Мудрый Юрист

Спорные страницы истории использования исследовательской фотографии в судебно-экспертной практике

Бахтадзе Г.Э., начальник отдела (обеспечения участия военных прокуроров в рассмотрении дел в судах) - старший помощник военного прокурора Приволжско-Уральского военного округа, полковник юстиции, кандидат юридических наук.

В основе становления и развития криминалистической техники, ее методов и средств лежат достижения естественных и технических наук. Думается, что вряд ли француз Альфонс Бертильон (1853 - 1914), вошедший в историю криминалистики как один из ее пионеров, изобрел бы антропометрический метод криминалистической регистрации без результатов антропологических исследований бельгийского статистика Адольфа Кетле (1796 - 1874), считавшего, что двух людей с совпадающими размерами частей тела не существует, а длина костей человека с определенного возраста практически неизменна <1>. Сомнительной была бы и разработка им методов метрической фотосъемки на месте происшествия и опознавательной (сигналетической) фотосъемки без изобретения общей фотографии, рождение которой неразрывно связано с именами французов Луи Жака Манде Дагера (1787 - 1851) и Жозефа Нисефора Ньепса (1765 - 1833), а также англичанина Вильяма Генри Фокса Талбота (1800 - 1877) <2>. Ясно, что в наши дни фотография, которая в точном переводе с греческого означает "светопись", как и многие другие великие изобретения, успешно прошедшие стадию освоения, кажется очень простой. Чтобы сделать традиционный фотографический снимок, нужно уметь не только получить оптическое изображение, но и закрепить его. Первое позволяет сделать физика, второе - химия. Правда, в едином фотографическом процессе они неделимы, как две стороны одной медали. Поэтому без достижений этих двух наук яркая и увлекательная история судебной (криминалистической) фотографии была бы немыслимой. Первые упоминания о ее использовании в борьбе с преступностью и, в частности, в целях регистрации, розыска, идентификации личности преступников и фиксации места происшествия относятся к 40-м годам XIX в. Пальму первенства в этом вопросе оспаривают Франция, полиция которой, по сообщению одной из американских газет, издававшихся в Калифорнии, уже в 1841 г. изготавливала дагерротипы преступников, и Бельгия, где в одной из брюссельских тюрем были обнаружены дагерротипные снимки заключенных за 1843 - 1844 гг. Однако началом формирования судебной (криминалистической) фотографии в аспекте консолидации криминалистических знаний и утверждения криминалистики как самостоятельной науки, видимо, следует считать первые попытки разработки и внедрения в практику раскрытия и расследования преступлений специальной фотографической аппаратуры и особых правил съемки. Эти попытки восходят к 1872 г., когда в "Британском фотографическом альманахе" была опубликована статья О.Г. Рейландера "Краткие советы по фотографированию преступников", в которой предлагалось фотографировать арестованных в фас и в профиль. На этом фоне в конце XIX в. Альфонс Бертильон сконструировал несколько моделей специальных крупномасштабных фотоаппаратов, предназначенных для фотографирования мест происшествий, трупов, следов и других вещественных доказательств. Причем некоторые из них были снабжены специальными штативами, позволяющими производить съемку относительно больших площадей и объектов, получая их общий вид сверху. Им же, как отмечалось выше, впервые в криминалистике предложен способ метрической (измерительной) фотосъемки на месте происшествия с применением специальных технических средств и приспособлений, позволяющих определять по фотоснимку размеры предметов и расстояний между ними. В порядке реализации данного способа фотокамера располагалась на определенной высоте в строго горизонтальном положении, а полученные фотоснимки наклеивались на специальные бланки с нанесенными на них шкалами различных делений, предназначенных для определения по ним искомых параметров. Он же по результатам поиска оптимального способа фотосъемки пришел к выводу, что именно снимок в профиль лучше всего позволяет фиксировать на бумаге неизменяемые или трудноизменяемые черты лица человека, противящегося фотографированию. Его усилиями была сконструирована и специальная фотографическая установка для производства опознавательной съемки преступников, позволявшая делать их снимки в анфас и в профиль с одинакового расстояния и при идентичном освещении. Эта установка состояла из фотокамеры, вращающегося кресла, снабженного устройством для удерживания головы фотографируемого в заданном положении, и платформы, которая жестко соединяла их друг с другом <3>. В обобщенном виде свои новшества и рекомендации по применению фотографии в борьбе с преступностью Альфонс Бертильон изложил в своей книге "Судебная фотография", вышедшей в свет в Париже в 1890 г. Десять лет спустя, в 1900 г., в Берлине публикуется книга Ф. Пауля "Руководство по криминалистической фотографии для служащих суда, прокуроров и органов безопасности", а в 1903 г. в Швейцарии издается труд Р.А. Рейса "Судебная фотография" <4>. В том же далеком 1903 г. в Санкт-Петербурге выходит фундаментальный труд выдающегося нашего соотечественника Евгения Федоровича Буринского (1849 - 1912) "Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею" <5>. Именно этого знаменитого ученого-криминалиста, создавшего в 1889 г. на собственные средства первое судебно-экспертное учреждение в России - судебно-фотографическую лабораторию при Петербургском окружном суде, считают создателем второго зрения в криминалистике, "отцом" судебно-исследовательской фотографии, основоположником ее использования в судебно-экспертной практике Российской империи <6>. Судебно-фотографическая экспертиза, которую он в сентябре 1889 г. провел в здании указанного суда (в доме N 4 по Литейному проспекту) по уголовному делу в отношении бывшего служащего товарной станции Николаевской железной дороги Рокоссовского и его сообщника Юнггерца, считается первой экспертизой в судебной практике с использованием судебно-исследовательской фотографии. Ход и результаты данной экспертизы подробно и неоднократно освещались в специальной литературе <7>, в связи с чем необходимость в их очередном изложении уже в нашей интерпретации отсутствует. Отметим только, что на одном документе, проходящем по этому делу, Е.Ф. Буринскому с помощью фотографических методов исследования удалось установить факт подделки подписи, а на другом - выявить и прочитать подпись, залитую чернилами. Естественно, что информация об этой экспертизе сразу же стала достоянием гласности. В результате уже в статье И.Г. Щегловитова "Фотографическая экспертиза при исследовании документов", опубликованной в 1891 г. в городе на Неве, в журнале "Юридическая летопись", появилось ее подробное описание <8>.

