример из швейцарского законодательства также иллюстрирует юридическое значение деления соглашений о подсудности на пророгационные и дерогационные. Первые представляют собой позитивную форму таких соглашений, они наделяют суд компетенцией рассматривать споры, которые по правовым нормам ему не подсудны, вторые являются их негативной формой - они исключают из юрисдикции суда дела, которые ему подсудны по закону. Защищая интересы более слабой стороны правоотношения, швейцарский закон не допускает дерогационного эффекта соглашений о подсудности - потребитель, арендатор или работник изначально не могут быть лишены права вести процесс в суде, предопределенном законодательными нормами. Напротив, пророгационное соглашение, позволяющее такой стороне инициировать судебное производство в более благоприятном для нее месте, будет действительным. Ее контрагенты (предприниматель, арендодатель или работодатель) не могут оспорить такое соглашение на основе ст. 21 Закона о подсудности Швейцарии <*>.

<*> Gross B. // Gerichtsstandsgesetz / Kommentar zum Bundesgesetz uber den Gerichtsstand in Zivilsachen. Herausgeg. von Muller T., Wirth M. Zurich: Schulthess, 2001. S. 486.

Итак, в правовых системах Австрии и Швейцарии императивная подсудность предусматривается для исков по сравнительно узким категориям дел. Обращает на себя внимание значительность целей, на достижение которых она направлена, - защита интересов слабой стороны правоотношения или концентрация производств по корпоративным спорам в одном суде. Эти цели могут быть достигнуты не иначе как через установление правил, исключающих дерогационное соглашение сторон. Поэтому они являются достаточными основаниями для отступления от основных принципов подсудности. Что же касается исков о вещных правах на недвижимость, то подсудность по месту нахождения объекта спора, мотивируемая главным образом удобством в собирании и исследовании доказательств, оправдывает лишь такую судебную компетенцию, которая исключает конкуренцию подсудности по месту жительства ответчика или по выбору истца, но не договорную подсудность. При таком регулировании право сторон обратиться в третейский суд гармонично сочетается с их правом на выбор места суда, и логического противоречия, существующего в российском законодательстве, не обнаруживается.

С использованием зарубежного опыта противоречие российского законодательства могло бы быть устранено установлением частичной императивности правил, регулирующих подсудность исков о праве на недвижимость, например посредством законодательной оговорки, которая допускала бы возможность пророгационных соглашений после возникновения спора (для отношений с участием граждан, не являющихся предпринимателями) или до возникновения спора (для экономических споров с участием юридических лиц и индивидуальных предпринимателей). Затрагиваемые исками о вещных правах интересы других лиц могли бы быть учтены особым порядком возбуждения производства, например, посредством возложения на истца бремени извещения всех таких лиц или публичного оповещения о предъявлении иска, а также возможностью передачи дела по ходатайству участвующих в деле лиц в иной, более удобный суд, в том числе по месту нахождения недвижимости.

Каких-либо принципов правового регулирования подсудности предлагаемая новация не нарушает. Действующему законодательству чужда идея абсолютно исключительной подсудности, поскольку оно допускает возможность отступления от нее. Процессуальные кодексы позволяют предъявлять встречный иск независимо от его подсудности в суд по месту рассмотрения первоначального иска. Это прямо следует из ч. 10 ст. 38 АПК РФ. Поскольку статья посвящена исключительной подсудности и указанное предписание завершает регулирование обозначенного предмета, то оно не может трактоваться иначе как правило, дающее истцу по встречному иску право настаивать на рассмотрении его требования, даже если оно касается вещных прав на недвижимость и эта недвижимость находится за пределами округа суда, осуществляющего производство по первоначальному иску. Нормы ГПК РФ оснований для такого однозначного толкования не дают: в нем правило о подсудности встречного иска находится за границами статьи об исключительной подсудности (ст. 30) и является разновидностью подсудности по связи дел (ч. 2 ст. 31). При таком расположении норм исключительная подсудность и подсудность по связи дел представляют собой формально равноценные специальные правила по отношению к общей норме о предъявлении иска по месту жительства ответчика (ст. 28), приоритет в их применении при отсутствии прямых указаний закона может быть определен посредством толкования.

