Мудрый Юрист

Порядок принятия судебного решения, предусмотренный главой 40 УПК РФ, нуждается в совершенствовании

Закон есть высшее проявление человеческой мудрости,

использующее опыт людей на благо общества.

С.Джонсон

Торкунов М.А., кандидат юридических наук.

В последнее время много говорится о совершенствовании нашей судебной системы. В целом, признавая позитивные результаты этого процесса, следует отметить и те проблемы, решение которых представляется не совсем правильным, требующим более тщательной проработки. Один из значимых вопросов судебной реформы - обеспечение защиты общества от нарастающего вала преступности при повсеместном увлечении защитой прав абстрактного человека, преувеличенном внимании к правонарушителю и, по сути, наделении его большим количеством прав, нежели лиц, пострадавших от преступления.

Примером недостаточно продуманного подхода является особый порядок судебного разбирательства по уголовным делам, предусмотренный гл. 40 УПК РФ. О неразработанности данного правового института говорит тот факт, что всего лишь через год после введения в действие Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ в него внесены существенные изменения. В то же время широкий поток публикаций по этому вопросу свидетельствует о неоднозначной оценке его специалистами <1>.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья Т.К. Рябининой "Особый порядок судебного разбирательства как одна из сокращенных форм уголовного судопроизводства" включена в информационный банк согласно публикации - "Российский судья", 2004, N 9.

<1> См., например: Быков В., Громов Н. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением // Уголовное право. 2004. N 2. С. 92 - 93; Гричаниченко А. Особый порядок судебного разбирательства нуждается в совершенствовании // Там же. N 3. С. 75 - 76; Он же. Проблемы особого порядка судебного разбирательства в судебной практике и пути их решения // Там же. 2005. N 4. С. 62 - 64; Гуськова А.П., Пономаренко С.С. Об особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением по российскому уголовно-процессуальному закону // Российский судья. 2002. N 10. С. 18 - 19; Дворянкина Т.С. Об особом порядке судебного разбирательства // Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной принятию нового Уголовно-процессуального кодекса РФ / Под ред. П.А. Лупинской и Г.В. Дашкова. М., 2002. С. 193; Демидов В. Некоторые вопросы применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. N 4. С. 27; Дорошков В.В. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением // Российский судья. 2004. N 9. С. 34; Золотых В., Цыганенко С. Новая практика применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. N 5. С. 47; Капинус О.С., Рыбалов К.А. Процессуальные особенности реализации института особого порядка судебного разбирательства // Право и политика. 2003. N 5. С. 77; Лазарева В. Новый УПК: особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением // Уголовное право. 2002. N 2. С. 69; Петрухин И. Особый порядок судебного разбирательства // Там же. 2005. N 4. С. 79 - 80; Он же. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. N 2. С. 26; Он же. Сделки о признании вины чужды российскому менталитету // Там же. 2001. N 5. С. 35; Он же. Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России // Государство и право. 2002. N 5. С. 21; Рябинина Т.К. Особый порядок судебного разбирательства как одна из форм уголовного судопроизводства // Уголовное право. 2004. N 9. С. 20 - 22; Сердюков С. Все ли вопросы применения особого порядка устранены? // Там же. N 2. С. 101 - 102; Татьянина Л. Особый порядок принятия судебного решения // Законность. 2003. N 12. С. 32; Татьянина Л.Г. Некоторые проблемы производства по уголовным делам в особом порядке судебного разбирательства // Проблемы противодействия преступности в современных условиях / Под ред. З.Д. Еникеева и др. Уфа, 2003. С. 254 - 255; Трубникова Т.В. Некоторые проблемы особого порядка судебного разбирательства // Материалы Международной научно-практической конференции "Уголовно-процессуальный кодекс РФ: год правоприменения и преподавания" / Под ред. И.М. Мацкевича и др. М., 2004. С. 270 - 271; Халиков А. Вопросы, возникающие при особом порядке судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. N 1. С. 63; Хаматова Е. Особый порядок судебного разбирательства по уголовному делу претерпел изменения // Уголовное право. 2004. N 1. С. 94 - 95; и др.

