Мудрый Юрист

Пленум верховного суда России о производстве в суде надзорной инстанции

Божьев В., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ.

Разъяснению норм УПК РФ, посвященных правовому регулированию уголовно-процессуальных отношений в стадии надзорного производства, высшие судебные органы страны традиционно уделяли большое внимание. Накопленный позитивный опыт небезуспешно использован в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 1 "О применении судами норм главы 48 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих производство в надзорной инстанции".

Базируясь на положениях ч. 1 ст. 125, ч. 2 ст. 127 и ст. 403 УПК, Пленум напомнил, что в порядке надзора может быть пересмотрено вступившее в законную силу судебное решение, вынесенное как в ходе судебного, так и в ходе досудебного производства по уголовному делу. Вместе с тем в Постановлении обоснованно подчеркнуто, что вступившее в законную силу судебное решение, вынесенное в ходе досудебного производства, может быть пересмотрено в порядке надзора лишь до передачи уголовного дела в суд первой инстанции для рассмотрения его по существу. Определения же и постановления, вынесенные в соответствии с ч. 5 ст. 355 УПК, по общему правилу обжалованию в порядке надзора не подлежат (за исключением актов о наложении денежного взыскания), так как они могут быть проверены в порядке надзора одновременно с итоговыми решениями по делу.

Четко даны разъяснения о том, что в установленный ч. 1 ст. 406 УПК срок рассмотрения надзорных жалоб и представлений не следует включать время, связанное с истребованием уголовного дела. Также обоснованно указано о недопустимости отказов в истребовании уголовных дел, если приведенные в жалобе или представленные доводы не опровергаются собранными по делу доказательствами, указанными в судебных документах. Заслуживают внимания требования Верховного Суда РФ о необходимости в постановлении об отказе в удовлетворении надзорной жалобы или представления приводить аргументированные ответы на все доводы, с помощью которых оспариваются законность, обоснованность и справедливость судебных решений с изложением мотивов, по которым эти доводы признаны несущественными.

Пленум обоснованно требует от судей при принятии процессуального решения о возбуждении надзорного производства в постановлении об этом указывать, в чем именно заключается допущенное нарушение закона, повлияло ли оно или могло повлиять на законность, обоснованность и справедливость оспариваемого решения. В то же время он подчеркивает, что, решая вопрос о возбуждении надзорного производства, судья не вправе предрешать выводы суда надзорной инстанции. Само по себе это положение несет позитивный заряд. Только не очень понятна возможность выполнения столь взаимосвязанных рекомендаций: с одной стороны, требуется дать оценку допущенным нарушениям, а с другой - не предрешать выводов суда.

Представляют интерес положения п. 9 Постановления Пленума. Согласно им, если при установлении в ходе изучения жалоб (представлений), уголовного дела и дополнительно представленных материалов обнаружены не указанные в жалобе (представлении) нарушения закона, устранение которых повлечет улучшение положения осужденного, соответствующим лицам рекомендуется возбудить надзорное производство. По существу, в данном случае судам разъяснено, что ревизионное начало (ч. ч. 1 и 2 ст. 410 УПК) действует не только при проверке судом надзорной инстанции в судебном заседании законности и обоснованности судебных решений, но и на более раннем этапе - при принятии решения о возбуждении надзорного производства.

Представляется, что разъяснения, данные в п. 10 Постановления, далеко не бесспорны. Не вызывает сомнений тот факт, что председатели областных и им соответствующих судов, Председатель Верховного Суда РФ и его заместитель проверяют правильность решения судьи об отказе в возбуждении надзорного производства на основе жалобы или представления заинтересованного лица.

Но в законе следовало бы об этом точно указать, причем не столько для названных руководителей вышестоящих судов, сколько для заинтересованных в том граждан. И в этом отношении Пленум, учитывая общие правила обжалования процессуальных решений и права участников уголовного судопроизводства, в основном правильно интерпретировал положения закона, подчеркнув тем самым права сторон на этом этапе производства по делу. Только Пленум, на мой взгляд, необоснованно попытался ограничить полномочия указанных руководителей вышестоящих судов, подчеркнув, что лишь по жалобе или представлению они могут реализовать полномочия, предусмотренные ч. 4 ст. 406 УПК.

