Мудрый Юрист

Торгово-промышленное предприятие в праве западноевропейском и рсфср

От автора

Вопрос о правовом положении торгово-промышленного предприятия принадлежит к числу самых сложных вопросов нового торгового права.

Выдвинутый экономическим развитием во второй половине прошлого столетия, он не нашел себе до сих пор полного разрешения ни в одном из европейских законодательств, как не дала до сих пор полного освещения его и научная юридическая литература. Разумеется, настоящая книга не притязает на восполнение последнего пробела. Ее много более скромная задача - дать общий очерк положения торгово-промышленного предприятия в главнейших из европейских законодательств и в действующем законодательстве РСФСР, указав на практически важнейшие вопросы, встававшие перед деловым оборотом, судебной практикой и юридической наукой различных стран.

Рассчитанная меньше на читателей-юристов, чем на неспециалистов, которые пожелали бы познакомиться с правовой регламентацией одного из важнейших явлений привлекающей теперь общее внимание хозяйственной жизни культурных народов, книга вынуждена была, с одной стороны, опускать иногда технические детали того или иного правового института, а с другой стороны, предпосылать от времени до времени изложению правовых норм, относящихся специально к торгово-промышленному предприятию, ряд указаний общетеоретического характера.

Соблюсти при этом меру, не упростить чрезмерно изображения весьма сложных правовых явлений, с одной стороны, и не усложнить его - вместо упрощения - вводными общими указаниями - с другой - задача очень нелегкая. Автор сознает, что предлагаемый им опыт разрешения этой задачи далеко не свободен от недостатков. За каждое указание их он будет очень признателен.

Глубокую благодарность за советы и указания автор приносит члену редакционной коллегии серии "Новое право" проф. М.Я. Пергаменту, а также Э.Г. Гинзбергу.

Петербург, 5 ноября 1923 г.

Список сокращений, принятых в книге

ВЦИК - Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов

СНК - Совет Народных Комиссаров

СТО - Совет Труда и Обороны

ВСНХ - Высший Совет Народного Хозяйства

НКФ - Народный Комиссариат Финансов

НКТ - Народный Комиссариат Труда

НКП - Народный Комиссариат Продовольствия

НКЗ - Народный Комиссариат Здравоохранения

Промбюро - Областной орган ВСНХ

ГСНХ - Губернский Совет Народного Хозяйства

Облэкосо - Областное экономическое совещание

Губэкосо - Губернское экономическое совещание

Комвнуторг - Комиссия по внутренней торговле

I. Хозяйственное понятие предприятия

Одно из определений предприятия в современной экономической науке характеризует его как совокупность имущественных средств сил, объединенных известным регулирующим использование первых путем приложения вторых, организующим хозяйственным планом. Всякое организованное ввиду определенной цели хозяйство должно с точки зрения этого определения почитаться предприятием: некоторый, как говорят, "имущественный субстрат", известный комплекс личных сил, прилагаемых к "имущественному субстрату", и хозяйственный план, регулирующий это приложение, - таковы необходимые элементы, исчерпывающие хозяйственное понятие предприятия.

Необходимые, эти элементы не могут, однако, по взгляду целого ряда экономистов, почитаться достаточными: наряду с ними определения вводят в понятие предприятия в качестве необходимых и другие, дополнительные черты. Таково удовлетворение потребностей не предпринимателя и его семьи, а сторонних им лиц в качестве цели деятельности предприятия. Таково чаще то же удовлетворение чужих потребностей в качестве непосредственной цели деятельности предприятия и извлечение прибыли в качестве посредственной и главной ее цели. Таковы риск капиталом, вкладываемым в предприятие, и применение в нем наемного труда.

Разноречие этих различных воззрений на хозяйственное существо предприятия устраняется взглядом, занимающим некоторую среднюю между ними позицию.

"Родовое" понятие предприятия охватывает, согласно этому взгляду, единственно три необходимые признака: "имущественный субстрат", личные силы, объединяющий их хозяйственный план. Но "родовое" понятие обнимает и ряд "видовых", соединяющих каждое в признаки, если не в собственном смысле необходимые, то во всяком случае типичные для определенных исторических условий. Один из видов предприятия - это предприятие, путем удовлетворения чужих потребностей стремящееся получать прибыль. Другой к признаку работы для извлечения прибыли присоединяет черты риска капиталом и применения наемного труда.

Последний вид предприятий должен быть признан типичным для хозяйственного уклада современных культурных народов: руководящая и решающая роль принадлежит в этом укладе той разновидности предприятий, где к трем "родовым" чертам присоединяются как цель извлечения наибольшей возможной прибыли путем сбыта хозяйственных благ на рынке, так и риск известным капиталом, а при сколько-нибудь значительных размерах и пользование наемным трудом. Все эти черты в хозяйственном строе современных культурных обществ одинаково характерны как для предприятий промышленных, добывающих либо перерабатывающих материальные хозяйственные блага, так и для предприятий торговых, служащих посредниками между производителями предназначенных к обмену материальных благ или, иначе, товаров и их потребителями, а наряду с ними и для тех предприятий, которые, служа делу обращения хозяйственных благ, экономической наукой к числу товаров не относимых, причисляются тем не менее деловым оборотом к этой же категории торговых предприятий - предприятия банкирские, страховые и т.п.

Предприятий, производящих материальные блага не для извлечения прибыли, а для непосредственного удовлетворения нужд предпринимателя и его семьи, в современном быту относительно очень немного, обычное словоупотребление и не относит к ним слово "предприятие", говоря в соответствующих случаях о "хозяйствах". Предприятий, работающих не для извлечения прибыли, а единственно с показательной или научной целью, очень немного даже и среди государственных предприятий, среди частновладельческих же они насчитываются исключительно редкими единицами. Государственные предприятия, эксплуатируемые по "пошлинному" принципу, где доходы предназначаются лишь на покрытие расходов или даже не призваны покрывать их полностью, являются, по выражению одного из исследователей, мостом к будущему, который пока ждет своего расширения. Капитал вкладывается теперь едва ли не во всякое предприятие. А предприятия, чуждающиеся наемного труда, почти незаметны на арене современной экономической борьбы.

Вернер Зомбарт говорит, что история капитализма есть история отдельных предприятий. К этому можно добавить, что с каждым этапом истории капитализма "отдельность" предприятий, их хозяйственная "обособленность" и, если можно так выразиться, индивидуальность все возрастают. Основное стремление современного предпринимателя, по указанию одного из специальных германских исследований, и предприниматель-государство не отличается в этом отношении от предпринимателя - частного лица, - это сделать свое предприятие возможно более законченным, независимым от других и возможно более отличным от конкурирующих с ним предприятий. Потому современное промышленное или торговое предприятие и представляет собою своеобразное техническое и хозяйственное целое, замкнутую хозяйственную единицу, живущую самостоятельной деловой жизнью. И если не без натяжки применяют иногда к предприятию слово "организм", то во всяком случае нельзя не согласиться с тем, что оно одно из наиболее полных воплощений, один из наиболее ярких носителей начал целесоответственности и организации - "искусное сооружение, - говорит один, - где каждая часть, по тщательно обдуманному плану, соединена с другой для возможности планомерного функционирования целого, одно из самых больших достижений остроумной изобретательности и настойчиво поддерживаемой организации". Организация же предприятия есть не что иное, как обособленность его хозяйственной жизни как от других имущественных ценностей, так в известном смысле и от личности предпринимателя.

Прежде всего местонахождение предприятия сплошь и рядом не совпадает в современном быту с местом жительства предпринимателя. Даже на двери небольших мастерской или магазина приходится нередко читать надпись: жительство владельца там-то. Что же сказать о крупном предприятии, о нескольких, иногда многих предприятиях, принадлежащих одному и тому же лицу?

Крупное промышленное, например, предприятие часто требует сложного технического оборудования, ему нередко нужна значительная площадь земли, функционирование его в населенной части города представляет неудобства с санитарной точки зрения или повышает пожарную опасность - и промышленное предприятие сплошь и рядом оказывается расположенным на окраине города. Наоборот, торговое предприятие, по общему правилу, стараются поместить на населенной и оживленной улице. Ему нужно живое, "бойкое" место работы. Хозяин же крупного предприятия, промышленник и торговец, естественно, предпочтет в качестве места жительства одну из наиболее спокойных и благоустроенных частей города.

Кому неизвестно также, что правление акционерного общества пребывает обыкновенно в одном месте, а предприятие, которое общество эксплуатирует и эксплуатацией которого руководит правление, находится в другом, а когда таких предприятий несколько - то в ряде других мест? Кто не знает, что место пребывания государственного органа, ведающего эксплуатациею тех или иных государственных предприятий, лишь в исключительных случаях совпадает с местонахождением одного из последних? У предприятия свое местонахождение, своя оседлость, отличная от места жительства или пребывания предпринимателя.

Незачем долго останавливаться на том, что и остальной "имущественный субстрат" современного предприятия не смешивается в одно ни с вещами, служащими личным нуждам предпринимателя, ни с вещами, отведенными этим последним для деятельности другого принадлежащего ему предприятия.

Не смешивается не только тогда, когда по хозяйственному существу своему не может служить личным нуждам предпринимателя или потребностям другого принадлежащего ему предприятия, но и тогда, когда мог бы быть приспособлен к весьма разнородному хозяйственному использованию. И это совершенно понятно: обособленности всего "имущественного субстрата" требуется уже особое местонахождение предприятия. Но и независимо от места нахождения не менее настоятельно ее диктуют интересы планомерного и спокойного функционирования предприятий. Каждое изменение, пусть даже временное, в оборудовании и обстановке предприятия влечет за собою перерыв его спокойной работы, а значит, и понижает приносимую им выгоду. Отсюда - присвоение каждому предприятию, соответственно его хозяйственному назначению и техническому характеру, своей особой "материальной" базы работы. У каждого нормально ведущегося предприятия свои машины, свое сырье и иные материалы, если это предприятие промышленное, своя обстановка, свои товары, если это предприятие торговое, свои денежные средства, своя касса, свое счетоводство, а потому и свои торговые книги, присваиваемые каждому как промышленному, так и торговому предприятию.

Но понятие имущественного субстрата шире понятия материальных вещей и денежных средств, отведенных для деятельности предприятия. "Имущественный" - значит обладающий денежной ценностью, поддающийся денежной оценке или, иначе, выражению в денежном эквиваленте. Денежную же ценность, и иногда весьма высокую, представляет в современном хозяйстве и обширный круг нематериальных благ, охраняемых законодательством и судами культурных государств. Целый ряд таких благ может быть связан и с промышленным или торговым предприятием или даже служить важнейшими условиями хозяйственно-рационального использования его материальных элементов. Сюда относятся право на промышленное изобретение, защищающее предприятие от использования кем-либо другим технического изобретения или усовершенствования, на исключительное пользование и распоряжение которым владельцу предприятия выдан в законном порядке патент; право на заявленный и зарегистрированный законным порядком товарный знак, отличающий товары, выпускаемые на рынок данным предприятием, от других однородных товаров; право на установленным порядком заявленные рисунки, наносимые предприятием на поверхность изготовляемых им предметов (бумаги, обоев, материи и т.п.); право на надлежащим порядком заявленные модели предметов, изготовляемых предприятием (ваз, чернильниц и т.п.).

Сюда же должно быть отнесено и охраняемое законом и судами от произвольного присвоения и использования третьими лицами имя, под которым предприниматель эксплуатирует свое предприятие, - фирма, которая не всегда совпадает с фамилией предпринимателя и, будучи иногда различна для эксплуатации различных принадлежащих ему предприятий, нередко называется как в экономической, так и в юридической литературе "именем предприятия". А рядом с фирмой должно быть поставлено также защищаемое новым европейским правом от произвольного использования третьими лицами и более близкое к понятию "имени предприятия" особое название, которое носят некоторые предприятия - гостиницы, рестораны, аптеки и др.

В этом особом имени, индивидуализирующем предпринимателя - владельца данного предприятия, в фирме, чаще всего значащейся на вывеске предприятия, включаемой иногда и в товарный его знак и всегда фигурирующей в подписи предпринимателя на сделках, заключаемых в ходе работ предприятия, в судебных спорах, порождаемых этой работой, в фирме и в названии предприятия, также фигурирующем на его вывеске, а иногда и в товарном его знаке, - в них с наибольшею ясностью сказалась хозяйственная самостоятельность предприятия. Совершенно справедливо указывают некоторые исследователи явления "предприятие", что лица, много лет подряд обращающиеся к услугам предприятия, нередко и не знают, что за стяжавшими известность фирмой или названием предприятия скрывается другое и мало кому известное имя предпринимателя.

Клиенты приходят не лично к предпринимателю, а в его предприятие. В общение с публикой сплошь и рядом вступает не предприниматель, а служебный персонал предприятия. Представление об определенном уровне технических достоинств и деловой добросовестности соединяется не с мало кому известной личностью предпринимателя, а с предприятием, работою под определенною фирмой, а иногда рядом с нею; под особым названием, заслужившим доверие и популярность.

Эта деловая репутация предприятия, постоянный круг лиц, обращающихся к его услугам, его, как говорят, "клиентела", обусловленные наряду с составом "имущественного субстрата" предприятия и очень часто гораздо более, чем этим составом, всем порядком ведения предприятия, его местоположением, продолжительностью существования, известными ему местами выгодных закупок и сбыта, всею совокупностью тех особых сведений, которые принято называть тайнами предприятий, - все эти деловые возможности или "шансы" предприятия часто образуют его главнейшую хозяйственную ценность. "Необходимый для организации предприятия и обеспечения сбыта труд должен быть исполнен только раз, и необходимый для этого капитал тоже должен быть затрачен только раз, - говорит германский исследователь этого вопроса, - поэтому сложившаяся организация дела и обеспеченная смежность сбыта представляют самостоятельную имущественную ценность".

А в то же время эта часто главнейшая ценность предприятия, складывающаяся, как это ни парадоксально на первый взгляд, не из закрепленных за ним на твердых правовых основаниях, а из фактических отношений, служит и одним из наиболее явственных проявлений хозяйственной обособленности предприятия от личности предпринимателя. Чтобы понять это со всею ясностью, достаточно представить себе в руках одного и того же хозяина два предприятия, из которых одно, с прочной, обширной и богатой клиентелой, унаследовано им от опытного руководителя, сохраняет прежний служебный персонал и работает в давно привычной сфере, на старом месте, другое же недавно открыто, далеко еще не налажено и в процессе налаживания в мало еще испытанной области промышленности или торговли потерпело уже ряд неудач. Личная добросовестность, личная, если можно так выразиться, надежность хозяина обоих предприятий несомненна. Но "шансы" предприятий разны, и лица, вступающие в сделки с предпринимателем в качестве хозяина одного предприятия или другого, будут в каждом отдельном случае оценивать те хозяйственные гарантии, которые дает их интересам большая или меньшая жизнеспособность, более или менее успешная работа данного предприятия.

Язык делового оборота говорит, что сырье поставляется предприятию, а не предпринимателю. Предприятие выпускает товары на рынок по обычному, повседневному выражению делового оборота. Предприятие: завод, фабрика, склад, магазин - покупает и продает - так деловые люди выражаются десятки раз в день. В предприятие поступают товары, проданные в кредит, и торговый оборот говорит, что кредит оказан предприятию. Изделия предприятия продаются в кредит, и торговый оборот говорит о предприятии-кредиторе.

Живя своею особой хозяйственной жизнью, предприятие не только обособлено от личности предпринимателя, оно в различных проявлениях этой жизни даже закрывает ее. И настолько внутренне противоречива, подобно роли всякого творца, роль предпринимателя, что чем больше личной энергии, изобретательности и личного труда вложил и вкладывает он в свое предприятие, тем больше хочет он раствориться в нем: только самостоятельная значительность творения служит достойной наградой творцу. Недаром один из новых экономистов говорит: не предприниматель, а предприятие должно быть исходным пунктом экономического исследования.

Будучи, таким образом, самостоятельным хозяйственным целым, предприятие, во внутренней своей организации, может распадаться на более мелкие единицы, или "клеточки" единого "организма". В промышленном предприятии эти клеточки называются обыкновенно "производствами". Каждое "производство" есть некоторое техническое целое, не имеющее, однако, самостоятельного хозяйственного бытия. "Производство" как самостоятельная техническая единица поставляет обыкновенно продукты своей деятельности другому "производству" того же предприятия для дальнейшей их переработки или обработки либо в качестве вспомогательных средств для работы этого или другого производства. Но и в тех случаях, где производство, наряду с другими производствами одного и того же предприятия, изготовляет продукты для непосредственного выпуска их на рынок, этот выпуск производится единственно предприятием как целым, и доходы на капитал определяются единственно деятельностью предприятия в целом.

От производств следует отличать "филиалы" предприятий. Каждый филиал есть законченное, способное к вполне самостоятельному функционированию предприятие, которое, однако, в основе хозяйственного плана подчинено либо общим заданиям некоего органа, руководящего всеми однородно организованными филиалами, образующими в совокупности "составное" предприятие, либо заданиям другого основного и руководящего предприятия - "автономная", но не "суверенная" часть целого, которое одно самостоятельно в полной мере.

Как бы ни была, однако, полна хозяйственная обособленность предприятия, воплощенные в нем ценности используются предпринимателем. А раз это так, то наряду с длительным, повторным извлечением выгод из предприятия неизбежно было возникновение мысли о единовременном, однократном использовании его хозяйственной ценности. Таким использованием является передача предприятия в новые руки в обмен на деньги или иной эквивалент, возмездная передача в обладание нового предпринимателя, который, используя труды старого, мог бы продолжать начатое и развитое последним дело. Та самая хозяйственная организованность и обособленность, та самая хозяйственная законченность предприятия, которые делают его "участником хозяйственного оборота", одновременно превращают его и в объект этого оборота.

Та самая обособленность предприятия, которая позволяет ему участвовать в хозяйственной жизни независимо от личности предпринимателя, необходимо допускает и замену одного предпринимателя другим. Предприятие организовано, "пущено в ход" и идет по указанному ему пути - плоды его работы могут извлекаться как тем, кто его организовал и "пустил в ход", так и кем-либо другим, кому оно как целое, "на ходу" будет передано его первоначальным хозяином. Воплощенные в предприятии самостоятельные хозяйственные ценности, говорит один русский юрист, могут быть либо непосредственно использованы в деле хозяином его, либо уступлены третьему лицу. Понятно при этом, что положение третьего лица в отношении уступленного ему предприятия совершенно однородно как при возмездной, так и при безмездной уступке ему предприятия. Но безмездная уступка не служит способом хозяйственного использования предприятия и потому встречается относительно редко. Возмездные же передачи предприятий не только встречаются часто, но даже вызвали к жизни в больших западноевропейских городах особый промысел: создание предприятий не для ведения и планомерного хозяйственного использования их, а для передачи их в новые руки - особая "спекуляция предприятиями".

Разумеется, с каждой оборотной сделкой, с каждым переходом предприятия в новые руки первоначальная его индивидуальность несколько стирается. Ибо самостоятельная индивидуальность предприятия создана организовавшим его предпринимателем и поддерживается часто им же и всегда на основе определенных с ним отношений служебным персоналом предприятия. Приобретателю же, - не говоря о том, что некоторую личную печать на жизнь предприятия может положить и почти всегда положит и он сам, сменив прежнего хозяина, - приобретателю передается "имущественный субстрат" предприятия, его "шансы"; личная же организация передана быть не может. Оставшись в предприятии и продолжая в нем работу и после перехода его к новому хозяину, служащие и рабочие, по общему правилу, вступают с ним в новые отношения, независимые от прежних, хотя бы они и были тождественны с прежними по существу. Но даже в тех случаях, где в отступление от общих начал отчуждателем предприятия могут быть уступлены приобретателю права на труд служебного персонала, возникающие из договоров найма труда, даже и в этих случаях с появлением нового предпринимателя в личной организации предприятия возникает новый элемент. В этом смысле можно сказать, что личная организация предприятия при передаче его в новые руки необходимо претерпевает известные изменения. Поскольку, однако, эти изменения не мешают продолжению осуществления тех основных хозяйственных начал, на которых предприятие жило до перехода в новые руки, хозяйственный оборот эти изменения игнорирует; предприятие передано "на ходу", полностью.

Но если экономический оборот испытал потребность в передаче предприятий на ходу, "в полную собственность", так сказать, "на вечные времена", то неизбежно он должен был испытать и потребность, а значит, найти и средства удовлетворения потребности в передаче предприятий на срок не для "вечного", а для временного использования воплощенных в них ценностей. In majore minus: если допустима передача возможности извлекать выгоды из предприятия навсегда, то тем более должна быть допустима передача такой возможности на время. И возникают формы временного, срочного использования чужих предприятий. Однако и этим оборотоспособность предприятия не оказывается исчерпанной. Если ценности, воплощенные в предприятии, могут передаваться в новые руки, а в руках прежнего хозяина превращаться в деньги, что значит, они могут обеспечивать уплату кому-либо денег, служить обеспечением денежного долга: из суммы, вырученной от передачи предприятия в чужие руки, может быть покрыт долг предпринимателя. И наряду с передачей предприятий в чужие руки для постоянного или временного непосредственного использования их развиваются формы превращения предприятия в объект обеспечения кредита. "Меновая ценность" предприятия приобретает особое значение наряду с его "потребительной ценностью".

За немногими исключениями, всякий акт современной хозяйственной деятельности либо является в то же время актом правовым, либо, покоясь на определенных правовых основах, в свою очередь ведет к правовому акту. Став, с одной стороны, "участником хозяйственного оборота", а с другой - его объектом, предприятие для осуществления каждой из этих хозяйственных функций должно было искать соответствующие правовые формы, выбирать среди сложившихся правовых институтов, приспособляя их к своим вновь народившимся и громко заявлявшим о себе потребностям. Ярко выраженное существенное явление хозяйственной жизни всегда утверждает себя постановкою длинного ряда правовых проблем и созданием новых правовых институтов.

II. Правовая природа предприятия

Хозяйственная деятельность предприятия, во-первых, покоится на некотором ряде правовых отношений, присваивающих предприятию его "имущественный субстрат", с одной стороны, и соединяющих с ним его служебный персонал - с другой, а во-вторых, в процессе своего осуществления в свою очередь облекается в правовые формы.

Для того, чтобы занимать то или иное помещение, для предприятия надо быть собственником соответствующего строения, его пользовладельцем - поскольку пользовладение фигурирует во всегда ограничительном перечне вещных прав данного законодательства - или нанимателем помещения (другие юридические основания пользования помещениями редки). Для того, чтобы потреблять в производстве сырье или продавать товары, надо, по общему правилу, быть их собственником. Для того, чтобы применять в производстве то или иное техническое изобретение или усовершенствование, устраняя от пользования и распоряжения им всякое третье лицо, надо иметь право на такое исключительное его применение. Для того, чтобы, за исключением всякого третьего лица, пользоваться определенным товарным знаком, надо иметь право на исключительное пользование товарным знаком. Так или иначе, но то, что составляет основу деятельности предприятия, есть прежде всего известное правовое положение, известная сумма прав на некоторый ряд хозяйственных благ, который и образует "имущественный субстрат" предприятия.