О важности особого порядка свидетельствует и судебная практика. Так, в 2006 г. только Кировским гарнизонным военным судом около 39% дел рассмотрены в особом порядке. При этом более половины приговоров вынесены в отношении лиц, обвиняемых в преступлениях средней тяжести и тяжких. За указанный период по 12% дел суд отказал подсудимому в проведении судебного разбирательства в порядке гл. 40 УПК РФ по ходатайствам участников процесса, а также по собственной инициативе в целях наиболее полного исследования обстоятельств дела <2>.

<2> Справка о рассмотрении уголовных дел в особом порядке в 2006 г. // Архив Кировского гарнизонного военного суда, 2006.

Для сравнения: в особом порядке районными судами рассматривается около 29% дел, мировыми судьями - 34%, а военными судами - около 80% <3>.

<3> Материалы совещания председателей областных, республиканских, окружных (флотских) военных судов. М., 2005.

Следует отметить, что применение такого порядка в достаточной мере не урегулировано в законе.

В частности, по смыслу закона, ходатайство подсудимого о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства, если он обвиняется в совершении как тяжких, так и особо тяжких преступлений, не может быть удовлетворено, поскольку в ч. 1 ст. 314 УПК РФ определен исчерпывающий перечень составов преступлений, уголовные дела о которых могут рассматриваться в особом порядке, не подлежащий расширительному толкованию.

Ходатайство подсудимого о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства, если он является участником группового преступления, может подлежать удовлетворению только в том случае, если уголовное дело в отношении его выделено в отдельное производство на стадии предварительного следствия. В противном случае дело должно рассматриваться в обычном порядке.

Следует конкретизировать ст. 314 УПК РФ, указав в ней, что для применения особого порядка (помимо согласия подсудимого с предъявленным обвинением) необходимо также и полное признание им гражданского иска. Необходимо внести изменение в ч. 2 ст. 315 УПК РФ, чтобы дать возможность обвиняемому заявить ходатайство и на стадии назначения судебного заседания. Кроме того, видится более разумным вернуться к прежней редакции гл. 40 УПК РФ, когда ходатайство обвиняемого о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства разрешалось в ходе предварительного слушания, а в случае его удовлетворения свидетели в суд не вызывались. При таком подходе реально экономились бы государственные средства, затрачиваемые в настоящее время на вызов свидетелей.

Кроме того, при особом порядке процессуальные издержки возлагаются на счет государства. В число процессуальных издержек входят также и суммы, затраченные на оплату труда защитника подсудимого. Освобождение виновного в преступлении лица от возмещения этих расходов означает произвольное расширение круга лиц, которым защита обеспечивается бесплатно (ст. ст. 131 - 132 УПК РФ). Законодатель связывает освобождение обвиняемого от оплаты труда защитника со строго определенными обстоятельствами:

а) при отказе от защитника, когда отказ не удовлетворен и защитник участвовал в деле по назначению;

б) при реабилитации;

в) когда это может существенно отразиться на положении лиц, которые находятся на иждивении осужденного.

Было бы нелогичным и несправедливым включать в приведенный перечень осужденных, которые только лишь признали свою вину. Согласие на особый порядок само по себе дает осужденному важную "льготу" - снижение максимального размера наказания. Почему же государство должно перекладывать на свои плечи издержки, поощряя таким образом преступное поведение гражданина? О правомерности взыскания процессуальных издержек, выплаченных из федерального бюджета назначенному судом адвокату за оказание юридической помощи в уголовном судопроизводстве, с осужденного в порядке регресса свидетельствует и практика Верховного Суда Российской Федерации <4>.

<4> См., например: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 30 сентября 2005 г. N 48-О05-29СП // Бюллетень Верховного Суда РФ.

Изложенные выше предложения касаются прежде всего практического применения действующих норм УПК РФ. Однако представляется, что даже их полная реализация не изменит сути данного правового института. К глубокому сожалению, приходится констатировать, что при всем многообразии мнений основная полемика разгорается по двум важным, но не главным вопросам: усовершенствование порядка этого вида судебного разбирательства и обеспечение гарантий обвиняемым от необоснованного осуждения. Этот тезис не нов. Век XIX и начало XX дали человечеству выдающихся ученых-правоведов, которые, уверовав в технический и нравственный прогресс человечества, уверовали и во всеобщую гуманизацию наказаний, обосновали необходимость смягчения, а порой и полной отмены уголовных наказаний. Так, в предисловии к серии своих романов об Э. Фандорине известный писатель Б. Акунин пишет: "Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а ПРЕСТУПЛЕНИЯ СОВЕРШАЛИСЬ И РАСКРЫВАЛИСЬ С ИЗЯЩЕСТВОМ И ВКУСОМ" (здесь и далее выделено мной. - М.Т.) <5>.

