Мудрый Юрист

Универсальная юрисдикция как принцип уголовного преследования и наказания в международном гуманитарном и международном уголовном праве *

<*> Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ N 05-03-10223а.

И.А. Ледях, старший научный сотрудник Института государства и права РАН, канд. юрид. наук.

В двух названных областях права сложилась система взаимосвязанных принципов, которые, дополняя друг друга, обеспечивают неотвратимость наказания лиц, совершивших или приказавших совершить военные и другие тяжкие международные преступления, а также серьезные нарушения международного гуманитарного права (МГП). К ним следует отнести: принцип универсальной юрисдикции; неприменимость срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества; ответственность лиц за исполнение преступного приказа своего правительства или начальника; ответственность начальника за непринятие мер в отношении подчиненного, чтобы предотвратить или пресечь совершение им военного преступления.

В механизме реализации уголовной ответственности физических лиц за совершенные серьезные нарушения и военные преступления в ситуации вооруженных конфликтов в системе МГП и международного уголовного права (МУП) особое значение имеет принцип универсальной юрисдикции. Как признанную норму обычного международного права, а также кодифицированную в основополагающих источниках этих отраслей права государства обязаны подтвердить и имплементировать ее в национальном законодательстве. Правило универсальности возникло в международном праве на основе принципа экстерриториальной юрисдикции, когда государство может принять нормативные акты, позволяющие национальным органам уголовной юстиции расследовать дела в отношении преступлений, совершенных за его пределами. Универсальная юрисдикция распространяется на деяния, признанные преступными международным правом, независимо от гражданства совершивших их лиц и места совершения. "Считается, что универсальная юрисдикция должна применяться к правонарушениям, пресечение которых всеми без исключения государствами оправдано или предписывается политикой международного сообщества" - так излагают общепризнанную в международном праве позицию авторы цитируемой книги В.Ю. Калугин и Д.В. Акулов <1>. Также полагает и известный международник И.В. Фисенко: универсальная юрисдикция вытекает из всеобщего осуждения определенного преступления <2>.

<1> Оно дополняет и другие основания уголовной юрисдикции: принцип территориальности, основанный на месте совершения преступления; принцип личности субъекта преступления, основанный на гражданстве преступника; принцип личности объекта преступления, основанный на гражданстве жертвы преступления. Эти признаки и основания в разных сочетаниях определяются в уголовном законодательстве государств. И лишь в нескольких из них введен так называемый защитный принцип, основанный на защите национальных интересов или безопасности государств (США, Азербайджан, Нидерланды, Чили). См.: Калугин В.Ю., Акулов Д.В. Пресечение нарушений в механизме имплементации международного гуманитарного права. Минск, 2004. С. 184 - 185.
<2> Фисенко И.В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Минск, 2000. С. 176 - 177.

Общепризнано, что Нюрнбергский судебный процесс внес огромный вклад в дело установления международного уголовного правопорядка и создания универсальной правовой ситуации, в которой практически все государства связаны одними и теми же обязательствами по привлечению к ответственности и наказанию лиц, виновных в совершении международных преступлений, утвержденных Уставом Международного военного трибунала (МВТ). Неотвратимость наказания, которую обеспечивает принцип универсальной юрисдикции, не была явно предусмотрена в Уставе и Обвинительном заключении Нюрнбергского трибунала. Тем не менее универсальный характер кодифицированных в нюренбергских нормах преступлений, их универсальное действие в пространстве (ratione loci) в юридическом смысле неявным образом вытекали из Лондонского соглашения о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси от 8 августа 1945 г. В его ст. 1 указывалось, что МВТ создан для того, чтобы "судить военных преступников, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом" <3>. Более того, можно считать, что в ст. 6 этого Соглашения прямо утверждается принцип универсальной юрисдикции. В ней говорится: "Ничто в настоящем Соглашении не умаляет компетенции и не ограничивает прав национальных или оккупационных судов, которые уже созданы или будут созданы на любой союзной территории или в Германии для суда над военными преступниками".

<3> Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций. М., 1955. С. 163, 164.