Как отмечалось ранее, некоторые авторы отдают предпочтение исключительной подсудности и утверждают, что она отменяет действие всех иных норм территориальной подсудности, в том числе подсудности по связи дел. В пользу этого варианта толкования свидетельствует особенность формулировки правила: в АПК РФ указывается на возможность предъявления встречного иска в суд по месту рассмотрения первоначального НЕЗАВИСИМО ОТ ЕГО ПОДСУДНОСТИ. Выделенная фраза, которая, заметим, была в ч. 2 ст. 121 ГПК РСФСР 1964 г. и явно указывала на преимущество подсудности по связи дел <*>, в тексте ч. 2 ст. 31 ГПК РФ отсутствует. Тем не менее В.М. Жуйков полагает допустимым в порядке отступления от этого общего правила предъявлять встречный иск независимо от подсудности (в том числе исключительной) по месту рассмотрения встречного иска <**>. С этим мнением следует согласиться, в особенности если совместное рассмотрение исковых требований приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров.

<*> Следуя тексту закона, А.А. Добровольский считал, что встречный иск, независимо от его подсудности, предъявляется в суде по месту рассмотрения первоначального иска (Советский гражданский процесс / Под ред. А.А. Добровольского. С. 101).
<**> Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова.

4. Санкции

Статьи ГПК РФ и АПК РФ, предписывая предъявление иска о правах на недвижимость в суд по месту нахождения недвижимости, не устанавливают последствий нарушения этого требования. Какими же санкциями обеспечивается его соблюдение?

На стадии возбуждения производства исковое заявление, поданное с нарушением правил территориальной подсудности, должно быть возвращено (п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ) <*>. Если факт нарушения судебной компетенции выясняется на последующих стадиях процесса, то дело должно быть передано по подсудности другому суду (п. 3 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ, п. 3 ч. 2 ст. 39 АПК РФ) <**>.

<*> См., например, Постановления ФАС Московского округа от 12 октября 2005 г. по делу N КГ-А40/9801-05; от 24 декабря 2004 г. по делу N КГ-А40/12135-04; от 4 июня 2004 г. по делу N КГ-А40/4354-04.
<**> См., например, Постановления ФАС Московского округа от 28 апреля 2005 г. по делу N КГ-А40/2499-05; от 22 марта 2005 г. по делу N КГ-А40/1610-05; Постановление ФАС Дальневосточного округа от 19 ноября 2004 г. по делу N Ф03-А73/04-2/2887; Постановление Северо-Кавказского округа от 20 января 2004 г. по делу N Ф08-4854/2003.

Среди возможных оснований, предусмотренных законом для приостановления производства по делу (ст. 215, 216 ГПК РФ, ст. 143 и 144 АПК РФ), оставления заявления без рассмотрения (ст. 222 ГПК РФ, ст. 148 АПК РФ), прекращения производства по делу (ст. 220 ГПК РФ, ст. 150 АПК РФ) в той или иной форме фигурирует судебная компетенция, но только в части, связанной с подведомственностью (например, абз. 2 ст. 220 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ). Несоблюдение территориальной, в том числе исключительной подсудности к таким основаниям не относится. Следовательно, при указанном нарушении суд не вправе, в частности, оставить иск без рассмотрения или прекратить производство.

Важным в процессуальном праве является порядок применения санкций. Поскольку вопрос о принятии искового заявления к производству решается судьей единолично в форме процедуры ex parte, т.е. без проведения судебного заседания и учета мнений других участвующих в деле лиц (ст. 133 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ), то очевидно, что возможные альтернативные варианты, включая возвращение иска по причине его неподсудности, не может произойти иначе чем по инициативе суда.

По-другому выглядит процессуальная ситуация, которая дает повод для передачи дела по подсудности. Российский законодатель, формулируя основания для такого действия, не предусматривает особых правил о разрешении спора о подсудности, например, не указывает, необходимо ли здесь соответствующее ходатайство заинтересованной стороны, не устанавливает сроки для его заявления, не определяет, кто несет бремя утверждения и бремя доказывания факта нарушения подсудности. Отечественное судопроизводство как на уровне законодательного регулирования, так и на уровне практики в аспекте контроля над соблюдением норм о судебной компетенции строится преимущественно на "следственных" началах, хотя допустимость противоположного метода, основанного на диспозитивности и состязательности, не исключается. В результате, как правило, именно суды являются инициаторами проверки подсудности, проявляют активность в сборе и исследовании соответствующих доказательств, а для применения санкций за ее нарушение ходатайства заинтересованной стороны не требуется.

