Мудрый Юрист

О квалификации преступления в суде первой инстанции

Евгений Благов, профессор юридического факультета Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова, доктор юридических наук.

При производстве в суде первой инстанции действуют определенные уголовно-процессуальные запреты, существенно влияющие на квалификацию инкриминированного подсудимому преступления. Пределы судебного разбирательства строго определены законом. В соответствии со ст. 252 Уголовно-процессуального кодекса РФ оно "проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению" (ч. 1). Изменение обвинения допускается исключительно при условии, "если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту" (ч. 2). Данное требование относится также к квалификации преступления.

Однако пределы судебного разбирательства зависят и от допускаемой законом позиции государственного обвинителя. Если он в ходе судебного разбирательства "придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса" (ч. 7 ст. 246 УПК). При этом речь идет, в частности, о негативной квалификации преступления даже при том условии, если суд считает, что в деянии содержится состав преступления и требуется позитивная квалификация.

Государственный обвинитель в соответствии с ч. 8 ст. 246 УПК "до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора может также изменить обвинение в сторону смягчения путем:

  1. исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказание;
  2. исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму Уголовного кодекса Российской Федерации, если деяние подсудимого предусматривается другой нормой Уголовного кодекса Российской Федерации, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте;
  3. переквалификации деяния в соответствии с нормой Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей более мягкое наказание".

По нашему мнению, суд также должен иметь аналогичные правомочия на изменение обвинения в части квалификации преступления.

Настораживающим моментом является то, что в ч. 8 ст. 246 УПК исчерпывающе изложены способы изменения обвинения в сторону смягчения. Однако представляется, что в области квалификации преступления это может происходить и другими путями.

В п. 33 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 2 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания" говорится, что "суды первой, апелляционной, кассационной и надзорной инстанций вправе переквалифицировать преступное деяние с одной статьи на несколько других статей или частей статей уголовного закона, предусматривающих ответственность за менее тяжкие преступления, если этим не ухудшается положение осужденного и не нарушается его право на защиту. При этом наказание, назначенное по совокупности преступлений, не может быть более строгим, чем максимальное наказание, предусмотренное санкцией статьи УК Российской Федерации, по которой было квалифицировано деяние в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении (обвинительном акте)" <1>. Из этого следует, что допускается квалификация содеянного подсудимым не только по одной норме Уголовного кодекса, если ранее оно было квалифицировано по двум нормам, как это допускается в п. 2 ч. 8 ст. 246 УПК, но и, наоборот, содеянное можно квалифицировать по двум уголовно-правовым нормам, несмотря на то что ранее оно было квалифицировано по одной норме.

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 4. С. 12.

Более того, при изменении обвинения судом нередко в отличие от указания п. 3 ч. 8 ст. 246 УПК норма Уголовного кодекса (пункт, часть и статья Особенной части) остается той же самой. Происходит лишь ее дополнение необходимыми частями ст. 30 или ст. 33 УК либо, если указание на последние статьи уже имелось в обвинении, соответствующие замена или исключение отдельных их частей.

Наиболее показательно в отмеченном плане кассационное Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 11 октября 2007 г. (дело N 34-о07-25). В нем указано, что, квалифицировав действия осужденного "не как покушение на убийство, а как приготовление к организации убийства, суд вопреки доводам кассационной жалобы адвоката, исходя из положений, содержащихся в ст. 30, ч. 2 и ч. 3 ст. 66 УК РФ, не ухудшил, а улучшил положение К.Г. по сравнению с обвинением, предъявленным ей органами следствия" <2>.

<2> Информация к ч. 1 ст. 30 УК РФ // СПС "КонсультантПлюс".

Предписания ч. 2 и ч. 3 ст. 66 УК, понижая наказание при совершении неоконченного преступления (в большей степени в отношении приготовления к преступлению, чем покушения на преступление) в сравнении с оконченным, прямо свидетельствуют о меньшей общественной опасности приготовления к преступлению в сопоставлении с покушением на преступление, а последнего - с оконченным преступлением. В результате переквалификация более общественно опасного преступления на менее опасное, разумеется, означает смягчение обвинения.