В доктрине данная формула обычно раскрывается не как принцип универсальной юрисдикции в значении stric to sensu, который бы признавал соответствующую юрисдикцию за любым внутренним трибуналом, а скорее как принцип взаимопомощи в деле уголовного преследования, обязательного для государств - участников Лондонского соглашения <4>. Однако союзнические военные трибуналы, учрежденные в четырех оккупационных зонах поверженной нацистской Германии в соответствии с Законом N 10 Союзнического контрольного совета для Германии от 20 декабря 1945 г., а также военные суды некоторых других стран (например, Нидерландов, Норвегии, Бельгии, Канады) начиная с 1945 г. в процессах над нацистскими военными преступниками широко использовали принцип универсальной юрисдикции и судили военных преступников за действия, совершенные за границей против иностранных подданных. После окончания Второй мировой войны Нюрнбергское право и резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, подтвердившие его принципы и обеспечившие их вступление в силу, способствовали закреплению в международных договорах права государств прибегать к универсальной юрисдикции в деле пресечения военных преступлений и других тяжких международных преступлений. Универсальная юрисдикция была включена в Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.). И хотя судебное преследование в третьем государстве в ней прямо не упоминается, а утверждается принцип территориальной юрисдикции, в настоящее время общепризнано, что любое государство может притязать на юрисдикцию в отношении виновных в совершении геноцида лиц независимо от того, где оно было совершено, а также независимо от национальности таких лиц и их жертв. Эта позиция прямо подтверждена в Статуте Международного уголовного суда (МУС).

<4> Об этом см.: Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов. М., 2000. С. 529 - 530.

Отметим, что принцип универсальной юрисдикции, присущий Конвенции о геноциде, в том числе и как норма международного обычного права, имеет особое значение для борьбы с таким тяжким и массовым по количеству жертв преступлением, каким является геноцид. Дело в том, что наряду с возможностью на основе универсальной юрисдикции расширить пределы уголовной ответственности физических лиц, совершивших преступление геноцида, данная Конвенция налагает ответственность и на государства за нарушение обязательств, принятых ими в рамках Конвенции (ст. IX). Государство - участник Конвенции может возбудить дело в Международном суде против другого государства, которое повинно в геноциде. Первое такое дело было возбуждено в 1993 г. по ходатайству Боснии и Герцеговины против бывшей Югославии и находится на рассмотрении Гаагского трибунала. Более того, государства - участники Конвенции вправе просить Совет Безопасности ООН применить санкции по использованию военной силы для того, чтобы пресечь совершение преступления геноцида в другой стране (ст. VIII Конвенции).

К тому же правовое значение Конвенции о геноциде усиливается, поскольку Международный суд ООН 18 мая 1951 г. в Консультативном заключении о юридической природе Конвенции определил, что ее принципы являются частью международного обычного права, соблюдение которых обязательно для всех государств <5>. Такая квалификация Судом принципов геноцида была основана на предшествовавшей преступной практике политики геноцида и массовом уничтожении турецким правительством Османской империи в 1915 г. более одного миллиона армян, находившихся на ее территории, в 1937 - 1938 гг. - резне тысяч курдов в районе Дерсим, тотальной политике геноцида, в массовом порядке осуществлявшейся гитлеровской Германией на всех оккупированных территориях и сопровождавшейся истреблением многих миллионов гражданских лиц по разным признакам, включая и политические.

<5> См.: Орентличер Д. Преступление геноцида // Военные преступления. Это надо знать всем. М., 2002. С. 118 - 123.

К этому времени национальные суды отдельных стран эффективно применяли принцип универсальной юрисдикции в качестве правового основания преследования и наказания нацистских военных преступников. Такая практика опиралась на признание того, что Нюрнбергское правосудие основывалось на принципе универсальности норм об уголовной ответственности физических лиц за международные преступления, которые считались имеющими безусловный приоритет перед нормами внутригосударственного права. Так, в Израиле по этим основаниям был осужден нацистский военный преступник А. Эйхман (1962 г.). При рассмотрении дела в порядке апелляции Верховный суд Израиля обосновывал свою компетенцию, оспаривавшуюся защитой подсудимого, ссылкой на принцип универсальной юрисдикции в сфере военных преступлений и преступлений против человечности. Суд постановил: "Все преступления, в которых обвиняется апеллянт, не только носят международный характер, но и с учетом ущерба и смертоносных последствий были способны потрясти до основания все международное сообщество. Поэтому государство Израиль в соответствии с принципом универсальной юрисдикции и в качестве хранителя и исполнителя международного права правомочно судить Эйхмана. А поскольку дело обстоит таким образом, не имеет никакого значения тот факт, что в момент совершения преступлений израильское государство еще не существовало" <6>.