Между тем заинтересованность сторон в определении надлежащего места судебного разбирательства настолько существенна, что игнорировать процессуальные средства их реализации нельзя. При отсутствии специальных правил действуют общие положения: имея в процессе право заявлять ходатайства, давать объяснение и представлять доказательства, лица, участвующие в деле, конечно же, могут оспаривать подсудность и обосновывать правильность своих утверждений. Наиболее уместными для этого являются стадия подготовки дела к судебному разбирательству, а в судебном заседании - этап, предшествующий рассмотрению дела по существу.

Однако нет каких-либо формальных препятствий для того, чтобы вопрос о подсудности дела был поставлен позднее, например, в ходе судебных прений или в апелляционной, кассационной либо надзорной жалобе. Подобный либерализм вряд ли оправдан, поскольку он провоцирует на злоупотребление процессуальными правами. Так, ответчик, обнаружив нарушение подсудности, может выжидать в целях затягивания процесса или до выяснения перспектив производства, и когда станет очевидным его исход, заявить о неподсудности. Подобная тактика вряд ли соответствует требованию добросовестного ведения процесса (предл. 2 ч. 1 ст. 35 ГПК РФ, ч. 2 ст. 41 АПК РФ). Противоречит она и принципу процессуальной экономии.

Зарубежный гражданский процесс дает примеры специального регулирования процедуры разрешения споров о подсудности, которое помимо прочего позволяет предупреждать указанные злоупотребления.

Подробные предписания содержатся, например, в ч. 11 ПГС Англии. В ней предусматривается право ответчика, желающего оспорить юрисдикцию суда в отношении иска или доказать, что суд не должен осуществлять свою юрисдикцию, обратиться в суд с ходатайством принять постановление, устанавливающее, что он не обладает юрисдикцией или не должен осуществлять имеющуюся у него юрисдикцию (п. 11.1 ПГС Англии). Суть этого правила, в особенности включенных в него альтернатив, будет более понятна, если вспомнить специфику английского подхода к регулированию судебной компетенции. В этой правовой системе истец свободен в выборе суда, в котором он регистрирует свой иск. По этой причине вполне возможно, что исковое заявление направляется в суд, который формально не обладает юрисдикцией, т.е. правом рассматривать этот иск. Свобода истца уравновешивается правами ответчика не только заявлять о нарушении формальных норм, регулирующих судебную компетенцию (первая альтернатива п. 11.1 ПГС Англии), но и добиваться прекращения производства на том основании, что суд, хотя номинально и может рассматривать подобного рода иски, однако в конкретном случае он не является достаточно удобным - forum non convenience (вторая альтернатива). Эти права одновременно являются обременениями, т.е. ответчик в определенной мере принуждается к их использованию, поскольку если он воздержится от заявления соответствующего ходатайства в течение установленного срока <*> и не представит подтверждающие его обоснованность доказательства, то это будет означать, что он дал свое согласие на юрисдикцию суда в отношении иска (п. 11.5 ПГС Англии). Если ответчик так или иначе оспаривает юрисдикцию, по его ходатайству принимается определение в виде отдельного документа либо в виде составной части судебного решения.

<*> В течение 14 дней с момента регистрации Acknowledgement of Service - исходящего от ответчика документа, которым он подтверждает факт получения искового заявления и обозначает свою позицию относительно предъявляемых требований, см., например, Форму N210 по адресу: http://www.hmcourts-service.gov.uk/HMCSCourtFinder/GetForm.do?court_forms_id=437.

Похожие, хотя и менее детализированные, положения присутствуют в континентальных правовых системах. Так, согласно ГПК Франции процессуальные возражения, включая возражения о неподсудности, должны заявляться заинтересованной стороной, под угрозой утраты права на их использование, одновременно и прежде защиты по существу (ст. 74, 75). В соответствии с § 39 ГПУ Германии подсудность дела суду первой инстанции обосновывается тем, что ответчик участвует в устном рассмотрении дела по существу, не заявляя возражений о его неподсудности. В австрийском праве с момента назначения дела к слушанию или адресованного ответчику предложения представить возражения по иску допустимость прекращения производства по причине нарушения юрисдикции ограничена. Ответчик может поставить вопрос о проверке судебной компетенции, но сделать это он должен своевременно (п. 1 абз. 1 § 43 Закона о юрисдикции Австрии). Как и в германском праве, участие ответчика в рассмотрении дела по существу необратимо исправляет нарушение подсудности (абз. 3 § 104 Закона о юрисдикции Австрии).

