Особенности соблюдения правовых гарантий неприкосновенности жилища при производстве обыска

Гуськова А.П., зав. кафедрой уголовного процесса ГОУ ОГУ, заслуженный юрист России, профессор, доктор юридических наук.

Шептунова Х.П., преподаватель кафедры уголовного процесса ГОУ ОГУ.

Одним из основных прав, ограничиваемых при производстве по уголовному делу и непосредственно в процессе проведения следственных действий, является право граждан на неприкосновенность жилища. Указанное право провозглашено в ст. 25 Конституции РФ, где говорится: "Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения". Закрепление в Конституции РФ рассматриваемого предписания, безусловно, предопределило необходимость установления системы гарантий реализации права на неприкосновенность жилища в УПК РФ <1>.

Полагаем, что обыск, пожалуй, является одним из таких следственных действий, которое в наибольшей степени стесняет права гражданина и требует особо четкого соблюдения законодательных предписаний и норм морали.

Обыск производится тогда, когда для этого есть достаточные правовые основания, когда он необходим по обстоятельствам дела и, следовательно, нравственно оправдан. Незаконное производство обыска - грубое нарушение конституционных прав гражданина. Из ст. 25 Конституции РФ следует, что для производства обыска необходимо получить разрешение суда, что означает, в частности, повышение ответственности за необоснованный обыск. Обыск без соответствующего разрешения по причине его безотлагательности, обыск в ночное время по той же причине допускаются лишь тогда, когда получение разрешения затруднено или же промедление с обыском может сделать его безрезультатным. При производстве обыска участвуют лицо, в помещении которого производится обыск, либо совершеннолетние члены его семьи. Одновременно необходимо принять меры к тому, чтобы дети, проживающие в помещении, были удалены и размещены в другом месте. Если в семье находятся больные, то их следует изолировать таким образом, чтобы обыск не мог непосредственно влиять на их состояние <2>.

Для личности, ее прав и интересов важны гарантии при проведении следственного действия, и в этой связи заслуживает внимания вопрос о проведении обыска в случаях, не терпящих отлагательства. Требования принципа неприкосновенности жилища обусловливают возможность ограничения данного конституционного права лишь при наличии соответствующих оснований. Причем, как верно замечает Л.И. Герасимова, не следует смешивать две процессуальные категории - "основания производства обыска" и "случаи, не терпящие отлагательства". С одной стороны, наличие достаточных оснований само по себе не вызывает необходимости производства обыска в неотложных случаях. С другой - возникновение не терпящих отлагательства случаев не означает, что обыск может быть проведен без достаточных оснований, лишь в результате умозрительного вывода следователя. Для производства данного следственного действия необходимо, чтобы в материалах уголовного дела содержались доказательства, подтверждающие как необходимость производства обыска, так и необходимость использования особого правового режима при его производстве <3>.

Так, в производстве Центрального суда г. Оренбурга имеется материал о проведенном 11 марта 2004 г. следователем СО Управления Госнаркоконтроля России по Оренбургской области М. обыске жилища Н. без судебного решения. В уведомлении следователем указывается, что проведение обыска жилища Н. без судебного решения вызвано обстоятельствами, не терпящими отлагательства. Однако такие обстоятельства, которые повлекли проведение обыска в жилище Н. без судебного решения, ни в уведомлении, ни в постановлении о производстве обыска не указаны. Отражена лишь цель проведения обыска - обнаружение и изъятие наркотических средств и денег, полученных от сбыта наркотиков. Как следует из материала, уголовное дело в отношении Н. было возбуждено по эпизодам сбыта наркотических средств от 04.02.2004 и от 24.02.2004. В копиях постановлений указано, что уголовные дела по данным эпизодам возбуждены 11.03.2004, а в постановлении о соединении уголовных дел указано, что данные дела возбуждены 09.03.2004. Устранить данные противоречия суду не представилось возможным. На неоднократные запросы и уведомления о рассмотрении материала следственные органы в суд не явились и представить материалы уголовного дела суду отказались. Судом установлено, что обыск в жилище Н. проводился 11.03.2004. При возбуждении уголовного дела 09.03.2004 у следственных органов имелась реальная возможность получить судебное решение на производство обыска в жилище. Таким образом, суду не были представлены доказательства, подтверждающие законность и необходимость проведенного обыска в жилище Н. без судебного решения. Каких-либо обстоятельств, свидетельствующих о неотложности проведения обыска в жилище, суд не установил.

Далее, согласно представленному протоколу обыска, в графе "подпись понятого" отсутствует подпись второго понятого - М. В итоге можно заключить, что нарушены п. 5 ст. 164 УПК и п. 4 ст. 170 УПК. Кроме того, в нарушение ч. 5 ст. 165 УПК уведомление о проведении обыска поступило в суд только 15.03.2004, т.е. по истечении 24 часов. Тогда как в соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства, являются недопустимыми. На основании вышеизложенного и руководствуясь ст. 165 УПК, суд обоснованно признал обыск, проведенный в жилище Н. без судебного решения, незаконным <4>.