<5> Акунин Б. Статский советник. Коронация. Особые поручения. М., 2002; и др.

Между тем, по мнению известного криминолога, основоположника военной криминологии профессора В.В. Лунеева, не менее важна защита законом интересов и всего общества, и каждого потерпевшего <6>.

<6> По мнению В.В. Лунеева, "состояние и динамика преступности в России в силу ее переходного периода развития имеют устойчивую тенденцию к возвышению ее количественных и, особенно, качественных параметров..." (Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. Мировой криминологический анализ. М., 1997. С. 56 - 58). Примечательно, что оценка этим авторитетным криминологом криминогенной ситуации в России в целом и в ее Вооруженных Силах не претерпела существенных изменений и сегодня. Казалось бы, с развитием новой России должны более быстро развиваться и новые позитивные общественные отношения, однако мысль о бескомпромиссной борьбе с этим социальным злом, грозящим гибелью цивилизации, рефреном проходит и в новом издании книги. В.В. Лунеев пишет: "...прошлое столетие было эпохой интенсивной и обоснованной борьбы за права человека. Она стимулировалась преодолением тоталитаризма... эта стратегия остается ведущей и в XXI веке. Но права человека нарушались и нарушаются не только преступной диктатурой власти. Ныне на 80 - 90% они попираются диктатурой криминала в самом широком смысле его понимания. Это не означает, что институциональный криминал не наступал на права человека раньше. Но он не был во времена авторитаризма, фашизма и сталинизма главенствующим. Сегодня он вышел на первые роли. Поэтому рассматриваемая стратегия должна быть соотнесена с сегодняшними реалиями. Ныне она уже не может коррелировать с общей стратегией безопасности, без которой практическое соблюдение прав человека практически недостижимо. Пока же под знаменем борьбы с тоталитаризмом продолжается инерционный, "перекошенный" (часто политико-демагогический) процесс увлечения соблюдением прав главным образом правонарушителей, поскольку они в тоталитарных режимах, где система уголовной юстиции в основном работала на власть, были главными жертвами. И некоторые из этих жертв сегодня выступают активными защитниками прав и свобод самих криминальных нарушителей. А права и свободы сегодняшних жертв системного и растущего криминала, которые в связи с его огромной латентностью в условиях России в семи-восьми случаях из десяти не получают никакой правовой помощи и защиты, остаются забытыми" (Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. Мировой криминологический анализ. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2005. С. IV - V).

Что касается боязни навредить обвиняемому, то эти идеи подлежат пересмотру в современных условиях и по мнению другого известного ученого - академика Российской академии наук В.Н. Кудрявцева. В предисловии к упомянутому фундаментальному труду В.В. Лунеева он обоснованно поддерживает позицию автора, выступающего за демократизацию общественной жизни и гуманизацию мер борьбы с правонарушениями. Однако он также солидарен с мнением В.В. Лунеева о том, что освобождение из криминального капкана, в который человечество загнало себя на пороге XXI в., лежит в расширении и углублении социально-правового контроля над противоправным поведением <7>.

<7> Лунеев В.В. Преступность XX века. С. XXIII.

Задумав упростить судебные процедуры, нельзя не задать вопрос: а так ли уж верны западные подходы к вопросам уголовной ответственности? Адекватны ли меры, применяемые против преступников, создаваемой ими угрозе? Это далеко не праздные вопросы.

Можно отметить как общую тенденцию стремление многих государств упростить процедуру судопроизводства по уголовным делам, в которых обвиняемый признает свою вину, а само преступление не представляет большой общественной опасности.

