Мудрый Юрист

Об ограничении конституционного права на тайну личной (частной) жизни

Кибальник Алексей Григорьевич, доктор юридических наук, профессор Ставропольского государственного университета.

Соломоненко Иван Геннадьевич, кандидат юридических наук, доцент Ставропольского государственного университета.

В последнее время в литературе все чаще предлагаются новые пути повышения эффективности в борьбе с преступностью (или противодействия преступности). Хотелось бы поговорить о возможности ограничения неприкосновенности частной жизни лица как одном из побочных явлений в борьбе с преступностью.

К сожалению, доктрина прав человека ныне в отечественной литературе "не в моде". Но произвольное уничижение личных прав и свобод даже во имя глобальных интересов приведет к обратному эффекту - всякий станет себя чувствовать менее защищенным и возможная ответная реакция людей будет обратна ожидаемой некоторыми отечественными криминологами.

Соблюдение личных прав любого (подчеркнем - любого, а не только преступника или жертвы) должно изначально присутствовать при разработке любой концепции борьбы с преступностью. Данный постулат должен быть не так уж и страшен для "непримиримых" борцов, так как естественное право человека на неприкосновенность его частной жизни вовсе не является абсолютным. Еще Дж. Локк отмечал, что свобода людей, "находящихся под властью правительства, заключается в том, чтобы иметь постоянное правило для жизни, общее для каждого в этом обществе и установленное законодательной властью, созданной в нем; это свобода следовать моему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от постоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека" <1>. Кто (что) может ограничить право лица на неприкосновенность частной жизни?

<1> Локк Дж. Избранные философские произведения. Т. 2. М., 1960. С. 16.

Конституционным основанием ограничения права на неприкосновенность личной жизни является личное волеизъявление лица. Право на неприкосновенность личной жизни, наряду с правами на жизнь, свободу, честь, достоинство, тайну личной корреспонденции, является не просто неотъемлемым правом человека, а его субъективным правом - "возможностями, имеющимися у каждого человека, "прикрепленными" к отдельному, автономному субъекту" <1>. Таким образом, у человека должно иметься "право на право" распорядиться своими естественными правами - если право на неприкосновенность личной жизни является личным правом человека, закрепленным Конституцией, то любое лицо может добровольно ограничить себя в этом праве.

<1> Алексеев С.С. Право. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 608 - 609.

Вряд ли кто-нибудь будет оспаривать, что объективно нарушается право на неприкосновенность личной жизни, когда человек, например, сообщает третьему лицу о своих пристрастиях, увлечениях, личных проблемах или планах и т.п. Однако также вряд ли кто-то будет требовать привлечения этого третьего лица к уголовной ответственности за объективный факт ознакомления со сведениями, являющимися личной тайной другого человека. Но это добровольное согласие распространяется только на случаи, когда сведения, составляющие тайну личной жизни, касаются только самого лица.

Несколько иначе обстоит дело в ситуациях, когда эти сведения изначально касаются двух (и более) лиц. Полагаем, что нарушение неприкосновенности частной жизни в этом случае не будет иметь места, если получено согласие на открытие такой информации со стороны всех лиц, которых эти сведения непосредственно касаются.

Приведем пример. Человек рассказал третьему лицу о своем сексуальном контакте. Если он не назвал имя партнера, то эти сведения касаются только его самого - и достаточно только его согласия. Если же имя партнера сообщено третьему лицу (без ведома партнера), то такое добровольное открытие сведений вряд ли можно считать допустимым, ведь эти сведения касаются приватной стороны жизни двух (как минимум) людей.

Таким образом, добровольное согласие лица как обстоятельство, декриминализующее объективное нарушение неприкосновенности частной жизни, может быть двух видов:

  1. В случаях, когда сведения, составляющие личную тайну, непосредственно касаются только этого лица, достаточно его согласия.
  2. В случаях, когда сведения, составляющие личную (семейную) тайну, непосредственно касаются нескольких лиц, требуется согласие каждого из них.

Примечательно, что действующее федеральное законодательство знает примеры того, как личное волеизъявление человека может быть положено в основание ограничения его права на неприкосновенность частной жизни. В соответствии со ст. 8 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" в случае возникновения угрозы жизни, здоровью, собственности отдельных лиц по их заявлению или с их согласия в письменной форме разрешается прослушивание переговоров, ведущихся с их телефонов, на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с обязательным уведомлением соответствующего суда (судьи) в течение 48 часов. В этом случае ограничение права на тайну личной корреспонденции как составляющую частной жизни основано на согласии, свободном волеизъявлении лица - суд всего лишь "уведомляется".