Применительно к видам соучастников преступления прямого законодательного решения не найти. Вместе с тем путеводная нить имеется.

В ч. 1 ст. 34 УК сказано, что ответственность соучастников определяется, в частности, характером их фактического участия в преступлении. В ч. 1 ст. 67 УК говорится, что то же самое учитывается при назначении им наказания. Под характером фактического участия в преступлении обычно понимается исполняемая соучастником роль (функция) <3>. Соответственно, учет характера фактического участия соучастника в совершении преступления означает выяснение того, выполнение какой роли в преступлении влечет более или менее строгое наказание вследствие ее большей или меньшей общественной опасности.

<3> См., напр.: Прохоров Л.А. Общие начала назначения наказания и предупреждение рецидивной преступности. Омск, 1980. С. 34.

По затронутому поводу бесспорным представляется только то, что наименее общественно опасным является пособник. Наиболее опасными чаще всего считаются организатор или исполнитель, иногда оба. Подстрекатель различными авторами рассматривается как обладающий большей, равной либо меньшей опасностью, чем исполнитель или организатор <4>. Нормальным такое положение, естественно, признано быть не может. Нужно выяснить типичное соотношение общественной опасности различных соучастников преступления. Тогда будет установлен и уровень наказуемости их деяний.

<4> См.: Угрехелидзе Н. Некоторые вопросы наказания соучастников // Советская юстиция. 1970. N 1. С. 18; Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974. С. 173 - 175; Ушаков А.В. Ответственность за групповые преступления. Калинин, 1975. С. 70; Захарян Г. Соучастие и индивидуализация наказания // Советская юстиция. 1989. N 5. С. 9 - 11; Российское уголовное право / Под ред. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. Т. 2. С. 216; Зайнутдинова А.Р. Ответственность за организованные формы соучастия в преступлении по российскому уголовному праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2001. С. 22; Егоров В.С. Курс лекций по Общей части уголовного права. М.; Воронеж, 2003. С. 437; и др.

Особенная часть уголовного законодательства явно сформулирована в расчете на исполнителя, поскольку именно он непосредственно или посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности, совершает преступление либо участвует в его совершении (ч. 2 ст. 33 УК). Тем самым ясно, что лишь исполнитель создает ту общественную опасность деяния, которая определяется составом соответствующего преступления. Отсюда наибольшей опасностью обладает именно данный соучастник.

В отличие от подстрекателя и пособника, организатор не просто склоняет других лиц к совершению преступления (ч. 4 ст. 33 УК) или содействует совершению преступления либо заранее обещает помочь (ч. 5 ст. 33), но идет дальше. Он организует преступление или руководит его совершением либо создает соответствующие преступные группы или руководит ими (ч. 3 ст. 33). Стало быть, общественная опасность организатора выше, чем подстрекателя и пособника.

Подстрекатель появляется до, пособник - после возникновения у исполнителя решимости совершить преступление. Первый ее возбуждает, последний - только укрепляет. Выходит, подстрекатель более общественно опасен при сравнении с пособником.

Итак, учет характера фактического участия в совершении преступления означает необходимость исходить из того, что общественная опасность соучастников убывает в следующей последовательности: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник. Не случайно именно в этом порядке они перечислены в ст. 33 УК. В результате кажется очевидным, что при прочих равных условиях общим правилом является назначение самого строгого наказания исполнителю, наиболее строгого из остальных соучастников - организатору, менее строгого - подстрекателю, наименее строгого - пособнику. Отсюда и смягчение обвинения в случае перехода при квалификации преступления от более общественно опасного соучастника к менее опасному.

Изменение квалификации деяния в соответствии с нормой УК РФ, предусматривающей более мягкое наказание, - наиболее сложный вариант смягчения обвинения, отраженный в ч. 8 ст. 246 УПК. При решении соответствующего вопроса важно иметь в виду несколько обстоятельств.

