Мудрый Юрист

Отказ от уголовного преследования при наличии специальных оснований освобождения от уголовной ответственности

Калугин А.Г., полковник милиции, начальник кафедры уголовного процесса Сибирского ЮИ МВД России (г. Красноярск), кандидат юридических наук.

Одной из современных тенденций развития отечественного уголовного законодательства является постоянное и динамичное расширение перечня норм Особенной части Уголовного кодекса, содержащих так называемые специальные основания освобождения от уголовной ответственности. В то же время до сих пор не сложилось единого подхода в следственной и судебной практике к определению надлежащего процессуального механизма реализации этих уголовно-правовых норм. В значительной мере это связано с наличием в действующем законодательстве ряда существенных пробелов и противоречий. Не будет преувеличением констатация того, что адекватный механизм реализации специальных оснований освобождения от уголовной ответственности в уголовно-процессуальном законодательстве в данный момент отсутствует.

Предусмотренный ч. 2 ст. 28 УПК РФ порядок прекращения уголовного преследования при наличии специальных оснований освобождения от уголовной ответственности не соответствует содержанию норм материального права (ст. 75 и нормам Особенной части УК РФ, содержащих указанные основания), что создает, по существу, непреодолимые сложности в применении перечисленных норм права:

а) нормы ст. 75 УК и ст. 28 УПК сформулированы как диспозитивные, а примечания к статьям Особенной части УК (за исключением примечаний к ст. 337 и 338) носят императивный характер;

б) ч. 1 ст. 75 УК содержит дополнительное условие - совершение преступления впервые (а ст. 28 УПК на эту норму ссылается), тогда как большая часть специальных оснований освобождения от уголовной ответственности являются безусловными.

Не случайно только 29,9% опрошенных нами сотрудников органов предварительного следствия и дознания <1> указали, что руководствуются ч. 2 ст. 28 УПК, прекращая уголовное преследование в связи с установлением одного из специальных оснований освобождения от уголовной ответственности, в то время как 62,4% отметили, что ссылаются при этом на п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК (отсутствие состава преступления), 4,3% - на п. 1 ч. 1 ст. 24 (отсутствие события преступления), а 6% затруднились дать конкретный ответ и указали сразу 2 или 3 варианта из числа перечисленных выше.

<1> Опрошено 117 сотрудников, представляющих 14 регионов Российской Федерации.

Более того, при ответах на вопросы о наличии практики отказа в возбуждении уголовного дела, когда наличие специальных оснований освобождения от уголовной ответственности с очевидностью усматривается уже из первичной информации о совершенном преступлении (например, при добровольной сдаче оружия или наркотиков), 61,5% опрошенных отметили, что существует широкая практика отказа в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления; 11,1% упомянули использование такого основания для отказа, как отсутствие события преступления; 15,4% отметили, что, принимая решения об отказе в возбуждении уголовного дела, следователи и дознаватели применяют только ст. 148 УПК РФ без указания оснований, перечисленных в ст. 24 УПК, а 7,7% указали, что в их подразделениях вообще не ссылаются в постановлениях об отказе в возбуждении уголовного дела на нормы уголовно-процессуального закона, а только на примечание к соответствующей статье Особенной части УК РФ.

Верховный Суд Российской Федерации в ряде решений по конкретным уголовным делам фактически расценил факты добровольной сдачи незаконно хранившегося у граждан огнестрельного оружия как добровольный отказ от дальнейшего совершения продолжаемого преступления. Так, на квартире Л. проводился обыск в связи с тем, что Л. подозревался в получении взятки. Перед началом обыска сотрудниками милиции хозяину квартиры было предложено выдать полученные в качестве взятки ценности, а также предметы, запрещенные к обращению (оружие, наркотики). Тогда Л. добровольно, до начала обыска, выдал незаконно хранившиеся у него револьвер и патроны, о которых ранее сотрудникам милиции ничего не было известно. Суд оценил этот факт как добровольную сдачу оружия и освободил Л. от уголовной ответственности за его незаконное хранение. При этом уголовное дело в этой части было прекращено судом за отсутствием состава преступления <2>.

<2> Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. N 9. С. 6 - 7.

Не следует, однако, забывать, что это и аналогичные ему судебные решения принимались по фактам добровольной выдачи, имевшим место до вступления в силу УК РФ 1996 г., и, следовательно, общая норма о деятельном раскаянии, впервые закрепленная в этом Кодексе, не могла быть к ним применена.