Правда, в указанных странах эти предписания не распространяются на вещные иски о правах на недвижимость <1>, что, однако, соседствует с другим правилом - сам по себе факт рассмотрения дела судом, не обладавшим компетенцией, не может служить основанием для отмены принятого им решения в порядке апелляции (абз. 2 § 513 ГПУ Германии), даже если была нарушена исключительная подсудность <2>. А вот в Швейцарии, где также существует норма о подсудности в силу безоговорочного участия ответчика в разбирательстве по существу дела (ст. 10 Закона о подсудности Швейцарии), напротив, споры о правах на недвижимость из сферы ее действия не исключаются <3>. В качестве важной гарантии, предупреждающей случаи необдуманных действий со стороны ответчика, неискушенного в правовых вопросах и по этой причине рискующего вопреки своим интересам утратить право на предопределенный законом суд, предусматривается обязанность суда давать разъяснения относительно последствий безоговорочного вступления в процесс (§ 504 ГПУ Германии, абз. 3 § 104 Закона о юрисдикции Австрии), а также обязательность адвокатского представительства (§ 78 ГПУ Германии, § 27 ГПК Австрии <4>). Приведенные примеры свидетельствуют как о возможности ведения сторонами спора о подсудности, так и о том, каким образом обеспечивается разрешение этого спора на начальных стадиях процесса.

<1> Это кажется нелогичным. В Австрии проводится различие между исключительной и императивной подсудностью, и стороны вправе своим соглашением изменить исключительную подсудность исков о правах на недвижимость. Кроме того, правило о юрисдикции, основанной на безоговорочном вступлении ответчика в процесс, находится в параграфе, посвященном договорной подсудности, что дает повод рассматривать его в качестве разновидности пророгационного соглашения. Тем не менее закон указывает на его неприменимость к искам о правах на недвижимость (абз. 4 § 104 Закона о юрисдикции).
<2> Albers J. // ZivilprozeBordnung mit Gerichtsverfassungsgesetz und anderen Nebengesetzen / Begr. Von Adolf Baumbach fortgef. von Wolfgang Lauterbach, verfaBt von Albers J., Hartmann P. 61. Aufl. Munchen: C.H. Beck, 2003. S. 1561.
<3> Wirth M. Op. cit. S. 248.
<4> Полное название ГПК Австрии - Закон от 1 августа 1895 г. о судебном производстве по гражданским спорам (Gesetz vom 1. August 1895 uber das gerichtliche Verfahren in burgerlichen Rechtsstreitigkeiten (ZivilprozeBordnung, ZPO), последние изменения внесены Новеллами гражданского судопроизводства 2004 г. (Zivilverfahrens-Novelle 2004, BGB1. I Nr. 128/2004).

Допустима ли согласно российскому праву отмена судебного решения на том основании, что оно было принято по делу, рассмотренному с нарушением исключительной подсудности?

В практике арбитражных судов этот вопрос решается различным образом. Например, Арбитражный суд Рязанской области рассмотрел иск об устранении препятствий в использовании расположенного в Москве нежилого здания и принял по нему решение, оставленное апелляционной инстанцией без изменения <*>. ФАС Центрального округа, проверяя в кассационном порядке законность этих актов, признал обоснованным довод о нарушении исключительной подсудности и согласился, что дело должно было рассматриваться в Арбитражном суде г. Москвы. Однако кассационная инстанция исходила из того, что данное процессуальное нарушение не предусмотрено ч. 4 ст. 270 АПК РФ в качестве основания для отмены принятых судебных актов, и оно не привело к принятию неправильного решения по существу спора. В силу этих причин кассационная жалоба была отклонена, обжалуемые судебные акты оставлены без изменения.

<*> Постановление ФАС Центрального округа от 28 апреля 2005 г. по делу N А54-3469/04-С9.