Таким образом, можно констатировать, что законность проведения осмотра жилища, обыска и выемки в жилище в исключительных случаях, не терпящих отлагательств, обеспечивается наличием и отражением в деле:

1. убедительных данных, свидетельствующих о необходимости неотложного производства этих следственных действий;
2. данных о нахождении в жилище объектов, имеющих значение для расследуемого дела;
3. неукоснительного соблюдения процессуального регламента указанных следственных действий <5>.

По данным управления Судебного департамента при Верховном Суде РФ по Оренбургской области, районными судами Оренбургской области всего было рассмотрено 8001 ходатайство о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыска и (или) выемки в жилище (п. п. 4, 5 ч. 2 ст. 29 УПК). В 2004 г. было рассмотрено 1755 ходатайств, из них удовлетворено 1725 (98,2%). За 2005 г. рассмотрено 2109 таких ходатайств, из них удовлетворено 2056 (97,6%). За 2006 г. рассмотрено 2069 ходатайств, удовлетворено 2030 (98%). В 2007 г. рассмотрено 2068 ходатайств, удовлетворено 2038 (98,5%). Таким образом, практически большинство ходатайств о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыска и (или) выемки в жилище (п. п. 4, 5 ч. 2 ст. 29 УПК) удовлетворяется в порядке судебного контроля <6>.

Поскольку неприкосновенность жилища свято чтится законодательством США, полицейские, когда разыскивают подозреваемого, чтобы арестовать его, не вправе войти в дом знакомого этого подозреваемого, даже имея при себе ордер на арест. Для того чтобы войти в какой-либо дом, кроме того, в котором проживает подозреваемый, у полицейских на руках должен быть ордер на обыск, разрешающий им войти в такой дом, чтобы произвести обыск с целью обнаружения подозреваемого. В противном случае сотрудники полиции могли бы использовать ордер на арест в качестве предлога для проведения обыска и ждать, пока подозреваемый не появится в доме, чтобы арестовать его. При этом они бы могли ссылаться на то, что обыск им необходим ввиду простых подозрений, что в этом доме имеет место противозаконная деятельность (как установлено Верховным Судом США по делу Steagald v. United States, 451 U.S. 204 (1981)) <7>.

Полицейские вправе взломать дверь в жилище человека для проведения там обыска или производства ареста. Но в своем решении по делу Wilson v. Arkanzas Верховный Суд США единогласно постановил, что правило, требующее от сотрудников полиции "постучать и представиться" ("knock and announce"), сформулированное в общем праве, является частью юриспруденции IV поправки <8>.

Европейский суд по правам человека отмечает, что в начале обыска производящие его должностные лица обязаны документально подтвердить свои полномочия и известить лицо, занимающее помещение, о целях обыска, а также обеспечить присутствие этого лица, его близких или других представителей при проведении обыска <9>.

Законодательство Англии предоставляет полиции право войти в помещение, куда нет свободного доступа публике (жилой дом, деловая контора и т.п.), произвести там обыск, изъять доказательства, которые, как предполагается, будут иметь значение для расследования опасного арестного преступления. Приказ на совершение этих действий полицейский должен получить у магистрата, который, перед тем как выдать приказ, убеждается в том, что владелец не согласен добровольно открыть двери дома, или в том, что он может уничтожить доказательства. Но английское законодательство, в отличие от американского, дает право полицейскому войти в любое помещение для производства обыска без приказа магистрата в том случае, если необходимо исполнить приказ об аресте или арестовать какое-либо лицо, которое незаконно находится на свободе, либо сохранить жизнь, телесную неприкосновенность и предупредить серьезный ущерб собственности. И наоборот, коль скоро лицо арестовано, дозволяется произвести обыск без приказа с целью получения доказательств преступления, в связи с которым осуществлен арест <10>.

Важной гарантией прав и законных интересов личности при совершении следственных действий является фиксация их хода и результата, обеспечивающая адекватность того, что имело место в действительности. Закон предусмотрел обязательность протоколирования хода и результатов следственных действий, в том числе и обыска.

В протоколе обыска необходимо отразить, на основании чего производился обыск, при каких обстоятельствах были обнаружены предметы, документы или ценности, выданы ли они добровольно или изъяты принудительно, место обнаружения, перечень изъятых предметов с точным указанием их количества, меры, веса, индивидуальных признаков и по возможности их стоимости и упаковки. Если в ходе обыска были предприняты попытки уничтожить или спрятать подлежащие изъятию предметы, документы или ценности, то об этом в протоколе делается соответствующая запись и указываются принятые меры (ч. 14 ст. 182 УПК). В протоколе обязательно должно быть указано, применялись ли меры процессуального принуждения в ходе обыска, какие именно, результаты применения мер принуждения.

По данным нашего обобщения, к числу распространенных недостатков составления протокола обыска относится то, что в них, как правило, отражаются лишь результаты следственных действий (т.е. какие предметы, документы, ценности обнаружены и где именно). Тогда как в протоколе должен найти отражение весь ход обыска с указанием не только обстоятельств обнаружения значимых для уголовного дела объектов, но и с описанием порядка обследования помещений, местности и др. <11>.