Напротив, в уголовном судопроизводстве США используется так называемая сделка о признании. Обвинитель предъявляет иск, а подсудимый сам выбирает выгодную ему позицию: признать этот обвинительный иск полностью или частично или не признать его. Признание обвинения позволяет суду не проводить по этому делу судебную процедуру в полном объеме, а сразу постановить обвинительный приговор. Именно с целью упростить и сократить судопроизводство возможно заключение сторонами - обвинителем и защитой - определенной сделки, в которой стороны идут на взаимные уступки. Обвиняемый признает обвинение или его часть и тем самым освобождает обвинителя от необходимости доказывать это обвинение в сложной, состязательной судебной процедуре. Обвинитель, в свою очередь, обязуется уменьшить объем предъявляемого обвинения, смягчить свою позицию по вопросу квалификации, требовать наказания не выше оговоренного сторонами предела. Природа этого уголовного процесса позволяет суду в своем решении исходить из позиций сторон и не выходить за пределы достигнутых ими договоренностей ни по вопросам фактических обстоятельств дела, ни по вопросам их правовой оценки при квалификации деяния и назначении наказания.

По мнению американских юристов, большинство уголовных дел (до 90%), рассматриваемых в США, в современных процессах разрешаются с использованием сделки о признании, без слушания дела в суде.

Такая практика даже в США оценивается неоднозначно и уже многие годы вызывает критику. Неоднократно предпринимались попытки сократить ее применение или пресечь полностью. Однако рост нагрузки на судей является объективной причиной сохранения практики сделок о признании.

Таким образом, упрощенная процедура введена, прежде всего, в целях снижения судебной нагрузки. В условиях американской действительности достижение взаимных уступок между обвинением и защитой, возможно, позволяет суду сокращать судебную процедуру и существенно упрощать ее, а обвиняемому - рассчитывать на менее строгое наказание <8>.

<8> Фридмэн Л. Введение в американское право. М., 1993. С. 140.

Между тем современная российская действительность настоятельно требует создания и совершенствования механизмов защиты, прежде всего, законопослушного гражданина. Более того, когда речь идет о соблюдении конституционных принципов правосудия, нельзя принимать весьма спорный тезис о загруженности судов. Постулаты древних в России сегодня извращены в пользу правонарушителя, а реальная угроза всеобщей криминализации общества отмечается специалистами <9>. Следует заметить, что авторитетный коллектив ученых, готовивших теоретическую модель уголовно-процессуального законодательства новой России, практически единогласно отказался даже от протокольной формы досудебной подготовки уголовных дел о незначительных преступлениях. Ученые обоснованно посчитали, что "сокращение гарантий установления истины... не может быть оправдано ссылками на простоту уголовного дела, мягкость грозящего наказания, необходимость экономить время дознавателя... ибо все такого рода ссылки просто безнравственны, т.к. игнорируют человека как личность, чье достоинство неприкосновенно, и рассчитаны на некоего усредненного, обезличенного "правонарушителя", готового удовлетвориться любым минимумом гарантий, лишь бы не наказывали слишком строго" <10>. Тем более не может быть приемлемо упрощенное СУДЕБНОЕ производство по делам, где производство предварительного расследования обязательно. Представляется необходимым пересмотреть почти общепринятый взгляд на особый порядок принятия решения по следующим основаниям.

<9> Так, по сообщению начальника УВД Кировской области, только в этом регионе в 2005 году зарегистрировано почти 40 тыс. преступлений. Рост по сравнению с 2004 г. - 22%. Реже стали выявляться преступные группы, промышляющие бандитизмом, вымогательством, наркоторговлей, и, кроме того, в Кирове по-прежнему действуют мощные организованные преступные сообщества (Вятский край. 2006. 25 января). Не менее тревожная ситуация с ростом преступности сложилась и в стране в целом.
<10> Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель / Под ред. В.М. Савицкого. М., 1990. С. 11 - 12.

