Мудрый Юрист

Некоторые историко-правовые аспекты процедур примирения с потерпевшим

Абдуллаева Ч.С., аспирант кафедры уголовного процесса и криминалистики Дагестанского государственного университета.

На всем протяжении истории человечества при возникновении конфликтных ситуаций люди обращались к примирительным процедурам как наиболее действенным и эффективным средствам умиротворения. По своему содержанию и форме процедуры были разнообразны, но тем не менее не было ни одного этноса, который проигнорировал бы значимость обычаев и традиций, регламентирующих процесс примирения лица, совершившего преступление, и жертвы. Многочисленные памятники права, эпосы различных народов, их поговорки и пословицы, сохранившиеся до наших дней письмена дают возможность более или менее полно представить, какие органы, какими приемами и методами в древности разрешали споры и конфликты.

В общем спектре исследования проблем конфликтологии немалый научный интерес представляют примирительные процедуры народов Кавказа. Для лица, знакомого с этнографией и историей права этого края, достаточно представить себе в концептуальных рамках обычное уголовное право кавказских народов. Родовой быт, где они существуют, предполагает культ предков, семейные и родовые святыни, а также апробированную многовековую систему традиций и обычаев. Памятники законодательства - сборники народных обычаев содержали в себе часто повествовательное изложение народного правосознания. Нормы естественного права, регулирующие процесс примирения на Кавказе, были разнообразны. За совершенное преступление в качестве компенсации платили как натурой, так и деньгами. Процедуру примирения осуществляли духовные, авторитетные и влиятельные люди той местности, где было совершено преступление. В них непосредственное участие могли принять не только родственники обеих сторон, но и почетные, пользующиеся доверием сторон лица из соседних аулов, сел и общин. Ключевая роль в примирении отводилась выбору посредников примирения. Наказание, будучи реакцией на преступление, имело цель: не воздаяние преступнику, а подавление порочных инстинктов общества, устранение тревоги и восстановление внутри его мира, нарушенного вызывающим поведением конкретного лица или группы лиц.

Многообразие форм разбирательства дел практиковалось и в древнем Дагестане. Здесь источником примирительного разбирательства дел (маслагата) являлись адаты (обычаи). У каждого дагестанского народа они имели свои особенности. Даже у одного народа в разных аулах и селах встречались несхожие нормы разбирательства ссор и конфликтов. Зачатки будущих адатов закладывались аксакалами <1>, уважаемыми людьми, на мирских сходах, годеканах <2>, собраниях джамаата (населения). Но до того как предлагаемая норма разрешения спора приобретала статус адата, ее дотошно обсуждали на собраниях с участием джамаата. Процедура эта в общественную ткань прививалась не одномоментно, а порой болезненно, на протяжении многих лет. Эта форма разрешения споров и поныне в Дагестане не утратила силу.

<1> Аксакал - старейшина рода, пользующийся непререкаемым авторитетом.
<2> Годекан - место проведения сходов, собраний, просто общения горцев.

В настоящее время практика примирения между лицом, совершившим преступление, и его жертвой во многих цивилизованных странах носит достаточно распространенный характер. Существует разветвленная сеть общественных программ, направленных на примирение. Например, в Соединенных Штатах Америки их насчитывается около ста, несколько десятков таких программ применяются в Канаде. Сходные программы существуют в Англии, а также в нескольких странах континентальной Европы, включая Германию, Францию, Финляндию и Голландию. Правительства многих стран активно поддерживают законодательно и материально развитие различного рода общественных организаций, специализирующихся на примирении отдельных личностей, групп людей и коллективов. Появилось множество кризисных и социально-реабилитационных центров.

Эти правовые и социальные процессы не обошли стороной и Россию. Одним из наиболее значимых векторов правовой реформы является судебная концепция. Несмотря на то что многие сегменты этой концепции юридической общественностью были восприняты позитивно, тем не менее результаты ее внедрения в ткань российского судопроизводства оцениваются неоднозначно. По этому поводу ученые и практики высказали немало полярных суждений, однако не подлежит сомнению, что судебная реформа в целом внесла немало положительного в развитие уголовно-процессуального законодательства и усовершенствование процедур судопроизводства.

