Предмет иска (как требования к суду)

Ненашев М.М., соискатель кафедры гражданского процесса Саратовской государственной академии права.

Определившись с теоретическими вопросами, связанными с предметом иска, перейдем к его непосредственному рассмотрению. Под предметом иска предлагалось понимать:

1. Спорное субъективное право, обязанность или правоотношение в целом или охраняемый законом интерес <1>.

2. Конкретное требование истца к ответчику <2>.

3. Указанный истцом способ защиты субъективного права или охраняемого законом интереса <3>.

При этом практически все авторы указывают, что необходимо отличать от предмета иска объект спорного гражданского правоотношения, так называемый материальный объект иска, который входит в предмет иска в качестве его объекта <4>. Такой объект в законодательстве именуется предметом спора (применительно к третьим лицам, заявляющим самостоятельные требования на предмет спора) <5>.

1. Предмет иска как спорное субъективное право, обязанность или правоотношение в целом или охраняемый законом интерес

В советский период наибольшее развитие такая точка зрения получила в работах М.А. Гурвича, который считал, что предмет иска - это то, что подлежит защите <6>.

Рассматривая ее, необходимо напомнить, что М.А. Гурвич считал, что процессуальный иск как требование обращен исключительно к суду (в отличие от материального иска, обращенного к ответчику).

Таким образом, в процессуальном иске могло содержаться только процессуальное требование истца к суду, а материальное требование истца к ответчику в нем просто не находило места. Однако предложенная трактовка предмета иска, как представляется, противоречит этому исходному положению.

Как обосновывалось ранее, субъективное право дано с целью обязать соответствующее лицо (или лиц) к поведению, необходимому для удовлетворения интереса управомоченного <7>. Но указание на субъективное право, правоотношение или охраняемый законом интерес в качестве предмета иска неизбежно ориентирует на материально-правовое требование истца к ответчику. Ведь само субъективное право в судебном осуществлении обычно связывается с правом требования (которое может носить реальный характер или характер фикции).

Поэтому логичным развитием такого подхода стало фактическое отождествление предмета иска с требованием истца к ответчику.

Так, указывалось, что предметом иска о взыскании с ответчика определенной денежной суммы в качестве покупной цены составляет право истца требовать уплаты ответчиком этой суммы <8>.

Другой яркий пример доказываемого нами положения мы видим в утверждении, что предметом иска о присуждении является ПРАВО ИСТЦА ТРЕБОВАТЬ ОТ ОТВЕТЧИКА (выделено нами. - Н.М.) определенного поведения в связи с невыполнением им соответствующей обязанности добровольно <9>.

Такое развитие критикуемой точки зрения представляется логичным, поскольку, как было показано выше, необходимость в правоотношении возникает только в связи с необходимостью обязать лицо, чтобы оно своим поведением удовлетворило интерес управомоченного.

Такая точка зрения неприемлема исходя из того, что мы рассматриваем иск исключительно с процессуальной стороны. Поскольку определение предмета иска как материально-правового требования истца к ответчику отражает материально-правовую сторону иска, то оно будет противоречить высказанной нами ранее позиции.

Рассматривая предложенную точку зрения, необходимо уделить внимание и мнению, что предметом иска может быть и спорное правоотношение в целом.

Необходимость в определении предмета иска через спорное правоотношение, как представляется, возникла в связи с необходимостью определить предмет в исках о признании. По крайней мере именно применительно к предмету этих исков говорят о "спорном правоотношении в целом" <10>.

Однако противоречивость такого подхода была блестяще обоснована А.А. Добровольским <11>:

"Понимая, что говорить об исках о признании и совсем не говорить об исковом состоянии спорного права нельзя, М.А. Гурвич недавно ввел новое понятие: "В исках о признании в "исковом состоянии" находится спорное правоотношение".

Получается, что спорное право в иске о признании находится во внеисковом... состоянии, а вот спорное материальное правоотношение, по поводу которого заявлен тот же иск о признании, находится в "боевом", "напряженном" состоянии.

