Мудрый Юрист

Проблемы судебного толкования права в России

Груздев В.В., судья в отставке.

Судебная практика выступает важнейшей формой правоприменительной деятельности, в ходе которой нарушенные и оспариваемые права и охраняемые законом интересы участников общественных отношений получают юрисдикционную защиту. Применение же права невозможно без выявления действительного смысла юридических норм. В свою очередь, результаты толкования законодательства находят отражение в судебных актах, становясь доступными для восприятия и заимствования при разрешении аналогичных дел. Этим обусловливается целесообразность обобщения судебной практики и придания выработанному таким образом единообразному толкованию права обязательной силы.

Вместе с тем в Англии исторически решения королевских судов и суда канцлера по конкретным делам признавались обязательными для судов, рассматривающих другие (аналогичные) дела, что и привело к развитию основного элемента ее правовой системы - прецедентного права, состоящего из общего права и права справедливости. И хотя впоследствии к прецедентному праву добавилось статутное право, первое продолжает занимать заметное место в числе источников юридических норм. С определенными модификациями английское право существует в некоторых других государствах (прежде всего, в бывших колониях Великобритании - США, Канаде, Австралии и иных), которые совместно с Великобританией образуют англо-американскую правовую семью.

Заметное повышение роли судов, наличие у руководящих разъяснений высших судебных инстанций страны обязательной силы, существование живого примера прецедентного права дают весьма заманчивый повод признать судебную практику формой права и в России: за отнесение судебной практики к источникам права сегодня высказываются многие отечественные правоведы <1>. Между тем данный подход требует ответа на вопрос: в каких именно судебных актах содержатся нормы права?

<1> См.: Михалева Н.В. Судебная практика судов общей юрисдикции как источник права (роль судебных постановлений по конкретным делам и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в формировании и обеспечении судебной практики) // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 138; Фокина М.А. Судебная практика как источник гражданско-процессуального права // Вестник Саратовской государственной академии права. 1999. N 1. С. 60; Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник. М., 1999. С. 352; Теория государства и права: Учеб. пособие для вузов / Под ред. А.И. Косарева. М., 2000. С. 92 - 93; и др.

Как известно, Верховный Суд Российской Федерации и Высший Арбитражный Суд Российской Федерации вправе давать разъяснения по вопросам судебной практики (ст. ст. 126 и 127 Конституции Российской Федерации, ч. 5 ст. 19 и ч. 5 ст. 23 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. "О судебной системе Российской Федерации" <2>). Правосудие же в Российской Федерации осуществляется путем разрешения судами конкретных дел (см. ст. 3 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. "О Конституционном Суде Российской Федерации" <3>, ст. 5 ГПК РФ, ст. 1 АПК РФ). Следовательно, принимаемые российскими судами акты подразделяются на руководящие разъяснения (постановления Пленумов Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации) и акты по конкретным делам (в том числе постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации).

<2> СПС "КонсультантПлюс".
<3> СПС "КонсультантПлюс".

Руководящее разъяснение представляет собой свод выработанных на основе обобщения судебной практики юридических правил (положений), которые имеют обязательную силу для рассматривающих конкретные дела судов. Выступающее закономерным результатом такого обобщения сходство руководящих разъяснений с актами, содержащими нормы права (нормативно-правовыми актами), сомнений не вызывает. Но именно в данном сходстве и кроется причина принципиальной невозможности придания руководящим разъяснениям качества самостоятельного источника права: нетрудно заметить, что в случае объявления юридическими нормами правил, содержащихся в указанных разъяснениях, последние попросту превратятся в нормативно-правовые акты, принятые судебными органами. Оставляя в стороне вопрос о соответствии такого положения дел действующей Конституции Российской Федерации, достаточно отметить, что в этом случае проблема признания постановлений высших судебных инстанций страны источником права, отличным от нормативных актов, полностью утратит свою актуальность. Не случайно в странах англо-американского права его источником признается именно судебный прецедент, т.е. решение суда по конкретному (индивидуальному) юридическому делу, создающее новую норму права и обязательное для судов при рассмотрении аналогичных дел <4>. При этом в издаваемых сборниках отдельные судебные прецеденты обобщению, связанному с формулированием единых правил, не подвергаются.

