Эволюция системы наказаний в швейцарии в первой половине XIX в.

Кубанова М.Н., зав. кафедрой всеобщей истории исторического факультета Карачаево-Черкесского государственного университета имени У.Д. Алиева, кандидат исторических наук.

В начале XIX в. в Швейцарии начался процесс постепенного вытеснения устаревших норм средневекового обычного права законодательными актами, более соответствовавшими складывающимся в стране капиталистическим отношениям. При этом решающая роль в развитии законодательства принадлежала отдельным кантонам, а не федеральным органам власти. Партикуляризм кантонов очень долго сдерживал демократизацию и либерализацию системы наказаний и уголовного права страны в целом. Единое уголовное законодательство в Швейцарии отсутствовало вплоть до 50-х годов XIX в. Каждый кантон имел собственное уголовное уложение, которое чаще всего составлялось в соответствии с законодательствами соседних государств. Еще в 1842 г. журнал "Юридические записки" отмечал, что "те кантоны, которые находятся в ближайшем сродстве с Францией, следуют более за ходом французского законодательства или даже удерживают французское Уголовное уложение, хотя несколько смягченное позднейшими законами, например кантон Женевский. В других кантонах продолжает действовать Уголовное уложение, составленное для прежней Гельветической республики, хотя и смягченное позднейшими отдельными законами. Развитие немецкого уголовного законодательства не осталось без влияния на те кантоны, которые находятся в ближайшем сродстве с Германией, как например, на Санкт-Галленское Уголовное уложение, изданное в 1819 г. <1>. Кроме французского Уголовного кодекса 1810 г. заимствовались идеи австрийского УК 1803 г. и баварского УК 1813 г.

Согласно подписанному в 1815 г. федеральному пакту в стране была реставрирована политико-правовая система XVIII в. К власти в кантонах вернулись аристократическо-олигархические правительства, которые перенесли на новую почву правовые традиции старого режима. Анализ утвердившейся в Швейцарии после 1815 г. системы наказаний показывал, что она достаточно далека от того, чтобы называться демократическим государством. Исследователь XIX в. С.О. Богородский приводил пример кантона Санкт-Галлен, где ранее всего было принято новое Уголовное уложение. Заменившее в 1819 г. ранее действовавшее Уложение 1807 г. новое издание отличалось от первого "особенною жестокостью". "Смертная казнь назначена в нем за убийство, государственную измену, возмущение, уничтожение плода во чреве матери, за грабеж, зажигательство и даже повторение преступлений". Кроме того, практиковалась "позорная выставка к столбу и на площади". Эта жестокость Уголовного уложения, подчеркивал Богородский, "сделалась совершенно несообразной с новой системой" <2>. Подобные меры наказания применялись и в ряде других кантонов. Например, в одном из полукантонов Аппенцелля - Иннеродене, по свидетельству швейцарского исследователя Б. Ван Мюйдена, вплоть до 1832 г. власти руководствовались "поистине варварскими законами: воров наказывали кнутом, изменивших супружескому долгу и их сообщниц сажали на цепь и выставляли к позорному столбу, часть имуществ самоубийц конфисковывали" <3>. Такое положение дел вступало в противоречие с идеологической ситуацией в Европе, где с конца XVIII в. серьезно обсуждался вопрос о жестокости наказаний. Публицисты, филантропы, юристы, политики, врачи призывали к гуманности в борьбе с преступниками в соответствии с разработанной уже моделью системы наказания и исправления преступников, "приспособленной к общим чертам промышленного мира" <4>.

Однако в 20-х годах в результате кантональных революций в ряде мест к власти пришли либерально-демократические правительства, настроенные на реформирование всей политико-правовой системы. Это и привело к составлению новых кодексов, значительно отличавшихся от предшествующих. А после Июльской революции 1830 г. власти большинства кантонов признали необходимость изменить уголовное законодательство.

Началось активное реформирование данной системы. Так, принятое в Базеле в 1821 г. Уголовное уложение, аналогичное французскому, "и очень строгое", в 1834 г. было подвергнуто пересмотру, а 18 мая 1835 г. вступило в законные права новое Уложение, согласно которому наказания были смягчены. В Цюрихе в 1829 г. был составлен проект собственного Уложения, в котором либералов не устроила предложенная система наказаний. Поэтому в октябре 1835 г. была издана обновленная редакция закона, которая вводила новые виды наказания, смягчая и видоизменяя прежние. 24 ноября 1838 г. был принят закон, способствовавший улучшению некоторых постановлений вышеуказанного Санкт-галленского Уголовного уложения. Система наказаний в нем также претерпела серьезные изменения. Так, теперь смертная казнь сохранялась только "на случай совершенного смертоубийства". Такие же виды наказания, как "клеймение, выставка к позорному столбу, публичное сечение палачом", были уничтожены <5>.