Между тем председатель, например, областного суда, как известно, вправе по собственной инициативе проверить соблюдение законов судьями, рассматривавшими надзорные жалобы (представления). Результаты этих проверок обсуждаются на совещаниях или на заседании президиума областного суда. Но, обнаружив, что судьей вынесено необоснованное или не соответствующее закону решение об отказе в удовлетворении надзорной жалобы, председатель суда не должен этим ограничиться: он обязан принять решение в соответствии с ч. 4 ст. 406 УПК, которая дает ему это право. Ссылка в Постановлении на ст. 15 УПК не создает предпосылок к иному выводу.

Необходимо пояснить и другое положение, содержащееся в п. 10 Постановления. Пленум отметил, что ч. 4 ст. 406 УПК не требует вынесения процессуального решения лицом, не усмотревшим оснований для отмены постановления судьи об отказе в удовлетворении надзорных жалоб (представлений). Формулировка заключительного положения п. 10 представляется, однако, не совсем удачной. Председатель соответствующего суда или его заместитель, рассмотрев жалобу на действия и решения судьи, принявшего решение об отказе в удовлетворении надзорной жалобы (представления), во всех случаях принимает решение.

Другой вопрос, что закон не требует вынесения по этому поводу специального постановления. Однако это не означает отсутствия решения вообще, ибо оно может быть выражено не только в постановлении, но и в форме резолюции (п. 1 ч. 1 ст. 221 УПК), сопроводительного письма (ст. 222), записи в протоколе (п. 7 ч. 3 ст. 259), повестки о вызове (ч. ч. 1 и 2 ст. 188), извещения (ч. 1 ст. 407) и т.д.

В случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 406 УПК, соответствующие лица в одних случаях свое решение отражают в специальном процессуальном акте - постановлении (если принимают решение об отмене решения судьи и о возбуждении надзорного производства); в других случаях (при согласии с решением судьи об отказе в удовлетворении надзорной жалобы) принятое решение формализуется в письменном извещении жалобщика о принятом решении. Наличие именно этого решения обусловливает возможность последующего обращения с жалобами (см. п. 2 Постановления).

Следовательно, Верховный Суд в данном случае решение руководителя областного суда, вынесенное в порядке ч. 4 ст. 406 УПК, рассматривает (и вполне правомерно) как юридический факт, порождающий другие (уже с вышестоящим судом) правоотношения соответствующего субъекта. Вот почему принятие решения в данном случае - это не пустая формальность, не "бюрократическое творчество", а внешнее отражение реально действующих уголовно-процессуальных отношений и реализации участниками уголовного судопроизводства своих процессуальных прав и обязанностей.

Пленум в Постановлении N 1 неоднократно ориентирует суды на возможность отмены приговора и последующих решений (если они есть) с возвращением уголовного дела прокурору. Между тем ст. 408 УПК не предусматривает принятия подобных решений в суде надзорной инстанции. Пленум счел возможным ограничиться ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК.

Но этого, как представляется, недостаточно. Подобным образом, правда, Пленум уже разрешал вопрос о возвращении уголовного дела прокурору применительно к стадии судебного разбирательства (см. ч. 3 п. 14 Постановления от 5 марта 2004 г. N 1). Но у него была нормативно-правовая база ориентировать суды на применение в судебном разбирательстве положений ст. 237 УПК (см. ч. 2 ст. 256 УПК).

Применительно к другим стадиям уголовного судопроизводства подобных дозволений в УПК нет.

Следовательно, применение ст. 237 УПК при регулировании общественных отношений в стадии надзорного производства можно было решить не на основе прямой отсылки к ст. 237, а посредством указания на применение аналогии.