<4> См.: Богдановская И.Ю. Прецедентное право. М., 1993. С. 22 - 23.

Суть судебного прецедента сводится к созданию новой нормы права. Однако существование прецедентного права в Российской Федерации полностью исключается по следующим причинам.

Предмет правового регулирования составляют общественные отношения, которые объективно могут быть урегулированы правом и в данных условиях требуют юридического воздействия <5>. Причем в континентальном праве, свою коренную принадлежность к которому Россия обнаруживала всегда, правовое регулирование в принципе должно осуществляться нормами, содержащимися в законах и подзаконных актах. Поэтому, если законодатель намеренно отказывается от какого-либо воздействия на составляющие предмет правового регулирования общественные отношения, имеет место ошибка в праве, которая может быть исправлена только самим законодателем <6>. Соответственно, до исправления такой ошибки указанные отношения вообще не могут приобретать правовую форму, в том числе и вследствие деятельности судебных органов. Если же составляющие предмет правового регулирования общественные отношения оказались незамеченными законодателем по иным субъективным причинам либо появились уже после принятия нормативного акта, необходимо вести речь о пробеле в праве, устранение которого производится посредством аналогии закона или аналогии права. Однако и здесь следует исходить из осуществления правового регулирования законодателем, заботливо предусмотревшим способы восполнения на основе позитивного права пробелов, избежать которых просто невозможно. Следовательно, и при аналогии закона, и при аналогии права суд применяет уже созданное законодателем право, а не творит новое.

<5> См.: Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2007. С. 148.
<6> См.: Там же. С. 263 - 264.

Изложенное позволяет утверждать, что ни в руководящих разъяснениях высших судебных инстанций России, ни в актах ее судов по конкретным делам нормы права не содержатся. Это означает, что судебная практика не является источником российского права. Для выявления же действительной природы излагаемых в судебных актах юридических правил (положений) необходимо обратиться к уяснению сути толкования права.

Представляется, что одним из первых ключ к всеобъемлющему пониманию этого явления нашел известный русский цивилист Е.В. Васьковский: "Каждая законодательная норма, раз ее подлинность установлена и истинный смысл раскрыт, является для юриста своего рода аксиомой, т.е. положением, безусловно достоверным и не требующим доказательств. Поэтому логические выводы из норм, если только, разумеется, они сделаны правильно, имеют такое же аксиоматическое, обязательное значение. Другими словами, из наличных норм можно извлекать новые нормы, явно законодателем не установленные, но implicite содержащиеся в его прямых велениях и потому обязательные для граждан. Этот процесс можно назвать логическим развитием норм. Необходимость его обусловливается самой сущностью юридических норм" <7>.

<7> Васьковский Е.В. Цивилистическая методология: Учение о толковании и применении гражданских законов. М., 2002. С. 87.

На самом деле в ходе выявления действительной воли законодателя нельзя обойтись без развертывания юридических норм, неизбежно сопряженного с формулированием определенных правил, которые, однако, при отсутствии у толкователя правотворческих функций не становятся новыми юридическими нормами. Итак, формулируемые в судебных актах правовые положения представляют собой результат логического развития применяемых норм как неотъемлемой стадии процесса толкования права.

Как ранее указывалось, толкование права в руководящих судебных разъяснениях носит обязательный характер. При этом содержащиеся в них правила внешне весьма сильно напоминают нормы права. Однако на качественном уровне различие между сформулированными высшими судебными инстанциями страны правовыми положениями и юридическими нормами обнаруживается достаточно легко.

Во-первых, к нормам права относятся правила поведения, не имеющие определенного адресата и действующие независимо от наличия конкретного отношения. Содержащиеся же в руководящих разъяснениях правила непосредственно адресованы судам. Строгая адресность руководящих разъяснений подтверждается их обязательным значением исключительно для судов соответствующей ветви (постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации обязательны для судов общей юрисдикции, постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации - для арбитражных судов). Поэтому на суды другой ветви, а также на иные правоприменительные органы и участников оборота содержащиеся в руководящих разъяснениях правила оказывают лишь информационное и ценностно-ориентационное воздействие, которое не может рассматриваться в качестве правового регулирования (целенаправленного правового воздействия). А поскольку суды осуществляют свою деятельность в рамках возбужденного в установленном порядке дела, адресованные им правила могут действовать лишь в процессе отправления правосудия по индивидуальному спору, т.е. только при наличии конкретных процессуальных отношений.