Вместе с тем очевидно, что лицо, добровольно выдавшее предметы, запрещенные к обращению, уже совершило оконченное преступление, поскольку ранее незаконно приобрело либо изготовило эти предметы и в течение определенного времени незаконно хранило, т.е. действия, посягающие на единый целостный объект преступления, каковым является общественная безопасность, совершены, а значит, добровольный отказ уже невозможен.

Исключение может составлять лишь кратковременное незаконное владение не приобретавшихся и не изготовленных данным лицом (в частности, случайно найденных либо оставленных ему на кратковременное хранение без указания на противоправные свойства объекта хранения) предметов, запрещенных к обращению. Но в такой ситуации у лица изначально отсутствует умысел на совершение каких-либо незаконных действий с предметами, запрещенными к обращению, следовательно, в его действиях отсутствуют и признаки преступления. В этих случаях абсолютно обоснованным является отказ в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях конкретного лица состава преступления, но ссылка на примечание к соответствующей статье Особенной части УК здесь и не требуется.

Представляется, что одной из основных проблем в применении специальных оснований освобождения от уголовной ответственности является именно непонимание большинством работников органов предварительного следствия, дознания и прокуратуры разницы между добровольной сдачей предметов, запрещенных к обращению, лицом, в действиях которого усматриваются признаки преступления (например, незаконного хранения или приобретения), и лицом, действия которого не содержат признаков преступления, в частности признака виновности.

Буквальное толкование ст. 28 УПК позволяет сделать вывод о том, что в случае добровольной сдачи оружия или наркотических средств лицом, которое умышленно и противоправно владело этими предметами на протяжении определенного времени, следует в обязательном порядке возбудить уголовное дело, провести все необходимые следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление источников поступления предмета преступления в незаконный оборот, и только после этого, в случае неустановления в действиях лица, осуществившего добровольную выдачу, признаков какого-либо другого преступления, принять решение о прекращении уголовного дела в связи с деятельным раскаянием, ссылаясь на ч. 2 ст. 28 УПК.

Однако следует обратить внимание, что данный подход хотя и является единственно допустимым с точки зрения действующего уголовно-процессуального законодательства, на практике приводит к определенным издержкам, поскольку при прекращении уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям орган, ведущий предварительное расследование, так или иначе официально констатирует наличие состава преступления в действиях конкретного лица, т.е. фактически устанавливает его виновность. По поводу соответствия такого положения принципу презумпции невиновности в уголовно-процессуальной науке уже не одно десятилетие ведется широкая дискуссия.

Негативные криминологические последствия практики точного применения нормы, предусмотренной ч. 2 ст. 28 УПК РФ, наглядно проявились в условиях деятельности временных органов внутренних дел на территории Чеченской Республики в период 2000 - 2001 гг. Сотрудниками правоохранительных органов осуществлялась активная работа по склонению местного населения к добровольной сдаче незаконно хранящегося в тайниках ("схронах") оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ. При этом гражданам разъяснялись положения примечания к ст. 222 УК РФ об освобождении от уголовной ответственности. Тем не менее по фактам добровольной сдачи незаконно хранившегося оружия в полном соответствии с законом возбуждались уголовные дела, которые впоследствии прекращались на основании ч. 2 ст. 7 УПК РСФСР (позднее - ч. 2 ст. 28 УПК РФ). После восстановления на территории Республики органов местного самоуправления и структур федеральных ведомств многие из местных жителей, согласившихся сотрудничать с федеральными властями и ранее добровольно сдавших оружие, изъявили желание поступить на государственную службу, в том числе в УВД МВД Российской Федерации по Чеченской Республике, однако препятствием стало наличие так называемого компрометирующего материала - сведений о том, что данный гражданин ранее привлекался к уголовной ответственности за незаконное хранение оружия и уголовное преследование было прекращено по нереабилитирующим основаниям. Указанное обстоятельство стало поводом для крайне нежелательного в сложившейся обстановке возобновления конфронтации между местными жителями и сотрудниками федеральных правоохранительных органов.

Таким образом, далеко не случайно в реальной деятельности органов внутренних дел факты добровольной сдачи незаконно хранившегося оружия зачастую вообще остаются безо всякого уголовно-процессуального оформления - даже постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не выносится. Оружие нередко просто приходуется и передается в соответствующие подразделения для утилизации, а сдавший его гражданин может получить еще и материальное вознаграждение.

Так, нами в ходе сплошного исследования массива отказных материалов за 1-е полугодие 2007 г. в двух самых крупных районных УВД г. Красноярска практически не было обнаружено материалов, связанных с фактами добровольной сдачи оружия, боеприпасов, наркотических средств: не более 1 - 2 отказных материалов на тысячу.