Во-первых, изменение квалификации деяния в соответствии с нормой УК РФ, предусматривающей более мягкое наказание, должно отличаться от исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказание. Наверное, в последнем случае речь идет о квалифицирующих признаках состава преступления, что означает для первого квалификацию по признакам прежде всего основного состава. Сюда же придется отнести квалификацию по признакам привилегированных составов, предусмотренных ст. ст. 106 - 108, 113 и 114 УК, поскольку таковые излагаются не в отдельных частях статей Особенной части уголовного законодательства, а в отдельных его статьях.

Во-вторых, уголовно-процессуальное понятие нормы УК, предусматривающей более мягкое наказание, вряд ли может иметь содержание, отличное от уголовно-правового понятия закона, смягчающего наказание (ст. 10 УК). Использование того и другого фиксирует тождественные законодательные приоритеты, связанные исключительно с улучшением положения лица, совершившего преступление.

Очевидно, что понятие закона, смягчающего наказание, должно определяться исходя из содержания санкций уголовного закона. Анализ показывает, что степень их строгости зависит от вида, размера и порядка назначения составляющих наказаний. Понятно, что чем благоприятнее названные параметры, тем мягче является санкция <5>. Отсюда законом, смягчающим наказание, целесообразно считать тот, в котором или 1) установлено менее строгое основное либо дополнительное наказание, или 2) исключено более строгое основное либо дополнительное наказание, или 3) введено альтернативно менее строгое основное наказание либо вместо обязательного к применению - факультативное дополнительное наказание, или уменьшен минимальный либо максимальный размер основного либо дополнительного наказания. Особо выделять закон, "исключающий некоторые квалифицирующие признаки" <6>, необходимости не имеется, ибо при этом в результате соответствующей квалификации преступления не может не измениться приведенным выше образом подлежащая применению санкция.

<5> Решения об этом см., напр.: Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Л., 1968. Т. 1. С. 112; Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации. СПб., 2003. С. 95 - 98.
<6> Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Отв. ред. Г.З. Анашкин, И.И. Карпец, Б.С. Никифоров. М., 1971. С. 16.

В-третьих, если нет конкуренции норм уголовного права, то в каждой из них содержится хотя бы один признак, отсутствующий в другой. Соответственно в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N 1 "О судебном приговоре" разъяснено следующее: "Суд вправе изменить обвинение и квалифицировать действия подсудимого по другой статье уголовного закона, по которой подсудимому не было предъявлено обвинение, лишь при условии, если действия подсудимого, квалифицируемые по новой статье закона, вменялись ему в вину и не были исключены судьей из обвинительного заключения по результатам предварительного слушания, не содержат признаков более тяжкого преступления и существенно не отличаются по фактическим обстоятельствам от обвинения, по которому дело принято к производству суда, а изменение обвинения не ухудшает положения подсудимого и не нарушает его права на защиту <в редакции Постановления от 6 февраля 2007 г. N 7>...

Судам следует исходить из того, что более тяжким считается обвинение, когда:

а) применяется другая норма уголовного закона (статья, часть статьи или пункт), санкция которой предусматривает более строгое наказание;

б) в обвинение включаются дополнительные, не вмененные обвиняемому факты (эпизоды), влекущие изменение квалификации преступления на закон, предусматривающий более строгое наказание, либо увеличивающие фактический объем обвинения, хотя и не изменяющие юридической оценки содеянного.

Существенно отличающимся обвинением от первоначального по фактическим обстоятельствам следует считать всякое иное изменение формулировки обвинения (вменение других деяний вместо ранее предъявленных, вменение преступления, отличающегося от предъявленного по объекту посягательства, форме вины и т.д.), если при этом нарушается право подсудимого на защиту" <7>.

<7> Сборник действующих постановлений пленумов Верховных судов СССР, РСФСР и Российской Федерации с комментариями и пояснениями / Отв. ред. В.И. Радченко. М., 1999. С. 576 - 577; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 5. С. 20. Так, по делу Д. в нарушение ст. 252 УПК РФ суд переквалифицировал содеянное с ч. 1 ст. 285 УК РФ на ч. 1 ст. 286 (см.: Там же. 2008. N 10. С. 25).