Само собою разумеется, что на определенных правовых началах, а именно - по договору найма труда или, иначе, найма услуг или, как его называет Кодекс законов о труде РСФСР, по "трудовому договору", которому может предшествовать коллективный договор, отдает предприятию свой труд служебный персонал: каждый отдельный служащий и рабочий предприятия.

Но и этот труд сам по себе, самая деятельность, составляющая функционирование предприятия, заключается в значительной части в совершении правовых актов, точнее, правовых или юридических сделок.

Пусть в работе промышленного предприятия прежде всего бросаются в глаза чисто технические, "производственные" действия, лишенные правового характера. Тем не менее все эти действия имеют хозяйственный смысл постольку, поскольку в конечном счете приведут к акту не только хозяйственному, но и правовому: акту возмездного отчуждения произведенных продуктов, обмена их на деньги в форме юридической сделки, чаще всего в форме договора купли-продажи.

Пусть целый ряд профессионально-технических приемов и средств определяет успешность функционирования торгового предприятия, проявляется и познается эта успешность в момент совершения акта не только хозяйственного, но и правового, приносящего прибыль акта обмена хозяйственных благ, предлагаемых на рынке данным предприятием, на всеобщий их эквивалент - деньги. И если в деятельности промышленного предприятия техническая сторона на первый взгляд заслоняет составляющую ее хозяйственный смысл сторону правовую, то в торговом предприятии деятельность не только хозяйственная, но в то же время необходимо и правовая есть основная, главная и одновременно наиболее бросающаяся в глаза деятельность. Ибо торговать - значит обменивать. А обмен есть всегда такая или иная юридическая сделка.

Самостоятельная хозяйственная жизнь современного предприятия, промышленного, как и торгового, оказывается длинной и сложной цепью юридических сделок.

А в то же время и передача предприятия из одних рук в другие "на вечные времена" или на срок, равно как и использование его в интересах кредита, также осуществляется в форме юридических сделок.

Сделки, совершаемые в ходе деятельности предприятия, - проявление его обособленности в качестве "участника хозяйственного оборота". В сделках, передающих предприятие из одних рук в другие, так же как и в превращающих его в объект обеспечения долгов и обязательств, проявляется обособленность предприятия в качестве объекта оборота.

Первая группа сделок - это и есть та, о которой деловой оборот говорит, что их "совершает предприятие": "предприятие продает, покупает" и т.д. Вторую оборот называет сделками "с предприятием", по поводу предприятия.

Отражает ли язык оборота не только хозяйственное, но и правовое положение предприятия?

Соответствуют ли экономические воззрения правовому положению, современному правовому понятию предприятия?

Достаточно, думается, так поставить вопрос, чтобы сразу ответить на него отрицательно. Можно сказать a priori, не анализировав ни одного из современных законодательств: экономические воззрения на предприятие не могут во всей чистоте отражать связанных с его хозяйственными функциями правовых институтов. Для экономического оборота и языка предприятие - то участник, то объект оборота, то субъект, то объект хозяйственной деятельности. Для права такое совпадение субъекта и объекта невозможно. Для права субъект - носитель правомочий, правовых притязаний, т.н. субъективных прав, никогда не может оказаться в то же время объектом таких правомочий, притязаний или, иначе, субъективных прав. С другой стороны, то благо, материальное или нематериальное, использование которого или пользование которым составляет хозяйственное или иное социальное существо правомочия, никогда не может оказаться в то же время носителем такого правомочия. Правомочие, субъективное право всегда присваивается кому-нибудь, лицу физическому или юридическому, это субъект права. Оно необходимо простирается на что-нибудь, охватывает то или иное социально ценное благо, это объект права, а объект права существует в качестве такового в интересах его субъекта. Уже поэтому они совпадать не могут.

Отсюда для права неизбежен вывод. Если предприятие - субъект прав "совершает сделки", то оно не может быть их объектом. Если оно объект прав, в таком случае "сделки предприятия", "права и обязанности предприятия" - только образные выражения, условное обозначение по существу неадекватной ему реальности.

Делая неизбежный, таким образом, выбор, юридическая мысль пошла двумя основными путями. Плененные экономическим явлением предприятия - участника хозяйственного оборота, одни юристы "персонализировали" его, объявили субъектом прав, другие, перед лицом растущей оборотоспособности предприятия, признали в нем единый объект прав.

Для сторонников учения о предприятии - субъекте прав предприятие есть юридическое лицо, а предприниматель - его представитель, "первый слуга предприятия", по выражению одного германского ученого. Все сделки, совершаемые предпринимателем в процессе эксплуатации предприятия, совершаются им от имени предприятия, и юридический эффект этих сделок проявляется в имущественной сфере не предпринимателя, а предприятия как такового. Это учение не могло рассчитывать на значительный успех по простой причине: оно оторвано от правовой действительности. Ни одно из современных европейских законодательств не знает фигуры предприятия - субъекта прав, предприятия - юридического лица. С точки зрения европейских законодательств "сделки предприятия" - не больше чем образные выражения. За "сделками предприятия" стоит предприниматель. Он-то и совершает сделки, приписываемые экономическим оборотом предприятию, притом совершает их не от имени предприятия, а от своего, а возникающие из этих сделок права и обязанности занимают соответствующие места в имуществе того же предпринимателя наряду с другими его представляющими денежную ценность правами и обязанностями. Пусть предприятие - "участник хозяйственного оборота", юридического бытия предприятия в качестве субъекта прав в современных европейских законодательствах нет. Юридически в предприятии действует предприниматель единоличный, физическое лицо, или коллективный - лицо юридическое, не больше физического тождественное с эксплуатируемым им предприятием.

При этом несомненно, что, расходясь в отказе "персонализировать" предприятие с одним из распространенных воззрений делового оборота, европейские законодательства служат подлинным потребностям этого оборота. Ибо при серьезном и последовательном осуществлении на практике конструкции предприятия - юридического лица не только пришлось бы отказать предпринимателю в праве распоряжаться предприятием как целым, но невозможно было бы обосновать и право предпринимателя на доходы предприятия. Предприниматель был бы "слугою предприятия" в том смысле, в каком служат т.н. частным учреждениям как особой разновидности юридических лиц представители этих учреждений. А открытие промышленного или торгового предприятия, будучи в то же время актом основания учреждения в только что указанном цивилистически-техническом смысле, означало бы - оставляя в стороне формальные условия, которым современные законодательства подчиняют возникновение частных учреждений, - безмездную уступку предпринимателем части своего имущества, которое становилось бы имуществом предприятия - юридического лица. Очевидно, что экономическое существо предприятия оказалось бы извращенным до пределов non-sens'а.

В особом положении находится предприниматель-государство. Его предприятия могут преследовать и преследуют в ряде случаев не цель получения доходов, а цели удовлетворения определенных потребностей населения. Принципиально вечное, оно не заинтересовано в свободе распоряжения своими предприятиями. А там, где возникла бы необходимость в таком распоряжении, государство - участник гражданского оборота, будучи нераздельно государством - носителем власти, располагало бы средствами, частным лицам недоступными. И органы, эксплуатирующие государственные предприятия, могут наделяться, когда государство признает это целесообразным, гражданской правоспособностью, независимой от правоспособности государства или казны в целом. Надо, однако, заметить, что европейские государства лишь в исключительных случаях обращаются к этой форме организации управления своими предприятиями, форме, не вызывающей доверия со стороны делового оборота ввиду неизбежной близости юридических лиц, возникающих для эксплуатации государственных предприятий, к фиску и обусловливаемой этой близостью трудности вполне четкой правовой организации их. В огромном большинстве случаев европейское государственное предприятие есть предприятие государства-казны, государства как носителя имущественных прав в целом.

Но даже и там, где в целях эксплуатации государственного предприятия возникает, волею государства, особое юридическое лицо, его возникновение не означает персонализации предприятия как такового. Юридическою личностью - пусть законодательная и вообще правовая терминология отражает это не всегда достаточно ясно - наделяется не предприятие как хозяйственное единство, а государственный орган, "государственное учреждение", "казенное управление", призванное этим единством управлять.

Но если предприятие - не субъект прав, то, может быть, оно их единый объект?

Да, отвечает целый ряд цивилистов и коммерциалистов: предприятие - объект прав. При этом для одних из сторонников этого взгляда предприятие - объект некоторого особого "права на предприятие". Для других оно оказывается таким составным объектом прав, в составе которого, в свою очередь, фигурируют права, а наряду с ними и обязанности.

Таким образом, это последнее воззрение незаметно для себя сливается с некоторой третьей группой теорий юридической сущности предприятия. Первое же учение о предприятии как объекте права sui generis при ближайшем анализе распадается на ряд положений, с бытием предприятия в качестве единого объекта права вовсе не связанных. В самом деле, единым объектом "права на предприятие" являются, согласно этому воззрению, "шансы" предприятия: его организация или, может быть, лучше организованность, его тайны и клиентела. Отдельные же материальные и нематериальные ценности, отведенные предпринимателем для организации предприятия, служат лишь "воплощением" шансов по определению одних из сторонников этого учения, их "принадлежностью" по формуле других. В чем же существо права на "шансы", предприятие как на особый объект? В защищенной правом возможности спокойно использовать воплощенный в предприятии "остроумный творческий труд", по выражению одного из сторонников этого учения. Как же осуществляется эта защита? Вы ждете нового, неизвестного вам ответа и узнаете, что предприятие защищается от незакономерного пользования присвоенными ему фирмой или товарным знаком, от разглашения его тайн, от отвлечения недопустимыми, по воззрениям оборота, средствами его клиентелы, от не оправдываемого хозяйственными интересами третьего лица лишения его этим лицом возможности использовать источник воды и т.д. Но ведь это давно знакомые институты! - думаете вы, это защита права на фирму или на товарный знак, это воспрещение недобросовестной конкуренции или причинения убытков действиями, противными "добрым нравам", либо злоупотребление правом. Все институты и положения, хорошо знакомые новым европейским законодательствам и практике европейских судов. Но где же здесь "шансы" предприятия как особый единый объект права? Ведь ни фирма, ни товарный знак в состав "шансов" предприятия не входят, а защиту от злоупотребления правом, выражающегося в лишении возможности использовать источник воды, найдет себе всякое заинтересованное лицо совершенно независимо от эксплуатации им какого-либо предприятия? Где же особое единое право на предприятие? Его усмотреть невозможно.

Предприятие - не объект прав уже потому, учит третья группа теорий правового единства предприятия, что в состав самого входят не только материальные вещи, но и права, и притом не только права на вещи и исключительные права, фигурирующие в "имущественном субстрате" предприятия, но и обязательственные права или, иначе, требования, возникающие в ходе деятельности предприятия, а рядом с ними и возникающие в ходе этой деятельности обязанности. Предприятие - совокупность прав и обязанностей или, как иногда говорят, некоторая особая имущественная масса, особое "целевое" имущество, выделенное из общего состава имущества предпринимателя и ведущее хотя и зависимое от этого последнего имущества, однако свое обособленное юридическое существование.

Кредиторы по сделкам, заключенным в ходе эксплуатации предприятия, удовлетворяют свои требования из актива предприятия преимущественно перед личными кредиторами предпринимателя. Перенесение какой-либо ценности из состава предприятия в состав личного имущества предпринимателя недопустимо без соглашения кредиторов "по предприятию", потому что оно сокращает имущественные гарантии их притязаний. Если у предпринимателя несколько предприятий, то актив каждого из них служит объектом преимущественного удовлетворения требований кредиторов "по данному предприятию". Переход предприятия в новые руки означает переход к приобретателю его всех прав и обязанностей, возникших в ходе деятельности предприятия.

Законченная и стройная (пусть она и игнорирует личную организацию предприятия), открывая в то же время надежную защиту интересам торгового кредита, теория эта пользуется сочувствием немалого числа юристов.

Однако она грешит тем же существенным недостатком, что и теория предприятия - юридического лица.

Она оторвана от земли, чужда позитивно-правовой действительности: предприятия как обособленного или "зависимого целевого имущества" не знает ни одно из современных законодательств. Тех выводов, которые обязательны из конструкций предприятия - целевого имущества, не признает ни один европейский суд. А те взгляды, которые настойчиво проводятся европейской судебной практикой, не найдут себе в этой конструкции объяснения. Ее можно считать желательной de lege ferenda - теоретическим обоснованием современного европейского права она служить не может.

Научное преувеличение вызывает почти всегда однородную реакцию: преувеличение противоположное. Разочаровавшись в учениях о единстве предприятия - теориях как предприятия - юридического лица, так и предприятия - объекта прав и "целевого" имущества, юридическая литература выдвинула, если можно так выразиться, нигилистический взгляд на существо предприятия. О единстве предприятия для права не может быть и речи. Предприятие - конгломерат разнообразных фактических и правовых отношений, пусть предназначенных служить единой хозяйственной цели, но юридически не более связанных одно с другим, чем какие угодно другие фактические условия деятельности или элементы имущества предпринимателя.

Для того, чтобы убедиться в ошибочности этого взгляда, достаточно проделать над ним такую же работу, какая разрушила противоположные ему теории: сопоставить его с положительным правом европейских государств. Тогда окажется, что если нельзя говорить о правовом единстве предприятия, то не менее ошибочно видеть в нем и простой, безразличный для права конгломерат разнообразных отношений. Как это часто бывает при столкновении двух крайних точек зрения, истина оказывается посередине. Предприятие, несомненно, - не субъект прав в европейских законодательствах. Не менее несомненно и то, что оно не является в европейском праве ни единым объектом прав, ни обособленным имуществом. Но также ясно из анализа европейских положительных законодательств, и на это также не раз указывала юридическая литература, что факт хозяйственного единства предприятия праву далеко не безразличен, что именно с этим хозяйственным единством право связывает весьма важные последствия, а стремится связать - идя путем судебного правотворчества, а иногда и просто изощрения делового оборота - целый ряд еще более важных и сложных институтов.

Предприятие - понятие не правовое, а хозяйственное. Но именно хозяйственное существо явления "предприятие" вызывает к жизни целый ряд исходящих из его и на него опирающихся правовых норм.

Прежде всего из хозяйственной обособленности предприятия исходят многие законы об охране труда промышленных рабочих и торговых служащих. Целый ряд предписаний таких законов о мерах безопасности, о часах работы и отдыха, о правилах внутреннего распорядка обращается к предприятию как самостоятельному техническому и хозяйственному целому.

Далее предприятие как самостоятельное хозяйственное целое, хотя бы оно и принадлежало наряду с другими одному и тому же лицу и даже составляло филиал другого предприятия, находит себе место в торговом реестре с обозначением места своего нахождения. Так постановляют законодательства, поставившие на должную высоту торговую регистрацию.

На то же представление о хозяйственной самостоятельности предприятия опираются и такие правовые нормы, как, например, постановление Германского торгового уложения, воспрещающее отчуждение фирмы без предприятия, которое под этой фирмой эксплуатируется (но не предприятия без фирмы).

Однородны, по внутреннему источнику, и постановления, воспрещающие отчуждение товарного знака без предприятия, которое помещает его на своих товарах.

Из того же понятия о предприятии как самостоятельном хозяйственном целом исходит и германский закон о борьбе с недобросовестной конкуренцией, воспрещая распространение ложных сведений о чужом предприятии, способных причинить ущерб его эксплуатации.

Тем же самостоятельным бытием предприятия продиктованы и положения современных законодательств о том, что сделки, относящиеся к кругу деятельности предприятия должника, поскольку договором не постановлено иное, подлежат исполнению в месте нахождения предприятия, что иски из таких сделок, предъявляемые к предпринимателю, подведомственны суду места нахождения предприятия, что конкурс над имуществом купца открывается в месте нахождения его предприятия, а не в месте жительства купца и т.д.

Одни из перечисленных законодательных норм исходят из понятия предприятия - "участника хозяйственного оборота", другие трактуют его как объект оборота. Однако наиболее сложными представляются те нормы, которые призваны регулировать самый "оборот с предприятиями". Ибо, не зная предприятия в качестве единого объекта прав и регулируя судьбу предприятия - "объекта оборота", право должно учитывать особенность этого объекта, заключающуюся в том, что он является и "участником оборота". Отсюда большая трудность и сложность соответствующих правовых положений: норм, регулирующих отчуждение, аренду, залог предприятий, о которых должно быть сказано особо.

Но если существо понятия "предприятие" представляется однородным во всех западноевропейских законодательствах, то ряд особенностей, по сравнению с ним, представляет конструкция понятия "предприятие", усвоенная действующим законодательством РСФСР. В Гражданском кодексе РСФСР предприятие, точнее, определенная разновидность государственных предприятий: именно "государственное предприятие, переведенное на хозяйственный расчет" фигурирует в разделе, озаглавленном "Субъекты прав" (ст. 19 Гражданского кодекса). В то же время государственное предприятие вообще отнесено Гражданским кодексом к числу объектов прав (ст. 22 Гражданского кодекса). Частновладельческое же предприятие объявлено ст. 54, 55 и 57 Гражданского кодекса объектом права собственности.

Надо, однако, внимательно вчитаться в названные постановления Гражданского кодекса, сопоставить их с другими его нормами и с иными действующими в РСФСР законоположениями, и если своеобразие одних из этих постановлений не только не отпадет, но станет еще более явственным, то в то же время будет устранено их противоречие другим и станут призрачными особенности третьих.

Статья 19 Гражданского кодекса постановляет: "...государственные предприятия и их объединения, переведенные на хозяйственный расчет и не финансируемые в сметном порядке, выступают в обороте как самостоятельные, не связанные с казною, юридические лица". Перевод государственного предприятия на хозяйственный расчет означает, таким образом, появление нового юридического лица. А так как на началах хозяйственного расчета эксплуатируется в РСФСР значительное большинство государственных предприятий, то исключительное в Западной Европе правовое положение государственного предприятия приближается в РСФСР к общему правилу. Но этим особенности ст. 19 Гражданского кодекса не исчерпываются. Названные ею юридические лица представляют ряд особенностей в качестве таковых.

Ибо если уже ст. 19, говоря о том, что за долги этих юридических лиц отвечает не "их имущество", а "имущество, состоящее в их свободном распоряжении", редакцией своей наводит на мысль о том, что имущество, находящееся в обладании этих юридических лиц, принадлежит не им, то ст. 22 и 58 (примечание) Гражданского кодекса, так же как и Декрет ВЦИК и СНК о государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах), от 10 апреля 1923 г. (а также Декрет СНК СССР о государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах), находящихся в управлении местных органов, от 17 июня 1923 г.), с полной ясностью указывают на то, что названное имущество принадлежит государству, казне в целом. В самом деле, ст. 22 Гражданского кодекса объявляет национализированные и муниципализированные предприятия не отчуждаемыми и не закладываемыми "теми органами, в ведении которых они состоят", а также не обращаемыми на удовлетворение кредиторов этих органов. А ст. 58 (примечание) говорит: "...распоряжение государственным имуществом, осуществляемое органами государства, в т.ч. переведенными на хозяйственный расчет, ограничено правилами ст. 22 сего Кодекса и положениями о соответствующих органах". Декрет же от 10 апреля 1923 г. в одних из своих положений отсылает к ст. 22 Гражданского кодекса, в других предписывает передачу прибыли государственных предприятий, действующих на началах хозяйственного расчета, в государственную казну. Таким образом, имущество, находящееся "в ведении", в обладании, а отчасти и в распоряжении "органов, переведенных на хозяйственный расчет", прямо признано "государственным имуществом". Юридическая же обособленность этих органов от казны проявляется полностью лишь в одном отношении: за силою той же ст. 19 Гражданского кодекса и воспроизводящих ее положений Декрета от 10 апреля 1923 г. государственная казна по обязательствам этих органов ответственности не несет. Юридические лица, названные ст. 19 Гражданского кодекса, являются, таким образом, юридическими лицами недоразвившимися.

"Персонализации" государственных предприятий как таковых эти юридические лица, однако, не представляют: если государственные предприятия находятся за силой ст. 22 Гражданского кодекса "в ведении органов государства", а за силою ст. 58 (примечания) того же Гражданского кодекса в "распоряжении органов государства, в т.ч. и переведенных на хозяйственный расчет", то отсюда ясно, что Гражданский кодекс, как и европейские законодательства, персонализирует не государственные предприятия как таковые, а эксплуатирующие их органы государства. Да и "объединение предприятий", которое ст. 19 ставит рядом с обособленным государственным предприятием в качестве носителя гражданской правоспособности, не есть ведь уже предприятие. Это лишь форма управления государственными предприятиями, с которой закон связывает существование особых юридических лиц в качестве органов государства, управляющих объединенными предприятиями. Статья 19 Гражданского кодекса, относящая государственные предприятия, эксплуатируемые на началах хозяйственного расчета, к числу субъектов прав, есть по существу не противоречие ст. 22, относящей те же предприятия к числу объектов прав, а просто порождение недостаточно точной правовой терминологии, которую в данном отношении разделяют с Гражданским кодексом и иностранные законодательства.

Не "персонализируя" государственное предприятие как таковое, Гражданский кодекс, невзирая на включение постановлений о государственных предприятиях в раздел "Объекты прав", не делает его, однако, и объектом какого-либо особого, единого права государства. Статья 22 Гражданского кодекса объявляет государственное предприятие и его оборудование не отчуждаемым, не закладываемым теми органами, в ведении коих оно состоит, а также свободным от обращения на него взыскания кредиторов. Очевидно, однако, что если существование особого права на предприятие не предполагает отчуждаемость его в целом, а в некоторых законодательствах и залогоспособность и даже способность служить единым объектом взыскания кредиторов, то тем меньше может служить доказательством такого права правовая невозможность отчуждения предприятия в целом. Фигурируя в разделе Гражданского кодекса, посвященном "объектам прав", государственное предприятие единым объектом какого-либо особого права государства не становится. Оно остается тем же хозяйственным единством, каким европейские законодательства считают всякое предприятие, и что это так, лучше всего показывают действующие в РСФСР законоположения об аренде государственных предприятий, допускаемой ст. 22 Гражданского кодекса и о которой речь впереди.

К объектам прав, а именно - к объектам права собственности, относит Гражданский кодекс в ст. 54, 55 и 57 и частновладельческие предприятия. Достаточно, однако, ознакомиться с другими постановлениями Гражданского кодекса и иных законодательных актов РСФСР, относящимися к частновладельческим предприятиям, чтобы убедиться в том, что термин "собственность" употреблен ст. 54, 55 и 57 Гражданского кодекса отнюдь не в техническом значении.