<6> Цит. по: Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов. М.: Международный Комитет Красного Креста, 2000. С. 530.

Как уже было отмечено, согласно принципу универсальной юрисдикции государство имеет право или даже обязано возбудить уголовное преследование по признакам тяжких преступлений, независимо от места совершения преступления, гражданства лица, его совершившего, и гражданской принадлежности потерпевшего. Тем самым этот институт обеспечивает универсальность преследования и неотвратимость наказания за совершение особо тяжких международных преступлений.

Этот принцип включен в систему Женевских конвенций 1949 г. и может применяться ко всем серьезным нарушениям международного гуманитарного права, отнесенным в большинстве своем к категории военных преступлений. Как часто и правомерно подчеркивается, Конвенции представляют собой один из первых примеров кодификации принципа универсальной юрисдикции в договорном праве. Добавим, наряду с Конвенцией о геноциде, в целях пресечения серьезных нарушений принципов и норм МГП о защите жертв войны Женевские конвенции предусматривают уголовную ответственность лиц, совершивших или приказавших совершить серьезные нарушения Конвенций и Дополнительного протокола I (ДП I), касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов. В этой связи "Высокие Договаривающиеся Стороны принимают на себя обязательство ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказаний виновных лиц" (ст. ст. 49, 50, 129, 146 - соответственно и п. 1 ст. 85 ДП I). Наряду с этим каждая сторона-участница Конвенций "обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное нарушение и каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду либо выдавать их для предания суду другому государству - участнику, имеющему достаточные основания для их обвинения" (принцип aut dedere aut judicare). Как видим, данное предписание, общее для всех четырех Конвенций и ДП I и также зафиксированное в вышеперечисленных статьях в отношении нарушений, квалифицируемых в качестве серьезных, основывается на принципе универсальной юрисдикции, которая к тому же является обязательной, что также и в должной мере обеспечивает неотвратимость наказания. В принципе жертвы военных преступлений, преступлений против человечности и пыток могут обращаться с жалобой в национальные суды других государств на основании универсальной юрисдикции. Она предусмотрена и Женевской конвенцией против пыток 1984 г. Такие жалобы могут быть поданы и в случае геноцида, совершенного в военное время, в случае работорговли, угона самолета и некоторых других террористических актов.

Применение универсальной юрисдикции, однако, не получило единообразного решения в разных государствах по весьма непростому вопросу. Это касается главным образом различного подхода к проблеме непосредственной связи с государством, осуществляющим судебное преследование. Речь идет о том, должен ли обвиняемый находиться на территории государства, которое его преследует. Данная проблема связи, т.е. местонахождения виновного лица, обычно решается в военных уставах, уголовных законах и прецедентном праве. В основном она регулируется теми нормами, которые касаются пыток и военных преступлений.

Примечательно при этом, что в Женевских конвенциях отсутствует требование, чтобы преследуемое лицо обязательно находилось на территории государства, применяющего универсальную юрисдикцию. Конвенции предписывают, чтобы государство начало расследование или возбудило судебное преследование даже в отношении лиц, не находящихся на их территории. Оно может также предпринять надлежащие действия с целью их выдачи. Комментируя подобные ситуации, Консультативная служба по международному гуманитарному праву МККК указывает на возможность возникновения сложностей с решением проблемы выдачи подозреваемых лиц. Она подчеркивает, поскольку выдача не всегда возможна, государства должны в любом случае иметь в своем распоряжении уголовное законодательство, позволяющее судить таких лиц, независимо от их гражданства и места совершения преступления <7>.

<7> Консультативная служба по международному гуманитарному праву // Международный журнал Красного Креста. 2003. N 12. С. 1.

По этому поводу Международный суд ООН рассматривал в 2001 г. иск Демократической Республики Конго, в котором оспаривался выданный бельгийским судьей международный ордер на арест министра иностранных дел ДРК. Эта Республика в принципе не возражала против права на универсальную юрисдикцию в отношении военных преступлений, однако утверждала, что обвиняемое лицо должно находиться на территории государства, осуществляющего преследование на основе универсальной юрисдикции. Международный суд не принял определенного решения по этому вопросу, поскольку судьи не пришли к единому мнению по поводу того, может ли осуществляться универсальная юрисдикция, когда обвиняемый не находится на территории осуществляющего судебное преследование государства. Тем не менее большинство судей не оспаривали право судить лицо за военные преступления на основании универсальной юрисдикции.