В литературе подход практики к изменению квалификации преступления судом, похоже, возражений не вызывает <8>. Представляется справедливым следующий общий вывод - "основным ограничением при переквалификации преступления в суде является требование о том, чтобы объем нового обвинения составлял лишь часть прежнего обвинения, т.е. статья Особенной части, на которую переквалифицируются действия лица, должна предусматривать такое преступление, состав которого может рассматриваться как часть ранее вмененного лицу преступления"; мера наказания, "разумеется, не может быть повышена по сравнению с ранее назначенной" <9>.

<8> См.: Сабитов Р.А. Теория и практика квалификации уголовно-правовых деяний. М., 2003. С. 128 - 129; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. М., 2002. С. 485; и др.
<9> Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2001. С. 295; См. также: Макаров С. Изменение квалификации преступлений в судебном разбирательстве // Уголовное право. 2003. N 2. С. 119.

Наоборот, недопустимо изменение обвинения судом в сторону отягчения путем:

  1. включения в юридическую квалификацию деяния признаков преступления, отягчающих наказание;
  2. включения в обвинение ссылки на какую-либо еще норму Уголовного кодекса РФ, если деяние подсудимого предусматривается и другой нормой Уголовного кодекса РФ, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте;
  3. переквалификации деяния в соответствии с нормой Уголовного кодекса РФ, предусматривающей более строгое наказание;
  4. переквалификации деяния с одной нормы Уголовного кодекса на несколько, если хотя бы одна из них предусматривает более строгое наказание;
  5. переквалификации приготовления к преступлению на покушение на преступление или оконченное преступление либо покушения на преступления на оконченное преступление <10>;
<10> Последнее было нарушено в деле Салькова (см.: Постановление президиума Смоленского областного суда от 19 января 2005 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 4. С. 29 - 30).
  1. переквалификации пособничества, подстрекательства или организаторства на исполнение преступления, пособничества или подстрекательства на организаторство и пособничества на подстрекательство.

Все это исключено, даже если именно такая квалификация будет правильной в данном случае.

Дополнительный запрет на квалификацию преступления введен для производства в суде с участием присяжных заседателей. На основании ч. 3 ст. 348 УПК "председательствующий квалифицирует содеянное подсудимым в соответствии с обвинительным вердиктом", который на основании ч. 2 данной статьи при прочих равных условиях "обязателен для председательствующего по уголовному делу".

Имеются и другие запреты на квалификацию преступления судом первой инстанции. Они установлены уже практикой.

Так, в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N 1 отражено следующее: "Придя к выводу о необходимости изменения ранее предъявленного подсудимому обвинения на статьи уголовного закона, предусматривающие ответственность за преступления, дела по которым возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего (ст. ст. 115, 116, ч. 1 ст. 129 и ст. 130 УК РФ), суд при наличии в деле заявления потерпевшего или же его устного заявления в судебном заседании о желании привлечь подсудимого к уголовной ответственности, а также когда дело было возбуждено прокурором по основаниям, предусмотренным ч. 4 ст. 27 УПК РФ, квалифицирует действия подсудимого по вышеуказанным статьям уголовного закона <в редакции Постановления от 6 февраля 2007 г. N 7>.

При отсутствии в деле жалобы суд выясняет в судебном заседании у потерпевшего, желает ли он привлечь подсудимого к уголовной ответственности. В случае заявления потерпевшего, что он этого не желает, а также в случае, когда жалоба в деле имеется, но потерпевший заявляет о примирении с подсудимым, суд своим определением (постановлением) прекращает дело производством на основании п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ. При этом вступление в уголовное дело прокурора не является препятствием для прекращения дела за примирением потерпевшего с подсудимым (ч. 4 ст. 318 УПК РФ)" <11>.

<11> Сборник действующих постановлений пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации с комментариями и пояснениями. С. 578; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 5. С. 20.