В европейском праве, в соответствии с Директивой Европейского парламента и Совета Европейского союза от 24 октября 1995 г. "О защите прав частных лиц применительно к обработке персональных данных и о свободном движении таких данных" <1>, данные, которые по своей природе способны нанести ущерб фундаментальным свободам или праву на частную жизнь, не должны обрабатываться, если субъект данных не дает своего явного согласия <2>.

<1> 95/46/EU.
<2> Тем не менее существуют исключения из этого запрета: они должны быть явно предусмотрены для конкретных целей, в частности, когда обработка таких данных осуществляется для определенных целей, связанных со здравоохранением, лицом, которое несет законодательное обязательство сохранения профессиональной тайны, или в ходе законной деятельности некоторыми ассоциациями или фондами, целью которых является обеспечение осуществления фундаментальных свобод.

Вторым основанием ограничения права на неприкосновенность частной жизни является наличие прямого указания в законодательстве - при этом такое законодательное положение не должно противоречить Конституции РФ. К сожалению, действующее российское законодательство в этом плане далеко от совершенства. Приведем пример.

Журналистка И.Г. Чернова, узнав о том, что на нее заведено дело оперативного учета, попросила получить эти материалы, но ей отказали в этом, сославшись на то, что это государственная тайна. По мнению заявительницы, отсутствие в федеральном законодательстве норм, обязывающих государственные органы сообщать лицу о факте заведения в отношении его дела оперативного учета, нарушает конституционное право на судебную защиту и препятствует доступу к правосудию. Кроме того, предоставление лицу права истребовать сведения о полученной о нем информации лишь в пределах, допускаемых требованиями конспирации и исключающих возможность разглашения государственной тайны, как полагает заявительница, создает почву для злоупотреблений и тем самым лишает гражданина возможности выяснить, нарушены ли его права, и обжаловать соответствующие решения и действия должностных лиц.

В решении Конституционного Суда РФ по этому делу сказано, что Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" <1> не допускает сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни проверяемого лица, если это не связано с выявлением, предупреждением, пресечением и раскрытием преступлений, а также выявлением и установлением лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, и другими законными задачами и основаниями оперативно-розыскной деятельности. При этом согласно ч. 7 ст. 5 данного ФЗ органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами (в данном случае - если они относятся к преступному деянию). На этом основании Конституционный Суд РФ счел, что конституционное право заявительницы на неприкосновенность частной жизни не нарушено <2>.

<1> Собрание Законодательства РФ. 1995. N 33. Ст. 3349 (в действ. ред.).
<2> Определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. N 86-О // Российская газета. 1998. 11 авг.

Запутанность ситуации в определении соответствия ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" Конституции РФ подтверждается особым мнением судей Конституционного Суда РФ (А.Л. Кононова, Т.Г. Морщаковой), высказанным по этому делу. В особом мнении судья Конституционного Суда А.Л. Кононов подчеркнул, что категорически нельзя согласиться с выводом Конституционного Суда о том, что проведение оперативно-розыскных мероприятий само по себе не нарушает прав человека и допустимо уже потому, что преследует цели борьбы с преступлением, которое не является сферой частной жизни. Государство в силу ст. ст. 2, 17, 45, 55 Конституции РФ обязано гарантировать защиту прав и свобод человека и гражданина и не может исходить при этом из предположения добропорядочности исполнительных органов. В равной мере это требование относится и к случаям, когда законодатель устанавливает допустимые ограничения этих прав. По мнению А.Н. Кононова, эти гарантии приобретают особое значение в сфере оперативно-розыскной деятельности как деятельности, предполагающей, как правило, негласный, непроцессуальный характер: "Учитывая, что эта сфера деятельности в той части, которая затрагивает права и интересы отдельных лиц, является вспомогательной, подчиненной задачам пресечения преступности и рассмотрения уголовных дел, процедурные гарантии судебной защиты здесь не могут быть меньшими, чем в уголовном процессе" <1>.

<1> Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ является составной частью материалов дела, по которому принято решение Конституционным Судом РФ. См.: ст. 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" от 21 июля 1994 г. // Собрание законодательства РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.

Как известно, в уголовном процессе основанием ограничения конституционных прав является судебное решение. Полагаем, что именно судебное решение должно являться единственным основанием любого ограничения права на неприкосновенность частной жизни, совершаемого без согласия самого лица. Отчасти такая позиция подтверждается самим федеральным законодательством. Так, в ст. 3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" в качестве одного их принципов правового регулирования отношений в сфере информации, информационных технологий и защиты информации названа неприкосновенность частной жизни, недопустимость сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия <1>. Ранее в законодательстве исключение из запрета на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица (без его согласия) связывался только с судебным решением <2>. Данное требование в большей мере соответствовало конституционным принципам установления ограничений личных прав человека и смыслу судебного контроля за соблюдением пределов этих ограничений.