Одновременно право государства на введение универсальной юрисдикции означает, что оно в отношении военных преступлений подтверждается обязательством государств-участников Женевских конвенций и ДП I предусматривать в своем внутреннем законодательстве универсальную юрисдикцию в отношении тех военных преступлений, которые признаны в них "серьезными нарушениями". Равным образом такие же обязательства для государств-участников осуществлять преследование в отношении определенных преступлений на основании универсальной юрисдикции содержатся в таких договорах, как Конвенция против пыток 1984 г. (ст. 5), Межамериканская конвенция о насильственном исчезновении (ст. 4), Конвенция о безопасности персонала ООН (ст. 10), во Втором протоколе к Гаагской конвенции о защите культурных ценностей (п. 2 ст. 16). В последнем документе прямо сказано, что в случае войны он не препятствует осуществлению юрисдикции по международному обычному праву и что при составлении Протокола такая позиция рассматривалась как право государств наделять национальные суды универсальной юрисдикцией по делам о военных преступлениях.

Наряду с признанием принципа универсальной юрисдикции в качестве элемента международного обычного права и его кодификации в договорном праве этот принцип получил широкое распространение в уголовном законодательстве многих стран применительно к военным преступлениям. Практически во всех скандинавских странах приняты изменения или дополнения в уголовные или военные кодексы, уголовная ответственность по которым за серьезные нарушения МГП или конкретные военные преступления устанавливается независимо от характера вооруженного конфликта. Такое направление уже сложилось как устоявшаяся тенденция. В качестве своего рода первопроходца в реализации этой тенденции по многим параметрам в пример обычно приводят бельгийский Закон о военных преступлениях от 16 июня 1993 г. В нем речь идет о пресечении серьезных нарушений Женевских конвенций 1949 г. и Дополнительных протоколов к ним 1977 г. с опорой на применение принципа универсальной юрисдикции. Перечисленные в ст. 1 Закона серьезные нарушения, признанные военными преступлениями по международному гуманитарному праву, отнесены к универсальной юрисдикции бельгийских судов, независимо от гражданства как их исполнителей, так и их жертв, а равно и места их совершения. Важно и то, что сфера применения бельгийского Закона о пресечении серьезных нарушений Женевских конвенций и ДП I распространена и на немеждународные вооруженные конфликты. Более того, военные преступления напрямую связаны с понятием серьезных нарушений, которые определены в Женевских конвенциях и ДП I и в отношении которых установлен принцип обязательной универсальной юрисдикции государств касательно лиц, совершивших подобные преступления. Эта новелла обязывает (управомочивает) бельгийские суды рассматривать дела о серьезных нарушениях и военных преступлениях, совершенных за пределами страны, независимо от характера вооруженного конфликта, т.е. в том числе и в ситуации немеждународного конфликта.

В контексте применения универсальной юрисдикции существенное значение приобретает и другая особенность бельгийского Закона. Она заключается в том, что жертвы преступлений в случае бездействия прокуратуры наделяются правом самим подавать жалобу следователю с требованием о возбуждении уголовного дела по факту совершения преступления. Тем самым жертвы получали статус гражданского истца в уголовном деле, что расширяет эффективность и сферу применения Закона, а также действенность принципа универсальной юрисдикции. Как сообщил известный своими трудами в области МГП Директор Центра документации Международного общества военного права и права войны в Бельгии Андре Андрис, этим правом воспользовались несколько жертв геноцида, которому они подверглись в Руанде. Находясь на территории Бельгии, они подали жалобы, по которым были возбуждены и рассмотрены бельгийским судом дела о совершенных в Руанде преступлениях геноцида <8>.

<8> Об этом см.: Андре Андрис. Международные уголовные трибуналы и зарубежный опыт пресечения военных преступлений // Сб. по проблемам имплементации МГП в Российской Федерации. М.: МИД России и МККК, 1997. С. 76 - 77.

В весьма широкой ("безграничной") формулировке принцип универсальной компетенции судебных органов государства определен и в испанском Законе о судебной власти от 1 июля 1985 г. В нем устанавливается, что юрисдикции судов страны подлежат в том числе и деяния, совершенные кем бы то ни было и где бы то ни было, если они могут быть квалифицированы по уголовному закону как нарушения, подлежащие уголовному преследованию в Испании согласно международным договорам или конвенциям (§ 4 ст. 23 Закона). Также по уголовному кодексу Швеции любые серьезные нарушения МГП отнесены к юрисдикции шведских судов, даже если они совершены за границей иностранцами и против иностранцев (п. 5, раздел 2, глава 2). Сходные нормы содержатся в уголовных кодексах Финляндии, Нидерландов, Швейцарии <9>.