В тех же случаях, когда процессуальное оформление факта добровольного прекращения незаконного хранения предметов, запрещенных к обращению, все-таки имеет место, принимается решение об отказе в возбуждении уголовного дела: 47% из числа опрошенных нами сотрудников органов предварительного следствия и дознания указали, что это обычная практика, а еще 26,5% отметили, что в их органах и подразделениях это также практикуется, хотя и редко.

Ситуация вполне объяснима: сотрудники органов дознания и следователи не видят смысла возбуждать уголовные дела, однозначно обреченные на прекращение, на это указали 55,6% опрошенных. При этом возможности отказа в возбуждении уголовного дела в связи с деятельным раскаянием закон не предусматривает, поскольку оно не относится к обстоятельствам, исключающим производство по делу.

Вопрос о целесообразности введения в уголовно-процессуальное законодательство нормы, предусматривающей возможность отказа в возбуждении уголовного дела в случае заведомого наличия одного из специальных оснований освобождения от уголовной ответственности, неоднократно обсуждался в научной литературе <3>. Аналогичные предложения высказало абсолютное большинство (71,8%) опрошенных нами сотрудников органов предварительного следствия и дознания. При этом в качестве аргументов 55,6% опрошенных отметили бессмысленность возбуждения уголовных дел, заведомо подлежащих прекращению, а 27,4% указали на то, что примечания к статьям Особенной части УК РФ, содержащие специальные основания, не позволяют привлечь лицо, совершившее преступление, к уголовной ответственности.

<3> Николюк В.В. Прекращение уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием / В.В. Николюк, Р.М. Дочия, В.Г. Шаламов. М., 2002. С. 80.

В то же время 24,8% опрошенных высказались за недопустимость введения в УПК нормы об отказе в возбуждении уголовного дела по специальным основаниям освобождения от уголовной ответственности. В качестве аргументов многие (18,8%) отметили, что в этом случае никто не будет принимать меры к установлению признаков других преступлений и решение об отказе будет приниматься формально, без какой-либо проверки, как это и происходит в настоящее время.

Итак, обязательным условием прекращения уголовного дела при наличии специальных оснований освобождения от уголовной ответственности является доказанность того, что лицо совершило деяние, предусмотренное уголовным законом, и одновременно обстоятельств, которые влекут за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания. Нет нужды говорить о том, что доказательства эти должны быть собраны в полном объеме и надлежащим образом оформлены процессуально.

В рамках действующей законодательной регламентации стадии возбуждения уголовного дела это объективно невозможно, поскольку весь арсенал уголовно-процессуальных способов собирания доказательств на этом этапе не применяется.

Представляется, что создание адекватного уголовно-процессуального механизма реализации специальных оснований освобождения от уголовной ответственности возможно путем введения в отечественное уголовно-процессуальное законодательство института отказа от уголовного преследования. Немало вариантов подобного рода норм давно существует в законодательстве многих стран.

Наибольший интерес для российского уголовного судопроизводства могут представлять институты, подобные относительно недавно появившемуся в Англии официальному предупреждению (official caution). Его сущность заключается в том, что полиция, не желая оставлять фактически совершенное преступление без последствий и в то же время не считая целесообразным по тем или иным причинам возбуждать полномасштабное уголовное преследование, выносит лицу официальное (с составлением соответствующего протокола) предупреждение, а сведения об этом факте заносит в специальный реестр (базу данных) на определенный срок (в российских условиях это может быть срок давности привлечения к уголовной ответственности). При совершении данным лицом в пределах обозначенного срока нового преступления уголовное преследование становится фактическим и неизбежным. При этом суд при назначении наказания учитывает в качестве отягчающего и то обстоятельство, что аналогичное деяние данным лицом совершалось и ранее и по этому факту ему выносилось официальное предупреждение <4>.

<4> Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2002. С. 60.

Очевидно, что внедрение подобных процедур в российский уголовный процесс потребует принципиально нового концептуального подхода к регламентации досудебного производства, а именно отказа от существующих представлений о стадии возбуждения уголовного дела с заменой его полноценным дознанием, проводимым в процессуальной форме, и введения вместо института возбуждения уголовного дела понятия "возбуждение уголовного преследования", а также отказа от него.

В большинстве государств, имеющих развитое уголовно-процессуальное законодательство, какого-либо специального акта о возбуждении уголовного дела (начале расследования) не требуется. Поводом для начала деятельности по установлению обстоятельств дела (полицейского дознания, которое в большинстве государств, в отличие от России, имеет единую правовую природу и не разделяется по формальному критерию регламентации нормативно-правовыми актами разной отраслевой принадлежности на уголовно-процессуальную, оперативно-розыскную и административно-проверочную деятельность) служит факт получения и регистрации уполномоченными государственными органами и их должностными лицами информации (сообщения) о преступлении.