В самом деле, ст. 113 Гражданского кодекса говорит: "...если место исполнения не определено законом или договором и не явствует из существа обязательства, исполнение должно быть произведено... по сделкам, входящим в круг деятельности предприятия должника, в месте нахождения предприятия", т.е. исходит, очевидно, из понятия о предприятии - "участнике делового оборота"; а Декрет СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г., ни разу не упоминая о праве собственности на предприятие, говорит о "переходе предприятия", об "отчуждении предприятия", об "аренде предприятий" и резюмирует при переходе предприятия переход также и права на товарный знак, которым пользуется предприятие.

В этих законодательных постановлениях, так же как в ст. 432 Гражданского кодекса, говорящей о наследовании в предприятии "на ходу", предприятие выступает как хорошо известное нам хозяйственное единство. И если в составе этого единства может фигурировать право на товарный знак, право особого содержания и особой природы, приобретаемое порядком, установленным Декретом СНК о товарных знаках, и право на помещение, где работает предприятие, как то позволяет заключить ст. 113, а также и ст. 155 Гражданского кодекса и, конечно, ряд других правовых актов, а в предприятии "на ходу" необходимо и фактических элементов, то как же совокупность всех этих элементов, в том числе и чисто фактических, а также и исключительных прав, образует объект права собственности, который прежде всего должен быть телесной, материальной вещью? Право собственности на материальные вещи: на машины, сырье, товары и т.п. занимает, конечно, видное место в составе предприятия - исчерпывать этот состав во всех случаях оно не может. Поэтому можно думать, что в ст. 54, 55 и 57 Гражданского кодекса о собственности на предприятия говорится лишь в том смысле, в каком о "собственниках предприятий" говорит так называемый разговорно-юридический язык. Технически же можно говорить о праве собственности лишь на отдельные вещественные части, на отдельные материальные вещи в обстановке, оборудовании предприятия, на товары и т.п., но отнюдь не на товарный знак, не на фирму, также защищаемую законодательством РСФСР, и не на предприятие в целом. Если же это так, то и понятие частновладельческого предприятия не отличается в действующем законодательстве РСФСР от понятия о предприятии в западноевропейских законодательствах. А значит, поскольку нет прямого тому препятствия в постановлениях закона, в отношении частновладельческих предприятий за силой ст. 7 Постановления ВЦИК об основных частных имущественных правах от 22 мая 1922 г. (т.н. декларации об основных имущественных правах), облекающей юридической силою всякое непротивное закону соглашение право- и дееспособных лиц, возможны и в РСФСР все те сделки, какие современный европейский правовой оборот связывает с хозяйственным единством предприятия. На это прямо указывает и Декрет СНК о товарных знаках в постановлениях, предусматривающих отчуждение и аренду частновладельческих предприятий. Для юридического же обсуждения таких сделок сохраняют свою научную силу те положения, которые на почве многолетней практики установила юридическая литература.

Есть, однако, два вопроса о частновладельческих предприятиях, не находящих себе в действующем законодательстве РСФСР единого ответа. Это вопросы, во-первых, о том, может ли частному лицу принадлежать промышленное предприятие любого размера, точнее: может ли частновладельческое промышленное предприятие насчитывать более 20 рабочих, если владельцу предприятия не предоставлено на то правительством особой концессии, и, во-вторых, может ли одному лицу помимо такой же концессии принадлежать более одного промышленного предприятия.

Статья 54 Гражданского кодекса говорит: "...предметом частной собственности могут быть... предприятия торговые, предприятия промышленные, имеющие наемных рабочих в количестве, не превышающем предусмотренного особыми законами". А ст. 55 Гражданского кодекса добавляет: предприятия, в коих число наемных рабочих выше установленного законами, могут быть предметом частной собственности не иначе как на основании концессии, испрашиваемой у правительства. Только кооперативным организациям предоставлено ст. 57 Гражданского кодекса владеть на праве собственности промышленными предприятиями с любым числом рабочих, независимо от получения концессии от правительства.

"Особым законом", устанавливающим предельное число рабочих в принадлежащих частным лицам предприятиях, является Декрет ВЦИК и СНК о кустарной и мелкой промышленности от 7 июля 1921 г., в ст. 1 постановляющий: "...каждый гражданин может... организовать мелкопромышленное предприятие... причем каждый гражданин может быть владельцем не более одного предприятия", а в ст. 2 поясняющий понятие мелкопромышленного предприятия указанием на то, что в нем может быть занято не более 10 или 20 наемных рабочих (в зависимости, следует думать, от отрасли промышленности?). Таким образом, "организовано", т.е. вновь открыто частным лицом, согласно Декрету от 7 июля 1921 г., может быть лишь промышленное предприятие с числом рабочих не более 20 и притом не более одного такого предприятия.

Но в руках частного лица может быть не только открытое после 7 июля 1921 г. промышленное предприятие. Постановление ВЦИК и СНК о предприятиях, перешедших в собственность Республики, от 10 декабря 1921 г. регулирует возвращение прежним владельцам национализированных промышленных предприятий. При этом, допуская, при наличии известных условий, освобождение от фактически произведенной национализации (о понятии фактической национализации, так же как о вышеупомянутых условиях освобождения от нее предприятий, см. гл. VI) единственно предприятий с числом рабочих не более 20, названное Постановление предписывает возвращение прежним владельцам по их о том ходатайствам всех фактически не национализированных предприятий, подходивших под действие Постановления ВСНХ о национализации предприятий от 29 ноября 1920 г. Последним же Постановлением были объявлены подлежащими национализации все промышленные предприятия с числом рабочих более пяти при механическом двигателе и более 10 без двигателя. Таким образом, на точном основании Постановления от 10 декабря 1921 г., помимо какой бы то ни было особой концессии, в руки частного лица может быть возвращено любое фактически не национализированное промышленное предприятие, подходившее под действие Постановления ВСНХ от 29 ноября 1921 г., хотя бы число рабочих, занимаемых этим предприятием, превышало 20.

Вполне согласно с Постановлением от 10 декабря 1921 г. и Постановление ВЦИК и СНК о порядке установления прав на промышленные предприятия от 22 марта 1923 г., "в дополнение к Декрету от 10 декабря 1921 г. и в целях скорейшего установления прав на промышленные предприятия" обязавшее собственников промышленных предприятий, подлежавших национализации на основании Постановления ВСНХ от 29 ноября 1920 г., но не национализированных и находящихся в фактическом владении упомянутых лиц, подать в подлежащий ГСНХ заявление о регистрации принадлежащих им предприятий; а если предприятия уже зарегистрированы, представить в ГСНХ заверенную копию свидетельства о регистрации (ст. 1); причем на ГСНХ возлагается обязанность "рассмотреть поступившие к ним заявления о регистрации и постановить... о регистрации либо об отказе в таковой", а также "пересмотреть все списки зарегистрированных предприятий и в случае обнаружения среди них национализированных предприятий постановить об отмене регистрации" (ст. 2). Таким образом, отмена произведенной регистрации промышленного предприятия, а следовательно, и отказ в производстве такой регистрации могут иметь место лишь в случаях обнаружения фактической национализации предприятия. Там же, где фактической национализации предприятия не было, регистрация его за частным владельцем должна быть сохранена в силе или произведена независимо от числа занимаемых им рабочих и помимо получения концессии от правительства.

Нет также ни в Постановлении от 10 декабря 1921 г., ни в Постановлении от 22 марта 1923 г. препятствий к возвращению частному лицу либо к регистрации за ним более чем одного промышленного предприятия.

Таким образом, в постановлениях действующего законодательства РСФСР о предельном числе рабочих, занимаемых частновладельческим предприятием, обнаруживаются несомненные противоречия. Помимо получения концессии от правительства частным лицом может быть открыто промышленное предприятие с числом рабочих не более 20. Вернуться же в руки частного лица или остаться в его руках за непроизводством фактической национализации может, помимо концессии, любое промышленное предприятие, подходившее под действие Постановления ВСНХ от 29 ноября 1920 г. Точно так же вновь открыто может быть частным лицом, без особой на то концессии от правительства, лишь одно промышленное предприятие, возвращено же частному лицу или оставлено в его руках за непроизводством фактической национализации может быть любое число промышленных предприятий. Очевидно, что противоречия, как и сомнения, порождаемые ими при переходе промышленных предприятий, могут быть устранены лишь в законодательном порядке.

III. Отчуждение предприятия. Наследование в предприятии

Если предприятие представляет собою некоторое сложное хозяйственное единство, объемлющее притом наряду с имущественными элементами также известный комплекс личных сил, то неизбежно должен встать вопрос: что означают слова "отчуждение предприятия"? Отчуждать - значит переносить на кого-либо другого свое право на определенный объект. Если предприятие не есть единый объект какого-либо права, значит, нет и такого единого права на предприятие, которое можно было бы перенести на другое лицо. И значит, далее, под "отчуждением предприятия" не может разуметься ничто иное, как передача прав на те из отдельных элементов, образующих хозяйственное единство предприятия, которые входят в состав этого единства на началах правовых.

Достаточно, однако, хотя бы в общих чертах ознакомиться с положением вопроса об отчуждении предприятий в деловом обороте и законодательствах, чтобы убедиться в том, что только что указанное логически обязательное понятие отчуждения предприятия законодательствам и практике чуждо. Отчуждение никогда не объемлет одного из существенных элементов предприятия, фигурирующего в его составе на правовой основе, а в то же время оно не только распространяется на чисто фактические элементы предприятия, но стремится охватить наряду с предприятием и такие отношения, которые составными частями предприятия не являются, но, порожденные его функционированием, становятся, таким образом, в момент отчуждения важнейшими элементами его ценности.

Итак, что же именно отчуждается под именем "предприятия" или "предприятия на ходу"? Какие именно элементы сложного хозяйственного единства обыкновенно переносятся и предполагаются перенесенными при умолчании о том в договоре, когда говорят, что отчуждается предприятие "на ходу"?

Прежде всего, как уже было указано выше, не может быть отчуждаема личная организация предприятия. Но даже если оставить в стороне вопрос об отчуждении личной организации предприятия в собственном смысле, то все же придется сказать: и права нанимателя на труд нанявшегося, возникающие из договора найма труда по общему правилу, непередаваемы. Служебный персонал предприятия может заключить с приобретателем предприятия коллективный или индивидуальный договоры найма труда, тождественные с теми, на началах которых он работал в предприятии до его отчуждения. Он может установить в пользу приобретателя предприятия такие же права, какие принадлежали по договорам найма труда отчуждателю. Передать права на труд рабочих и служащих, поскольку соответствующее право передачи не предоставлено ему договорами найма труда либо последующим соглашением с рабочими и служащими, отчуждатель не может никому, а значит, не может и приобретателю предприятия.

Надо, однако, заметить, что постановления действующего законодательства РСФСР, относящиеся к этому вопросу, отличны от принятых западноевропейским правом. Установив в качестве общего правила наем трудящихся не иначе как через биржу или другое соответствующее учреждение НКТ, Кодекс законов не содержит постановлений о передаче прав на труд нанявшихся в тех случаях, где наем допускается помимо биржи труда (с последующей регистрацией нанявшегося на той же бирже). Статья 124 Гражданского кодекса, общие постановления обязательственного права РСФСР, подлежащие в данном случае субсидиарному применению из-за отсутствия соответствующей специальной нормы в Кодексе законов о труде, воспрещает уступку требования кредитором постольку, поскольку такая уступка противоречит закону или договору либо поскольку требование связано с личностью кредитора. Таким образом, на вопрос о допустимости или недопустимости передачи прав на труд лиц, которые нанимаются помимо биржи труда и деятельность которых с личностью, т.е. с определенными потребностями или чертами данного нанимателя, не связана, а такою оказывается деятельность огромного большинства лиц, обязывающихся к работе в промышленном или торговом предприятии, прямого ответа в действующем законодательстве РСФСР нет. Опорным пунктом для признания судебной практикой непередаваемости таких прав на труд может, думается, кроме общих начал современного европейского гражданского права, послужить применение по аналогии ст. 137 Кодекса законов о труде, воспрещающей перевод нанявшегося без его на то согласия из одного предприятия в другое: если в уважение и защиту личности нанявшегося недопустим, без его согласия, перевод его из одного предприятия в другое, эксплуатируемое тем же нанимателем, независимо от каких бы то ни было условий работы в том и другом, то тем менее, можно думать, допустим перевод его без его согласия в предприятие третьего лица. Но та же "прикрепленность" нанявшегося к предприятию, где он работает, обосновывает в Кодексе законов о труде и переход к третьему лицу права на труд всех нанявшихся вообще в том случае, когда передается самое предприятие. Статья 44 Кодекса законов о труде постановляет: "...переход предприятия от одного владельца к другому не прекращает действия трудового договора". При переходе вообще и при отчуждении предприятия в частности трудовые договоры со служебным персоналом его в составе прав, но вместе с ними, разумеется, и обязанностей нанимателя автоматически переносятся на нового владельца предприятия.

Далее, что, при умолчании о том в договоре, обнимается отчуждением предприятия среди имущественных его элементов? Первые ответы на этот вопрос дает обыкновенно не закон, а та самая практика делового оборота, которая выдвигает сделки с предприятиями "на ходу" вообще. Закон лишь позднее освещает обыкновенно то или часть того, что создано обычным торговым правом. Так поступил, например, (согласно обычному его толкованию) французский Закон от 17 марта 1909 г. о продаже и закладе торговых предприятий, постановив, что при отсутствии особых указаний в договоре считаются переходящими к приобретателю предприятия вывеска, фирма, договор найма торгового помещения и, наконец, "клиентела" предприятия. Договаривающиеся стороны свободны, разумеется, включить в понятие отчуждаемого предприятия и другие его имущественные элементы, могут и исключить какой-либо из перечисленных законом. Таким образом, нормируя отчуждение предприятия как целого, закон тут же разлагает это целое на его составные части. Внутреннего противоречия здесь, однако, нет. Это простое выражение того факта, что, будучи хозяйственным целым, предприятие юридически есть лишь сумма отдельных величин, что закон учитывает хозяйственное, но не знает юридического единства предприятия.

Там, где, как, например, в германском праве или в русском законодательстве, нет диспозитивной нормы, которая восполняла бы волю сторон, недостаточно точно выраженную в договоре об отчуждении предприятия, там ее восполняют воззрения оборота, находящие себе обыкновенно отражение в судебной практике и в юридической литературе.

Германская судебная практика говорит, что при отчуждении торгового или промышленного предприятия к приобретателю должны перейти все те составные части предприятия, "которые нужны для сохранения данного его конкретного характера". Германская юридическая литература учит, что, поскольку нет противного соглашения, должны почитаться переходящими к приобретателю предприятия не только материальные его элементы и связанные с ним исключительные права, за исключением, разумеется, изъятых законом, но также его "клиентела" и "тайны". Литература русского торгового права распространяет договор об отчуждении предприятия на занимаемое предприятием помещение, вывеску, товар и торговые книги, а рядом с ними - на фирму, клиентелу и на т.н. исключительные промышленные права: право на промышленные изобретения и усовершенствования, на товарный знак, на фабричные рисунки и модели, а также на медали, знаки отличия и печатные отзывы, полученные предприятием на выставках, конкурсах, и т.п. Поскольку соответствующие элементы охраняются законодательством РСФСР в составе нынешних предприятий, взгляд, высказанный в старой литературе, применим и к обороту новому.

Промышленное, как и торговое, предприятие обыкновенно предполагает определенное местонахождение, определенное помещение. Успех предприятия, его доходность, а значит, и его ценность часто теснейшим образом связаны с данным его местонахождением. Перенесение предприятия в новое помещение, часто обременительное само по себе и необходимо вызывающее перерыв в работе предприятия, может оказаться и существенным изменением основных условий этой работы. Поэтому передача предприятия "на ходу" предполагает и передачу помещения, где предприятие ведет свою работу.

То же самое должно быть сказано об оборудовании и обстановке предприятия: понятно, что если из предприятия будут удалены необходимые для его работы машины, инструменты, будут вывезены шкафы, прилавки или другая нужная мебель, то о непрерывном "ходе" предприятия говорить невозможно.

Так же решает господствующее в юридической литературе мнение вопрос о переходе всевозможных материалов, сырья при отчуждении промышленного предприятия, товаров - при отчуждении торгового. Раз деятельность предприятия в основе своей заключается в переработке сырья или в продаже товаров, сырье и товары должны включаться в понятие отчуждаемого предприятия, поскольку стороны не условились о противном. Однако французский Закон от 17 марта 1909 г., согласно толкованию его целым рядом юристов, требует в договоре об отчуждении предприятия особого соглашения о переходе товаров.

Спорным представляется в литературе и судебной практике вопрос о судьбе торговых книг. Французская судебная практика в одних случаях оставляет книги за отчуждателем предприятия, предоставляя приобретателю лишь право пользоваться ими, поскольку этого требуют его интересы. В других случаях она считает соглашение о передаче торговых книг приобретателю предприятия нормальной составной частью договора о его отчуждении, устраняемой лишь прямым противоположным соглашением сторон. Германская практика высказывается за признание торговых книг переходящими к приобретателю предприятия, поскольку они нужны для продолжения дела.

Последним материальным элементом предприятия, примыкающим, однако, в своей хозяйственной роли к элементам нематериальным, является вывеска предприятия. Вывеска есть материальная вещь, на которую хозяину предприятия принадлежит право собственности. Но вывеска ценна не в качестве материальной вещи, а тем, что по вывеске узнают предприятие его клиенты, что она есть один из способов индивидуализировать предприятие. И подобно французскому закону, включившему вывеску в понятие отчуждаемого предприятия, ее включают в это понятие и судебная практика и юридическая литература в Германии, как включает юридическая литература в России. Если дом, где помещается предприятие, продан в одни руки, а предприятие - в другие, то вывеска, хотя бы и неотделимая от стены дома без некоторых повреждений стены, должна быть признана принадлежащей приобретателю не дома, а предприятия. Она не составная часть дома и не его принадлежность, она - составная часть предприятия.

Поскольку вывеска индивидуализирует предприятие, содержа название его, однородное решение получает в европейской юридической литературе и судебной практике и вопрос о переходе к приобретателю предприятия названия последнего, могущего, разумеется, фигурировать не только на вывеске, но и в проспектах, объявлениях предприятия, на бумаге, служащей для деловой его корреспонденции, на упаковке товаров и т.п.

Рядом с вывеской и названием, индивидуализируя предпринимателя в качестве владельца данного предприятия, служит одновременно делу индивидуализации последнего фирма, под которой его эксплуатирует его владелец. Переходит ли к приобретателю вместе с предприятием и фирма, под которой оно эксплуатировалось отчуждателем?

Если стороны ничего не сказали об этом в договоре об отчуждении предприятия, вправе ли приобретатель продолжать его эксплуатацию под прежней фирмой? (Если фирма значится на вывеске предприятия, то само собою разумеется, что тот или иной ответ о праве на фирму разрешает вместе с тем и вопрос о правовой судьбе вывески.)

По французскому Закону от 17 марта 1909 г. фирма, под которой некоторые толкователи закона разумеют, впрочем, лишь то, что они называют "фирмой-вывеской" или "фирмой-маркой", но не "фирму-подпись", вообще не передаваемую, переходит к приобретателю предприятия, разве бы стороны постановили иначе в договоре об отчуждении предприятия. Но если фирма совпадает с фамилией отчуждателя, судебная практика признает за ним право требовать от приобретателя не только включения в фирму указания на свое преемство, но и принятия всяких мер к предотвращению отождествления приобретателя с отчуждателем.

Германское торговое уложение, как уже сказано, отчуждения фирмы без предприятия не знает. Но зато допускает отчуждение предприятия без фирмы. Оставшись в руках отчуждателя, фирма, так сказать, умирает. Она может ожить в качестве тождественной новой фирмы, если будет связана отчуждателем с новым открытым им предприятием. Передать ее в новые руки после того, как уже передано "носившее ее" предприятие, он не может. Тот же, кому предприятие передано, может продолжать его под старою фирмою не иначе как с прямого согласия "передавшего фирму отчуждателя". Передача фирмы должна быть отмечена в торговом реестре, причем соглашением сторон приобретатель может быть обязан к включению в старую фирму указания на свое преемство.

Швейцарское законодательство передачи фирмы не знает. Приобретатель предприятия может лишь, с прямого или молчаливого согласия отчуждателя, включить в свою фирму указание на преемство в предприятии.

В законодательстве РСФСР порядок приобретения фирм и пользования ими, а значит, и передачи их подлежит, согласно примечанию к ст. 295 Гражданского кодекса, определению особыми постановлениями. До настоящего времени, однако, изданы лишь постановления о приобретении права на пользование фирмой товариществами полными и на вере с момента их внесения в торговый реестр Комвнуторгами при Губэкосо, а там, где Комвнуторгов нет, самими Губэкосо. Фирма акционерного общества должна быть указана в его уставе.

Как уже указано, название и фирма - не единственные ценные нематериальные элементы предприятия. Деятельность предприятия целиком или в части может опираться на исключительное право предпринимателя на техническое изобретение. На исключительном праве пользования тем или иным техническим усовершенствованием может быть построена деловая репутация предприятия. И юридическая литература, западноевропейская, как и русская, считает, что отчуждение предприятия "на ходу" предполагает и передачу исключительных прав на технические изобретения или усовершенствования, используемые отчуждаемым предприятием. У предприятия может быть товарный знак, которым оно индивидуализирует выпускаемые им на рынок товары для отличия их от однородных товаров, предлагаемых предприятиями-конкурентами. Публика привыкла к определенному знаку или клейму. Снять знак с продуктов предприятия - значит сильно сократить их сбыт. Поэтому судебная практика, как и юридическая литература различных стран, включает в понятие отчуждаемого предприятия и право на товарный знак. В РСФСР ст. 19 Декрета СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г. (распространяющегося и на то, что называют иногда фабричным клеймом) постановляет: "...при отчуждении предприятия... право пользования товарными знаками переходит к новому владельцу предприятия". Разумеется, договор может постановить и иное. Ценность может иногда значительно усиливаться, а подчас и целиком определяться тем или иным изображаемым на его поверхности рисунком либо той или иной формой его. Пользование в законном порядке заявленными фабричными рисунками и образцами форм, т.н. моделями, охраняется законом не меньше, чем пользование товарным знаком. Приобретение предприятия совершается с целью продолжения прежней его работы. Следовательно, предполагаются передаваемыми все существенные условия этой работы, в том числе и право на фабричные рисунки и модели.