<1> Российская газета. 2006. 29 июля.
<2> См.: ч. 1 ст. 11 Федерального закона "Об информации, информатизации и защите информации" от 20 февраля 1995 г. См.: Собрание законодательства РФ. 1995. N 8. Ст. 609.

Более того, в силу международного права именно предписание закона и вынесенного на его основании судебного решения являются основанием для легального нарушения неприкосновенности частной жизни. Так, ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод допускает вмешательство государства в частную жизнь в интересах безопасности в демократическом обществе, лишь когда это "предусмотрено законом". Данное положение является принципиально важным при определении границ преступности деяний, посягающих на личные права и свободы человека (ст. ст. 137 - 139 УК РФ). Обратимся к решениям Европейского суда по правам человека, являющимся неотъемлемой и составной частью указанной Конвенции, имеющей силу для России.

В решениях по делам Klaas & others v Germany от 6 сентября 1978 г., Schenk v Switzerland от 12 июля 1988 г., Kruslin v France от 24 апреля 1990 г. <1> указывалось, что при решении вопроса о допустимом вмешательстве в частную жизнь необходимо соотносить находящиеся в конфликте интересы - публичный интерес в установлении истины по делу и частный интерес в сохранении конфиденциальности личной жизни. Такая позиция подтверждена Европейским судом по правам человека в ряде последних решений.

<1> Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 149 - 167, 602 - 609, 668 - 674.

В обобщенном виде императивное право на нарушение неприкосновенности частной жизни было сформулировано следующим образом: "Право ведения тайного наблюдения за гражданами, которое характерно для полицейского государства, терпимо в соответствии с Конвенцией только тогда, когда оно строго необходимо для сохранения демократических институтов". Кроме того, "какая бы система наблюдения ни была принята, существуют адекватные и эффективные гарантии против злоупотреблений. Эта оценка имеет только относительный характер: она зависит от всех обстоятельств дела, таких, как существо, объем и продолжительность возможных мер, оснований, необходимых для санкционирования таких мер, органов, компетентных разрешать, выполнять и контролировать такие действия, и от вида средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством".

Обобщив решения Европейского суда по правам человека, можно сформулировать следующие условия легального вмешательства в право на неприкосновенность частной жизни, проводимого без согласия лица:

  1. Юридическим основанием для такого ограничения должен быть реальный конфликт частного интереса сохранения тайны неприкосновенности частной жизни и более значимых публичных интересов государственной безопасности, общественной безопасности (общественного спокойствия), экономической безопасности государства (экономического благосостояния страны), предотвращения беспорядков, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности, защиты прав и свобод других лиц.
  2. Вмешательство должно быть необходимым, т.е. в каждом случае должно быть доказано, что без ограничения права на неприкосновенность частной жизни вред защищаемым публичным интересам будет причинен неминуемо.
  3. Ограничение права на неприкосновенность частной жизни должно быть предусмотрено национальным законом, при этом в национальном законе должны быть четким и исчерпывающим образом указаны основания такого ограничения. Введение ограничения личного права может быть осуществлено только по решению компетентного судебного органа.
  4. Ограничение права на неприкосновенность частной жизни не может быть абсолютным - оно может осуществляться в течение строго определенного времени, законодательно должны быть установлены меры судебного контроля за данным ограничением.

Исходя из конституционного правила приоритета норм международного права над правом внутригосударственным (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), полагаем, что эти условия ограничения неприкосновенности частной жизни, вводимые без согласия лица, должны неукоснительно выполняться.

Кроме того, Европейский суд по правам человека указал, что вмешательство в частную жизнь допустимо только при наличии процедур, гарантирующих соответствие мер наблюдения установленным законом условиям. Однако Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" не определяет допустимые процедуры и условия наблюдения; в нем нет и гарантий того, что сбор информации будет прекращен, как только обнаружатся объективные данные, опровергающие предположение о преступной деятельности. Поэтому при отсутствии каких-либо законодательно установленных оговорок, исключающих такие ситуации, возможность наблюдения, когда оно проводится не только в общественных местах, приобретает явно неконституционный смысл и не соответствует нормам Конституции РФ, направленным на защиту неприкосновенности частной жизни граждан.

Выход из сложившейся ситуации видится в приведении российского законодательства, допускающего ограничение права на неприкосновенность частной жизни, в соответствие с международным стандартом. Борьба с преступностью, даже при всех ее благих целях, не должна иметь следствием отказ от защиты прав и свобод человека. Иначе последствия такого шага будут поистине катастрофическими и для построения правового государства в России, и для развития гражданского общества нашей Родины.