Во-вторых, в случае нарушения требований норм материального права непременно наступают и материально-правовые негативные последствия. Напротив, нарушение правил, содержащихся в руководящих разъяснениях по вопросам применения норм материального права, может повлечь лишь процессуально-правовые последствия в виде изменения или отмены судебного акта вышестоящим судом.

При рассмотрении конкретных дел толкование подлежащих применению юридических норм осуществляется соответствующим судом. Сформулированные вследствие такого толкования правила (положения) излагаются в мотивировочной части судебного акта, выражая занятую судом по делу правовую позицию, т.е. позицию суда по вопросу толкования примененных им по делу юридических норм. Естественно, излагаемые в подобных позициях правовые положения, выступая результатом исключительно интеллектуального развертывания юридических норм, новыми нормами стать не могут логически. Сказанное подтверждается и тем обстоятельством, что в порядке судебного нормоконтроля нормативные акты могут признаваться лишь недействующими (утратившими силу). Иными словами, суды обладают известной возможностью прекращать действие юридических норм, но отнюдь не создавать новые.

Толкование права в ходе отправления правосудия по конкретным делам в зависимости от его обязательности для других (аналогичных) дел может быть обязательным или необязательным (в том числе целесообразным).

Обязательное судебное толкование юридических норм в рамках производства по конкретным делам осуществляется Конституционным Судом Российской Федерации и Европейским судом по правам человека. Сформулированные этими судами правовые позиции имеют обязательный характер, так как в указанных позициях находит отражение действительный смысл конституционных норм и норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней <8>, выявленный единственно уполномоченными на это органами (ч. ч. 2 - 5 ст. 125 Конституции Российской Федерации и ч. 1 ст. 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод соответственно). А поскольку впервые данное по конкретному делу толкование имеет обязательную силу, его прецедентный характер очевиден. Поэтому акт Конституционного Суда Российской Федерации или Европейского суда по правам человека, в котором впервые сформулирована правовая позиция по вопросу толкования определенной нормы Конституции Российской Федерации или Конвенции о защите прав человека и основных свобод, является прецедентным в том смысле, что в нем содержится прецедент толкования.

<8> Далее - Конвенция о защите прав человека и основных свобод. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод являются составной частью российской правовой системы. В связи с этим Российской Федерацией признается и юрисдикция Европейского суда по правам человека.

Всеми иными судами в России при отправлении ими правосудия по конкретным делам осуществляется необязательное для других дел толкование юридических норм. В то же время толкование, данное судебными инстанциями, акты которых в общем порядке обжалованию не подлежат, заметно отличается от толкования, данного нижестоящими инстанциями: последнее вполне может быть признано судом кассационной (апелляционной - для постановлений мировых судей по гражданским делам) инстанции неправильным.

Формально суд не связан правовой позицией вышестоящего суда, высказанной по другому (аналогичному) делу <9>. Однако в случае отступления от нее вероятность изменения или отмены соответствующего акта весьма велика. Поэтому толкование права, исходящее от суда, акты которого в общем порядке обжалованию не подлежат, целесообразно к использованию нижестоящими для него судами. Вместе с тем необходимо учитывать, что не так уж и редко вышестоящие суды по тем или иным причинам пересматривают свои правовые позиции при рассмотрении ими последующих аналогичных дел <10>.

<9> Необходимо отметить, что для суда, вновь рассматривающего дело, обязательны только те указания о толковании закона, которые даны судом надзорной инстанции по этому же делу (ч. 2 ст. 390 ГПК РФ, ч. 3 ст. 305 АПК РФ).
<10> От этого не застрахованы даже высшие судебно-надзорные органы страны, подтверждением чего является, например, изменение Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации подхода к толкованию гражданско-правовых норм о допустимости уступки права (требования).

Правовые позиции по отдельным категориям дел, рекомендуемые нижестоящим судам к использованию, соответствующий судебный орган может высказывать и в форме обзора судебной практики.