Но, как уже указано, главнейшею ценностью предприятия являются часто не оборудование его и не товары, не права на промышленное изобретение, на товарный знак, на рисунки и модели. Главной ценностью предприятия являются часто, как уже сказано, круг его прочно установившихся деловых отношений и его клиентела. Есть коммерциалисты, которые говорят: отчуждение предприятия есть единственно отчуждение клиентелы, и хотя европейская судебная практика знает и случаи отчуждения предприятия с указанием цены за каждый отдельный элемент его, однако без упоминания и, следовательно, за изъятием клиентелы, тем не менее по общему правилу для случаев умолчания о клиентеле правильно резюмировать перенесение вместе с материальными элементами предприятия, в ряду нематериальных, и своеобразного нематериального элемента его, которому имя "клиентела". А рядом с клиентелой всего того, что составляет шансы предприятия вообще.

"Но что такое "отчуждение клиентелы" и "шансов" вообще?" - спрашивают другие ученые-юристы. Отчуждать - значит переносить определенное право на определенный объект. Какое же право на клиентелу может быть признано за владельцем предприятия? Объектом какого присваиваемого владельцу предприятия права может быть признана текучая и меняющаяся масса лиц, привыкших обращаться к предприятию за тем или иным продуктом, для приобретения тех или иных товаров? "Деловые связи предприятия учитываются при отчуждении, но не может быть речи о праве на все эти отношения", - говорит один из русских исследователей нашего вопроса... "Отчуждение клиентелы невозможно, - замечает другой, - ибо такого вида рабства пока что не существует".

"Раз никакого права на клиентелу нет у отчуждателя, - заключает первый из цитированных авторов, - то, естественно, он не может передать несуществующее право и приобретателю предприятия". Но гораздо ближе к действительному положению вещей второй, говоря: "Об отчуждении шансов и надежд можно говорить лишь метафорически".

Несомненно, отчуждения клиентелы и "шансов" вообще, в собственном смысле этого слова, быть не может, потому что не существует права ни на клиентелу, ни на "шансы" предприятия вообще, потому что как клиентела, так и "шансы" вообще представляются чисто фактическими условиями жизни предприятия. Но облеченное правовой силой соглашение о том или ином фактическом обстоятельстве вполне возможно. Название, его, как в данном случае отчуждение, конечно, нельзя не признать метафорой.

Ибо что такое по своему юридическому существу так называемое отчуждение клиентелы? Прежде всего принятие на себя отчуждателем несомненной отрицательной обязанности не нарушать тех конкретных условий, в которых до отчуждения предприятия поддерживала свою связь с ним его клиентела. Поскольку стороны не договорились о противном - а договорятся они о противном лишь в редких случаях, - отчуждатель не несет ответственности за то, чтобы предприятие в новых руках сохранило свою старую клиентелу. Но поскольку стороны не исключили обязанности отчуждателя передать предприятие полностью, поскольку они не исключили договором обычной ответственности продавца, она означает его обязанность к воздержанию от всякого действия, которое отвлекало бы клиентелу от отчужденного им предприятия. Прежде всего он не вправе немедленно открыть в той же местности новое однородное, т.е. конкурирующее, предприятие. Приобретатель предприятия не может не учитывать в момент приобретения сил наличных конкурентов и распределения между ними клиентелы. Появление нового предприятия, открытого отчуждателем, дает не только нового конкурента, но к тому же и конкурента, знающего тайны только что отчужденного им предприятия и способного вложить в новое дело всю ту предприимчивость и, может быть, талантливость, которые создали жизнь и ценность отчужденного старого. Понятно, что по общему правилу конкурентная деятельность лица, купившего предприятие, должна быть признана недопустимой.

Что следует в том или ином случае признать такой недопустимой конкурентной деятельностью, это, как говорят юристы, вопрос не права, а факта. По указанию одного из русских коммерциалистов, "цель ограничения определяет и его размер. В пространственном отношении - новое предприятие не может быть открываемо в таком расстоянии от старого, при котором возможно отвлечение части клиентов. Во временном отношении - ограничение это не может быть постоянным и должно отпасть по истечении того промежутка времени, который признается достаточным для укрепления связи между клиентами и новым владельцем предприятия. В предметном отношении - ограничение относится только к такой торговле или производству, которые по роду своему способны оказать конкуренцию отчужденному предприятию". Несомненно, что общим пределом обязанностей отчуждателя предприятия, как это разъясняла и германская судебная практика, является неотчуждаемость свободы промысла вообще.

Свобода промысла, вслед за Постановлением ВЦИК об основных частных имущественных правах от 22 мая 1922 г., признана РСФСР ст. 5 Гражданского кодекса. "Каждый гражданин, - говорит статья, - имеет право... избирать не воспрещенные законом занятия и профессии... совершать сделки и вступать в обязательства, организовывать торговые и промышленные предприятия..." При этом Гражданский кодекс считает свободу промысла одним из элементов гражданской правоспособности (ст. 4, 5 Гражданского кодекса). Провозглашение же неотчуждаемости этой свободы как одного из элементов гражданской правоспособности входит в содержание ст. 10 Гражданского кодекса. Однако эта последняя статья требует, несомненно, ограничительного толкования. "Всякие сделки, - постановляет ст. 10, - клонящиеся к ограничению правоспособности и дееспособности, недействительны". Что значат слова: "всякие сделки"? Если применять их по буквальному смыслу, то окажется недействительным соглашение, которым домовладелец, сдавая внаем помещение под торговлю, обязуется в течение срока договора не сдавать внаем в том же доме помещения под другую, однородную торговлю. Потому что сдавать внаем помещение - значит "совершать сделку и вступать в обязательства". Право же "совершения сделок и вступления в обязательства" составляет, по указанию ст. 5, элементы правоспособности, а ст. 10 объявляет недействительной "всякую сделку, клонящуюся к ограничению правоспособности".

Точно так же придется признать недействительным соглашение, по которому владелец промышленного предприятия обязуется (например, под страхом неустойки) в течение известного срока не продавать продуктов производства предприятия никому, кроме своего контрагента - владельца торгового предприятия. И конечно, придется отвергнуть силу обязательства не открывать в течение определенного промежутка времени, хотя бы только в известной местности, данного рода предприятий. Можно, однако, думать, что на буквальное толкование, подобное только что изложенному, ст. 10 Гражданского кодекса не рассчитана. Слишком часто осуществление гражданской правоспособности, как и пользование тем или иным из т.н. прав свободы, только и может быть облечено в форму их ограничения. Поэтому под теми ограничениями, соглашения о которых обессиливает ст. 10 Гражданского кодекса, следует разуметь не всякие, а лишь такие ограничения гражданской правоспособности и охватываемых ею в системе Гражданского кодекса прав свободы, которые выходят за пределы обычных в обороте сделок этого рода и не временно суживают пользование тем или иным элементом правоспособности, как ее понимает Гражданский кодекс, а подрывают такой элемент в целом. Таким ограничением было бы, например, пожизненное обязательство не открывать в данной местности торговли определенного рода. Или обязательство в течение весьма продолжительного времени не открывать в данной местности торговли вообще. Установить единый критерий для оценки таких сделок невозможно. Решают всегда вся совокупность конкретных условий данного случая и общие воззрения оборота на пределы допустимого стеснения свободы промысла - то, что европейские законодательства и судебная практика называют "добрыми нравами" оборота.

Отчуждатель обязан, однако, не только не открывать конкурирующего предприятия. Передавая "шансы" предприятия вообще, он обязан не разглашать известных ему тайн отчужденного предприятия, не вправе использовать эти тайны, поступив на службу к третьему лицу. И если неправомерное открытие отчуждателем конкурирующего предприятия дает приобретателю право вместе с возмещением понесенных им убытков потребовать закрытия вновь открытого предприятия, то и нарушение отчуждателем каждой из других его отрицательных обязанностей также дает соответственное право приобретателя на возмещение причиненных ему убытков. С отрицательными обязанностями отчуждателя связаны и некоторые положительные: так, указывают на то, что отчуждатель обязан к рекомендации приобретателя в кругу клиентов, поставщиков и т.п.; что почтовые, телеграфные и телефонные сообщения, полученные после отчуждения предприятия на имя отчуждателя, но по существу относящиеся к предприятию, должны передаваться им приобретателю до того времени, когда можно будет считать, что переход предприятия стал известен в кругу его деловых отношений.

Таким образом, мы видим, что "отчуждение клиентелы" по существу не покрывается этим термином. Но, с другой стороны, нам стало ясно, что и вообще переход предприятия в новые руки не совпадает с договором о его отчуждении. Ибо за договором об отчуждении предприятия "как целого" должны следовать те наличные правовые действия, которые подлинно перенесут на приобретателя отдельные элементы предприятия. И чем полнее сделка отчуждения, чем больше число тех элементов предприятия, "которые переходят к приобретателю, тем больше соответственных роковых действий должно последовать за договором об отчуждении предприятия. При этом некоторыми из таких действий может показаться, в свою очередь, заключение договоров.

Если передача предприятия обнимает и передачу помещения, где функционирует предприятие, то необходимо либо передать приобретателю право на это помещение, принадлежащее отчуждателю, либо установить в лице приобретателя новое право, отличное от того, по которому пользовался помещением отчуждатель. Какое право может принадлежать отчуждателю на занимаемое предприятием помещение? Либо вещное - собственность или пользовладение, либо обязательственное, чаще всего наемное. Значит, и приобретателю надо либо передать право собственности или установить в его лице пользовладение соответствующим строением, либо заключить с ним договор найма или поднайма или, наконец, чаще всего передать ему все права вместе со связанными с ними обязанностями из договора найма помещения. В каждом из этих случаев установление права на помещение в лице приобретателя предприятия окажется подчиненным своим особым правилам. Там, где действует ипотечная система, приобретение в собственность строения, где помещается предприятие, так же как и установление пользовладения им, подчиняется, разумеется, всем правилам приобретения вещных прав на недвижимость. В РСФСР приобретение собственности на строение совершается в форме нотариального акта с последующей регистрацией его в подлежащем отделе коммунального хозяйства (ст. 185 Гражданского кодекса). Пользовладения же как разновидности вещных прав Гражданский кодекс РСФСР не знает.

Там, где приобретателю передаются права из договора найма помещения, должны быть налицо все условия, которым подчинена действительность такой передачи. Так, за силой ст. 168 Гражданского кодекса передача прав (как указано, вместе со связанными с ними обязанностями) из договора имущественного найма недопустима без согласия наймодавца. Этого согласия, поскольку договором найма не постановлено противное, не требуется, если первоначальный наниматель не передает свои права и обязанности, сам выбывая из наемного отношения, а сдает внаем от себя нанятое им помещение - говоря техническими терминами, заключает договор поднайма. Тогда, разумеется, он и продолжает нести всю возлагаемую на него договором найма ответственность перед первоначальным наймодавцем. В том случае, однако, где наймодавцем помещения является государство в лице отдела коммунального хозяйства или иного органа, письменное согласие соответствующего органа нужно и для поднайма помещения (ст. 168, примечание, Гражданского кодекса).

Материалы, сырье, товары принадлежат отчуждателю на праве собственности - право собственности на них должно быть передано и приобретателю.

Далее, если в составе предприятия отчуждается фирма, должны быть осуществлены все условия, которым данное законодательство подчиняет приобретение фирмы, как, например, отметка ее перенесения в торговом реестре.

Наконец, совершенно понятно, что привилегии на изобретения, право на товарный знак и другие исключительные промышленные права присваиваются приобретателю предприятия в том особом порядке, какой установлен для передачи данной категории прав положительным законодательством страны. Так, Декрет СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г. постановляет: "Новый владелец предприятия обязан под страхом прекращения права на товарный знак не позднее 6 месяцев со дня перехода к нему предприятия представить в отдел товарных знаков (Комитета по делам изобретений при ВСНХ) свидетельство с официальной копией акта, удостоверяющего переход предприятия. На основании этого отдел делает соответствующую пометку на свидетельстве и производит публикацию о переходе права на знак" (ст. 19, 20 Декрета).

Конечно, отдельные элементы предприятия могут быть перенесены на приобретателя и самым актом основного соглашения об отчуждении предприятия. Например, право собственности на оборудование, на обстановку предприятия, на товары, поскольку для перенесения права собственности на индивидуально-определенные движимые вещи не требуется, как это имеет место и в ст. 66 Гражданского кодекса, реальной передачи этих вещей. Есть, однако, такие элементы предприятия, которые одним соглашением об их передаче перенести невозможно: таковы, как только что указано, право собственности на занимаемое предприятием строение, права на промышленные изобретения, на товарный знак.

Но если отдельные элементы предприятия передаются приобретателю каждый особым, присущим ему порядком, то наиболее сложны в современных законодательствах те особые предписания, которыми они нормируют самые соглашения о переходе, передаче предприятия, самый акт отчуждения предприятия "на ходу", из которого все другие формальные и неформальные акты передачи отдельных элементов предприятия являются выводом и следствием.

Выше было указано, что "сделки, права и обязанности предприятия" - не что иное, как образное выражение, что по юридическому существу они - сделки, права и обязанности предпринимателя. Но сплошь и рядом эти сделки оказались не только нужны, но и экономически возможны для предпринимателя только потому, что в его руках было предприятие. Сколько бы сделок ни было заключено "по предприятию", все они окажутся заключенными не предприятием, а предпринимателем. Но в огромном большинстве случаев хозяйственный расчет лиц, вступивших в эти сделки, опирается на имущественную ценность предприятия. И если предприятие уйдет из рук хозяина, от кредиторов "по предприятию" уйдет та ценность, на которую они рассчитывали как обеспечение своих требований к предпринимателю-должнику и которая действительно эти требования обеспечивала. Конечно, в договоре об отчуждении предприятия стороны обыкновенно условятся как о передаче приобретателю отдельных требований, так и об оплате им тех или иных долгов "по предприятию". Некоторые авторы даже резюмируют в договоре об отчуждении предприятия общее соглашение о передаче приобретателю всех требований и об оплате им всех долгов "по предприятию". Но заключенное между отчуждателем предприятия и его приобретателем такое соглашение по общему правилу для третьих лиц силы не имеет. И кредиторы отчуждателя не всегда могут основывать на нем требования к приобретателю: в таком случае, перейдя в новые руки и слившись с общей массой имущества приобретателя, предприятие навсегда ускользнуло бы от кредиторов прежнего хозяина. Отсюда полная законодательно-технических трудностей - крест для законодателя, по выражению одного русского юриста, - проблема регламентации отчуждения предприятия вместе с заключенными "по предприятию" обязательствами, "с долгами предприятия", а в связи с нею и проблема перехода вместе с предприятием возникших в процессе его эксплуатации требований.

Как сделать так, чтобы, не будучи "обособленным целевым имуществом", предприятие тем не менее действительно обеспечивало своей ценностью тех из кредиторов предпринимателя, права которых возникли "по предприятию" в ходе его деятельности и в расчете на ее дальнейшее безболезненное продолжение? Как пресечь предпринимателю возможность фиктивного отчуждения предприятия во вред кредиторам, где по существу предприниматель остается хозяином предприятия, а по формальным основаниям весь актив последнего ускользает от взыскания кредиторов? Общие правила об оспаривании сделок, учиненных во вред кредиторам, подчиняющие такое оспаривание сложным условиям, наличие которых не всегда легко доказать, оказываются недостаточными для борьбы с фиктивными отчуждениями предприятий, нужны правила дополнительные, особые. Как же в этих особых правилах возможно более полно примирить с интересами кредиторов отчуждателя его собственные интересы, а также интересы приобретателя и его кредиторов, а сверх всего смягчить еще и коллизию интересов личных, не "по предприятию", кредиторов каждой из договаривающихся о переходе предприятия сторон с интересами кредиторов "по предприятию"? Предприниматель, намеренный отчудить предприятие, заинтересован в возможно большей свободе распоряжения своим предприятием. Приобретатель должен быть поставлен в такие условия, чтобы долги, возникшие до перехода к нему предприятия, не парализовали использования им той хозяйственной обстановки, которая побудила его к приобретению предприятия. Наконец, если кредиторы отчуждателя имеют все основания стремиться к тому, чтобы отчуждение предприятия не уменьшило, а, если возможно, даже усилило обеспечение их требований, то естественно, что не менее достоин внимания и интерес кредиторов отчуждателя в том, чтобы возложение ответственности по "долгам предприятия" на его приобретателя не подорвало тех гарантий, которые представляло для них имущество их должника в тот момент, когда они оказывали ему кредит. Примирить все эти сталкивающиеся интересы - одна из труднейших задач нового торгового права. На теоретическое исследование и практическое разрешение ее потрачено много труда, умения и изобретательности, и все-таки, по господствующему мнению, удовлетворительное решение до сих пор не найдено. Одни законодательные системы, по указанию юридической литературы, недостаточно полно обеспечивают интересы кредиторов отчуждателя, другие почти приносят в жертву интересы отчуждателя интересам его кредиторов.

Германское торговое уложение, предписывая отметку перехода фирмы в торговом реестре, подчиняет непосредственную ответственность приобретателя перед кредиторами "по предприятию" за долги, возникшие до его отчуждения, готовности приобретателя на такую ответственность. Готовность эта предполагается, если предприятие приобретено вместе с фирмою, продолжает эксплуатироваться под той же фирмой.

"Установленное в отступление от этого соглашение, - говорит ст. 25 Торгового уложения, - приобретает силу в отношении третьего лица лишь в том случае, если внесено в торговый реестр и оглашено либо если оно доведено до сведения третьего лица приобретателем или отчуждателем".

Если же приобретатель продолжает дело под новой фирмой, то отвечает за долги предшественника лишь при наличии "особого основания для такой ответственности, в особенности если приобретатель обычным в торговле порядком оповестил о принятии означенной ответственности". Ответственность отчуждателя по принятым им на себя обязательствам не отпадает с возложением ответственности по тем же обязательствам на приобретателя: приобретатель и отчуждатель становятся солидарными должниками. Положение отчуждателя облегчается лишь тем, что ответственность погашается краткой пятилетней давностью, текущей со дня внесения приобретателя в торговый реестр или со дня уведомления о принятии им на себя долгов "по предприятию".

С переходом к приобретателю предприятия с фирмой к нему переходят и требования, возникшие в процессе эксплуатации предприятия до его отчуждения. Для изъятия отдельного требования необходимо особое соглашение о том сторон, либо внесенное в торговый реестр и надлежащим порядком оглашенное, либо сообщенное соответствующим должникам.

Те же начала управляют и передачею единоличного предприятия товариществу полному или на вере, с тою лишь разницей, что сохранение предприятием старой фирмы здесь значения не имеет. Но и здесь ответственность за долги "по предприятию" может быть сложена с себя товариществом путем соответствующего соглашения с передающим предприятие лицом, внесенного в торговый реестр и надлежащим порядком оглашенного либо сообщенного заинтересованным лицам.

В изъятие из общих начал безусловный переход на приобретателя долгов и требований по предприятию установлен для случаев правительственного выкупа предприятий, слияния акционерных компаний, а также превращения акционерной компании в товарищество с ограниченной ответственностью.

Однородные постановления содержит и швейцарский Кодекс обязательственного права 1911 г. "Кто приобретает имущество или предприятие вместе с активом и пассивом, - говорит ст. 181 Кодекса, - тот непосредственно отвечает за соответствующие долги перед кредиторами отчуждателя, раз только приобретатель доведет до сведения кредиторов о состоявшемся переходе или поместит об этом публикацию в газете. Первоначальный должник отвечает солидарно с ним еще в течение двух лет". Таким образом, и здесь непосредственная ответственность приобретателя предприятия за долги отчуждателя, возникшие "по предприятию", подчинена согласию на нее приобретателя. Исключениями являются: 1) случаи так называемого превращения единоличного предприятия в полное товарищество или товарищество на вере, т.е. внесения вклада, передачи товариществу своего предприятия: в этом случае товарищество отвечает за все долги "по предприятию", возникшие до его передачи товариществу, и 2) случаи соединения предприятий, "взаимно принимающих на себя активы и пассивы": в этом случае "кредиторы обоих предприятий подчиняются последствиям перехода имуществ, и соединенное предприятие отвечает перед ними за все долги" (ст. 182 Кодекса обязательственного права).

Всем этим постановлениям юридическая литература не раз посылала упрек: интересы кредиторов отчуждателя не могут почитаться достаточно ими охраненными. Гораздо энергичнее выступил на защиту кредиторов венгерский Закон "О переходе торговых предприятий" от 28 декабря 1908 г.

Согласно этому Закону приобретатель торгового предприятия "отвечает за все те вытекающие из эксплуатации предприятия обязательства отчуждателя, о которых он знал или должен был знать при наличии обычной для купца осмотрительности. Ответственность отчуждателя остается в силе". Исключается лишь случай отчуждения предприятия в конкурсном производстве.

Борясь с фиктивными отчуждениями предприятий во вред кредиторам, Закон особенно подозрительно относится к отчуждению их в пользу супругов, родственников или свойственников отчуждателя - все эти последние отвечают по долгам предприятия без всяких ограничений. Неограниченная ответственность за долги предприятия возлагается и на товарищество полное или на вере, которому передается единоличное предприятие.

Таким образом, в венгерском Законе общее правило есть ответственность приобретателя за все те долги, о которых он знал или должен был знать. Но знание о долгах или неизбежность такого знания при наличии обычной купеческой осмотрительности должны быть доказаны основывающими на них свои притязания кредиторами отчуждателя. И эта процессуальная сторона применения Закона в значительной мере подрывает гарантии, предлагаемые им кредиторам отчуждателя. При этом не без достаточных оснований некоторые критики венгерского Закона указывают на то, что он создает как бы премию за беспорядочное ведение торговых книг: чем менее исправно состояние книг предприятия, тем, понятно, труднее установить, что приобретатель знал или должен был знать о существовании того или иного долга, и, следовательно, предприятию, ведущемуся беспорядочно, может оказаться легче найти приобретателя, чем предприятию, ведущему свои книги со всею должною исправностью.

Дальнейшим образцом усиленной защиты кредиторов отчуждателя является французский Закон от 17 марта 1909 г. о продаже и закладе торговых предприятий, с дополнениями и изменениями, внесенными Законами от 1 апреля 1909 г. и 13 июля 1913 г. Закрепляя сложившуюся до его издания обычно-правовую практику, Закон установил следующую систему.

О совершении купли-продажи или иного договора о передаче предприятия должны быть сделаны приобретателем две публикации в газете легальных объявлений соответственно месту нахождения предприятия: первая - в течение 15 дней со дня совершения сделки отчуждения, вторая - по истечении 7 - 14 дней после первой. Не позже 10 дней после второй публикации любой кредитор отчуждателя, хотя бы срок его требованию еще не наступил, может простым внесудебным актом заявить о своем требовании, указав под страхом недействительности заявления размер и основание возникновения своего требования, протестовать против покупной цены отчуждателю предприятия. Приобретатель, не сделавший установленных публикаций либо уплативший покупную цену отчуждателю до истечения 10-дневного срока со дня второй публикации, отвечает по долгам предприятия в размере покупной цены. Кроме того, в течение 20 дней со времени второй публикации об отчуждении предприятия каждый кредитор, заявивший протест против уплаты покупной цены отчуждателю, может ознакомиться с актом отчуждения и, если покупная цена окажется недостаточной для покрытия всех претензий, требовать продажи предприятия с публичного торга, предложив надбавку в 1/6 цены предприятия, за изъятием товаров и материалов. Если торги не состоялись, кредитор, предложивший надбавку, становится приобретателем предприятия. Окончательно фиксированная покупная цена предприятия распределяется между кредиторами.

Особые, более строгие правила установлены для случаев передачи предприятия товариществу.

Таким образом, французская система защищает интересы кредиторов "по предприятию" не возложением ответственности по долгам на приобретателя, а обращением продажной цены предприятия в фонд для непосредственного удовлетворения требований кредиторов. Не может быть сомнений, что здесь меры, установленные в защиту интересов кредиторов отчуждателя, могут иногда бить против своей цели: отчуждение предприятия может повлечь за собой ликвидацию всех долгов предпринимателя, хотя бы и таких, срок которым еще не наступил, иначе говоря, отвлечение из рук значительных денежных средств, срок возврата которых, не будь отчуждения предприятия, еще не наступил бы. Для избежания таких последствий предприниматель будет нередко оттягивать отчуждение предприятия, елико возможно. И к моменту отчуждения перед кредиторами может оказаться благо, значительно обесцененное. Нельзя не считать справедливым и другой упрек французскому Закону: упрек в том, что недостаточно охраняет он интересы приобретателя предприятия, который, приобретая предприятие, не знает, не возникнет ли вопрос о его новом отчуждении по требованию кредиторов, причем со дня объявления о надбавке приобретатель, вступивший во владение предприятием, пользуется лишь правами администратора секвестрированного предприятия.

В интересах отчуждателя ему, при условии внесения установленным порядком совершенного договора об отчуждении предприятия в публичный реестр при подлежащем коммерческом суде, присваивается "привилегия" на предприятие для покрытия из стоимости его покупной цены в случае неуплаты ее приобретателем в условленный срок.

Выбирая между наличными системами защиты прав кредиторов, русский Закон от 3 июня 1916 г. создал свою своеобразную систему, в которой воспроизвел, однако, и отдельные положения иностранных законодательств.

Устанавливая нотариальный порядок совершения договоров об отчуждении предприятий, Закон требовал от отчуждателя представления нотариусу подписанного как отчуждателем, так и приобретателем списка долгов "по отчуждаемому предприятию с поименованием всех кредиторов и с указанием суммы задолженности каждому из них, а равно места жительства или места нахождения кредиторов". При этом Закон пояснял, что долгами по предприятию признаются "все долги, проведенные по торговым книгам предприятия или показанные в его отчетах, и все обязательства, снабженные фирменной подписью владельца или выданные от имени торгового дома за подписью уполномоченных на то лиц", а также "долги по приобретению, найму, оборудованию, действию и содержанию торговых и промышленных заведений... и вообще все обязательства, вытекающие из ведения данного предприятия". В трехдневный срок со дня представления списка он подлежал оглашению в официальных органах печати, а каждый из кредиторов должен был быть особым уведомлением нотариуса поставлен в известность о свершившемся отчуждении предприятия. По обязательствам, внесенным в список, а также по тем невнесенным обязательствам, о которых приобретатель знал при приобретении предприятия, устанавливалась солидарная ответственность приобретателя с отчуждателем, от которой последний освобождался через пять лет со дня отчуждения предприятия или со дня срока платежа, если этот срок наступал после отчуждения. Приобретатель, к которому предприятие дошло от супруга или близких родственников либо свойственников, отвечал безусловно по всем обязательствам предприятия солидарно с отчуждателем, к ответственности которого в этом случае не применялась и сокращенная пятилетняя давность. Постановления Закона были снабжены карательными санкциями, устанавливавшими наказание за неуказание в списке кого-либо из кредиторов, за неправильное указание места жительства или пребывания кредитора, а также за указание суммы задолженности кому-либо из кредиторов менее действительной.

В русской юридической литературе этот Закон, главным образом еще в стадии разработки, вызвал ряд нареканий. Указывали на ряд технических дефектов, упрекали законодателя в том, что в одностороннем стремлении оградить интересы кредиторов он создает значительные трудности отчуждению предприятий: широкая огласка задолженности предприятия может испугать предпринимателя, побудить его оттягивать отчуждение предприятия до последней крайности, в результате чего должна часто возникать несостоятельность и, следовательно, должен наноситься ущерб тем самым кредиторам, в ограждение интересов коих издан Закон. Практика применения Закона была очень непродолжительна, литература не успела ее обобщить, и результаты действия Закона остаются непроверенными.

Действующее законодательство РСФСР постановлений об отчуждении предприятий и об ответственности приобретателя предприятия за долги отчуждателя, возникшие "по предприятию", не содержит. Форма договора о возмездном отчуждении предприятия определяется общим постановлением Гражданского кодекса о совершении на письме всякого договора на сумму свыше 500 руб. золотом. Несоблюдение этого правила влечет за собою, однако, как уже указано, не недействительность договора, а лишь недопустимость доказывания его заключения свидетельскими показаниями. Ссылка же на письменные доказательства допустима (ст. 136 Гражданского кодекса). Перевод долга на другое лицо за силой ст. 126 Гражданского кодекса возможен не иначе как с согласия кредитора. Ни одно из соглашений приобретателя с отчуждателем, направленное на перевод на приобретателя обязательств отчуждателя "по предприятию" либо на такое или иное участие приобретателя в исполнении этих обязательств, поскольку соответствующего согласия не выразили и кредиторы, для них силы не имеет. Таким образом, по общему правилу отчуждатель предприятия и его приобретатель отвечают каждый за долги, возникшие из сделок, совершенных им в качестве владельца предприятия. Требования же, возникшие в ходе эксплуатации предприятия, поскольку они передаваемы вообще в силу ст. 124 Гражданского кодекса, могут быть переданы приобретателю предприятия: однако не в качестве комплекса, а каждое особо, с особым уведомлением о том каждого должника, который до уведомления его вправе уплатить долг отчуждателю.

Таким образом, одного из важнейших проявлений "самостоятельной хозяйственной жизни" предприятия в момент, когда оно становится объектом оборота, действующее право РСФСР не нормирует.

Как видно из изложенного, договор о возмездном отчуждении предприятия, между прочим возлагающий на отчуждателя ряд отрицательных обязанностей, является договором sui generis, с существом договора купли-продажи не совпадающим. Поскольку, однако, предприятие отчуждается как некоторое хозяйственное целое, практика, а иногда и закон (например, французский) говорят о продаже предприятий. И употребление этого термина правомерно постольку, поскольку, ввиду отсутствия о том особых постановлений закона, основные обязанности, возникающие между сторонами договора о возмездном отчуждении предприятия, обсуждаются европейскими судами и юридической литературой по аналогии с обязанностями, возникающими из договора купли-продажи материальных вещей.

Приобретатель предприятия обязан уплатить покупную цену и "принять" предмет договора. В каком порядке, определяемом особенностями отдельных составляющих предприятие элементов, совершается "принятие" и какие формы принимает, соответственно, обязанность отчуждателя передать объект отчуждения, показано выше при перечислении тех актов, на которые обычно распадается "переход" предприятия.

Но как складывается ответственность отчуждателя, его обязанности "очистки"?

Поскольку не существует единого права на предприятие, невозможно говорить об ответственности отчуждателя за недостатки права на предприятие в собственном смысле. Можно говорить лишь об ответственности отчуждателя за действительность отдельных прав, переносимых на приобретателя в составе имущественного субстрата предприятия.

Поскольку же предприятие отчуждается как некоторое хозяйственное целое, западноевропейская судебная практика, по аналогии с ответственностью продавца за недостатки проданной вещи, возлагает на отчуждателя ответственность за такие недостатки этого целого, которые препятствуют его нормальному использованию соответственно его хозяйственному назначению: например, обнаруживается, что, производя те или иные товары, предприятие нарушает при этом исключительное право третьего лица на техническое изобретение или усовершенствование и обязано прекратить производство.

Следует думать, что нет препятствий к соответственному применению также и ст. 195 и сл. Гражданского кодекса, в силу коих покупщик, обнаруживший в проданном имуществе недостатки, значительно уменьшающие его цену или пригодность к обычному или предусмотренному договором употреблению, может потребовать соответствующего уменьшения покупной цены или уничтожения договора, а также возмещения ему всех убытков, при этом отчуждатель, согласно общему правилу, не отвечает за такие недостатки предприятия, которые могли быть усмотрены приобретателем при обычной внимательности. Следует, думается, согласиться также с указанием германских авторов на то, что хозяйственно целесообразно, а ввиду того, что возмездное отчуждение предприятия не есть договор купли-продажи в собственном смысле, также и не противно закону признание за приобретателем права потребовать от отчуждателя безмездного устранения обнаруженных недостатков, а за отчуждателем, к которому предъявлен иск об уничтожении договора, - права потребовать предоставления ему возможности исправить обнаруженные недостатки (по аналогии со ст. 227 Гражданского кодекса), например возможности доставить лицензию на техническое изобретение.

По тем же началам обсуждается и ответственность отчуждателя за недостатки предприятия как целого, обусловленные недостатками отдельных материальных вещей, переданных в собственность приобретателя в составе отчужденного ему предприятия. Разумеется, однако, что вместо возбуждения вопроса об этой последней ответственности приобретатель может ограничиться возложением на отчуждателя ответственности за недостатки отдельных материальных вещей как таковых.

Если в договоре указана определенная доходность предприятия, отчуждатель отвечает за непоступление соответствующих доходов как за отсутствие условленного качества отчужденной вещи (ст. 195 Гражданского кодекса).

В случае уничтожения договора предприятие, согласно ст. 199 Гражданского кодекса, должно быть возвращено отчуждателю со всеми полученными от него доходами, и приобретатель отвечает за всякое понижение его ценности, кроме такого, которого он не мог предотвратить. Со своей стороны отчуждатель возмещает приобретателю все необходимые и полезные затраты на предприятие, а также, как уже указано, все понесенные им убытки.

При этом можно думать, что возвращению отчуждателю подлежит предприятие в том составе, в каком оно находится в руках приобретателя в момент возвращения. Тождества товаров, материалов и вообще частей, предназначенных к потреблению в ходе работы предприятия, требовать, думается, нецелесообразно: возвращению подлежит "организм" - неизменный в своей ценности, требование же тождества отдельных потребляемых частей было бы иногда весьма тяжким обременением приобретателя, которому пришлось бы, оставив у себя на руках товары, находящиеся в предприятии, приобрести к моменту возвращения предприятия для передачи их отчуждателю товары, тождественные с бывшими в предприятии при его отчуждении. За силой ст. 197 Гражданского кодекса требования, возникающие из недостатков проданного имущества, кроме строений, могут быть заявлены не позднее шести месяцев со дня передачи имущества, поскольку иное не обусловлено договором. Для требований по поводу недостатков предприятия срок этот нельзя не признать слишком кратким. Однако прямым постановлением договора срок этот может быть удлинен, в случае же обмана со стороны отчуждателя удлиняется законом до трех лет.

Когда объектом отчуждения является не простое, а составное предприятие в составе нескольких филиалов, то презюмируется отчуждение предприятия в полном составе, т.е. со всеми филиалами. Отчуждение каждого из филиалов отдельно подчиняется также всем правилам об отчуждении предприятия. Отчуждение производства не есть отчуждение предприятия: это лишь отчуждение технического единства, совокупности материальных вещей. Однако иногда закон связывает с таким отчуждением последствия, аналогичные возникающим из отчуждения предприятия в целом. Так, Декрет СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г. презюмирует переход, вместе с производством, права на товарный знак, предназначающийся для продуктов, изготовляемых данным производством.

Правила о возмездном отчуждении предприятий должны быть соответственно применяемы и к мене предприятиями (ст. 206, 207 Гражданского кодекса).

Безмездное же отчуждение предприятия подчиняется правилам Гражданского кодекса о дарениях: при безмездной передаче предприятия на сумму свыше 10000 руб. золотом, недействительной при стоимости предприятия свыше 1000 руб. золотом, договор о безмездном отчуждении его, под страхом недействительности, должен быть совершен нотариальным порядком (ст. 138 Гражданского кодекса). Обязанности сторон из договора дарения Гражданским кодексом не нормированы.

Не составляя обособленного имущества, предприятие переходит к наследникам умершего в составе общей массы его наследства. Однако закон устанавливает иногда некоторые особые правила для случаев, когда в составе наследственной массы фигурирует предприятие.

Одни из таких правил имеют целью установление в интересах кредиторов "по предприятию" ценности наличного в момент смерти предпринимателя имущества. Другие стремятся обеспечить безостановочное ведение предприятия до вступления наследников в права наследства. Третьи регулируют ответственность наследников за долги наследодателя, возникшие в ходе эксплуатации предприятия. Таково, например, постановление Германского торгового уложения о том, что, продолжая эксплуатацию унаследованного предприятия, наследник отвечает за долги "по предприятию" на одинаковых началах с приобретателем. Однако, начав эксплуатацию унаследованного предприятия под старою фирмою, он может отклонить от себя неограниченную ответственность за долги по предприятию, прекратив его эксплуатацию в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно об открытии наследства.

Гражданский кодекс РСФСР не содержит особых постановлений по вопросу о наследовании в предприятии. Поэтому к наследованию в нем должны применяться общие положения Гражданского кодекса о наследовании. Предприятие переходит к наследникам в полном составе, если стоимость его не превышает 10000 золотых рублей. Если стоимость предприятия превышает 10000 руб. золотом, то между лицами, призываемыми к наследованию, и государством, в лице НКФ, производится раздел либо часть наследства, превышающая 10000 руб., ликвидируется в пользу государства. Если раздел признается невыгодным, частному лицу может быть предоставлено право выкупа соответственной части. Выкуп части, причитающейся частному лицу, может произвести государство. Если, однако, государственное предприятие эксплуатировалось наследодателем на началах арендного либо концессионного договора с государством, право его эксплуатации переходит к наследникам полностью до истечения назначенного в договоре аренды или концессии срока независимо от стоимости (ст. 416, 417 Гражданского кодекса).

Наследник, как и государство, к которому перешло выморочное имущество, отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости наследства. При этом кредиторы должны заявить претензии под страхом утраты прав требования в шестимесячный срок со дня принятия мер охранения наследства (ст. 434 Гражданского кодекса). В интересах безостановочного функционирования предприятия в случае смерти его владельца ст. 261 Гражданского кодекса постановляет, что поручение управлять промышленным или торговым предприятием, а значит, и доверенность, выданная управляющему, не прекращаются смертью владельца предприятия. Не прекращаются со смертью владельца предприятия, за силой ст. 44 Кодекса законов о труде, и трудовые договоры со служащими и рабочими.

Кроме того, законом установлен ряд мер охранения промышленных и торговых предприятий, входящих в состав открывающихся наследств, до времени явки всех наследников, но не долее шести месяцев со дня принятия этих мер.

Согласно постановлению Инструкции о наследственных пошлинах Губфинотдел, не останавливая действия предприятия, приводит в известность его баланс и производит опись и оценку строений, машин, сырых и обработанных материалов и товаров, а также связанных с предприятием денежных средств.

По соглашению с государственными учреждениями, ведающими предприятиями соответствующего рода, а также с наследниками Губфинотдел утверждает в качестве ответственного попечителя предприятия лицо, которое при жизни наследодателя было руководителем предприятия, ближайшим помощником наследодателя по руководству предприятием либо товарищем, если предприятие принадлежало товариществу.

При этом попечитель может быть назначен из числа лиц, призываемых к наследованию по закону. Если предприятием заведовал сам наследодатель, помощников же и товарищей нет, то ответственный попечитель назначается из числа старших служащих совместно с одним из наследников.

Разногласия между Губфинотделом и наследниками разрешаются судом.

В случае отсутствия наследников или их несовершеннолетия ответственный попечитель по представлению Губфинотдела назначается судом. Ответственный попечитель получает вознаграждение из средств предприятия в размере, утвержденном Губфинотделом. Он может быть устранен и заменен новым в только что указанном порядке, если, по проверке жалобы наследников, Губфинотдел приходит к заключению, что управление попечителя ведет к ущербу для предприятия (Инструкция о наследственных пошлинах от 18 мая 1923 г.; ст. 432 Гражданского кодекса).

IV. Аренда предприятия. Пользовладение предприятием

Наиболее распространенной формой передачи предприятия во временное пользование является сдача его в аренду.

Аренда есть вид имущественного найма - тот вид, при котором наниматель, именуемый в этом случае арендатором, получает право за условленную плату и на срок не только пользоваться чужою вещью, как при найме в тесном смысле слова, но и извлекать из нее доход путем ее обычной, соответствующей ее хозяйственному назначению эксплуатации.

Главнейшим объектом аренды являются отдельные материальные вещи или совокупности материальных вещей, по хозяйственному существу предназначенные к принесению плодов или доходов. Но нередко встречается и своеобразная юридическая фигура: аренда права - иначе говоря, основанное на договоре возмездное временное осуществление чужого права.

Промышленное или торговое предприятие - не телесная вещь и не совокупность телесных вещей. Не будучи в то же время, разумеется, и каким-либо единым правом, оно, оставляя в стороне его личную организацию, есть хозяйственное единство ряда имущественных ценностей, правовых и фактических. Но именно связанность его имущественных элементов, материальных и нематериальных, правовых и фактических, превращая его в возможный объект отчуждения, делает возможным и аренду его как некоего замкнутого, способного к принесению доходов хозяйственного целого.

Значительное большинство тех вопросов, которые вызывает аренда предприятий, решается не какими-либо особо к ней относящимися законодательными постановлениями, ибо таких постановлений в современных законодательствах почти нет, а на основании правил об аренде вообще, поскольку же аренда не обособлена от собственно найма, равно как и в тех ее сторонах, где она подчинена правилам о собственно найме - на основании этих последних. Разумеется при этом, что своеобразная природа того объекта аренды, каким является промышленное или торговое предприятие, нередко побуждает суды при применении общих правил закона развивать и значительную энергию правотворчества: некоторые из общих постановлений не только о найме в тесном смысле слова, но и об аренде, рассчитанные, однако, как это обычно имеет место в современных гражданских кодексах, главным образом на аренду сельскохозяйственных имений, не могут быть полностью переносимы на аренду того своеобразного "организма", каким является предприятие. Такие постановления неизбежно подвергаются соответствующему толкованию и приспособлению.

Гражданский кодекс РСФСР всего один раз, в ст. 22, употребляет термин "аренда", а в ст. 416 (в примечании) - термин "арендный договор" в отношении государственного имущества. Это не значит, однако, что ему чужд институт аренды частновладельческого имущества. Не значит уже потому, что, допустив в ст. 22 аренду государственных предприятий и дополняя затем Инструкцию ВСНХ от 25 апреля 1922 г. об аренде государственных промышленных предприятий целым рядом существенных положений, Гражданский кодекс во всех соответствующих постановлениях также говорит не об аренде, а о найме государственных предприятий и только в ст. 179, пр., упоминает об "арендаторе" государственного предприятия. Ясно, что термином "наем" Гражданский кодекс охватывает как собственно имущественный наем, так и аренду. И, конечно, не что иное, как аренду частновладельческих предприятий, разумеет ст. 155 Гражданского кодекса, устанавливая срок предварения о прекращении заключенного на неопределенный срок договора "найма" предприятия. Ибо согласно Постановлению СНК о порядке сдачи в аренду предприятий, подведомственных ВСНХ, от 5 июля 1921 г. и Инструкции ВСНХ, изданной в его развитие, государственные предприятия на неопределенный срок внаем не сдаются. "Наем" же частновладельческого предприятия, не меньше, чем наем государственного, совершается, очевидно, в целях эксплуатации предприятия, т.е. по существу только и может быть договором арендным. Аренду частновладельческого предприятия имеет в виду и ст. 165 Гражданского кодекса, допускающая, отнюдь не при аренде одних государственных предприятий, наемную плату в виде "условленной доли предметов выработки". Наконец, прямо говорит об аренде частновладельческих предприятий Декрет СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г.

А если это так, то, значит, все основные положения Гражданского кодекса об имущественном найме соответственно применимы к аренде торгово-промышленных предприятий. При этом ввиду того, что, установив то или иное общее правило о найме, Гражданский кодекс в целом ряде случаев вводит отступление для аренды государственных промышленных предприятий, следует сказать, что, поскольку такое отступление Гражданским кодексом не сделано, а равно не вытекает и из особых законов, общее правило Гражданского кодекса распространяется и на аренду государственных промышленных предприятий. Оставляя, однако, пока в стороне последнюю, посмотрим, какой материал содержит Гражданский кодекс для разрешения вопросов, вызываемых арендой частновладельческих предприятий.

Статья 153 Гражданского кодекса содержит постановление о форме договора найма, а значит, и аренды: договор имущественного найма на срок более одного года должен совершаться на письме. Наряду с этим ст. 136 Гражданского кодекса требует письменной формы для всякого договора на сумму свыше 500 руб. золотом. Поэтому если договор аренды предприятия заключен на срок хотя бы и не более одного года, но общая сумма арендных платежей превышает 500 руб. золотом, договор также должен быть заключен на письме. Несоблюдение требования письменной формы не влечет за собою, однако, ни в одном, ни в другом случае недействительности договора: не допускается лишь доказывание договора свидетельскими показаниями, ссылки же на письменные доказательства допустимы.

Составление описи, предписываемое ст. 153 Гражданского кодекса под страхом недействительности договора для найма единственно государственных предприятий, не может почитаться обязательным при сдаче в аренду частновладельческого предприятия: в качестве специальных норм постановления Гражданского кодекса об аренде государственных предприятий распространительного толкования не допускают. Не может быть, однако, никакого сомнения в том, что составление описи, а также и баланса весьма целесообразно и желательно и при аренде частновладельческих предприятий. Притом целесообразно и желательно с точки зрения интересов обеих участвующих в договоре сторон: аренда есть отношение необходимо временное; по окончании ее неизбежны расчеты между сторонами - понятно, насколько уясняют и упрощают такие расчеты подробная опись и баланс предприятия, составленные в момент заключения договора. И войди аренда частновладельческих предприятий в обиход, несомненно развилась бы и практика составления описи и баланса сдаваемых в аренду предприятий.

Предельный срок найма, согласно ст. 154 Гражданского кодекса, 12-летний. По истечении его возможно возобновление договора, в частности, путем фактического продолжения его с молчаливого согласия наймодавца. В последнем случае договор считается возобновленным на неопределенный срок. Срок предварения о расторжении такого договора установлен ст. 155 Гражданского кодекса в три месяца.

Основная обязанность, возлагаемая договором на арендодателя, - это своевременно предоставить арендатору арендованную вещь в состоянии, соответствующем договору и описи; если же договор особых определений по этому предмету не содержит, опись не составлена - то в состоянии, соответствующем назначению вещи (ст. 157 Гражданского кодекса).

Что означает это правило, когда речь идет об аренде предприятия? Очевидно, оно означает обязанность арендодателя перенести на арендатора все те элементы предприятия, которые либо точно перечислены в договоре, либо, не будучи поименованы в договоре, составляют существенные части предприятия. Вопрос ставится и разрешается в принципе так же, как и при отчуждении предприятия, с тою лишь разницею, что арендатору не передается право собственности на непотребляемые материальные элементы предприятия: на строения, машины, обстановку и т.п. Они поступают к нему лишь для временного пользования ими в течение срока аренды.

Те же материальные элементы, которые предназначены к потреблению в ходе деятельности предприятия как сырье, материалы, товары, переходят к арендатору на праве собственности. Не став собственником этих вещей, т.е. не имея права распоряжаться ими, он не мог бы осуществлять своих прав арендатора предприятия в целом: продолжать эксплуатацию предприятия, передаваемого ему так же, как приобретателю, "на ходу". На срок аренды переносится на арендатора и осуществление исключительных прав, связанных с предприятием, причем для присвоения ему того или иного из этих прав должны быть, конечно, выполнены и установленные законом формальности. Так, ст. 19 Декрета СНК о товарных знаках от 10 ноября 1922 г. постановляет: право пользования соответствующими товарными знаками переходит на срок аренды к арендатору. Новый владелец обязан не позже шести месяцев со дня перехода к нему предприятия представить в Отдел товарных знаков свидетельство с официальной копией акта, удостоверяющего арендование предприятия.

Обязанный к передаче арендатору предприятия полностью, с клиентелой и "шансами" вообще, арендодатель обязан к тому же воздержанию от конкурентной деятельности в течение всего срока аренды, какое обязательно для отчуждателя предприятия, к рекомендации арендатора поставщикам и клиентам и т.п.

С обязанностью наймодавца или арендодателя передать вещь в должном состоянии связывается и его ответственность за недостатки вещи, о которых наниматель или арендатор не знал и не должен был знать, говорит ст. 157 Гражданского кодекса, т.е. знания которых нельзя от него требовать, исходя из обычных представлений о рачительности доброго хозяина. Согласно с этим арендодатель ответствен перед арендатором за те "недостатки" предприятия как целого, которых арендатор не мог усмотреть, проявляя обычную осмотрительность при заключении договора: вопрос ставится и разрешается также однородно с вопросом об ответственности отчуждателя за недостатки отчужденного предприятия.

Таким образом, в течение осуществления арендатором своих прав арендодатель, по общему правилу, остается за пределами деловой жизни предприятия. На весь срок аренды предпринимателем становится арендатор. Поэтому все расходы по эксплуатации, по ремонту предприятия, все связанные с ними налоги и сборы ложатся на арендатора. Основные обязанности его в отношении арендодателя сводятся к двум: уплате в условленные сроки наемной платы и использованию арендованного предприятия не иначе как в соответствии с договором, а поскольку договор не содержит о том указаний - соответственно хозяйственному существу предприятия.

Арендная плата, согласно ст. 165 Гражданского кодекса, может выражаться в деньгах, в каких-либо продуктах, в определенной части общей продукции предприятия, в определенных услугах в пользу арендодателя. Допустимо и сочетание денежной платы с другими ее формами, так же как и сочетание различных неденежных форм платы.

Установленная ст. 160 Гражданского кодекса обязанность нанимателя пользоваться предметом договора, согласно постановлениям последнего либо соответственно хозяйственному существу предмета, получает применительно к аренде предприятия некоторую особенность. Само собою разумеется, что если договор определяет те или иные подробности эксплуатации предприятий, арендатор обязан сообразоваться с этими постановлениями договора. Если договор соответствующих постановлений не содержит, арендатор обязан руководствоваться хозяйственной природой предприятия: завод нельзя превратить в магазин, ни даже в завод, изготовляющий продукты, отличные от изготовлявшихся им до начала аренды. Но этого мало. Арендатор не только обязан руководствоваться при эксплуатации предприятия его хозяйственной сущностью, но обязан и к самой эксплуатации. Осуществление его основного права является его обязанностью: "организм", врученный ему на срок аренды, должен быть по истечении этого срока возвращен в качестве такого же "организма", а это возможно, только если он будет все время "жить", т.е. работать заведенным порядком. В тех случаях, где возможность предусмотренной договором или соответствующей хозяйственному существу предприятия эксплуатации его существенно уменьшилась вследствие обстоятельства, за которое арендатор ответственности не несет (производство определенного рода производившихся до того предприятием товаров монополизировано государством), он может требовать от арендодателя, согласно ст. 167 Гражданского кодекса, соответствующего уменьшения арендной платы.

Малоцелесообразным окажется в применении к аренде предприятий правило ст. 168 Гражданского кодекса, в силу коего наниматель, а значит, и арендатор, поскольку иное не предусмотрено договором, вправе отдавать все нанятое имущество или часть его в поднаем, оставаясь ответственным перед наймодавцем.

Как ни самостоятельно предприятие в своей деловой жизни, самая степень этой самостоятельности определяется свойствами и способностями руководителей предприятия, самой их "манерой" вести дело, и передача предприятия в руки неизвестного арендодателю субарендатора может сказаться нежелательными последствиями в жизни предприятия, которых не покроет и ответственность первоначального арендатора, за пределы вины субарендатора не идущая. Конечно, прямым постановлением договора, воспрещающим субаренду предприятия без согласия на то арендодателя, последний может соответствующую опасность предотвратить.

К прекращению аренды предприятия ранее истечения условленного в договоре срока применимо большинство оснований, установленных ст. 171 Гражданского кодекса для досрочного прекращения договора имущественного найма судом по требованию из сторон либо заинтересованных третьего лица или учреждения: а) наймодавец, resp. арендодатель не предоставляет в пользование арендатора условленного имущества; б) в силу обстоятельства, за которое арендатор не отвечает, предприятие оказывается в негодном для установленного пользования состоянии - случайный пожар истребляет в предприятии большую часть машин или обстановки; в) арендатор умышленно или по небрежности ухудшает состояние предприятия; г) арендатор пользуется предприятием не в соответствии с законом, договором или назначением его, resp. не пользуется им вовсе, т.е. не эксплуатирует предприятия; д) арендатор не вносит арендной платы в течение двух месяцев по наступлении срока, а в случае сделанного арендодателем после срока напоминания - в течение одного месяца с напоминания.

Прекращение аренды ставит вопрос о расчетах между арендодателем и арендатором. Статья 175 Гражданского кодекса говорит, что "если наниматель получил в пользование имущество с принадлежащим к нему инвентарем, он обязан по окончании найма возвратить инвентарь по описи, если таковая имеется, в полной исправности, восполнив недостающее и заменив приведенное в негодность". Это положение должно быть распространяемо и на арендатора предприятия. Но обязанность восполнения недостающего, поскольку она возлагается на арендатора промышленного или торгового предприятия, не должна пониматься и в том также смысле, будто арендатор обязан возвратить арендодателю предприятие с таким же сырьем или с точно такими же товарами, с какими он его получил. Это было бы иногда весьма тяжким обременением арендатора и притом бесполезным для арендодателя. За, быть может, продолжительное время аренды круг заказов предприятия мог измениться, товары, которые оно продавало в момент сдачи его в аренду, утратили сбыт - какой же смысл законом возлагать на арендатора обязанность добывать однородное сырье или очень трудно, ввиду отсутствия спроса на них, а потому и предложения на них, добываемые товары, если и арендодателю, в обычном случае, вовсе не они нужны для непрерывного хода предприятия? Можно думать, смысла в возложении такой обязанности на арендатора нет: он обязан вернуть предприятие, которое взял в аренду и притом представляющее ту же ценность. Это значит, что те элементы предприятия, которые по хозяйственному существу не подлежат потреблению в ходе эксплуатации предприятия, должны быть возвращены арендодателю в исправном состоянии, или приведены в это состояние, или заменены однородными новыми. Сырье же, всевозможные материалы, товары, наличные в возвращаемом арендодателю предприятии, должны представлять ценность не ниже той, какую сырье, товары и пр. представляли при заключении договора аренды. Тождество этих элементов несущественно, а при отсутствии тождества арендодатель не может требовать, часто разорительной для арендатора, замены отсутствующих тождественных потребляемых элементов предприятия их денежным эквивалентом; предприятие было взято в аренду в качестве "организма" в действии, "на ходу" возвращается оно арендодателю.

"В случае произведенного или допущенного нанимателем - resp. арендатором - ухудшения или обесценения имущества, - говорит ст. 176 Гражданского кодекса, - он должен возместить наймодателю - resp. арендодателю - происшедшие от того убытки". Под ухудшением должно разуметься и сокращение клиентелы предприятия, причем арендатору, разумеется, всегда предоставляется право доказывать, что ухудшение произошло без его, арендатора, вины.

Правила Гражданского кодекса о возмещении нанимателю издержек на улучшение нанятого имущества не могут быть полностью переносимы на аренду предприятий. Безусловному возмещению подлежат, согласно ст. 178 Гражданского кодекса, расходы нанимателя на те улучшения, которые произведены с разрешения наймодавца. Другие улучшения за силою ст. 179 Гражданского кодекса могут быть отделены нанимателем от нанятого имущества, если отделение возможно без вреда для последнего и наймодавец не желает возместить стоимости таких улучшений. Если же отделение их от нанятого имущества невозможно без вреда для последнего, они остаются в пользу наймодавца без всякого за то вознаграждения нанимателя.

Как указано, улучшения арендованного предприятия лишь в исключительных случаях будут производиться с согласия арендодателя: арендатор по общему правилу - хозяин предприятия во время аренды. Кроме того, понятия "повреждения", а отчасти и "отделения" применимы к телесной вещи, к совокупности телесных вещей, но отнюдь не к предприятию. Поэтому, думается, правильно сказать: арендатор возмещает арендодателю всякое уменьшение общей ценности предприятия, происшедшее по его, арендатора, вине, и имеет право на возмещение прироста ценности предприятия за время аренды, устанавливаемого балансом предприятия в момент его возвращения арендодателю. Ибо если арендатор отвечает только за то уменьшение общей ценности предприятия, которое вызвано его виною, за то же уменьшение, которое, без его вины, вызвано игрою "шансов", в течение срока аренды ответственности не несет, то не должен подлежать возмещению и тот прирост ценности предприятия, который не фигурирует в балансе его в момент возвращения арендодателю. Так разрешает соответствующий вопрос и германская юридическая литература.

Устанавливаемые различными европейскими законодательствами правила об ответственности приобретателя за долги "по предприятию" по буквальному смыслу на арендатора не распространяются. Однако в германской литературе делаются указания на необходимость применения их по аналогии, в интересах устойчивости оборота, и к арендатору предприятия. Кроме того, при наличии соответствующих условий договор аренды предприятия может быть оспорен по общим правилам оспаривания сделок, учиненных во вред кредиторам.

Аренда государственных промышленных предприятий, наряду с относящимися к ней положениями Гражданского кодекса, нормирована Постановлением СНК о порядке сдачи в аренду предприятий, подведомственных ВСНХ, от 5 июля 1921 г., с изменениями, внесенными Постановлением СНК СССР от 18 сентября 1923 г., Инструкцией ВСНХ от 25 апреля 1922 г., изданной в развитие Постановления от 5 июля 1921 г., и рядом других особо к ней относящихся постановлений.

Все эти акты сочетают общие начала арендного права с теми особыми тенденциями, которые придают ему особые цели и задания государства-арендодателя. Государство-арендодатель заинтересовано не только в исправном получении арендной платы и сдаче ему предприятия по истечении срока аренды в исправном состоянии. Для государства аренда принадлежащих ему предприятий есть одна из форм привлечения частного капитала в дело восстановления промышленности. Потому, между прочим, аренда государственных предприятий есть часто аренда не предприятий "на ходу", а предприятий, подлежащих пуску в ход. Аренда должна служить одним из способов эксплуатации государственных предприятий согласно общим хозяйственным заданиям и общему хозяйственному плану государства. Отсюда - значительно более тесная, чем при обычной аренде, связь между арендодателем и арендатором, тот надзор и контроль, которому арендодатель-государство подчиняет осуществление арендатором своих прав, а также и повышенная ответственность арендатора перед арендодателем. При аренде предприятия у частного лица арендатор в течение срока аренды, по общему правилу, - хозяин предприятия. При аренде промышленного предприятия у государства арендатор в некоторых сторонах своей деятельности - исполнитель хозяйственных заданий государства. Аренда государственных промышленных предприятий - такое же частноправовое отношение, как и всякая другая аренда. Но государство в качестве хозяйствующей организации не может не стремиться частноправовыми средствами к достижению целей, стоящих над частными интересами. Отсюда особенности аренды государственных предприятий. Главнейшие из нормирующих ее положений заключаются в следующем.

Органами, сдающими в аренду государственные промышленные предприятия, подведомственные ВСНХ, являются либо ГСНХ, заключаемые коими арендные договоры подлежат утверждению Губэкосо, либо центральные или областные органы (Гл. управления, Промбюро) ВСНХ с утверждения его Президиума, ГСНХ сдают в аренду предприятия, доходы от коих относятся на местный бюджет. Центральные и областные органы ВСНХ сдают в аренду предприятия, доходы от коих отнесены на общегосударственный бюджет РСФСР (Постановление СНК СССР от 18 сентября 1923 г.).

Типографии, литографии и т.п. сдаются в аренду органами ВСНХ по соглашению с Госиздатом (Постановление СТО от 23 сентября 1921 г.); протезные мастерские - теми же органами ВСНХ по соглашению с НКЗ (Постановление СНК от 30 декабря 1921 г.). Мельницы и крупорушки, находящиеся в ведении НКП, сдаются в аренду органами этого последнего, однако с соблюдением правил, установленных для аренды предприятий, подведомственных ВСНХ (Постановление СНК о передаче национализированных мукомольных и крупяных предприятий в НКП от 6 декабря 1921 г.).

Контрагентом государства по договору аренды промышленного предприятия может быть как отдельное частное лицо, русский гражданин или иностранец, так и торговое товарищество: товарищеское соединение любой нормируемой Гражданским кодексом формы, а также кооперативное товарищество. При этом, при равных прочих условиях, кооперативные товарищества пользуются преимуществами перед другими соискателями. Иностранные торговые товарищества вправе арендовать государственные предприятия лишь в том случае, если правительство РСФСР признало за ними право производства торговых операций в пределах республики. Может арендовать государственное предприятие и лицо, бывшее до национализации предприятия его собственником. Ограничены в праве аренды служащие государственных учреждений: заключение ими договоров аренды государственных предприятий допускается не иначе как с разрешения СТО или Облэкосо. Лишены права арендовать государственные предприятия служащие учреждений, ведающих делом аренды. Передача арендатором своих прав и обязанностей другому лицу допускается, как и при аренде вообще, не иначе как с согласия арендодателя, точнее, учреждения, сдавшего предприятие в аренду. Но и поднаем государственных предприятий допускается не иначе как с письменного согласия того же учреждения. Присоединение же арендатором компаньонов допускается и независимо от такого согласия: вновь приглашенный компаньон несет солидарную с первоначальным арендатором ответственность за исполнение договора - вместо одного обязанного лица перед государством оказывается двое, в полной мере ответственных за исполнение договора (Постановление СНК от 5 июля 1921 г.; Инструкция ВСНХ, п. 2, 3, 15, 22; ст. 468 Гражданского кодекса).

Срок аренды обычно не превышает шести лет. Аренда на более продолжительный срок допускается не иначе как с разрешения Президиума ВСНХ. Исправному арендатору предоставляется договором преимущественное перед другими лицами право на возобновление договора по истечении срока. Заключению договора предшествуют либо непосредственные переговоры с отдельными соискателями, либо торги с подачею заявлений в запечатанных конвертах. Торгам в свою очередь предшествует объявление в местных органах печати с указанием дня и часа торгов, условий аренды, порядка подачи заявлений о желании участвовать в торгах и т.п. (Инструкция ВСНХ, п. 9, 17).

Независимо от срока договора и размеров наемной платы все договоры аренды государственных предприятий, под страхом недействительности, заключаются нотариальным порядком, с приложением подробной описи сдаваемого имущества (ст. 153 Гражданского кодекса).

Основная обязанность государства-арендодателя заключается в своевременной передаче предприятия арендатору в состоянии, соответствующем договору и описи. Если предварительно, до начала работ, в предприятии необходимо произвести ремонт, хотя бы и капитальный, поскольку иное не установлено договором, он составляет обязанность арендатора. План капитального ремонта должен быть утвержден органом, сдавшим предприятие в аренду (ст. 159 Гражданского кодекса; Инструкция ВСНХ, п. 10).

Для тех случаев, где в составе предприятия передаются также сырье и подсобные материалы, Инструкция ВСНХ постановляет: сырье, топливо и всевозможные материалы переходят к арендатору за особую денежную плату, т.е. покупаются им и, следовательно, в момент прекращения аренды замене равноценными не подлежат. Вместо денежной платы за представляемые сырье и материалы государство может возложить на арендатора обязанность вернуть в точно установленные сроки, но во всяком случае не позднее года, однородные сырье или материалы либо заменить их продукцией предприятия. Готовые продукты производства, наличные в предприятии, передаче арендатору не подлежат (Инструкция ВСНХ, п. 5, 6).

Первая обязанность арендатора - исправное внесение установленной по договору арендной платы. Арендная плата может выражаться либо в отчислении в пользу государства известного процента продукции предприятия, либо в передаче государству известного количества полуфабрикатов, сырья и т.п., либо в деньгах. Размер платы определяется исходя из максимальной производительности предприятия, из затрат арендатора на ремонт, на новое оборудование предприятия и т.п.: чем больше произведено арендатором затрат, тем ниже может быть установленная арендная плата, повышение ценности предприятия за счет произведенных арендатором затрат в конечном итоге, как будет указано ниже, поступает в пользу государства без всякого за то вознаграждения предприятия, арендатора. Денежная плата исчисляется в золотых рублях (ст. 165 Гражданского кодекса; Инструкция ВСНХ, п. 11).

Второю обязанностью арендатора является та, которая одновременно составляет и основное право его: обязанность эксплуатировать арендованное предприятие. Если эксплуатация арендованного предприятия является, как указано выше, не только правом, но и обязанностью арендатора частновладельческого предприятия, то тем более должна она входить в круг обязанностей арендатора государственного предприятия: государство сдает в аренду свои предприятия именно для того, чтобы они эксплуатировались и эксплуатировались согласно известным, установленным по соглашению с государством, началам.

Соответственно этому в договор аренды, под страхом недействительности его, включается, во-первых, соглашение о том, какие именно изделия и не менее какого количества их будет производить арендованное предприятие, а во-вторых, соглашение о том, в какой срок должен быть достигнут предприятием условленный минимум производства (ст. 162 Гражданского кодекса). На арендаторе лежит также обязанность страхования предприятия и внесения всех налогов, обложению коими подлежит предприятие (ст. 163, 164 Гражданского кодекса).

По общему правилу предприятие работает на рынок. Однако государство обеспечивает себе в договоре право: 1) потребовать, в случае надобности, от арендатора сдачи государству определенной части продукции предприятия по рыночным ценам дня сдачи их и 2) возлагать на предприятие выполнение заказов из сырья государства.

Осуществляя свое право потребовать определенной части продукции, государство не нарушает, однако, интересов и прав третьих лиц, раньше его поручивших предприятию исполнение известных заказов: государство может потребовать сдачи части свободной продукции предприятия, предназначенной к выпуску на рынок, но на продукты, изготовляемые по заказу частных лиц, право государства, согласно Инструкции ВСНХ, распространяться не может. Если предприятие изготовляет продукты, монополизированные государством, то, разумеется, вся его продукция поступает государству (Инструкция ВСНХ, п. 8).

Во все время действия договора арендатор обязан представлять в ГСНХ требуемые сведения о деятельности предприятия. ГСНХ пользуется правом проверки книг предприятия и записей в них, а также контроля правильности отчисления продукции, передаваемой государству в качестве арендной платы. Помимо этого ГСНХ осуществляет общий надзор за деятельностью предприятия, не имея, однако, права прерывать эту деятельность. В случае обнаружения в предприятии хищения государственного имущества или совершения там иных наказуемых деяний ГСНХ, одновременно с возбуждением уголовного преследования, принимает необходимые меры пресечения злоупотреблений. Если договор заключен высшими органами, ГСНХ доводит до них сведения обо всех замеченных неправильностях (Инструкция ВСНХ, п. 18).

Наряду с общими основаниями прекращения договора аренды судом до истечения срока особыми основаниями прекращения его по требованию государства являются недоведение в установленный срок выработки до указанных в договоре размеров (ст. 171, п. "в", Гражданского кодекса), расточение государственного имущества, находящегося в предприятии (ст. 129 Уголовного кодекса). По наследству договор переходит в полной стоимости.

Все произведенные арендатором улучшения предприятия, возведенные им строения, оборудование, которым он снабдил предприятие, остаются после прекращения договора безвозмездно в пользу государства. На случай, однако, где оказалось бы, что арендатор из доходов, полученных им от предприятия, в течение срока аренды не вернул себе расходов, понесенных им на ремонт и оборудование предприятия, арендатору предоставляется право продлить договор на новый срок, устанавливаемый в арендном договоре. В том же случае, где государство признает возобновление договора не соответствующим своим интересам, арендатору возмещается часть его расходов, оставшихся неамортизированными в течение аренды. Для расчетов по такому возмещению в договоре устанавливаются амортизационные периоды (ст. 179, примечание, Гражданского кодекса; Инструкция ВСНХ, п. 10). Споры арендатора с государством разрешаются в судебном порядке. Сырье, материалы, полуфабрикаты, фабрикаты и т.д., находящиеся в предприятии, рассматриваются как заложенные государству в обеспечение могущих у него возникнуть требований к арендатору: государство пользуется правом преимущественного перед всяким другим кредитором удовлетворения своих требований из этого имущества. Впереди требования государства-арендодателя идут, однако, требования Государственного банка; требованиям Банка предоставлено Положением о нем (ст. 36) преимущество как перед частными, так и перед другими государственными требованиями, кроме требований налогов.

Наряду с арендой формой временного извлечения выгод из чужого предприятия является пользовладение предприятием.

Под пользовладением разумеется вещное право пользоваться и извлекать плоды или выгоды из чужой вещи или чужого права, не изменяя существа объекта пользовладения. Главнейшие черты, отличающие пользовладение от аренды, - это, во-первых, вещный его характер и связанная с этим необходимость отметки его в поземельных книгах, когда предметом его служит недвижимая вещь, и, во-вторых, весьма частая безвозмездность его, обусловливающая немногочисленность пользовладений, устанавливаемых договорами, и превращающая в главный источник пользовладений завещательные распоряжения. По договору, как и по завещанию, пользовладение устанавливается на срок или пожизненно. Кроме того, в западноевропейских законодательствах пользовладение возникает силою закона в пользу родителей на имущество подчиненных родительской власти детей (за рядом изъятий) и в пользу мужа на известные части имущества жены при некоторых из так называемых законных систем имущественных отношений между супругами. С указанными отступлениями существенные права и обязанности пользовладельца совпадают с правами и обязанностями арендатора.

Западноевропейские законодательства, то в связи с регламентацией прав родителей в отношении имущества детей, то в связи с организацией имущественных отношений между супругами, дают ряд разрозненных положений о пользовладении предприятием; та хозяйственная целостность предприятия, которая делает его единым объектом отчуждения и предметом аренды, превращает его и в особый предмет пользовладения.

Но большинство вопросов, возбуждаемых пользовладением предприятием, разрешаются на основании положений о пользовладении вообще, причем, сообразуясь на практике с особенностями предприятия в качестве объекта временного использования, оказываются разрешенными аналогично с соответствующими вопросами, выдвигаемыми арендой. Нет различия и в положении арендатора и пользовладельца в отношении долгов "по предприятию", возникших до начала аренды или пользовладения.

Система вещных прав Гражданского кодекса РСФСР, как указано выше, пользовладения не знает, а значит, не допускает и пользовладения предприятием.

V. Залог предприятия

С ростом промышленности и торгового оборота неизменно возрастает роль кредита. Мелкая и средняя промышленность и торговля заинтересованы в легкодоступном и не чрезмерно обременительном кредите. Совершенно понятно, что на пути изыскания новых форм кредита в условиях растущей оборотоспособности предприятия возникает мысль о превращении предприятия как целого в объект вещного обеспечения кредита. Предприятие, конечно, не материальная вещь и не право, а именно материальные вещи и права служат в современных законодательствах объектами вещного обеспечения обязательств, точнее, объектами залога. Но предприятие как целое продается и покупается - значит, оно может быть и закладываемо - такова мысль делового оборота, опирающаяся на общепринятое положение гражданского права: что можно продать, то можно и заложить.

Так возникает вопрос о залоге предприятий, становящийся частью большого и сложного вопроса современного гражданского права - вопроса об ипотеке движимости.

В современном гражданском праве залог в широком смысле слова принимает две основные формы: залог недвижимости или ипотека ее с оставлением закладываемой вещи во владении залогодателя и заклад движимых вещей, "ручной заклад", с передачей закладываемой вещи закладопринимателю, по аналогии с которым строится в принципе и заклад прав. Различие этих двух форм залога проистекает из коренного различия между недвижимыми и движимыми вещами, обусловливающего и различие в возможных способах удовлетворения основного требования, предъявляемого к залогу современным деловым оборотом, - гласности залога. Залог есть "вещное обеспечение". Это право кредитора в случае непогашения должником долга или неисполнения им иной обязанности в установленный договором срок удовлетворить свое требование из ценности определенной "заложенной" ему вещи должника (или третьего лица, предоставившего свою вещь в обеспечение чужого долга). Если сумма, вырученная от продажи заложенной вещи, не покрывает всего долга, кредитор, говоря вообще, вправе обратить взыскание и на остальное имущество должника. Если по покрытии долга остается излишек - он возвращается должнику и, присоединившись к остальному активу его имущества, может послужить средством удовлетворения требований других его кредиторов.

Выделяя, таким образом, из имущества должника определенную ценность для обеспечения определенного долга и устраняя воздействие остальных кредиторов на эту ценность до тех пор, пока не будет удовлетворено требование кредитора по залогу, право залога создает весьма существенную привилегию в пользу одного "залогового" кредитора и тем самым существенно ограничивает имущественные гарантии других, так называемых личных кредиторов должника. В тех же случаях, где на вещь установлено несколько залоговых прав, в первую очередь удовлетворяется требование того из кредиторов по залогу, чье право возникло раньше. Таким образом, право "старшего" кредитора по залогу существенно ограничивает права последующих.

Отсюда вполне понятное стремление делового оборота и законодательств обеспечить существованию такого права гласность. Если данная вещь служит объектом преимущественного перед другими обеспечения одного определенного требования, а удовлетворение других из ее ценности может иметь место лишь по покрытии этого требования, то совершенно понятно, что лица, становящиеся кредиторами собственника вещи, должны иметь возможность узнать о ее особом назначении. Иначе либо они ошибочно будут рассчитывать на ее полную ценность и кредит должника будет покоиться на мнимых основах, либо, из опасения неустранимых сюрпризов, кредит этот будет сужен без действительных к тому причин.

Кроме того, будучи правом вещным, залог продолжает обременять вещь и в руках ее нового собственника, приобретателя вещи, следовательно, в гласности залога заинтересованы и лица, желающие приобрести ту или иную вещь в собственность.

Способ обеспечения гласности залога недвижимости облегчается природою недвижимости. Недвижимость всегда индивидуальна, имеет определенное местонахождение - оттого она и недвижимость - и не служит предметом частых и быстро чередующихся сделок. Поэтому внесение акта залога, так же как и акта приобретения права собственности или иного вещного права на недвижимость, по месту ее нахождения в поземельные книги, с которыми может справиться всякое заинтересованное лицо, вполне обеспечивает гласность залога недвижимости, не стесняя и оборота с нею. Практическая организация этой гласности, то или иное начало, положенное в основу системы поземельных книг, - это, конечно, важнейшие и сложнейшие вопросы гражданско-правовой техники. Но самый принцип не вызывает сомнения и так или иначе воплощается во всех современных европейских законодательствах (в РСФСР регистрация вещных прав на строения и права застройки в коммунальных отделах). Иное дело - движимая вещь, часто заменимая, быстро переходящая из рук в руки и стремящаяся к бесформальности оборота. Здесь в принципе верным способом обеспечения гласности залоговой сделки является один - передача закладываемой вещи во владение кредитора по залогу. Только передача движимости обеспечивает надлежащим образом и интересы кредитора: защищает его от ухода вещи из рук должника, а уход вещи сплошь и рядом сделал бы иллюзорным вещный характер заклада - и предотвращает опасности гибели или уменьшения ценности вещи. И все современные законодательства в качестве общего правила устанавливают обязательную передачу закладываемой движимой вещи во владение кредитора.

Однако нередко передача представляет значительные неудобства. Возможны случаи, где неудобство возникает для кредитора: хранение заложенных вещей может иногда представлять значительные трудности. Но гораздо чаще неудобство передачи вещи поражает должника. Должник неизбежно лишается пользования вещью (которою не пользуется по общему правилу и кредитор, ибо по общему правилу ему предоставляется только право - и обязанность - хранить вещь до условленного срока, а затем продать ее для покрытия долга, пользоваться же вещью он не вправе). Но этого мало. Должник чаще всего нуждается в кредите для восстановления или улучшения своего хозяйства, передача же кредитору закладываемых ему вещей, которые занимают в хозяйстве должника существенное, может быть, первенствующее место, лишает должника возможности продолжать свое хозяйство вообще. Какой же в таком случае смысл в кредите?

Земледелец, например, нуждается в кредите для восстановления своего сельскохозяйственного имения, может ли он отдать кредитору-закладопринимателю свои земледельческие машины и свой рабочий скот? Что же он тогда станет делать с семенами, удобрением и т.п., приобретенными на взятые в долг деньги? То же самое следует сказать и в целом ряде других случаев о закладе машин, инструментов и т.п., необходимых для профессиональной деятельности должника.

Ответом на такие вопросы и указания являются в современных законодательствах отдельные отступления от общего требования обязательной передачи закладываемой движимости во владение кредитора по залогу. Одними из таких отступлений должнику предоставляется оставлять у себя закладываемые вещи, однако не для нормального и обычного пользования ими, а лишь для хранения их в интересах кредитора. Эти отступления, где вещь оставляется на ответственном хранении должника, вызваны главным образом интересами кредиторов. Другие определяются интересами должника и оставляют вещи в прежнем, нормальном его пользовании и распоряжении, с ответственностью за сохранность вещи, аналогичной той, какую несет и залогодатель недвижимости. Это так называемая ипотека движимости, покоящаяся на регистрации устанавливающих такую ипотеку сделок, аналогичной внесению актов залога недвижимости в поземельные книги.

Совершенно понятно, что, построив на практике залог торговых предприятий, деловая и юридическая мысль должна была конструировать его по типу ипотеки движимости. Ибо, вступив в оборот как целое, предприятие, в составе которого движимостям принадлежит важнейшее место, стало стремиться к рассмотрению его в целом также по аналогии с движимостью, а передача, для обеспечения долга, этой "движимости" в руки кредитора меньше всего могла бы соответствовать интересам должника.

И судебная практика во Франции стала подводить под мысль об ипотеке предприятия позитивно-правовой фундамент.

Согласно ст. 2073 - 2076 французского Гражданского кодекса договор заклада движимости совершается в форме официального или частного, но обязательно надлежащим образом регистрируемого акта, а предмет заклада передается кредитору-закладопринимателю. При закладе обязательственных прав или, как говорят, требований договор о закладе должен быть предъявлен должнику, а правило о передаче предмета заклада было истолковано судебной практикой в том смысле, что кредитору должен быть передан документ, удостоверяющий существование требования (почему требования, возникшие из словесных соглашений, предметом заклада быть не могут). Но в половине восьмидесятых годов Кассационный суд пришел к решению, что при закладе требования достаточно передать кредитору не подлинный акт, удостоверяющий существование требования, а копию с него или выпись. И это решение послужило отправной точкой для практики, установившей условия залога предприятий. Некоторые представители научной юриспруденции считали предприятие вещественной движимостью, Кассационный суд стал различать предприятия, в которых преобладают вещественные элементы, и такие, в которых главную ценность представляют элементы невещественные. Затем предприятие было объявлено безоговорочно движимостью невещественной и признано, что к закладу этой движимости должны быть по аналогии применяемы правила, установленные для заклада другой "невещественной движимости" - требования необходимо и достаточно передать закладопринимателю акт или копию с официального акта, удостоверяющего права закладчика на предприятие, и предъявить акт о закладе собственнику помещения, где функционирует предприятие, ибо право на помещение есть единственное в составе предприятия, которому противостоит определенное обязанное лицо - наймодавец помещения. Совершенно понятно, что такой заклад предприятия гораздо более походил на ипотеку, чем на обычный заклад движимости, ибо подлинный объект заклада оставался в руках должника. Не менее очевидно и то, что заклад, совершенный в установленных французским Кассационным судом формах, не предоставлял гарантий публичности. Ввиду этих несомненных черт санкционированного Кассационным судом заклада коммерческие суды не желали признавать его правомерности. Для урегулирования создавшегося положения в 1898 г. по инициативе нынешнего Президента Французской республики Мильерана был издан и включен в Гражданский кодекс Закон об обязательном, под страхом недействительности заклада предприятия, внесении акта заклада в публичный реестр, ведущийся в коммерческом суде по месту нахождения предприятия.

Сопоставление этого краткого законодательного постановления с другими статьями Гражданского кодекса породило, однако, снова длинный ряд недоразумений, и в 1903 г. подробная регламентация заклада предприятий стала предметом нового законопроекта, который 17 марта 1909 г. получил силу действующего Закона о продаже и закладе предприятий (измененного и дополненного Законами от 1 апреля 1909 г. и 31 июля 1913 г.).

Согласно французскому Закону договор о закладе торгового предприятия совершается в форме официального или частного акта, надлежащим порядком регистрируемого; с момента внесения этого акта в публичный реестр коммерческого суда он получает силу в отношении всякого третьего лица. Для устранения внесений, сделанных задним числом ко вреду других кредиторов, закон предписывает внесение договора о закладе, под страхом недействительности, в течение двух недель со дня совершения договора. Установленный таким порядком заклад охватывает те элементы предприятия, которые перечислены сторонами в договоре. Поскольку договор соответствующих указаний не содержит, заклад охватывает вывеску, фирму, договор найма помещения, где функционирует предприятие, и клиентелу. Товары в обороте во всяком случае объектом заклада не являются - при быстроте оборота поставщикам очень трудно справляться в реестре, не заложено ли предприятие их контрагента; да и заклад, установленный в промежуток времени между поставкой проданных в кредит товаров и расчетом за них, лишал бы поставщиков объекта удовлетворения требований, на который они справедливо могли рассчитывать. Таким образом, допустив заклад предприятий в целом, французское законодательство тут же разлагает это целое на его составные части и изъемлет из круга действия заклада одну из несомненно наиболее ценных составных частей целого. Это обстоятельство постоянно подчеркивают противники института заклада предприятий. Указывают они и на то, что исключения товаров из числа объектов заклада потребовали во Франции представители торговли, что до издания Закона 1909 г. французские торговые палаты требовали не улучшения Закона 1898 г. или замены его новым, а полной его отмены.

Личные кредиторы предпринимателя, говорят далее противники ипотеки предприятия, терпят несомненный ущерб уже от той неопределенности, которую вносит возможность такой ипотеки, ибо справляться постоянно с торговым реестром при быстроте оборота нет возможности. А в то же время ипотека предприятия не дает достаточного обеспечения интересам кредитора: один из наиболее ценных элементов "организма" предприятия - товары не охватывается ипотекой никогда, такие же элементы, как фирма и клиентела, сохраняют свою ценность постольку, поскольку предприятие ведется надлежащим образом, - от должника зависит обесценить их. В итоге, говорят противники ипотеки предприятий, эта ипотека есть форма обеспечения кредита, существенного расширения его не создающая, а в то же время несущая значительное число практически нежелательных последствий.

Руководствуясь такими и однородными соображениями, ни германское, ни швейцарское законодательство не отступило в пользу предприятия от своего основного правила: ипотека служит формой залога недвижимости. Близка по практическим последствиям к "ручному" закладу предприятия сделка, которою, как указывает германская литература, предприятие отчуждается иногда кредитору с установлением, однако, только заклада на непотребляемые материальные элементы его и сверх того с возложением на кредитора обязанности обращать доходы предприятия на погашение долга, а по погашении или покрытии долга должником передать предприятие вновь должнику.

Однако такая форма т.н. фидуциарного отчуждения предприятия, лишающая должника возможности продолжать "жизнь" предприятия, нормальной формой промышленного и торгового кредита служить не может. И мы видим, как в Германии деловой оборот выдвигает еще и другую форму фидуциарного отчуждения предприятий в обеспечение долгов и обязательств: т.н. Sicherungsubereignung товарных складов и магазинов как "совокупностей движимых вещей с меняющимся составом". Эта Sicherungsubereignung заключается в том, что склад или магазин "продается" или "пересвояется в обеспечение" кредитору, но оставляется в непосредственном владении и пользовании должника, чаще всего на началах комиссионного договора с кредитором-"собственником". Продажа либо совершается под так называемым резолютивным или отменительным условием: в тот момент, когда должник погасит долг, предприятие возвращается к должнику, либо в договор включается обязательство кредитора передать предприятие должнику по уплате долга. Древнейшая римская форма вещного обеспечения обязательств, так называемая фидуция или фидуциарное отчуждение, возрождается с тою весьма существенной особенностью, что отчуждаемая вещь никогда не передается во владение приобретателю. Из этой особенности проистекают и все отрицательные черты Sicherungsubereignung. Если говорят, что во Франции личным кредиторам предпринимателя трудно справляться в торговом реестре о том, не заложено ли предприятие их должника, то германская Sicherungsubereignung есть сделка, ускользающая от всякой гласности по самому существу своему. Более того, это, несомненно, так называемая симулятивная сделка, т.е. сделка, заключаемая для того, чтобы скрыть другую противозаконную и, следовательно, недействительную сделку - ипотеку движимости, и подлежащая рассмотрению, как эта последняя. Тем не менее, несмотря на многократное и весьма резкое осуждение Sicherungsubereignung в германской юридической литературе, судебная практика ее освятила. Совершенно понятно поэтому, что и в литературе не раз раздавались голоса: если практика признала себя вынужденной освятить Sicherungsubereignung, значит, оборот ощущает в ней настоятельную потребность. А так как Sicherungsubereignung есть суррогат ипотеки предприятий, то, значит, надо в законодательном порядке дать средство удовлетворить потребность оборота в существовании института ипотеки предприятий. Тем не менее до сих пор эта потребность не удовлетворена.

Гражданский кодекс РСФСР в ст. 22 говорит: "...национализированные и муниципализированные предприятия не могут быть отчуждаемы и закладываемы теми органами, в ведении коих они состоят, а также обращаемы на удовлетворение кредиторов". Статья же 87 Гражданского кодекса допускает залог всякого имущества, не изъятого из оборота. Отсюда нельзя, однако, делать вывод, будто предприятие не государственное, а частновладельческое предприятие "на ходу" объектом залога служить может. В разделе Гражданского кодекса "О залоге имущества" ст. 92 постановляет: "...заложенное имущество, кроме строений и права застройки, передается залогодержателю. По соглашению сторон имущество может быть оставлено у должника под замком и печатью кредитора, поскольку законом или правилами кредитных установлений не установлен иной порядок. Индивидуально-определенная вещь может быть оставлена во владении залогодателя с наложением знаков, свидетельствующих о залоге". Таким образом, в качестве общего правила Кодекс требует передачи закладываемой вещи кредитору. Исключение составляют строения и право застройки. Других случаев ипотеки Гражданский кодекс РСФСР не знает, значит, не допускает и ипотеки предприятий, которой к тому же действующим в РСФСР законодательством не оказалось бы обеспечено и мер гласности. Совершение же залога с оставлением имущества у должника под замком и за печатью кредитора или с наложением знаков, свидетельствующих о залоге, применимо, очевидно, только к телесным вещам, но не к тому хозяйственному "организму", каким является предприятие.

Остается, таким образом, лишь весьма малопрактичным суррогат "ручного" заклада предприятия: фидуциарная передача его с установлением заклада на непотребляемые его элементы и с возложением на кредитора обязанности обращать доходы предприятия на покрытие долга.

Принципиальная залогоспособность предприятия должна была породить и мысль о превращении предприятия как целого в объект принудительного взыскания. Таким единым объектом взыскания, не допуская, впрочем, заклада предприятий, объявило предприятие австрийское законодательство: при этом взыскание осуществляется в форме принудительного управления предприятием или принудительной сдачи его в аренду для покрытия из доходов претензий кредитора. Продажа допускается лишь в исключительных случаях.

Опыт Австрии не считается удачным.

Принудительная эксплуатация предприятия наталкивается на множество форм сопротивления ей со стороны должника, а кроме того, рассчитанная на готовность промышленников и купцов добровольно в интересах своих собратьев по профессии принимать на себя ведение чужих предприятий, на которые обращено взыскание, на практике натолкнулась на индифферентизм либо на невозможность, наряду с собственным, руководить еще и чужим, и вдобавок хозяйственно ослабленным предприятием.

VI. Возвращение государством промышленных предприятий прежним владельцам в РСФСР

Законодательный процесс национализации промышленности в РСФСР, который до 1920 г. совершался путем постановлений о национализации отдельных предприятий либо групп их, был завершен изданием, в качестве общей меры, Постановления ВСНХ о национализации предприятий от 29 ноября 1920 г. Этим Постановлением были объявлены национализированными все промышленные предприятия с числом рабочих более пяти при механическом двигателе и более 10 без механического двигателя.

Одним из первых мероприятий так называемой новой экономической политики был Декрет от 17 мая 1921 г. об отмене, приостановке и пересмотре некоторых постановлений о мелкой и кустарной промышленности, в котором, устанавливая основные начала новой экономической политики и отменяя ряд законоположений, с этими началами несогласных, СНК отменял также "на будущее время действие Постановления ВСНХ от 29 ноября 1920 года о национализации предприятий, не отменяя всех национализаций, произведенных на основании упомянутого Постановления до 17 мая 1921 г.".

Декрет от 17 мая получил дальнейшее развитие в Инструкции ВСНХ от 16 августа 1921 г., а затем в Постановлении ВЦИК и СНК о предприятиях, перешедших в собственность Республики, от 10 декабря 1921 г.

Последним законодательным актом были точно установлены условия разграничения предприятий, национализированных до 17 мая 1921 г. на основании Постановления ВСНХ о национализации предприятий от 29 ноября 1920 г. и перешедших "в собственность" Республики, от тех, которые хотя и подходили под признаки, установленные Постановлением от 29 ноября 1920 г., однако в собственность Республики не перешли. Все эти условия охватываются общим наименованием фактической национализации. Там, где национализация была до 17 мая 1921 г. фактически осуществлена и государство стало действительно хозяйствовать в прежде частновладельческом предприятии, там переход предприятия в собственность государства признается совершившимся. Там, где фактической национализации до 17 мая 1921 г. не было, хотя и были налицо признаки, предусмотренные Постановлением от 29 ноября 1920 г., предприятие должно быть возвращено прежнему владельцу по его о том ходатайству. Троякого рода условия обнимаются общим наименованием фактической национализации: 1) принятие предприятия органом власти по приемочному акту или иному равнозначащему документу, 2) организация государством управления предприятием или назначение им заведующего, 3) производство государством расходов на ведение или охрану предприятия. Там, где до 17 мая 1921 г. не было налицо ни одного из этих условий, предприятие подлежит возвращению прежнему владельцу по его о том ходатайству, заявленному ГСНХ. При этом имущество, изъятое государством из предприятия до возбуждения ходатайства о возвращении его, остается за государством без всякого за то вознаграждения владельца, коему возвращается предприятие.

Ряд особых положений установлен Постановлением от 10 декабря 1921 г. для кустарных и мелкопромышленных предприятий, не подходивших под действие Постановления ВСНХ от 29 ноября 1920 г., с числом рабочих не более пяти при механическом двигателе и не более 10 без двигателя.

Уже Декретом от 26 апреля 1919 г. ВЦИК постановил, что кустарные и мелкопромышленные предприятия не подлежат ни муниципализации, ни национализации, ни конфискации, иначе как в исключительных случаях и по особому каждый раз постановлению ВСНХ.

В согласии с этим Постановление от 10 декабря 1921 г. объявило, что все кустарные и мелкопромышленные предприятия, не подходившие под действие Постановления ВСНХ от 29 ноября 1920 г., отобранные у частных лиц после 26 апреля 1919 г. распоряжениями местных органов власти без утверждения Президиумом ВСНХ, подлежат возвращению бывшим владельцам по их о том ходатайствам. Отобранные до 26 апреля 1919 г. признаются фактически национализированными и перешедшими в собственность государства, если они: 1) эксплуатируются государством для производства соответствующих предметов либо 2) усилены за счет государства новым техническим оборудованием или снаряжением, при отсутствии же этих признаков подлежат возвращению ходатайствующим о том прежним владельцам. Возвращение кустарных и мелкопромышленных предприятий, не подходивших под Постановление ВСНХ от 29 ноября 1920 г., производится Губэкосо. В одном случае Постановление от 10 декабря 1921 г. признало возможной и денационализацию фактически национализированного предприятия: предприятия с числом рабочих не более 20 могут быть постановлениями Президиума ВСНХ, по заключениям местного СНХ, освобождаемы от фактически произведенной национализации, если они не используются или недостаточно используются государством. При этом все имущество, изъятое из такого предприятия до возбуждения ходатайства о его возвращении, также остается собственностью государства без всякого вознаграждения за то владельца, восстанавливаемого в правах на предприятие. Издержки же, понесенные государством на ремонт или оборудование такого предприятия, возмещаются ему владельцем, коему возвращается предприятие.

Декретом ВЦИК и СНК от 1 июня 1922 г. и Инструкцией НКП от 16 октября 1922 г. Постановление от 10 декабря 1921 г. было распространено на предприятия, находящиеся в ведении этого комиссариата.

Постановлением ВЦИК и СНК о порядке установления прав на промышленные предприятия от 22 марта 1923 г., обнародованным 25 марта 1923 г., был установлен шестимесячный со дня его обнародования срок для подачи прежними владельцами заявлений о возвращении им фактически не национализированных предприятий, а в подлежащих случаях отобранных после 26 апреля 1919 г. распоряжениями местных органов власти без утверждения ВСНХ (равно как и предприятий, подлежащих возвращению в силу Декрета о бесхозяйном имуществе). Предприятия, ходатайство о возвращении которых не было возбуждено в указанный срок, относятся к числу перешедших в собственность Республики, и возвращение их бывшим владельцам допускается единственно по правилам о возвращении фактически национализированных предприятий. То же Постановление от 22 марта 1923 г. обязало всех частных лиц, в руках которых находятся предприятия, подходившие под признаки, установленные Постановлением ВСНХ от 29 ноября 1920 г., в трехмесячный срок со дня обнародования Постановления от 22 марта, т.е. с 25 марта 1923 г., зарегистрировать свои предприятия в подлежащем ГСНХ или представить ГСНХ доказательства уже произведенной регистрации. В течение четырех месяцев со дня обнародования Постановления от 22 марта 1923 г. ГСНХ обязаны были вынести решение о регистрации или отказе в ней, а также пересмотреть списки ранее зарегистрированных предприятий для отмены ошибочной регистрации за частными лицами фактически национализированных предприятий. При этом для обжалования заинтересованными лицами вынесенного ГСНХ решения в Президиум ВСНХ был установлен месячный срок.

Наконец, Декретом СНК о порядке привлечения потребительской кооперации органами государства к выполнению товарообменных и заготовительных операций от 26 октября 1921 г., Инструкцией ВСНХ от 17 мая 1922 г., изданной в его развитие и затем дополненной Декретом СНК от 23 августа 1922 г., а также Постановлением СТО о "смешанных комиссиях" от 20 июля 1923 г. нормируется возвращение национализированных и муниципализированных предприятий потребительской кооперации.

Безусловному возвращению потребительским кооперативам подлежат все национализированные или муниципализированные или каким-либо способом обращенные в пользу государства, как центральными, так и местными органами, предприятия и промыслы с оборудованием, инвентарем и инструментами, находившимися на них до дня опубликования Постановления СНК от 26 октября 1921 г. Возвращение происходит по заявлению соответствующей кооперативной организации в двухнедельный со дня подачи заявления срок. Лишь в виде исключения предприятие может быть оставлено в руках государства по заявлению, сделанному соответствующим государственным органом кооперативной организации, имеющей право на возвращение ей предприятия. В случае спора вопрос передается на разрешение особой смешанной комиссии при Губэкосо или Облэкосо в составе председателя, назначаемого Экосо, и двух членов, представителя ведомства по принадлежности и представителя Губсоюза. Решение комиссии может быть обжаловано в двухнедельный срок в центральную смешанную комиссию при СТО в составе председателя, назначаемого СТО, и двух представителей: от ведомства по принадлежности и от Центросоюза.

В составе предприятия подлежат возвращению сырье, полуфабрикаты, а также и фабрикаты, заготовленные и произведенные кооперативной организацией за собственный счет и находившиеся в предприятии ко дню ходатайства о возвращении его. Сырье же, топливо, полуфабрикаты и фабрикаты, заготовленные и произведенные за счет государства, оставляются в предприятии по особому о том соглашению, причем кооперативная организация обязана оплатить их по рыночным ценам дня возвращения предприятия либо заменить их соответствующим количеством других материалов.

Возмещению подлежат и расходы, произведенные государством на дооборудование предприятия, капитальный ремонт, оборудование его машинами и т.п. Оценка произведенных государством улучшений производится местной смешанной комиссией в золотых рублях по стоимости улучшений ко дню передачи. Расчет производится по курсу дня платежа и должен быть закончен не позже шести месяцев со дня возвращения предприятия.

Машины и оборудование, вывезенные органом государства из возвращаемого предприятия, подлежат также возвращению туда в двухнедельный со дня подачи заявления о том срок, если возвращение не повлечет за собою полной на срок более трех месяцев остановки предприятия, куда они перевезены. В случае спора по этому поводу он разрешается особой паритетной технической комиссией из представителей соответствующего государственного органа и кооперативной организации. Если в технической комиссии не последует соглашение, вопрос передается на разрешение местной смешанной комиссии.

Инструкция о порядке возврата предприятий потребительской кооперации разрешает существенные вопросы, встававшие и в практике возвращения предприятий частным лицам на основании Постановления от 10 декабря 1921 г. Таковы вопросы: 1) о столкновении права кооперативной организации на возвращение ей предприятия и права третьего лица, взявшего в аренду это предприятие у государства ранее подачи кооперативной организацией заявления о возвращении, и 2) о праве кооперативной организации на возвращение ей взятого ею раньше в аренду предприятия. Первый вопрос разрешается в том смысле, что предприятие подлежит возвращению кооперативной организации, но договор аренды сохраняет свою силу, переходя в составе прав и обязанностей наймодавца на восстановленную в правах на предприятие кооперативную организацию. Второй вопрос получает следующее решение: предприятие возвращается кооперативной организации по ее ходатайству; договор аренды прекращается.

Ввиду того что оба этих решения соответствуют общим началам гражданского права, можно думать, что и по мысли законодателя они являются не сепаратными нормами для потребительской кооперации, а применением к ней общих начал, по которым соответствующие вопросы должны решаться при возвращении предприятий прежним владельцам вообще.

Напротив, специальной для потребительской кооперации нормой является постановление п. 9 и 10 Инструкции о том, что предприятия, находившиеся в момент национализации или муниципализации в арендном пользовании кооперативных организаций, подлежат сдаче им в новую аренду без конкурса, если только не сданы в аренду третьим лицам и не эксплуатируются государством непосредственно. Сроки и условия аренды, если не будет достигнуто соглашение с государством, определяются местной смешанной комиссией.

VII. Порядок управления государственными промышленными предприятиями, эксплуатируемыми на началах хозяйственного расчета

В то время как организация государственных торговых предприятий не нормирована в РСФСР каким-либо единым законодательным актом, порядок управления государственными промышленными предприятиями, эксплуатируемыми на началах хозяйственного расчета, подробно определен двумя обширными Декретами.

Первый из них - Декрет ВЦИК и СНК РСФСР "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах)" от 10 апреля 1923 г., недавно названный в юридической литературе "одним из основных законов Республики". Второй - Декрет СНК СССР "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах), находящихся в управлении местных органов" от 17 июля 1923 г., распространивший, с соответствующими отступлениями, на т.н. тресты местного значения положения Декрета от 10 апреля. Основные черты управления государственными предприятиями, эксплуатируемыми на началах хозяйственного расчета, установленные этим последним Декретом, заключаются в следующем.

  1. Государственные промышленные предприятия эксплуатируются на началах хозяйственного расчета с целью извлечения прибыли либо в качестве обособленных предприятий, т.н. предприятий, в состав которых входит лишь одна производственная единица (ст. 3, примечание, Декрет от 10 апреля 1923 г.), либо чаще в качестве "объединения" нескольких предприятий, образующих "трест", называемый ст. 3 Декрета от 10 апреля 1923 г. "единым предприятием, в состав которого входит несколько производственных единиц (заведений, как-то: фабрик, заводов...)". Таким образом, "хозяйственный организм", обозначаемый в литературе и европейских законодательствах термином "предприятие", именуется в Декрете от 10 апреля 1923 г. "производственной единицей". Терминология эта не выдержана, однако, законодательными актами, последовавшими за Декретом от 10 апреля 1923 г., и если в этом последнем "предприятием" называется трест, то в других действующих законоположениях "предприятиями" нередко оказываются составные части треста, "производственные единицы", входящие в его состав. Как бы то ни было, однако содержание понятия "трест", установленного законодательством РСФСР, отнюдь не совпадает с содержанием понятия, обозначаемого тем же термином в экономической науке, а также в иностранной, главным образом американской, хозяйственной жизни. Там речь идет о договорном объединении деятельности предприятий, принадлежащих различным предпринимателям, о предпринимательском союзе, обычно приводящем впоследствии к слиянию предприятий. Законодательство же РСФСР допускает управление по правилам о трестах как несколькими, так и одним предприятием, причем владелец нескольких "трестированных" предприятий один и тот же: государство, учреждающее трест в качестве формы управления своими предприятиями. Правда, в виде изъятия из общего порядка Декрет от 10 апреля 1923 г. предусматривает "привлечение... к участию в уставном капитале треста кооперативных обществ", причем такое "привлечение" производится "в порядке изменения устава треста". Однако на практике случаев такого участия кооперативных товариществ в трестах, которое должно вызвать множество сложнейших правовых вопросов, до сих пор не было. Привлечение же к участию в тресте частного некооперативного капитала невозможно: привлекая такой капитал, трест должен преобразоваться в смешанное акционерное общество.
  2. Все передаваемое тресту имущество, равно как и приобретаемое им впоследствии имущество, принадлежит государству, казне в целом. Поэтому и ежегодная прибыль треста, за производством установленных Декретом отчислений в пользу треста, поступает в доход казны. У треста как такового имущества нет.
  3. Эксплуатируя принадлежащее не ему, а единственно государству в целом имущество, трест пользуется тем не менее "правами юридического лица". По существу правоспособность треста означает право его правления совершать в пределах, установленных Декретом от 10 апреля 1923 г. и уставом треста, частноправовые сделки от имени треста с ответственностью по этим сделкам единственно имуществом, находящимся в обладании треста. Государственная казна в целом ответственности за долги треста не несет. В этом существо присвоения тресту прав юридического лица.
  4. В составе переданного тресту государственного имущества, за силой ст. 22 Гражданского кодекса, не служат объектом обеспечения обязательств треста определенные непотребляемые части "имущественного субстрата" эксплуатируемых им предприятий: принадлежащее государству строение, где функционирует предприятие и его оборудование. Уже поэтому не может служить объектом взыскания кредиторов и предприятие в целом. Не служа объектом удовлетворения требований кредиторов треста, ценности эти не могут быть ни отчуждаемы, ни закладываемы правлением треста.

Вместе с другими переданными тресту ценностями, непотребляемыми "целиком в одном акте производства", как говорит ст. 16 Декрета от 10 апреля 1923 г., непотребляемые части "имущественного субстрата" предприятий входят в состав основного капитала треста. Однако не все части основного капитала находятся в однородном правовом положении. "На имущество, относящееся к основному капиталу, как переданному тресту при его учреждении, так и приобретенному им впоследствии, - говорит ст. 17 Декрета от 10 апреля, - взыскание может быть обращаемо лишь с соблюдением ст. 22 Гражданского кодекса и ст. 28, п. "а", настоящего Декрета". Статья же 22 Гражданского кодекса объявляет неотчуждаемыми, а значит, не подлежащими залогу, а также свободными от взысканий кредиторов "национализированные и муниципализированные предприятия, их оборудование, железные дороги и их подвижной состав, национализированные суда, а равно национализированные и муниципализированные строения". А за силою ст. 28, п. "а", Декрета от 10 апреля 1923 г. "непременному ведению ВСНХ подлежит: разрешение на... отчуждение тех частей основного капитала, кои не запрещены к отчуждению ст. 22 Гражданского кодекса". Таким образом, те части основного капитала, которые не охватываются перечислением ст. 22 Гражданского кодекса, могут служить объектом взыскания кредиторов треста (например, трест владеет инструментами или машинами, не связанными с деятельностью предприятия) с разрешения ВСНХ. "Деньги, ценные бумаги, продукция, а равно все предметы, которые могут быть только однажды использованы в процессе производства, как-то: топливо, сырье, разные материалы", ст. 16 Декрета от 10 апреля 1923 г. относит к оборотному капиталу треста, на который взыскания обращаются, за силой ст. 17, таким же порядком, как на имущество частных лиц. Споры о принадлежности имущества к основному или оборотному капиталу треста разрешаются судом по месту нахождения спорного имущества.

В составе передаваемого тресту имущества могут фигурировать и поступающие в его пользование участки и недра земли, воды и леса. В состав капитала треста они, однако, не включаются.

Трест учреждается по инициативе ВСНХ либо другого Наркомата, в ведении которого находятся соответствующие предприятия. Тресты, учрежденные ВСНХ, подчиняются его надзору и контролю. Тресты, учрежденные другими Наркоматами, входят в ведение соответствующих наркоматов. Составленный ВСНХ или другим надлежащим наркоматом проект устава треста представляется им на утверждение СТО.

К уставу прилагаются инвентарная опись и оценка имущества, передаваемого тресту: его уставного капитала. Оценка производится по рыночным ценам дня ее составления с переводом в золотые рубли. По утверждении устава СТО ВСНХ назначает правление треста в составе трех-пяти лиц или, в отдельных случаях, единоличного управляющего, а также двух членов, в том числе председателя ревизионной комиссии. Третий ее член назначается подлежащим профессиональным союзом. Правление и ревизионная комиссия назначаются на один операционный год, причем по истечении года полномочия их могут быть возобновлены. Правление принимает от ВСНХ по особому акту уставный капитал треста, поверяет опись и оценку и составляет вступительный баланс, в свою очередь проверяемый ревизионной комиссией, о чем составляется протокол. В двухнедельный со дня приемки капитала срок трест регистрируется порядком, однородным с установленным для регистрации смешанных акционерных обществ. Права юридического лица присваиваются тресту со дня его регистрации.

Последнею формальностью, которой подчинен вновь возникающий трест, является публикация о состоявшейся его регистрации. Ее производит за счет треста учреждение, где произведена его регистрация (в настоящее время - Комвнуторг при СТО в газете "Экономическая Жизнь"), причем публикация должна содержать указания фирмы треста, местонахождения, а также, можно думать, личного состава его правления и предмета деятельности, а помимо сего вступительный баланс. Устав треста, после регистрации его, публикуется во 2-м Отделе Собрания узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства.

Тем же порядком утверждаются, регистрируются и публикуются и все последующие изменения в уставе треста, его уставном капитале либо составе его правления.

Управляя переданным ему государственным имуществом, правление треста в одних из своих действий и сделок вполне самостоятельно, для совершения других нуждается в предварительном разрешении ВСНХ.

Так, разрешение нужно на приобретение и сдачу в аренду (с соблюдением постановлений Гражданского кодекса) строений и других частей основного капитала треста, на расширение предприятий, причем ВСНХ определяет и порядок погашения соответствующих затрат, на взятие в аренду предприятий, в том числе и подсобных предприятий, если срок аренды этих последних превышает шесть лет, на отчуждение и залог тех частей основного капитала, в отношении которых вообще допустимы эти сделки, на расходование резервного капитала, на существенные отступления от утвержденного производственного плана, на вступление в синдикат или иное торгово-промышленное объединение.

В отдельных случаях особой инструкцией ВСНХ правлению треста может быть предоставлено самостоятельное совершение тех или других из названных сделок или действий. На ВСНХ возлагается и общее руководство всею деятельностью правления, ближайшим образом определяемой им в особой инструкции правлению. Ему предоставлено право смещения председателя правления до истечения срока его полномочий в случае обнаружения ревизионной комиссией или судом несоответствия его возложенным на него задачам, бесхозяйственного ведения дел треста либо совершения других преступных деяний. Члены правления могут быть смещаемы и помимо этих условий по соглашению ВСНХ с председателем треста. Если уставом треста учреждена должность директора-распорядителя, то представленный правлением кандидат из числа членов правления или посторонних лиц утверждается в этой должности ВСНХ, причем деятельность директора-распорядителя также нормируется инструкцией ВСНХ. На основе утвержденного СТО плана деятельности данной отрасли промышленности ВСНХ утверждает план деятельности правления и смету на каждый год, утверждает отчет и баланс за истекший год, распределяет прибыль треста за год, причем определяемый ВСНХ на каждый год процент от прибыли, но не менее 20, должен отчисляться в резервный капитал на покрытие возможных убытков, а также для расширения предприятий, пока резервный капитал не достигнет размеров 1/2 уставного. Когда резервный капитал достигнет 1/2 уставного, правление треста может возбудить вопрос о соответствующем увеличении уставного капитала путем перечисления в него части резервного в порядке изменения устава.

Кроме того, в каждом тресте ежегодно производится амортизация имущества, входящего в состав основного капитала.

Вся текущая "административная и оперативная", по выражению Декрета от 10 апреля 1923 г., деятельность по эксплуатации трестированных предприятий составляет обязанность правления. Правление принимает решения простым большинством голосов. При разделении голосов голос председателя дает перевес, причем для действительности решения необходимо присутствие в заседании правления большинства общего числа его членов. При этом председателю правления предоставлено важное правомочие: в случае разногласия его с большинством правления он вправе осуществить свое решение с немедленным, однако, доведением о разногласии и о принятых им мерах до сведения ВСНХ, который вправе отменить решение председателя. Отдельные акты текущей административной деятельности могут быть уставом треста изъяты из ведения правления его и возложены на ВСНХ. Права и обязанности правления должны быть точно указаны в уставе треста. В уставе треста должно быть также определено, каким числом и кем именно из членов правления совершаются от имени правления юридические действия и сделки. Правление представляет трест и на суде. Вознаграждение правления и директора-распорядителя определяется ВСНХ. Председатель, члены правления и директор-распорядитель несут ответственность за все свои действия в порядке гражданском, уголовном и дисциплинарном. Управление отдельными "производственными единицами", входящими в состав треста, поручается директорам или заведующим, назначаемым и увольняемым правлением.

Операционный год треста по общему правилу устанавливается с 1 октября по 30 сентября. По истечении операционного года правление составляет отчет, который с заключением ревизионной комиссии не позднее трех месяцев по окончании года представляется на утверждение ВСНХ. Утверждение отчета должно последовать не позднее чем через шесть месяцев по окончании операционного года, а затем баланс и счет прибылей и убытков треста одновременно публикуются в газете "Экономическая Жизнь" и сообщаются учреждению, где трест зарегистрирован.

Если годовой баланс треста заключен с убытком и выяснится необходимость восстановления уставного капитала, то ВСНХ может, ввиду особого государственного значения треста, сделать представление в СТО о целесообразности покрытия дефицита за счет государственной казны. Кроме того, по представлениям ВСНХ правительство может предоставлять тресту долгосрочные ссуды, а также в лице ВСНХ разрешать выдачу таких ссуд государственными кредитными учреждениями. Краткосрочные ссуды в кредитных учреждениях, государственных и негосударственных, предоставляются трестам на началах, общих со всеми юридическими лицами. С особого разрешения ВСНХ, утвержденного СТО по соглашению с НКФ, трест может обратиться и к облигационному займу. Облигационный заем по общему правилу обеспечивается единственно имуществом, находящимся в ведении треста. Однако особым постановлением СНК государство может принять на себя гарантии как платежа процентов по облигациям, так и погашения самых облигаций.

Тресты подчинены общим правилам об обложении промышленности, поскольку иное не установлено законом, обязаны состоять членами биржи и регистрировать на бирже свои оптовые сделки. Цены на продукты, выпускаемые трестом, устанавливаются им по свободному соглашению с покупателями и лишь в особых случаях могут быть регулируемы постановлениями ВСНХ и СТО. При покупках и продажах трест обязан отдавать преимущество государственным органам и кооперативам перед другими лицами, желающими вступить с ним в соответствующие сделки. Особые правила регулирует т.н. занаряживание продукции треста постановлениями СТО через ВСНХ, т.е. возложение на трест обязанности заключить с определенным государственным органом договор о предоставлении ему продукции треста по ценам ниже рыночных, однако не ниже себестоимости с начислением средней прибыли. Ликвидация треста производится по постановлению ВСНХ, утвержденному СТО. Ликвидация может быть произведена: 1) если уставный капитал треста уменьшился на 2/5 и не признано необходимым его восполнение; 2) если оборотный капитал не покрывает предъявленных ко взысканию долгов; 3) если дальнейшее существование треста признано нецелесообразным. Ликвидация производится особой комиссией, назначаемой ВСНХ, с участием представителя надлежащего профессионального союза и НКФ в срок, определяемый ВСНХ, но не более одного года со дня постановления о ликвидации. Если трест ликвидируется за недостаточностью его оборотных средств для покрытия долгов, предъявленных к взысканию, то Губсуд по месту нахождения правления треста может, по просьбе кредиторов, назначить в ликвидационную комиссию представителя их интересов. На все тресты, существовавшие до обнародования Декрета от 10 апреля 1923 г., т.е. до 13 апреля 1923 г., была возложена обязанность в четырехмесячный срок зарегистрироваться установленным порядком по замене положений, регулировавших их деятельность, права и обязанности, уставами, составленными и утвержденными согласно новому Декрету. Однако ВСНХ было предоставлено право в отдельных случаях продлевать указанный четырехмесячный срок до шестимесячного, а СТО предоставлять сверх того отсрочку на срок не более шести месяцев. Кроме того, СТО предоставлено было также право по ходатайству ВСНХ установить заранее для отдельных трестов срок регистрации, превышающий четыре месяца, однако не свыше одного года. До утверждения уставов тресты продолжают руководствоваться своими старыми положениями.

Декретом от 17 июля 1923 г. положения Декрета от 10 апреля с рядом соответственных отступлений распространены на т.н. тресты местного значения, к которым относятся тресты, подведомственные губернским и областным Советам Народного Хозяйства, а также Советам народного хозяйства автономных республик.

Печатается по:

Флейшиц Е.А. Торгово-промышленное предприятие в праве

западноевропейском и РСФСР. Л., 1924.