Итальянский процессуалист XIX в. Франческо Каррара обвинял итальянских следователей в "пренебрежении при обыске к расследованию обстоятельств, благоприятных обвиняемому". Профессор В.П. Даневский также отмечал, что такая погрешность встречается и в русской практике: "...следователь, задавшись целью найти необходимое в данном помещении, создав себе нередко определенный взгляд на дело и весь план действий, тщательно ищет и, если находит искомое или что-либо к нему подходящее, укрепляется в своем взгляде и плане. Если он ведет дело серьезно и с жаром, увлечен своими планами, то он или не видит ничего другого, или поверхностно скользит по нему, т.е. видит, но не воспринимает тех следов и указаний, которые могут поколебать его представления. Таковы, по нашему мнению, психологические основания односторонних действий следователя при обыске, образованию которых ничто не препятствует, кроме случайностей, резко бьющих в глаза и до очевидности не примиряющихся со взглядами следователя" <12>.

И сегодня для уголовного досудебного производства характерно "...устойчивое сохранение правового нигилизма должностных лиц уголовного судопроизводства в виде установки на достижение социально значимых результатов при предельно минимальном использовании юридических средств и возможностей в правоприменительной деятельности", пишет Ю.В. Деришев <13>.

Л.И. Герасимова также обращает внимание на необходимость создания практики использования номерных (т.е. строгой отчетности) бланков протоколов осмотра жилища, обыска и выемки в жилище. Это обяжет следователя приобщать к материалам уголовного дела протоколы следственных действий, в том числе в тех случаях, когда в их ходе не были получены обвинительные доказательства <14>. В ходе следственного действия следователь обязан составить об этом протокол, независимо от того, дало ли это следственное действие искомые результаты. Как нам представляется, соблюдение данного порядка производства следственного действия будет служить гарантией защиты прав личности, позволит способствовать равному обеспечению прав лиц в ходе следственных действий, затрагивающих конституционное право граждан на неприкосновенность жилища. Более того, из смысла ст. 6 УПК усматривается, что назначением уголовного судопроизводства является установление как обвинительных, так и оправдательных доказательств.

"История прав человека - это история обогащения человека и его прав... сегодня идея приоритета прав человека все более и более осознается и понимается в цивилизованном мире", - как подчеркивает соавтор данной статьи (А.П. Гуськова) <15>.

В соответствии с ч. 1 ст. 170 УПК, обыск относится к следственным действиям, которые проводятся с участием понятых. Профессор В.П. Даневский еще в конце XIX в. отмечал по этому поводу, что у нас гарантия - присутствие понятых - ничтожна и обратилась в одну формальность: приглашают ближайших соседей, которые рассматривают свое присутствие как ненужное и для них обременительное и только подписывают все занесенное в протокол с полным равнодушием и к обыску, и к его результатам <16>. Сегодня ситуация не изменилась.

Норма УПК устанавливает, что разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается (ч. 3 ст. 161).

В п. 7 ст. 182 УПК закреплено положение, согласно которому следователь принимает меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого был произведен обыск, его личная и (или) семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц. Ввиду тесной связи охраняемых правом жилых помещений с внутренней сферой жизни отдельной личности, данные требования необходимо строго соблюдать. Сам факт производства обыска может негативно сказаться на репутации граждан, существенно ущемляя их права и законные интересы. Ведь в качестве понятых при обыске жилого помещения чаще всего приглашаются ближайшие соседи лица, у которого производится обыск. При этих обстоятельствах сложно предположить, что сам факт производства обыска останется в тайне. О.Я. Баев замечает по этому поводу, что с позиций нравственных такая огласка недопустима, как и разглашение обстоятельств интимной жизни лиц, подвергаемых обыску. Кроме того, отношения между соседями - теми, у кого был произведен обыск, и понятыми при обыске - после проведения этого следственного действия обычно резко ухудшаются; между ними возникают различные конфликты (что психологически вполне объяснимо) <17>.

В этой связи представляется наиболее правильным приглашать понятых из числа граждан, не знакомых с обыскиваемым, т.е. не являющихся его соседями, коллегами, к тому же если обыскиваемый возражает против их участия в данном следственном действии. Следователь в любом случае должен подбирать в качестве понятых тех лиц, участие которых в меньшей степени способно причинить нравственные страдания обыскиваемому.

Итак, если следственные действия по своей природе являются мерами принудительными, то государство в силу своей ответственности перед человеком, личностью должно проявить особое внимание к законодательной регламентации таких действий, а именно: их оснований, порядка проведения, круга лиц, полномочных их совершать. Регламентируя все это, законодатель должен руководствоваться целью ограничить сферу принуждения, применяемого к гражданину действительной потребностью в данном следственном действии для раскрытия преступления, изобличения виновных, а равно недопущения привлечения к уголовной ответственности и осуждения невиновных. Признание принудительной природы следственных действий обязывает следователя, суд с особой тщательностью проверять, есть ли предусмотренные законом основания для совершения данного следственного действия, и строго следовать его процедуре <18>.