Получается, что если потерпевший желает привлечь подсудимого к ответственности по ч. 1 ст. 115, ст. ст. 116, 129 или 130 УК, то суд, придя к выводу о необходимости изменения ранее предъявленного подсудимому обвинения на данные статьи уголовного закона, квалифицирует преступление; если же соответствующее желание у потерпевшего отсутствует, то якобы не квалифицирует, а просто прекращает дело производством. Такой подход не слишком корреспондирует с ч. 2 ст. 20 УПК, согласно которой "уголовные дела о преступлениях, предусмотренных статьями 115 (частью первой), 116 (частью первой), 129 (частью первой) и статьей 130 Уголовного кодекса Российской Федерации ...возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего...".

С одной стороны, если суд приходит к выводу о необходимости изменения ранее предъявленного подсудимому обвинения на статьи уголовного закона, приведенные в ч. 2 ст. 20 УПК, он тем самым уже начинает квалифицировать преступление. С другой стороны, прекратить дело производством по п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК, т.е. в "отсутствие заявления потерпевшего, если уголовное дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению", допустимо только тогда, когда установлено совершение одного из преступлений, упомянутых в ч. 2 ст. 20 УПК, говоря иначе, после осуществления его квалификации.

В ч. 6 ст. 321 УПК сказано, что "если в ходе судебного разбирательства в действиях лица, в отношении которого подано заявление, будут установлены признаки преступления, не предусмотренного частью второй статьи 20 настоящего Кодекса, то мировой судья выносит постановление о прекращении уголовного преследования по делу и направлении материалов руководителю следственного органа или начальнику органа дознания для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в порядке публичного или частно-публичного обвинения, о чем уведомляет потерпевшего или его законного представителя". В таком случае тоже без упомянутой выше квалификации преступления не обойтись.

Другой запрет вытекает из п. 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 декабря 2008 г. N 28 "О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций". В нем разъяснено, что "суд первой инстанции при новом рассмотрении уголовного дела вправе усилить наказание или применить закон о более тяжком преступлении, если предыдущий приговор был отменен судом кассационной инстанции по этим основаниям по жалобе потерпевшего или по представлению прокурора" <12>. Соответственно в отсутствие последнего квалификация содеянного по закону о более тяжком преступлении исключена даже при необходимости в этом.

<12> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 3. С. 5 - 6. Корреспондирующий подход содержится в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 августа 2008 г. N 30-О08-8 по делу Ч. и В. (см.: Там же. 2009. N 2. С. 12 - 13).

По существу, Пленум реанимировал достойное включения в современное законодательство правило, содержавшееся в ст. 353 УПК РСФСР. В ч. 2 этой статьи было сказано, что "усиление наказания либо применение закона о более тяжком преступлении при новом рассмотрении дела судом первой инстанции допускается только при условии, если первоначальный приговор был отменен за мягкостью наказания или в связи с необходимостью применения закона о более тяжком преступлении по кассационному протесту прокурора либо по жалобе частного обвинителя, потерпевшего, а также если при новом расследовании дела после отмены приговора будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о совершении обвиняемым более тяжкого преступления".

Пристатейный библиографический список

  1. Егоров В.С. Курс лекций по Общей части уголовного права. М.; Воронеж, 2003.
  2. Зайнутдинова А.Р. Ответственность за организованные формы соучастия в преступлении по российскому уголовному праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2001.
  3. Захарян Г. Соучастие и индивидуализация наказания // Советская юстиция. 1989. N 5.
  4. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Отв. ред. Г.З. Анашкин, И.И. Карпец, Б.С. Никифоров. М., 1971.
  5. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. М., 2002.
  6. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2001.
  7. Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Л., 1968. Т. 1.
  8. Макаров С. Изменение квалификации преступлений в судебном разбирательстве // Уголовное право. 2003. N 2.
  9. Прохоров Л.А. Общие начала назначения наказания и предупреждение рецидивной преступности. Омск, 1980.
  10. Российское уголовное право / Под ред. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. Т. 2.
  11. Сабитов Р.А. Теория и практика квалификации уголовно-правовых деяний. М., 2003.
  12. Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974.
  13. Угрехелидзе Н. Некоторые вопросы наказания соучастников // Советская юстиция. 1970. N 1.
  14. Ушаков А.В. Ответственность за групповые преступления. Калинин, 1975.
  15. Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации. СПб., 2003.