<9> Подробно об этом см.: Градицкий Т. Личная уголовная ответственность за нарушения международного гуманитарного права, применяемого в ситуации немеждународного вооруженного конфликта // Международный журнал Красного Креста. 1998. N 20. С. 35 - 68.

В целях адаптации уголовного права ФРГ к положениям Римского статута МУС интерес представляет так называемый Кодекс преступлений против международного права (Volkerstafgesetzbuch), принятый и вступивший в силу в 2002 г. <10>. Действующий Уголовный кодекс ФРГ был дополнен законодателем новым первым разделом, именуемым Международный уголовный кодекс (МУК). В нем закреплены три состава международных преступлений, как они обозначены нормами Римского статута МУС: геноцид, преступления против человечности и военные преступления, а также определены условия их преследования прокуратурой и судами ФРГ. Как отмечают в связи с этим немецкие криминалисты, Римский статут не только учредил МУС, но и стал кодексом универсального уголовного права, квалифицируя наиболее тяжкие международные преступления и детально регулируя необходимые признаки индивидуальной уголовной ответственности по международному праву. В комментариях выделены аспекты преследования преступлений, совершенных за пределами Германии и вне связи с нею. Это значит, что независимо от места совершения преступления, от того, кто совершил или против кого совершены данные международные преступления, виновные лица могут быть судимы на основании норм германского уголовного права. При этом согласно новому разделу - МУК, закрепленные в нем составы преступлений подлежат универсальной юрисдикции. Тем самым законодатель прямо отверг ранее принятое Федеральной судебной палатой ФРГ решение от 30 апреля 1999 г. В нем указывалось, что иностранец, совершивший акт геноцида за пределами страны, может быть судим в Германии на основании универсальной юрисдикции только при наличии определенных условий. В новом варианте, утвержденном в МУК, принцип универсальной юрисдикции, в сущности, освобожден от каких-либо ограничений.

<10> Gesetz zur Einfuhrung des Volkerstrafgesetzbuch / Bundesgesetz blatt. 2000. T. I. S. 2254 - 2263.

Широкое определение данного принципа находит подтверждение в обычном международном праве <11> и поддерживается многими юристами, которые считают, что универсальная юрисдикция черпает свою легитимность из того факта, что международные преступления несовместимы с фундаментальными интересами международного сообщества, в особенности в части обеспечения мира и безопасности человечества. Подчеркивается, что это соответствует защите интересов каждого, а не только государства и его правоохранительных органов <12>.

<11> См. Хенкертс Ж.-М., Досвальд-Бек Л. Обычное гуманитарное право. Нормы. Т. I. МККК., 2006. С. 776 - 780. Здесь сказано: "Государства имеют право наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений. Практика государств устанавливает эту норму в качестве нормы обычного международного права, применяемой в отношении военных преступлений, совершенных как во время международных, так и немеждународных вооруженных конфликтов".
<12> Jessberger F. Universality, Complementarity and the Duty to Prosecute Crimes under International law in Germany // International Prosecution of Human Rights Crimes. Berlin - Heidelberg - New York. 2007. P. 215 - 216.

В то же время цитируемый здесь профессор Гумбальдского университета (Берлин) Флориан Ессбергер при обосновании этой позиции затрагивает и проблему интерпретации национального суверенитета в рамках присущего ему принципа невмешательства. Он полагает, что подобная трактовка суверенитета с неизбежностью ведет к ограничению компетенции государственных и судебных органов при регулировании режима пресечения международных преступлений на основе универсальной юрисдикции, сводя ее к территориальной юрисдикции <13>. Однако многие юристы, например, известный немецкий международник К. Томушат, критически оценивает столь широкий подход в определении универсальной юрисдикции. Считается, что ее применение национальными судьями к международным преступлениям создает труднопреодолимые проблемы, в том числе и в области международной политики. С целью устранить возникновение таких преследований, пресечение которых ведется на основе применения неограниченной универсальной юрисдикции, законодатель ФРГ вслед за введением в УК специального раздела о МУК внес соответствующие изменения и в ст. 153 f УПК. В статью включены дополняющие ее положения, позволяющие органам прокуратуры и суда отказаться от преследования и наказания лиц за преступления, предусмотренные в ст. ст. 6 - 14 нового раздела МУК. В § 153 УПК оговорены следующие ситуации: когда обвиняемый не находится на территории Германии; когда отсутствуют основания подозревать, что такие преступления совершил немецкий подданный или оно было совершено против немецкого подданного. Правомерным основанием в отказе начать уголовные преследования также является обстоятельство, когда преступление уже расследуется международным судом или судом другого государства, на территории которого было совершено такое преступление, чей подданный подозревается в его совершении или его подданному был причинен ущерб. Указаны и некоторые другие ситуации <14>.