Иную позицию занимает ФАС Московского округа. Так, в Арбитражном суде г. Москвы рассматривалось дело о признании недействительными договоров купли-продажи недвижимости, применении последствий недействительности сделок, а также встречное требование об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения <*>. Участвующие в деле лица компетенцию судов не оспаривали, и заявленные требования были рассмотрены по существу, хотя объектами основного и встречного иска являлось имущество, находящееся в Ярославской области. При рассмотрении кассационной жалобы, которая обосновывалась нарушениями норм материального права, ФАС Московского округа по собственной инициативе исследовал вопрос о подсудности и установил, что арбитражный суд первой инстанции, принимая дело к своему производству (а вслед за ним и апелляционная инстанция) не учел положений АПК РФ об исключительной подсудности. По мнению кассационной инстанции, вынесенные по делу судебные акты не могут быть признаны законными и обоснованными, поскольку допущенное нарушение норм процессуального права могло привести к принятию неправильного решения. На этом основании обжалованные судебные акты были отменены.

<*> Постановление ФАС Московского округа от 28 апреля 2005 г. по делу N КГ-А40/2499-05.

Правильность Постановления ФАС Московского округа вызывает сомнение. Осуществляя проверку законности судебных актов, кассационная инстанция вышла за установленные законом границы своих полномочий. Согласно ч. 1 ст. 286 АПК РФ арбитражный суд кассационной инстанции проверяет законность решений, постановлений, принятых арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного акта и исходя из доводов, содержащихся в кассационной жалобе и возражениях относительно жалобы, если иное не предусмотрено АПК РФ. Это предписание в судебной практике и доктрине трактуется как правило, обязывающее кассационный суд осуществлять проверку законности судебных актов лишь в пределах доводов, представленных участвующими в деле лицами <*>. Оно представляет собой проявление диспозитивных начал судопроизводства, благодаря которым стороны могут определять судьбу своих материальных прав посредством совершения процессуальных действий или воздержания от них. В данном случае закон предоставляет участвующим в деле лицам возможность определить круг тех вопросов, на которые кассационный суд должен дать ответ при проверке законности обжалуемого акта. С этим положением связан запрет reformatio in pejus, т.е. такого пересмотра дела, которое ведет к ухудшению положения апеллянта. Например (применительно к исследуемой проблеме), если истец обжалует решение, которым часть его требований была отклонена как необоснованная, полагая, что в этой части были неправильно применены нормы материального права, а кассационный суд обнаруживает, что иск вообще не мог рассматриваться судом по причине нарушения исключительной подсудности, то постановление об отмене всего решения принято быть не может. Для такого постановления необходимо как минимум заявление противной стороны о соответствующем нарушении. Аналогичное положение предусматривается для апелляционного производства (ч. 5 и 6 ст. 268 АПК). Согласно ч. 2 ст. 286 АПК РФ ограничение прав кассационного суда по проверке законности обжалуемых актов не распространяется лишь на нарушения процессуальных норм (но не норм материального права) и только тех из них, которые перечислены в ч. 4 ст. 288. Только эти нарушения могут учитываться судом по его инициативе, что в соответствующих случаях может приводить к reformatio in pejus. Таким образом, ФАС Московского округа в условиях, когда ни одна из сторон не заявляла о нарушении подсудности, не мог по собственной инициативе устанавливать факт такого нарушения.

<*> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 19 января 2005 г. по делу N А11-942/2004-К1-13/36 (цит. по: Карасева С. Обзор практики рассмотрения федеральными арбитражными судами округов споров, возникающих из договоров аренды (за I квартал 2005 г.)); Архив ФАС Московского округа. Дело N КА-А40/6294-02 (цит. по: Нагорная Э.Н. Производство в кассационной инстанции арбитражного суда: сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М.: Юстицинформ, 2003); Шерстюк В.М. Арбитражный процесс (в вопросах и ответах). Комментарии, рекомендации, предложения по применению Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М.: Городец, 2004; Кожемяко А.С. Кассационное производство в арбитражном суде: Теория и практика. М.: Городец, 2004; Ефимов А.Е. Рассмотрение дела в порядке надзорного производства. Полномочия Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации // Право и экономика. 2005. N 9. Буквальное толкование ч. 1 ст. 286 АПК РФ дает повод для иного вывода. Действие кассационного суда - проверка законности - характеризуется в законе двумя фразами, которые связаны союзом "и", что может означать их самостоятельное значение, т.е. суд, проверяя законность решения, должен, во-первых, установить правильность применения норм материального и норм процессуального права, а во-вторых, исходить из доводов, содержащихся в кассационной жалобе и возражениях относительно жалобы. Однако правильность такой интерпретации опровергается ее сопоставлением с ч. 2 ст. 286 АПК РФ.