Хотя Пленум Верховного Суда РФ аналогию уголовно-процессуального закона применяет, он, как и его предшественники (Верховные Суды РСФСР и СССР), предпочитает на это прямо не указывать. Применительно к уголовному судопроизводству мне удалось обнаружить лишь одно Постановление Пленума Верховного Суда РФ (и то уже не действующее), в котором прямо указано на применение аналогии (см. п. 5 Постановления от 8 декабря 1999 г. N 84, признанное утратившим силу Постановлением от 5 марта 2004 г. N 1).

Представляется более предпочтительной практика Конституционного Суда РФ, широко применяющего аналогию уголовно-процессуального закона и прямо указывающего на это в своих постановлениях и определениях. Тем более правильно поступил законодатель применительно к гражданским процессуальным отношениям, указав в ст. 1 ГПК РФ о возможности применения в гражданском судопроизводстве аналогии права и закона.

В уголовно-процессуальном законе, в основе которого лежит разрешительное начало, всякого рода недоговорки и двусмысленности приводят правоприменителя в конечном итоге к процессуальным правонарушениям. Это соображение представляется необходимым учитывать и при подготовке проектов постановлений Пленума высшего судебного органа в системе судов общей юрисдикции России.

Полагаю, что необходимой терминологической щепетильности Пленум не проявил и при введении в оборот термина "инстанционность" в целях разграничения компетенции различных звеньев судебной системы, наделенных правом пересмотра приговоров и других процессуальных актов в порядке надзора. Обратившись к ст. 5 УПК, нетрудно заметить, что данное в ней объяснение термина "инстанция" (см. п. п. 14, 16, 52, 53) не соответствует тому значению, которое ему дано в рассматриваемом Постановлении (см. п. п. 2 и 3).

При всех недостатках текста действующего УПК надо отметить, что в нем термин и понятие "инстанция" даны более взвешенно, чем в Постановлении Пленума N 1 от 11 января 2007 г.

Обратимся к тексту ст. 5 УПК. В ней термин "инстанция" увязан с деятельностью того или иного звена судебной системы в определенной судебной стадии уголовного процесса. Отсюда и наименования: суд первой инстанции (п. 52), суд второй инстанции (п. 53), апелляционная инстанция (п. 2), кассационная инстанция (п. 14), надзорная инстанция (п. 16). С лингвистических позиций этот термин, видимо, допустим в тексте Постановления Пленума. Но с принятием Постановления N 1 в уголовном процессе он обрел двойной смысл. А это не украшает любую отрасль права.

Пленум разъяснил, что лицо, принесшее надзорную жалобу (представление), вправе ее отозвать до начала ее рассмотрения судом (ч. 1 п. 12 Постановления). Ранее действовавший уголовно-процессуальный закон аналогичные права предоставлял лицам, принесшим протест в порядке надзора (ч. 4 ст. 371 УПК РСФСР). Такими же правами наделены действующим УПК стороны в стадиях апелляционного и кассационного производства (ч. 3 ст. 359).

Применительно к стадии надзорного производства подобное решение, к сожалению, в УПК отсутствует. Это, безусловно, может быть расценено как упущение разработчиков проекта Кодекса. Участники уголовного судопроизводства, наделенные правом принесения жалоб (представлений), как и любым другим субъективным правом, вправе воспользоваться им или воздержаться от этого, равно как и приостановить или прервать его реализацию (до определенного момента) по своей воле. Поэтому позитивное решение вопроса о праве отзыва надзорной жалобы (представления) вполне оправданно.

Вместе с тем есть основания заметить, что указанный вопрос решен не в полной мере, поскольку в заседание суда надзорной инстанции допущен прокурор (ч. 5 ст. 407 УПК), а в этом качестве, как известно, обычно выступает не автор надзорного представления, а вышестоящий прокурор или уполномоченный им сотрудник соответствующей прокуратуры. Из текста Постановления не видно, признает ли Пленум за ним право на отзыв надзорного представления.

Как известно, предыдущий уголовно-процессуальный закон допускал отзыв надзорного протеста вышестоящим прокурором (ч. 4 ст. 371 УПК РСФСР). Хотя порядок производства и, соответственно, полномочия субъектов уголовно-процессуальных отношений в указанной стадии существенно изменились, вопрос о полномочиях вышестоящего прокурора в суде надзорной инстанции не потерял актуальности.