Подобные изменения были внесены и в кодексы других кантонов: в Шафгаузене в 1834 г., в Люцерне в 1835 г., в Бернском и Тюргаусском кантонах в 1839, в Ваадте (Во) в 1841 г., во Фрибуре в 1849 г. В Женеве действовал проект, предложенный еще в 1817 г. и пересмотренный в 1826 - 1829 гг. Закон был составлен в соответствии с французскими и английскими традициями.

Общим нововведением во всех этих уложениях, как отмечали исследователи, было то, что "смертная казнь угрожается нерешительно, но вместе с другими наказаниями, между которыми судья имеет право выбирать". Вместо нее, например, базельские законотворцы предложили приговаривать преступников "к заключению в смирительный дом на 20 лет". То есть смертная казнь теперь "назначалась только в самых важных случаях" <6>.

Таким образом, несмотря на отсутствие в Швейцарии единого уголовного законодательства, к середине XIX в. все кантональные уложения прошли один путь: они эволюционировали от одиозных норм феодального права к буржуазной системе наказаний, основанной на теориях самых знаменитых европейских мыслителей, разрабатывавших новое направление относительно целей наказания - исправления и предупреждения <7>.

Эта же либеральная тенденция распространилась и на систему исполнения наказаний в виде лишения свободы. Централизованного управления тюремными заведениями, как и единого уголовного законодательства, в Швейцарии не существовало. Преступники содержались в кантональных местах заключения, из которых к началу XIX в. самыми распространенными являлись работные дома типа Schallenwerke. Основными "постояльцами" в них были нищие, бродяги, бездомные и пр. В начале XIX в. уровень преступности возрос, количество осужденных увеличилось. В связи с этим на повестку дня во всех кантонах встал вопрос о реорганизации тюремной системы. Уже в 1815 г. стали появляться предложения, как например в кантоне Фрибур, о выделении из работного дома исправительной тюрьмы, где содержались бы серьезные преступники: воры, убийцы, поджигатели, фальшивомонетчики <8>. Эта тенденция привела к возникновению исправительных учреждений нового типа, которые, как подчеркивают исследователи, не имели ничего общего с тюрьмами XVIII в. В результате Швейцария стала первым европейским государством, которое принялось за реформу тюрем. "Она занимает важное место в истории пенитенциарной системы по новым опытам, предпринятым для решения о наилучшем тюремном устройстве", - отмечал в 1854 г. профессор А. Палюмбецкий <9>.

Известно, что первая тюрьма на территории Швейцарии была открыта в Женеве в 1825 г. В 1826 г. подобное заведение появилось в Лозанне, в 1830 г. - в Берне, а в 1839 г. - в Санкт-Галлене. В кантоне Фрибур данный вопрос обсуждался в течение 1820 - 1830-х гг., после того как в 1820 г. Большой совет кантона все-таки постановил выделить исправительную тюрьму из работного дома. В остальных кантонах немецкой Швейцарии серьезных изменений в тюремном вопросе не происходило из-за их большей консервативности.