Процессуальное решение о начале уголовного преследования (о возбуждении публичного обвинения (в ФРГ), уголовного иска (во Франции) и т.п.), связанное с приданием конкретному лицу процессуального статуса подозреваемого или обвиняемого, с возможностью применения к нему определенных мер государственного принуждения принимается на более поздних этапах предварительного расследования, с учетом собранных доказательств.

Поскольку обстоятельства, служащие специальными основаниями освобождения от уголовной ответственности, являются элементами стандартного предмета доказывания, предусмотренного ст. 73 УПК РФ, то вполне очевидно, что их установление и доказывание, так же как установление и доказывание самого факта причастности конкретного лица к соответствующему событию (деянию), относительно которого рассматривается вопрос об освобождении от уголовной ответственности, требует использования всего арсенала уголовно-процессуальных средств собирания и проверки доказательств.

Следовательно, для установления факта и обстоятельств совершения преступления до начала уголовного преследования в отношении конкретного подозреваемого органы расследования должны иметь возможность производства любых следственных и иных процессуальных действий, за исключением связанных с ограничением конституционных прав подозреваемого (обвиняемого) - мер процессуального принуждения, принудительного освидетельствования, личного обыска, контроля и записи телефонных и иных переговоров, помещения подозреваемого (обвиняемого) в психиатрический стационар для производства экспертизы.

В случае установления в действиях конкретного лица одновременно и признаков преступления, и специальных оснований для освобождения от уголовной ответственности за его совершение орган расследования должен иметь право, основываясь на собранных уголовно-процессуальным путем доказательствах, принять решение об отказе от уголовного преследования данного лица, т.е. от предъявления ему обвинения и применения каких-либо мер процессуального принуждения.

В целях создания дополнительных гарантий законности и обоснованности такого процессуального решения представляется целесообразным также исключить из ст. 75 УК РФ и ст. 28 УПК РФ вторые части и ввести в Общую часть УК и УПК специальные нормы, регламентирующие порядок освобождения от уголовной ответственности и отказа от уголовного преследования (либо прекращения уже начатого уголовного преследования) ввиду наличия специальных оснований, предусмотренных Особенной частью УК <5>. В этих нормах следует специально оговорить, что соответствующие основания:

<5> На необходимость введения такой нормы указывали многие авторы: Григорьев Н.В. Освобождение от уголовной ответственности по нормам Особенной части УК РСФСР / Н.В. Григорьев, Р.А. Сабитов. Хабаровск, 1993. С. 51; Матвеева Ю. Освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием / Ю. Матвеева, А. Сумин // Российская юстиция. 2001. N 9. С. 62; Никулин С.И. Деятельное раскаяние и его значение для органов внутренних дел в борьбе с преступностью. М., 1985. С. 25; Сандрукян Э.С. Прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по специальным основаниям: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 18 - 20; Тенчов Э.С. Специальные виды освобождения от уголовной ответственности. Иваново, 1982. С. 47; Чувилев А.А. Проблемы предварительного следствия и раскрытия преступлений в деятельности органов внутренних дел. Хабаровск, 1989. С. 113.

а) не распространяются на лиц, ранее совершивших аналогичные и другие умышленные преступления (т.е. имеющих неснятую и непогашенную судимость);

б) не распространяются на лиц, ранее освобождавшихся от уголовной ответственности по аналогичному основанию, если с момента освобождения не истек срок давности за ранее совершенное преступление,

в) а также то, что ранее принятое решение об освобождении от уголовной ответственности и прекращении уголовного преследования (отказе от уголовного преследования) по специальным основаниям может быть отменено в случае повторного совершения лицом аналогичного преступления до истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности за первое преступление <6>.

<6> О необходимости придать нормам УК, регламентирующим вопросы освобождения от уголовной ответственности, условный характер немало сказано в научной литературе. См., напр.: Аликперов Х. Новый УК: проблемы освобождения от уголовной ответственности // Законность. 1999. N 4. С. 13 - 14; Антонов А.Г. Деятельное раскаяние как основание освобождения от уголовной ответственности: Дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2000. С. 87 - 88 и др.

Безусловно, столь радикальная реформа досудебного производства потребует серьезного теоретического обоснования и всесторонней научной проработки; в свете сказанного данное направление научного поиска представляется одним из наиболее интересных и перспективных направлений в современной российской уголовно-процессуальной науке.