Заметим при этом, что применительно к участникам уголовно-процессуальных отношений в стадии надзорного производства понятие вышестоящего прокурора, предложенное Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 (п. 21), вряд ли приемлемо.

Подтверждая возможность ухудшения положения осужденного, оправданного, а также лица, дело в отношении которого прекращено, Пленум связывает наступление неблагоприятных последствий с жалобой потерпевшего или представлением прокурора. При этом ухудшение положения, подчеркнуто в Постановлении Пленума, оправданного или других перечисленных лиц может наступить только по тем основаниям, которые указаны в жалобе или представлении, и при условии, что эти основания отвечают критериям фундаментального нарушения закона.

Термин "фундаментальные нарушения" впервые заимствовал из международно-правовых актов Конституционный Суд РФ. Но он, видимо, сознавая непривычность употребления такого термина в российских условиях, наряду с ним использовал как равнозначное более привычное словосочетание "существенные нарушения", которое широко применялось и применяется по-прежнему в процессуальных актах как Конституционным Судом РФ, так и судами общей юрисдикции, в том числе и высшим судом в этой системе. Думаю, что было бы не лишним его использовать (как равнозначный термину "фундаментальный") и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ (например, в п. 16).

В анализируемом Постановлении Пленума нашли отражение и другие вопросы, важные для судей и лиц, профессиональная деятельность которых может быть в большей или меньшей степени связана с производством в суде надзорной инстанции. Некоторые из них, хотя они и разрешались в прошлом (в постановлениях Пленумов Верховных Судов РСФСР и СССР), необходимо было уточнить или "привязать" к нормам действующего уголовно-процессуального закона. И это небезуспешно сделано.

Однако в Постановлении N 1 от 11 января 2007 г., к сожалению, не дан ответ на некоторые вопросы, возникшие в связи с рассмотрением уголовных дел в суде надзорной инстанции. В частности, не отражена, по сути дела, сложившаяся практика Верховного Суда России в отношении обеспечения осужденного защитником при рассмотрении уголовных дел в судах надзорной инстанции. Положительная позиция на этот счет Президиума Верховного Суда РФ нашла отражение в юридической литературе. В частности, достоянием юридической общественности стало Постановление Президиума Верховного Суда от 15 июня 2005 г. (дело N 118П05, архив ВС РФ) <1>. В нем указано, что при наличии соответствующего ходатайства осужденного суд обязан назначить защитника, причем не только при рассмотрении дела в суде надзорной инстанции, но и в суде второй инстанции. При этом, насколько можно судить по указанной публикации, Верховный Суд РФ исходит из того, что приглашение, назначение, замена защитника и оплата его труда в отношении осужденного осуществляются по тем же правилам, что в отношении подозреваемого и обвиняемого.

<1> См.: Практика применения Уголовно-процессуального кодекса РФ: Сборник / Под ред. заместителя Председателя Верховного Суда РФ В.П. Верина. М.: Юрайт, 2006. С. 441 - 442.

Могут сказать, что вопрос обеспечения участия защитника - часть общей проблемы обеспечения права обвиняемого (подозреваемого) на защиту. И это будет правильно. Но защитник действует в различных стадиях процесса по-разному. А обеспечение участия защитника в стадии надзорного производства - часть обязанностей суда на этом этапе судопроизводства. К тому же ранее действовавшим законом рассматриваемый вопрос решался иначе. Сложившейся практики применения ст. ст. 16 и 50 УПК судами надзорной инстанции нет. Потому-то и требуется авторитетное разъяснение. Это безболезненно может сделать Пленум Верховного Суда РФ при изменении редакции рассматриваемого Постановления. А она предстоит в недалеком будущем, учитывая давно ожидаемую новую редакцию ст. 405 УПК и новеллы Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ.