...Возникает вопрос. Если в исках о присуждении предметом иска является притязание или субъективное право в исковом состоянии, а в исках о признании предметом иска является "спорное гражданское правоотношение в исковом состоянии", то чем же исковое состояние субъективного права отличается от искового состояния правоотношения? Ведь материальное гражданское правоотношение в исковом состоянии по существу ничем не может отличаться от субъективного гражданского права в исковом состоянии. Становится совершенно непонятным, почему в первом случае (когда есть право в исковом состоянии) можно говорить о праве на иск в материальном смысле, а во втором случае (когда есть материальное правоотношение в исковом состоянии) нельзя говорить о праве на иск в материальном смысле?" <12>

К сказанному А.А. Добровольским следует добавить только то, что сам термин "спорное правоотношение", а равно и "спорное право" представляются излишними и должны быть исключены из науки гражданского процесса <13>.

2. Предмет иска как требование истца к ответчику

Такая точка зрения, так же как и первая, противоречит подходу к иску как к требованию истца к суду. Кроме того, она не подходит для преобразовательных исков и исков о признании.

Пытаясь обосновать ее применение к искам о признании, авторы указывали, что в таких исках требование к ответчику состоит в том, чтобы он только признал право истца в том виде, как об этом утверждает истец, в том числе право истца на изменение или прекращение правоотношения <14>.

Но, как справедливо отмечал Е.А. Крашенинников, государство не может обязать соответствующих лиц ни к внесудебному, ни к судебному признанию. Оно оставляет полную свободу их умонастроению в решении вопроса о целесообразности такого признания <15>.

Дополняя Е.А. Крашенинникова, А.Б. Бабаев отмечает, что в практическом отношении от признания или непризнания права со стороны ответчика мало что зависит <16>. Действительно, независимо от наличия признания права со стороны ответчика истец в таких исках всегда вынужден обратиться к суду с соответствующим требованием. Ведь только суд может признать оспоримую сделку недействительной или вынести решение о признании права собственности. Очевидно, что соответствующее признание ответчика без судебного решения не будет иметь для удовлетворения интересов истца никакого эффекта.

Итак, определение предмета иска как требования истца к ответчику не может быть принято, поскольку оно:

а) содержит материальную сторону, которой в иске нет;

б) неприменимо в отношении исков о признании и преобразовании (ранее нами уже отмечалось, что, скорее всего, именно это обстоятельство являлось основной причиной непринятия А.А. Добровольским и его последователями теории преобразовательных исков <17>).

3. Предмет иска как указанный истцом способ защиты субъективного права или охраняемого законом интереса

Такая точка зрения представляется наиболее обоснованной на сегодняшний день. Более того, анализ противоположных точек зрения приводит к выводу, что их сторонники применительно к предмету иска по существу говорят о способе защиты субъективного права.

Попробуем разобраться, что значит материальное требование истца к ответчику. Здесь следует отметить то обстоятельство, что сами сторонники такой точки зрения не стараются проиллюстрировать ее на конкретных примерах.

Допустим, истец требует взыскать с ответчика покупную сумму за проданный товар.

Представляется, что здесь предметом иска не может быть просто требование о взыскании денежной суммы, поскольку в этом случае получится, что все иски о взыскании какой-либо денежной суммы будут иметь одинаковый предмет.

Не может быть предметом и сама денежная сумма, поскольку, как говорилось выше, она составляет материальный объект иска. Кроме того, суд может самостоятельно изменять ее, чего в отношении предмета иска он делать не вправе.

Поэтому представляется, что предметом иска в данном случае будет взыскание покупной суммы.

Аналогичные рассуждения применимы и к мнению, что предметом иска является право/правоотношение/охраняемый законом интерес.

Снова вернемся к упомянутому выше примеру, приводимому сторонниками этой точки зрения. Предмет иска о взыскании с ответчика определенной денежной суммы в качестве покупной цены составляет право истца требовать уплаты ответчиком этой суммы <18>.

Однако что же представляют собой требование о взыскании покупной суммы и право требовать уплаты ответчиком этой суммы? Представляется, что в обоих случаях речь идет о способе защиты, предусмотренном п. 3 ст. 486 ГК РФ.