В УПК РФ не предусмотрена специальная процедура примирения потерпевшего с подозреваемым, обвиняемым и подсудимым. В нем этому важному процессуальному институту посвящена всего лишь ст. 25, носящая концептуальный характер. В данной статье дается узкий перечень субъектов процедуры примирения и условий ее реализации. Однозначно напрашивается законодательная разработка специальной главы УПК, предписывающей всю систему примирения как одну из форм разбирательства уголовных дел. В ст. 76 УК РФ перечисляются основания освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон. В соответствии с ней и ст. 25 УПК РФ суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого, обвиняемого в совершении впервые преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных ст. 76 УК РФ, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред. Кроме того, согласно ч. 2 ст. 27 УПК РФ для прекращения уголовного преследования по указанному основанию необходимо, чтобы с этим согласился обвиняемый (подозреваемый).

Нельзя не заметить наличие коллизии между ст. 25 УПК РФ и ст. 76 УК РФ (между процессуальной нормой и нормой материального права). По поводу того, как разрешить эту нестыковку, среди ученых нет единства. Одни полагают, что в конфликте указанных норм предпочтение следует отдавать ст. 76 УК РФ как норме материального права, а другие придерживаются противоположного мнения. Интересную точку зрения по этому поводу высказал А.Н. Савченко в статье "Право на примирение сторон уголовного судопроизводства - составная часть прав человека" <3>. Он утверждает, что ст. 25 УПК РФ содержит больший объем прав гражданина в вопросе примирения, чем ст. 76 УК РФ, поэтому в процессе правоприменения следует руководствоваться ею. В научно-практическом комментарии к УПК РФ, изданном под общей редакцией Б.М. Лебедева, отстаивается позиция, согласно которой при освобождении от уголовной ответственности на основании ст. 76 УК РФ устанавливаются материально-правовые отношения, а это прерогатива уголовного права, поэтому коллизию необходимо решать, основываясь на правилах ст. 76 УК РФ.

<3> Российский судья. 2007. N 3.

Нам представляется, что эта точка зрения является более предпочтительной. Статья 25 УПК РФ как процессуальная норма по своей сути должна быть ориентирована на процедурные свойства, на саму форму примирения. Такое разрешение указанной коллизии стало обыкновением практики, которое по большому счету также не бесспорно.

Хотелось бы высказать некоторые суждения по содержанию названных статей. В ст. 25 УПК не указано, что субъектом примирения помимо подозреваемого и обвиняемого является и сам подсудимый. В ней не обозначено волеизъявление лица, совершившего преступление, так как прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим осуществляется по нереабилитирующему основанию (с признанием в его действиях состава преступления). Будет практически оправданно, если в диспозиции названной статьи указать: "на основании письменного заявления потерпевшего и с согласия подозреваемого, обвиняемого и подсудимого". В судебной деятельности немало примеров, когда потерпевшие, приводя различные доводы, отказываются от своего устного заявления на стадии кассационного производства.

Продолжаются споры среди ученых и практиков вокруг словосочетания "лицо, впервые совершившее преступление" (ст. 76 УК РФ).

На практике устоялась точка зрения, в соответствии с которой лицо, которому вменено два и более преступления, не является впервые совершившим преступление и к нему нельзя применять положения ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ. Эта позиция нам представляется уязвимой. Лицо можно признать совершившим преступление только в том случае, если в отношении его постановлен приговор, вступивший в законную силу. В этой правовой ситуации возникает резонный вопрос: можно ли прекратить уголовное дело в связи с примирением с потерпевшим в отношении лица, ранее осужденного, если судимость погашена или снята?

Подытоживая вышесказанное, следует отметить, что прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим даже при наличии всех оснований является не обязанностью, а правом суда. Этот тезис вытекает из содержания ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ. Не опровергает данный вывод императивное указание в ст. 254 УПК РФ о том, что суд прекращает уголовное дело в судебном заседании в случаях, предусмотренных ст. 25 и ст. 28 УПК РФ. Вряд ли можно согласиться с позицией некоторых практиков, согласно которой прекращение уголовного дела в связи с примирением возможно, когда преступное посягательство совершено также на материальный объект, охраняемый законом. Уголовный и уголовно-процессуальный законы не содержат прямых запретов на этот счет, но из диспозиции ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ усматривается, что прекращение уголовного дела в связи с примирением осуществляется только по таким уголовным делам, в которых фигурирует такой субъект уголовного судопроизводства, как потерпевший. Вместе с тем представляется, что если по делам о "двухобъектных" преступлениях посягательство на приоритетный объект в силу малозначительности может быть признано формальным и с потерпевшим достигнуто примирение, то дело данной категории также может быть прекращено за примирением.

Несмотря на правоприменительные "издержки", несовершенство норм, регулирующих процесс примирения, наличие в них существенных изъянов и пробелов, можно однозначно констатировать, что институт примирения в российской юридической действительности состоялся.