<13> Профессор Ф. Ессбергер ссылается при этом на авторитет И. Броунли (Brounlie J. Principles of Publik International Law. 2003. P. 303 et seg).
<14> Jessberger F. Op. cit. P. 216.

Таким образом, уголовная ответственность за серьезные нарушения МГП приобретает глобальный характер и устанавливается независимо от квалификации вооруженного конфликта в качестве международного или внутреннего, места совершения преступления и гражданства виновного, а также потерпевшего лица (Испания, Бельгия, Швейцария, Скандинавские страны, Канада и др.). Эта тенденция в развитии МГП получила дальнейшее оформление и закрепление на международном уровне - в Уставах Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и по Руанде.

Учреждение в 1993 и 1994 гг. международных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и по Руанде, а в 2001 г. Специального суда в Сьерра-Леоне привело на уровне национального законодательства к дальнейшей криминализации серьезных нарушений МГП, совершенных в период немеждународных вооруженных конфликтов, и распространению на них действия принципа универсальной юрисдикции.

В Статуте МУС в полном объеме воспроизведены составы серьезных нарушений в соответствии с Женевскими конвенциями и Дополнительными протоколами к ним независимо от характера вооруженного конфликта. Важно отметить и следующее обстоятельство. Эти нарушения помещены в ст. 8 Статута - "Военные преступления". Тем самым, как очевидно, явные нарушения МГП, совершенные в период внутренних вооруженных конфликтов, согласно Статуту МУС отнесены к категории военных преступлений. В условиях роста числа внутренних вооруженных конфликтов это - принципиально важная новелла в плане ужесточения режима пресечения серьезных нарушений МГП, которая при ратификации Статута МУС требует внесения существенных изменений в национальное законодательство со стороны государств-участников.

Требования имплементации этих норм на национальном уровне, безусловно, будут распространяться и на Российскую Федерацию в процессе ратификации ею Статута МУС. Согласно ст. 12 Уголовного кодекса РФ универсальная юрисдикция в отношении преступлений, совершенных вне пределов России иностранными гражданами или лицами без гражданства, не проживающими постоянно в РФ, подлежат ответственности по УК РФ в тех случаях, когда преступление направлено против интересов РФ или предусмотрено международным договором, ею заключенным (п. 3). Представляется, что подобные оговорки все же несколько сужают рамки защиты жертв войны как они диктуются принципами и нормами МГП и необходимостью защиты общих интересов международного сообщества. В разделе XII УК РФ о преступлениях против мира и безопасности человечества должно быть указано, что универсальная юрисдикция в отношении военных преступлений, преступлений против человечности и других нарушений законов и обычаев войны применяется вне зависимости от характера вооруженного конфликта, гражданства лиц, совершивших преступление, места совершения и гражданства жертвы. В этом, собственно, и состоит подлинный гуманитарный смысл и правовое предназначение принципа универсальной юрисдикции. Он становится ключевым фактором эффективного пресечения как серьезных нарушений, так и военных преступлений, совершаемых во время вооруженных конфликтов. Вместе с тем при соблюдении устанавливаемых международным гуманитарным правом и Статутом Международного уголовного суда материальных и процессуальных гарантий взаимодействие международной и национальных систем правосудия должно обеспечить осуществление уголовной ответственности и неотвратимость наказания лиц, совершивших и отдавших приказ совершить тяжкие преступления против международного и гуманитарного права. Они квалифицируются как составы преступления геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений. Объединение усилий двух систем уголовного правосудия на основе принципа универсальной юрисдикции должны создать надежную основу защиты жертв вооруженных конфликтов и прав человека в современном мире.