Таким образом, представляется, что сторонники первой и второй из выделенных нами точек зрения, по существу, говорят об одном и том же, только разными словами. Недаром, рассматривая точку зрения М.А. Гурвича, А.А. Добровольский отмечал, что он фактически отождествляет материально-правовое требование с самим правом, подлежащим защите <19>.

Схожесть рассматриваемых точек зрения, как представляется, обусловлена тем, что их авторы рассматривают одно и то же явление, только дают ему различную интерпретацию.

В дополнение к сказанному следует добавить, что под целью иска правильнее понимать разрешение спора о праве, а не защиту права <20>, поэтому и под предметом иска целесообразнее понимать способ разрешения спора о праве.

Здесь следует уделить внимание и критике, прозвучавшей в адрес отождествления предмета иска со способом защиты права, которая сводится к следующим положениям.

1. Требование о защите прав может быть адресовано как юрисдикционному органу, так и должнику <21>.

Такое возражение представляется надуманным, поскольку при таком подходе получается, что защиту оказывает сам правонарушитель, что, разумеется, не соответствует действительности. Даже если должник исполняет свою обязанность и тем самым прекращает правонарушение, такое поведение не может именоваться защитой. Здесь речь может идти лишь о добровольной реализации субъективного права <22> или о какой-то из аналогичных категорий. В противном случае мы придем к смешению понятий, которое не только не является необходимым, но и, более того, является негативным явлением как для науки гражданского права, так и для процесса.

2. Категория "способ защиты" находится на стыке материального и процессуального права, а сами способы защиты выводятся как из материально-правовых, так и из процессуальных норм <23>.

Такое возражение также представляется необоснованным.

Во-первых, не показано, каким образом нахождение категории "способ защиты" на стыке материального и процессуального права препятствует ее рассмотрению в качестве предмета иска.

Во-вторых, спорным представляется и само утверждение о том, что способ защиты права находится на стыке материального и процессуального права. Способы защиты права определяются материальным законом, а их процессуальное применение не является единственно возможным.

3. Определенные возражения против такого подхода были высказаны М.А. Гурвичем, но на них мы остановимся при рассмотрении вопроса о выделении в структуре иска такого элемента, как содержание.

Соотношение предмета иска и содержания

Рассматривая вопрос о предмете иска, нельзя обойти стороной и дискуссию о выделении такого элемента, как содержание. Этот элемент иска относится к категории тех элементов, существование которых признается далеко не всеми процессуалистами. При этом следует отметить то редкое единодушие среди сторонников его выделения, которое сложилось по вопросу о том, что, собственно, понимать под этим элементом иска.

Обоснование содержания как элемента иска было предложено в дореволюционной процессуальной литературе Е.В. Васьковским <24> и получило наибольшее развитие в работах М.А. Гурвича <25>. В современный период наиболее логичное развитие предложенное мнение получило в работах М.А. Рожковой <26>.

Характеризуя содержание иска, М.А. Гурвич указывал, что это элемент волевого требования в исковом обращении - просительный пункт, содержащий указание на форму испрашиваемой у суда защиты <27>. Такая защита может осуществляться в форме признания, присуждения или преобразования <28>.

Одним из основных противников выделения содержания в структуре иска следует признать А.А. Добровольского. Именно предложенная им аргументация наиболее часто воспроизводится в отечественной процессуальной литературе, когда речь заходит о критике такого элемента.

Кратко предложенную критику можно свести к следующим моментам:

1. Содержание как элемент иска по существу полностью совпадает с процессуальной целью иска, и поэтому нет необходимости выделять его в составе иска <29>.

2. Ни законодательство, ни судебная практика нигде не говорят о содержании как третьем элементе иска <30>.

3. От воли истца не зависят ни действия суда, ни суждение суда, ни форма защиты в целом. Содержание решения и форма защиты зависят не от воли истца, а от характера нарушения спорного права, от законности и обоснованности требования <31>.

Возражение, что характер выносимого судом решения определяется характером материального требования <32>, ранее уже получило достаточно обоснованное опровержение. Так, М.А. Гурвич указывал, что это положение верно только в отношении обоснованных исков <33>, если же в удовлетворении иска отказано, то это говорит либо об отсутствии права (или правонарушения), либо об избрании истцом ненадлежащего способа защиты права.