Первая швейцарская тюрьма "нового образца" - Женевская - была открыта после того, как к власти в кантоне пришли либералы. В большинстве своем они были сторонниками утилитаристской концепции английского философа, юриста И. Бентама, которую перевел на французский язык его ученик, переводчик и издатель Этьен Дюмон, ставший, кроме того, в 1817 г. автором проекта Уголовного уложения Женевы. Как известно, Бентам считал необходимым провести реформу права, его кодификацию, отменить ряд устаревших феодальных институтов, усовершенствовать систему наказаний <10>. Эти идеи были близки женевским либералам, и, придя к власти, они начали их реализовывать. Сообразуясь с принципом пользы, согласно которому, по Бентаму, можно достичь главной цели - "наибольшего счастья для наибольшего числа людей", и веря, что с помощью материальных и духовных стимулов, а также при наличии "хорошо построенной и удобной тюрьмы" можно защитить общество от преступников и сократить количество рецидивистов, новое либеральное правительство Женевы сумело заставить кантон построить образцовую исправительную тюрьму <11>. Отличие данной тюрьмы заключалось в ее режиме, который отчасти объяснялся самим фактом "либерального происхождения". До 1833 г. здесь существовал самый мягкий в Европе порядок, при котором арестанты целый день находились вместе и изолировались только на ночь. Кроме того, им позволялось разговаривать друг с другом "в часы, свободные от работы". По мнению либерального руководства, это должно было способствовать перевоспитанию и исправлению правонарушителей. Когда стало ясно, что количество рецидивов и возвращений в тюрьму не уменьшается, в ней ввели новый устав, согласно которому арестанты теперь содержались в отдельных "кельях" и им запрещено было разговаривать друг с другом. Кроме того, всех преступников поделили на четыре класса по "степени строгости обращения с ними". "Необходимость разделения арестантов на классы, даже с постоянными работами и с обязательным молчанием, - писал исследователь Н.С. Таганцев, - вытекала из невозможности устранить влияние арестантов друг на друга и из необходимости индивидуализировать средства исправления, в особенности по отношению к тем из заключенных, которые подают надежды на лучшее будущее" <12>. Подобная система классификации преступников позже была названа женевской и затем внедрена в ряде тюрем Европы. Следует отметить, что режим содержания в женевской тюрьме со временем все-таки был ужесточен. Кроме того, что идея исправления в тюремном заведении, которая была основной для либералов, не срабатывала и количество преступников не уменьшалось, в Женеве в 40-х годах XIX в. к власти приходят радикалы, смотревшие на это по-другому. Они, как и большинство политиков в Европе, были сторонниками ужесточения наказаний и самого тюремного режима. Основным постулатом с середины XIX в. становится мысль о том, что "тюрьмы созданы для того, чтобы наказывать заключенных и ни для чего иного" <13>. Наряду с этим женевская тюрьма уже не удовлетворяла новым потребностям, поскольку была рассчитана всего на 60 человек. Поэтому там началось строительство второй тюрьмы, введенной в строй в 1840 г.

Вторая достаточно известная тюрьма страны - Лозаннская - отличалась тем, что не заимствовала женевскую систему, а ввела свою классификацию. Здесь арестанты делились только на две категории - осужденные за уголовные преступления и все остальные. Содержались они в камерах, но не в отдельных, а в общих, поскольку такие "кельи, кроме тесноты, представляли много других недостатков постройки" и в результате "отдельное заключение не замедлило оказать вредных последствий для здоровья преступников" <14>. Интересное замечание о Лозаннской тюрьме оставил Александр Тургенев, посетивший ее в 1833 г. как турист. Известно, что в Швейцарии в XIX в. существовала "полная свобода войти в любое публичное здание (в том числе и в пенитенциарное учреждение. - М.К.) для осмотра различных редкостей" <15>. Воспользовавшийся этим Тургенев описал лозаннскую тюрьму и условия содержания 400 арестантов, отбывавших заключение в тот момент. "Содержание хорошее и надзор строгий, но человеколюбивый", - подчеркивал он. "В спальнях преступников стены, у коих стоят кровати, обделаны тесом, дабы сырость не вредила лежащему". В заключение делался вывод: "Тут жизнь и здоровье преступников так же драгоценны, как и добрых граждан" <16>.

Факт "человеколюбия" исследователи швейцарских тюрем относили к их особенностям. Здесь нужно отметить, что в большинстве тюрем страны к середине XIX в. были уничтожены телесные наказания, "употреблявшиеся прежде при нарушениях тюремного режима". В некоторых из них арестантов обучали грамоте и ремеслу, за хорошее поведение переводили в новый разряд, сокращали срок заключения. Кроме того, в это же время в Швейцарии создаются "вспомогательные учреждения пенитенциарной системы", а именно патронаты, целью которых было "поддерживать преступников на пути их исправления" <17>.

Таким образом, первая половина XIX в. была периодом трансформации не только политической системы Швейцарии, но и ее правовой основы в целом. Процесс унификации уголовного законодательства завершился после принятия Конституции 1848 г., сформировавшей единое союзное Швейцарское государство. Уголовное уложение Союза было обнародовано 4 февраля 1853 г. Однако при этом каждый кантон сохранил за собой право иметь собственные законы. Это наложило отпечаток и на пенитенциарную систему страны, которая так и не стала более централизованной. Кантональные тюрьмы создавались в соответствии с условиями местного Уголовного уложения. Однако следует признать, что именно периоды, вошедшие в историю Швейцарии как периоды Реставрации (1815 - 1830) и Регенерации (1830 - 1848), заложили основы всей последующей швейцарской уголовной и пенитенциарной политики.