ВО-ПЕРВЫХ, вызывает сомнение соответствие данного института Основному Закону страны. Согласно ч. 1 ст. 123 Конституции Российской Федерации и ст. 9 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" гласность судебного разбирательства является одним из принципов правосудия. Этот принцип означает, что во всех судах судебной системы России разбирательство конкретных уголовных, гражданских, административных дел осуществляется открыто. При рассмотрении этих дел в зал судебного заседания не допускаются только лица моложе 16 лет, если они не являются обвиняемыми, потерпевшими, свидетелями или другими участниками процесса. Остальным гражданам обеспечивается свободный доступ в зал судебного заседания. Представители прессы и иных средств массовой информации вправе свободно освещать в СМИ ход и результаты рассмотрения конкретных дел. Законодатель включает данное положение в число основных принципов организации деятельности судов, так как гласность судебного разбирательства, с одной стороны, является существенным признаком демократизма судопроизводства, а с другой - своеобразной формой контроля населения за реализацией в судебной деятельности конституционных принципов правосудия. Допущение упрощенного судебного процесса по тяжким и средней тяжести преступлениям, конечно же, является нарушением названного КОНСТИТУЦИОННОГО принципа, не позволяющим в должной мере суду выполнить все возложенные на него обществом функции, в том числе по гласному, всестороннему и полному исследованию всех обстоятельств противоправного деяния.

ВО-ВТОРЫХ, данный институт обнажает серьезную проблему всей системы современного российского права, а именно его существенную противоречивость и несогласованность различных отраслей. С одной стороны, наблюдается подъем значимости и введение в сферу судебного реагирования даже малозначительных антиобщественных проявлений (например, наложение административных наказаний преимущественно судом и обжалование в суд таких наказаний, назначенных внесудебными органами; рассмотрение военными судами материалов об аресте военнослужащих за совершение грубых дисциплинарных проступков; апелляционное производство при рассмотрении дел мировыми судьями и др.). С другой - вводится особый порядок при принятии решений по уголовным делам о преступлениях небольшой, средней тяжести и тяжких. Возможность введения упрощенного порядка принятия решения по первой группе антиобщественных проявлений сомнений не вызывает, поскольку они нередко граничат с административными проступками. Что же касается последних двух групп, то необходимости в этом нет никакой. Лицо, осуждаемое за преступление средней тяжести или тяжкое, получает возможность уйти от надлежащей ГЛАСНОЙ судебной оценки его противоправных действий. Общеизвестно, что само появление лица в суде и публичное рассмотрение совершенного им преступления нередко является наказанием для человека, способствует выбору им дальнейшего законопослушного поведения. Кроме того, полновесное судебное следствие выступает важной формой контроля за качеством предварительного расследования.

При особом порядке данная процедура максимально упрощена и больше похожа на санкционированный судом договор двух равноправных субъектов права, а не на публичное осуждение противоправного поведения правонарушителя. Помимо риска осуждения невиновного при такой ситуации, не менее опасно необоснованное смягчение наказания виновному.

В-ТРЕТЬИХ, фактически законодатель (причем не в уголовном законе, а в процессуальном) предусмотрел необоснованное существенное (на 1/3) снижение санкции за преступления всех указанных выше трех категорий лишь по причине признания вины подсудимым. Понятно, что в большинстве случаев при доказанности обвинения подсудимому особый порядок не просто выгоден, а необходим. При этом существенно снижается мера наказания только за то, что он (заметим, исключительно в своих интересах - смягчить приговор, а не в связи с осознанием противоправности содеянного) признал свою вину и согласился с предъявленным ему обвинением.

При согласии подсудимого с предъявленным обвинением лишается смысла не только полноценное и тщательное предварительное расследование, но и вообще судебная оценка содеянного. В таких случаях после проведения неотложных следственных действий ничто не мешает составить соглашение между виновным, потерпевшими и прокурором о признании вины. И, по сути, такой торг де-факто уже вовсю идет. Не хочешь признавать разбой? Признай грабеж - получишь согласие прокурора в суде на особый порядок, что подразумевает снижение наказания минимум на 1/3, а также невозможность обжалования достоверности обстоятельств, установленных следствием и подтвержденных судом. Такая практика, возможно, допустима в странах с развитой правовой культурой, однако применение подобной системы в современной России, на наш взгляд, превращает и государственные правоохранительные органы, и суд в поощрителей противоправного антиобщественного поведения.