Кроме того, трудно представить себе ситуацию, когда истец заявляет иск о признании, а суд выносит решение о присуждении. Или наоборот.

Таким образом, воля истца все-таки оказывает влияние на решение суда.

Однако, несмотря на сказанное выше, представляется, что во включении содержания в состав элементов иска нет никакой необходимости.

Выше нами было обосновано, что смысл выделения содержания в структуре иска состоит в том, что оно содержит в себе его процессуальную сторону - требование к суду. Но при рассмотрении предмета иска мы присоединились к точке зрения, что под ним следует понимать способ защиты права. Этот способ и выражает процессуальную сторону иска - требование к суду, поскольку защита оказывается именно судом <34>.

Следовательно, выделение содержания в предлагаемой нами концепции структуры иска будет излишним, поскольку оно будет дублировать предмет иска.

Против включения требования к суду в состав предмета иска высказывался М.А. Гурвич, но автор фактически не смог привести ни одного аргумента против этого. Вся его аргументация сводится к тому, что при таком подходе защищается не то право, которое существовало до процесса, а то, которое "выкристаллизовывается в результате обработки судебных материалов методами буржуазной состязательности..." <35>. Однако чем в таком случае будет лучше выведение этого процессуального требования в отдельный элемент, автор так и не пояснил.

Поэтому представляется, что никакой принципиальной разницы между двумя предложенными подходами применительно к рассматриваемому вопросу нет.

Следует обратить внимание еще на ряд моментов, связанных с выделением содержания в структуре иска.

Выше нами говорилось о том, что между элементами иска должна существовать определенная взаимосвязь. Есть ли такая взаимосвязь между содержанием и другими элементами иска?

1. Пытаясь доказать такую взаимосвязь, М.А. Гурвич указывал, что предмет иска обусловливает его содержание: то, что защищают, обусловливает то, какова должна быть форма защиты <36>.

С таким доводом согласиться нельзя.

Одно и то же регулятивное право может защищаться различными способами, в зависимости от характера его нарушения. Здесь достаточно привести в качестве примера защиту права собственности, которая может осуществляться как признанием, так и присуждением.

Кроме того, такая точка зрения противоречит утверждению самого М.А. Гурвича, что способ защиты зависит от истца, а не от защищаемого субъективного права.

2. Об отсутствии взаимосвязи между содержанием и остальными элементами иска, на наш взгляд, говорит и то, что, говоря об определении внешнего и внутреннего тождества исков, М.А. Гурвич предлагает учитывать только предмет и основание иска <37>.

Однако с практической точки зрения смысл выделения элементов в структуре иска состоит именно в определении внутреннего и внешнего тождества. Если же содержание как элемент иска не способно справиться с этой задачей, то и целесообразность самого его выделения ставится под большой вопрос.

Действительно, есть ли необходимость выделять в структуре иска элемент, играющий исключительно теоретическую роль? Представляется, что нет <38>.

Тем более что выше нами был предложен подход, позволяющий, с одной стороны, построить теоретически логичную структуру иска, с другой стороны, справиться с практическими задачами, поставленными перед элементами иска.

Выводы

Заканчивая рассмотрение поставленного вопроса, следует отметить, что, как представляется, в настоящее время отсутствуют принципиальные препятствия легальному закреплению определения элементов иска в законе или хотя бы на уровне совместного постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации. Тем более что Верховный Суд Российской Федерации уже сделал один шаг в этом направлении, разъяснив, что основанием иска являются фактические обстоятельства, и указание истцом конкретной правовой нормы в обоснование иска не является определяющим при решении судьей вопроса о том, каким законом следует руководствоваться при разрешении дела <39>.

Таким образом, можно утверждать, что иск состоит из двух элементов:

1. Основание - фактические обстоятельства, подтверждающие заявленное истцом требование.
2. Предмет - требование к суду, представляющее способ разрешения спора о праве между истцом и ответчиком.

Ни стороны <40>, ни содержание не могут относиться к элементам иска.