В гражданском процессе для кассационной инстанции подобного ограничения не установлено. В соответствии со ст. 347 ГПК РФ она также проверяет законность и обоснованность судебных решений исходя из доводов, изложенных в кассационной жалобе, и возражений относительно жалобы (ч. 1 ст. 347), однако в интересах законности ей предоставлено право проверить решение суда первой инстанции в полном объеме (ч. 2 ст. 347). Следовательно, суды общей юрисдикции, выполняющие функции второй инстанции, могут проверить соблюдение как материальных норм, так и всех процессуальных правил, независимо от того, ходатайствуют ли участвующие в деле лица о такой проверке. Особый подход к регулированию деятельности судов общей юрисдикции оправдан: в условиях, когда для большинства граждан квалифицированная адвокатская помощь труднодоступна, судопроизводство, основанное исключительно на началах диспозитивности и состязательности, без подстраховки в виде судебной активности чревато реальным ущемлением их прав.

Предположим, что арбитражный суд с нарушением исключительной подсудности принял дело к своему производству и вынес по нему решение, которое одна из сторон оспаривает, ссылаясь на это нарушение. В этом случае применимо правило: нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для изменения или отмены судебного решения, если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения (ч. 3 ст. 270, ч. 3 ст. 288 АПК РФ).

Нетрудно заметить, что формулировка альтернативного условия, при котором нарушение процессуального правила образует основание для изменения или отмены судебных актов - если нарушение могло привести к принятию неправильного решения - таит в себе опасность чрезмерно широкого толкования. Практически любое несоблюдение процессуальных правил (поскольку эти правила в конечном счете подчинены задаче обеспечения достижения справедливого разрешения спора) создает некоторую вероятность принятия ошибочного решения и, следовательно, позволяет отменить судебный акт, даже если угроза неправильного исхода спора не реализовалась и суд разрешил его по существу верно.

С таким подходом вряд ли можно согласиться по той причине, что он противоречит принципу процессуальной экономии и идее недопустимости отмены судебного решения исключительно по формальным основаниям. Эта идея прямо закреплена в ч. 2 ст. 362 ГПК РФ, в АПК РФ она определяет суть положений, предусмотренных ч. 3 ст. 270, ч. 3 ст. 288. Здесь вновь необходимо вспомнить, что место судебного разбирательства является формальным моментом, который не влияет на его результат.

Факт нарушения территориальной судебной компетенции не является достаточным доказательством незаконности судебного решения и не дает основания для презумпции неправильности такого решения <*>. Следовательно, лицо, оспаривающее судебный акт ссылкой на несоблюдение исключительной подсудности, должно не только доказать факт нарушения подсудности, но и показать, в чем состоит предположительная неправильность этого акта, а также доказать причинно-следственную связь между нарушением и возможной ошибочностью решения. Смысл формулировки ч. 1 ст. 364 ГПК, ч. 3 ст. 270, ч. 3 ст. 288 АПК РФ - "нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения" - состоит в том, что она облегчает бремя доказывания ошибочности решения и причинно-следственной связи. Обоснование истинности этих фактов - чрезвычайно сложная задача, даже если принять во внимание, что решающее значение имеет не абсолютная истина, означающая отсутствие всякого, даже теоретического сомнения в истинности суждения относительно некоторого факта, а истина практическая, игнорирующая теоретические, абстрактные сомнения. Как правило, необходимо установить, мог бы быть иной исход спора, если бы процессуальная ошибка не была допущена. Речь идет о гипотетических обстоятельствах, которые могут быть установлены лишь с некоторой степенью достоверности. Для отмены решения достаточным с точки зрения сбалансированного подхода представляется доказательство реальной возможности или преимущественной вероятности указанных обстоятельств. И, напротив, отменить решение нельзя, если процессуальное нарушение дает повод лишь для абстрактного предположения иного исхода процесса.

<*> Постановление Президиума ВАС РФ от 18 апреля 2006 г. N 13688/05. В указанном постановлении был установлен факт нарушения исключительной подсудности нижестоящими арбитражными судами, однако принятые ими акты были отменены с учетом неправильного разрешения спора по существу.