Присоединяюсь к тем немногим пока юристам, которые обращаются к законодателю с вопросом: какие же объективные обстоятельства (закон, как известно, должен соответствовать уровню развития общества) позволяют возвести в ранг закона сделки с большинством преступников? С легкостью необыкновенной закон ОБЯЗЫВАЕТ суд существенно снижать им максимально возможный размер наказания исключительно за признание вины. Однако это обстоятельство не закреплено в УГОЛОВНОМ законе даже как смягчающее! Таким образом, законодатель, по сути, в УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНЕ (!) установил новое смягчающее обстоятельство, подлежащее обязательному учету судом при назначении наказания. В таком случае непонятно, почему одному из смягчающих обстоятельств (к слову сказать, весьма субъективному и спорному) придается столь несоразмерно большое значение? Как в таких случаях защищен интерес государства, общества, каждого конкретного гражданина, потерпевшего от преступных действий?

Не следует забывать, что даже в периоды массовых нарушений законности Верховный Суд СССР отстаивал незыблемость принципов правосудия, придавая большое значение именно гласности и непосредственности исследования доказательств в суде <11>. На этих же позициях стояли и многие видные представители юридической науки того периода <12>.

<11> Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 17 августа 1951 г. по делу Дементьева отменен приговор суда по тем основаниям, что обвинение в хищении было основано на показаниях двух свидетелей, которые уклонились от явки в суд. Суд принял решение, основываясь на показаниях этих свидетелей, данных на предварительном следствии (Судебная практика Верховного Суда СССР. 1951. N 2. С. 10). Определением Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 3 ноября 1950 г. отменен приговор по делу Аббасова, осужденного по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР "Об усилении охраны личной собственности граждан" от 4 июня 1947 г. на том основании, что суд основал приговор на показаниях свидетелей, допрошенных на предварительном следствии, без вызова их в суд. Верховный Суд СССР указал, что судебное следствие по делу проведено исключительно поверхностно, без проверки доказательств, собранных на предварительном следствии, чем нарушил принцип устности и непосредственности уголовного процесса (Судебная практика Верховного Суда СССР. 1951. N 12. С. 2 - 3).
<12> В частности, известный советский процессуалист М.С. Строгович писал: "Процессуальная форма - это не пустая формальность, это - необходимое условие правильного расследования и разрешения уголовных дел" (Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1958. С. 26).

В-четвертых, как показала практика последних лет, часто право на проведение судебного заседания в упрощенном порядке воспринимается судьями скорее как обязанность. Органы следствия, зная, что при особом порядке пределы обжалования ограничены, а институт дополнительного расследования канул в лету, нередко просто выхолащивают фактические обстоятельства содеянного, доказывая менее опасные деяния, что, естественно, проще и быстрее. По таким делам только проведение судебного разбирательства в общем порядке может позволить более или менее достоверно установить обстоятельства дела. Следует также учитывать, что по большинству дел потерпевшие (где они есть) не являются специалистами в праве. Поэтому при отсутствии надлежащей позиции гособвинителя в суде они не могут оказать существенного влияния на установление истины <13>.

<13> Примеров, когда обстоятельства преступлений при рассмотрении дел в особом порядке устанавливаются не в полной мере, предостаточно. Так, военнослужащий М., проходивший военную службу по призыву, осужден военным судом в особом порядке к содержанию в дисциплинарной воинской части за самовольное оставление места службы. При этом мотивы его уклонения от службы надлежащим образом не выяснены. При кассационном рассмотрении суд второй инстанции установил, что осужденный вынужденно оставил часть из-за реальной угрозы его жизни и здоровью. Лишенный возможности возвратить дело на новое рассмотрение, суд применил условное осуждение (архив Н-ского гарнизонного военного суда, 2005 г., уголовное дело в отношении М.). Только высокая активность потерпевшей, ее неоднократные обращения к следователю и прокурору позволили привлечь военнослужащего Б. к уголовной ответственности за разбой. Первоначально дело расследовалось как грабеж и, скорее всего, было бы рассмотрено в особом порядке (архив Кировского гарнизонного военного суда, 2006 г., уголовное дело в отношении Б.). Военнослужащий Ч. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ, в особом порядке, в то время как по материалам предварительного расследования имел место грабеж группой лиц. Однако дело в отношении других участников преступления органами следствия прекращено. При отсутствии перспективы рассмотрения дела в особом порядке оно было бы расследовано более качественно, а прекращение уголовного дела в отношении других лиц было бы маловероятным (архив Кировского гарнизонного военного суда, 2005 г., уголовное дело в отношении Ч.).