У судей и других участников уголовного процесса в стадии надзорного производства возникли трудности с применением правовых норм, инкорпорированных в УПК РФ Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму". Поэтому может возникнуть недоумение по поводу отсутствия соответствующих разъяснений в Постановлении Пленума. Не скрою, что они возникли и у меня. Однако надо заметить, что Пленум Верховного Суда РФ далеко не всегда может нейтрализовать нормативно-правовые просчеты, допущенные законодателем. Ожидания и пожелания практических работников, к сожалению, иногда выходят за пределы компетенции Пленума. Поэтому критика предписаний, содержащихся в новых нормах УПК, и требования об упорядочении нормативной базы надзорного производства должны быть обращены прежде всего к разработчикам законопроекта и законодателю. Суть же очередного нормативно-правового "сюрприза" состоит в следующем.

Прежде всего заметим, что при наличии условий, указанных в ч. 5 ст. 247 УПК, теперь допускается возможность проведения судебного разбирательства по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях в отсутствие подсудимого, уклоняющегося от явки в суд. Причем в случае устранения обстоятельств, указанных в этой норме, приговор или определение суда, вынесенные заочно, по ходатайству осужденного или его защитника отменяются в порядке, предусмотренном гл. 48 УПК, т.е. судом надзорной инстанции.

Сообразно этому ст. 409 УПК дополнена частью 3, которой предусмотрено: "Устранение обстоятельств, указанных в части 5 ст. 247 настоящего Кодекса, является основанием отмены приговора, определения либо постановления суда при рассмотрении этого дела в порядке надзора". Создается впечатление, что, модифицируя текст ст. 409 УПК, разработчики проекта Закона от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ, не учли положений ч. 1 той же ст. 409, которая в качестве оснований отмены или изменения приговора, определения или постановления суда в порядке надзора признает лишь нарушения материального или процессуального закона, допущенные нижестоящим судом. В результате сложилась любопытная ситуация: в одной части ст. 409 УПК основаниями отмены и изменения приговора признаны нарушения закона, а в другой - их отсутствие. Не парадокс ли?

Но разработчики проекта указанного Закона оставили без внимания не только это обстоятельство. Ограничив круг лиц, наделенных ч. 7 ст. 247 УПК правом на обжалование приговора в порядке надзора, законодатель тем самым способствовал появлению несоответствия между указанной статьей и положениями ст. 402 УПК, специально посвященной определению субъектов уголовно-процессуального права на принесение надзорной жалобы (представления).

Более того, адресуя в категорической форме установку суду надзорной инстанции на отмену приговора, разработчики законопроекта не предусмотрели срок, в течение которого возможен указанный пересмотр дела. Между тем по истечении определенного времени может сложиться ситуация, исключающая (по разным причинам) возможность повторного рассмотрения дела судом первой инстанции (ввиду отсутствия к этому времени свидетелей, потерпевших и т.п.).

Этим не исчерпываются издержки, допущенные при разработке Закона N 153-ФЗ. Так, предписывая безусловную отмену приговора по основаниям, указанным в ч. 5 ст. 247 УПК (ч. 3 ст. 409 УПК), новые нормы УПК РФ выходят за пределы установленных законом прав суда надзорной инстанции (ст. 410 УПК) и создают процессуальную норму, не соответствующую принципу независимости судей.

Это далеко не полный перечень ошибок, допущенных в тексте норм Закона от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ в части регулирования уголовно-процессуальных отношений. Но и того, что сказано, достаточно, чтобы понять: в распоряжении Пленума Верховного Суда РФ не было добротной правовой основы для дачи разъяснений по применению судами надзорной инстанции "новых" уголовно-процессуальных норм, включенных в УПК РФ Законом N 153-ФЗ.

Пленум по мере накопления практики применения новых норм УК и УПК, безусловно, будет вынужден дать какие-то разъяснения. Но, может быть, не следует ждать, когда суды в очередной раз "наломают дров"? Не правильнее ли было бы уже теперь Верховному Суду РФ, реализуя право законодательной инициативы, поставить вопрос о корректировке ряда норм, инкорпорированных в УПК РФ Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ?