Мудрый Юрист

Некоторые особенности квалификации преступления, предусмотренного частью 3 статьи 327 УК РФ 1

<1> Статья рекомендована к опубликованию научным руководителем доктором юридических наук И.А. Клепицким.

А. ФЕДИН

Андрей Федин, мировой судья, соискатель Российской академии правосудия.

Использование заведомо подложного документа - достаточно распространенное преступление на территории Российской Федерации, в том числе и в г. Москве. При его квалификации зачастую возникают вопросы, которые остаются дискуссионными как в теории уголовного права, так и на практике.

В частности, остается не вполне ясным, за использование каких именно документов наступает уголовная ответственность по ч. 3 ст. 327 УК. Одни ученые и практики считают, что речь при этом идет только об официальных документах, указанных в ч. 1 этой же статьи. Другие исследователи полагают, что предмет рассматриваемого преступления следует понимать широко, т.е. как любой используемый лицом документ, в том числе не предоставляющий каких-либо прав и не освобождающий от обязанностей.

Не останавливаясь на всех спорных вопросах относительно понятия "официальный документ", полагаем возможным определить его как информацию, зафиксированную в виде текста и (или) изображения общеобязательным способом (способами), предусматривающим определенные реквизиты, позволяющие ее идентифицировать. Данная информация имеет юридическое значение, исходит от государственных органов, органов местного самоуправления или от иных физических или юридических лиц, действующих по полномочию названных органов.

Примером узкого понимания предмета преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ, в качестве которого рассматриваются исключительно официальные документы, предоставляющие права или освобождающие от обязанностей, является постановление президиума Санкт-Петербургского городского суда от 27 января 1993 г. по делу Р. Он был признан судом первой инстанции виновным в подделке и использовании заведомо подложного документа для доступа к архивным материалам и публикациям советских и зарубежных изданий. Президиум городского суда по протесту Председателя Верховного Суда РФ отменил приговор ввиду отсутствия в действиях Р. состава преступления. В обоснование своих выводов президиум указал, что уголовная ответственность за подделку и использование поддельных документов наступает только в случае, если указанные в документах (бланках) обстоятельства устанавливают какие-либо юридические факты, т.е. предоставляют права или освобождают от обязанностей <2>.

<2> БВС РФ. 1993. N 5. С. 14.

А.В. Наумов в поддержку и развитие такого толкования закона отметил, что "в теории уголовного права и судебной практике под использованием подложного документа обычно понимается его представление или предъявление (в соответствующие учреждения или должностным и иным лицам) для получения неположенных прав или незаконного освобождения от возложенных на лицо обязанностей. Использование поддельного документа (как и сама подделка) в иных целях не образует состава данного преступления" <3>.

<3> Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: Комментарий судебной практики и доктринальное токование. М., 2005. С. 350.

А.В. Рагулина и Д.А. Семенов также считают, что непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ, является порядок пользования официальными документами, являющийся структурной частью обращения официальных документов <4>.

<4> Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ, 2004. С. 279.

Судья Верховного Суда РФ С.А. Ворожцов, комментируя содержание ч. 3 ст. 327 УК РФ и также приводя в пример дело по обвинению Р., прямо указал: "Предметом этого преступления является подложный документ, т.е. официальный документ, содержащий ложную информацию" <5>.

<5> Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. М.: НОРМА, 2005. С. 343.

Таким образом, указанные авторы при понимании предмета преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК, исходят из содержания ч. 1 этой же статьи, где говорится о подделке удостоверения или иного официального документа, предоставляющего права и освобождающего от обязанностей.

На наш взгляд, решение президиума Санкт-Петербургского городского суда об отмене приговора в отношении Р. за отсутствием в его действиях состава преступления по существу является правильным. Однако мотивировка этого решения представляется небесспорной. Учитывая установление судом фактов составления ученым-историком Р. на бланках учреждений подложных заявок с просьбами о его допуске в архивы для работы с находящимися в них материалами исключительно в научных целях, нельзя не прийти к выводу, что в его действиях отсутствует какая-либо общественная опасность. Поэтому в мотивировочной части решения президиума следовало бы, на наш взгляд, указать, что данные действия Р. формально содержат признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но в силу малозначительности не представляют общественной опасности (т.е. сослаться на ч. 2 ст. 14 УК РФ). Это является основанием для прекращения уголовного дела на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Узкое понимание предмета преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК, не основано на законе и далеко не всегда находит поддержку в судебной практике. В диспозиции этой части рассматриваемой статьи УК уголовная ответственность установлена за "использование заведомо подложного документа". Однако в законе нет никаких указаний на то, что документ этот непременно должен быть официальным, предоставлять какие-либо права или освобождать от обязанностей. В частности, в судебной практике широко распространены случаи осуждения за использование подложного паспорта гражданина Российской Федерации. При этом паспорт как таковой не предоставляет каких-либо прав и не освобождает от обязанностей. Он всего лишь удостоверяет личность гражданина России на ее территории (п. 1 Положения о паспорте гражданина Российской Федерации, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 8 июля 1997 г. N 828). Преступник может иметь точно такой же подлинный паспорт и, прибегая к подлогу, вовсе не стремится заполучить какие-то особые права, этим паспортом предоставленные. Он лишь пытается обмануть кого-либо в части идентификации его личности.

Другой пример - факты использования подложного диплома о высшем образовании. Б.Д. Завидов утверждает, что таковой "предоставляет право заниматься определенным видом профессиональной деятельности" <6>. С подобным утверждением сложно согласиться, поскольку диплом сам по себе не предоставляет каких-либо прав и не освобождает от каких-либо обязанностей. Он лишь удостоверяет квалификацию его обладателя. Тем не менее лица, использующие подложные дипломы, подлежат уголовной ответственности по ч. 3 ст. 327 УК РФ. В подобной ситуации преступник извлекает полезные (удостоверительные) свойства документа (официального или иного, предоставляющего права или не предоставляющего прав) путем его представления уполномоченным лицам. А эти лица, в свою очередь, введенные в заблуждение содержанием зафиксированной в документе информации, могут предоставить предъявившему его лицу какие-либо права или освободить его от обязанностей, даже если сам по себе документ этих прав и обязанностей не предоставляет. Именно поэтому такое деяние может рассматриваться в качестве преступления против порядка управления. В целом же деяния, связанные с использованием любых подложных документов, в том числе и не являющихся официальными, нередко представляют значительную социальную опасность. При этом лицо действует с умыслом и прибегает к квалифицированному виду обмана, овеществленного в документе.

<6> Завидов Б.Д. Отдельные преступления против порядка управления (ст. ст. 324 - 327.1 УК РФ): Комментарии уголовного законодательства // СПС "КонсультантПлюс", 2005.

В рассмотренных ситуациях паспорт и диплом хотя и не предоставляют прав и не освобождают от обязанностей, однако являются документами официальными. Тем не менее на практике довольно широко распространено осуждение по ч. 3 ст. 327 УК РФ лиц, использовавших документы, которые нельзя отнести к категории официальных. Например, Л. был осужден Пермским областным судом за ряд преступлений, в том числе по ч. 3 ст. 327 УК РФ за предоставление в уголовно-исполнительную инспекцию справки о прохождении курса лечения от наркомании <7>. Люлина Л.В. осуждена Черемушкинским районным судом г. Москвы 5 апреля 2007 г. за предоставление в банк для получения кредита поддельной справки о заработной плате <8>. Нередко ч. 3 ст. 327 УК применяется в случае использования иных подложных документов, выданных гражданами (например, доверенностей) и коммерческими организациями, в том числе и негосударственными. Подобных примеров можно привести немало.

<7> Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 9 июня 2003 г. N 44-о03-61.
<8> Архив Черемушкинского районного суда г. Москвы.

При таких обстоятельствах широкое определение в качестве предмета преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ, любого документа следует признать правильным. Это не ошибка законодателя, а его разумная позиция, вполне отвечающая реальным потребностям общества. Представляется обоснованным мнение И.А. Юрченко, полагающей, что ч. 3 ст. 327 УК РФ предусматривает самостоятельный состав преступления <9>. А.В. Галахова также (со ссылкой на Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 1997 г. <10>) обоснованно утверждает, что предметом данного преступления является "заведомо подложный документ (а не штампы, печати, бланки) - как официальный, так и личный" <11>.

<9> Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2006. С. 660.
<10> БВС РФ. 1997. N 8. С. 13.
<11> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М. Лебедев. М., 2005. С. 311.

Представляется, что при таких обстоятельствах непосредственным объектом ч. 3 ст. 327 УК РФ следует считать порядок пользования документами любого рода (не только официальными или лично важными, но и иными), которые при определенных условиях могут быть полезными для получения благ или освобождения от обязанностей, хотя сами по себе таковых не предоставляют. Важно то, что лицо, использующее подложный документ, осознает его подложность и надеется с его помощью добиться каких-либо выгод для себя или другого лица, причинить кому-либо вред.

В любом случае очевидно, что отсутствие в практике единообразия в понимании предмета преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК, не способствует укреплению правопорядка. С учетом постоянно усложняющегося документооборота, в том числе и в рамках частноправовых отношений, когда документ приобретает все большее значение для защиты прав и законных интересов граждан и организаций, ограничительное толкование ч. 3 этой статьи вряд ли можно признать правильным (тем более, что в законе основания для такого ее толкования отсутствуют).