Как свидетельствует практика, многие председатели военных судов выражают несогласие со столь расширительным применением особого порядка. При распределении дел между судьями они указывают на необходимость более внимательного подхода к рассмотрению ходатайств подсудимых об упрощенной процедуре судопроизводства. Однако юридически обязать судью принять то или иное решение председатель суда, конечно же, не вправе.

Озабоченность большим количеством дел, рассматриваемых в особом порядке, высказывают и вышестоящие судебные инстанции. Судебная практика свидетельствует о том, что в большинстве случаев осужденный не успевает понять и осознать всю тяжесть содеянного, услышать публичное осуждение его противоправных действий. При согласии сторон на упрощенную процедуру рассмотрения дела закон не обязывает суд мотивировать отказ от рассмотрения дела в общем порядке. Более того, при общем порядке, как правило, в приговоре применяется формулировка: "...суд квалифицирует...". При рассмотрении дела в порядке гл. 40 УПК РФ выводы преимущественно излагаются так: "...суд соглашается с квалификацией, данной органами следствия...". Значит ли это, что при особом порядке суд перекладывает бремя установления фактических обстоятельств дела исключительно на органы следствия, а сам лишь констатирует согласие с ними сторон? К тому же в особом порядке суд не выясняет истины по делу, а лишь полагается на мнение сторон об этом <14>. Такое положение ставит под сомнение законность и обоснованность любого приговора, вынесенного в порядке гл. 40 УПК РФ. Что это за приговор, если его выводы основаны на неисследованных судом доказательствах?

<14> Нередко студенты в своих дипломных и курсовых работах по уголовному праву пишут, что побудительным мотивом обращения их к той или иной теме явилось желание установить истину. Они еще не знают, что законодатель уже давно убрал этот пережиток старого времени из УК РФ. Сегодня истину суд не устанавливает, а лишь создает условия для состязательности сторон. Но как же быть с причинной связью? Ведь она объективно существует и суд ее устанавливает. Получается, что причинную связь суд устанавливает объективно, а юридическую оценку содеянному подсудимым дает лишь в зависимости от того, какая сторона предоставила больше доказательств. При таком подходе возникает сомнение в необходимости судебной стадии производства по уголовному делу.

Следует также заметить, что, допуская особый порядок принятия судебного решения, законодатель фактически лишает суд важнейшего права - реагировать на причины и условия, способствовавшие совершению преступления, и иные нарушения закона, выявленные в судебном заседании. Кроме того, суд вправе вынести частное определение (постановление) и в других случаях, если признает это необходимым (ч. 4 ст. 29 УПК РФ). При особом порядке материалы дела суд не исследует, а, как уже было отмечено выше, только соглашается с выводами предварительного расследования. Представляется, что такое ограничение функций суда недопустимо.

Таким образом, в современном российском уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве происходит повсеместная недооценка общественной опасности преступлений и лиц, их совершающих, губительная для общества в целом. Фактически множество более тяжких преступлений скрываются от учета, надлежащей юридической оценки и, следовательно, виновные уходят от более строгой ответственности.

Принятое в декабре 2006 г. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации по исследуемому вопросу, к сожалению, решило только часть затронутых вопросов <15>. Более полное разрешение возникших проблем особого порядка - прерогатива законодателя. Представляется, что только исключение из закона положения о возможности рассмотрения в упрощенном порядке дел о средней тяжести и тяжких преступлениях будет способствовать воплощению в жизнь принципов гласности и справедливости уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

<15> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2006 г. N 60.

В условиях нарастающего вала преступности упрощение судебных процедур, не ведущих к профилактике преступлений, а имеющих целью лишь снижение судебной нагрузки, означает капитуляцию общества перед преступным миром и отдаление на неопределенный срок перспективы закрепления в России норм правового государства.

Не уверен, что высказанные предложения будут на ура восприняты всеми федеральными и мировыми судьями, вздохнувшими с облегчением в последние годы после введения особого порядка. Однако убежден, что снижение судебной нагрузки должно быть связано с внедрением новых технических средств при рассмотрении дел, реальным падением уровня преступности, повышением исполняемости судебных решений, улучшением законодательной базы, общей и правовой культуры общества, а не со снятием с судебной власти конституционных обязанностей по отправлению правосудия.