<1> См.: Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. М.: Изд-во БЕК, 1997. С. 18 - 19; Волынский В.А. Криминалистическая техника: наука - техника - общество - человек. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000. С. 38.
<2> См.: Головня И.А. С чего начиналась фотография. М.: Знание, 1991. 176 с.
<3> См.: Селиванов Н.А., Эйсман А.А. Судебная фотография. М.: Юрид. лит, 1965. С. 9 - 10.
<4> См.: Постика И.В. Судебная (криминалистическая) фотография: теория и практика. Одесса: Юридична лiтература, 2002. С. 62 - 63.
<5> См.: Буринский Е.Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею: Пособие для гг. судей, судебных следователей, лиц прокурорского надзора, поверенных, защитников, судебных врачей и графических экспертов. СПб., 1903. 352 с.
<6> См., напр.: Селиванов Н.А. Судебно-оперативная фотография. М.: Госюриздат, 1955. С. 4; Крылов И.Ф. Были и легенды криминалистики. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1987. С. 22 - 48; Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т.В. Аверьяновой, Е.Р. Россинской. М.: Юристъ, 1999. С. 47; Криминалистика: Учебник / Под ред. Д.И. Сулейманова. Баку: Ишыг, 2000. С. 27.
<7> См., напр.: Дулов А.В., Крылов И.Ф. Из истории криминалистической экспертизы в России: Экспертиза документов. М.: Юрид. лит., 1960. С. 135 - 137; Крылов И.Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1963. С. 26 - 28; Ларин А.М. Криминалистика и паракриминалистика. М.: Изд-во БЕК, 1996. С. 11 - 12.
<8> См.: Щегловитов И.Г. Фотографическая экспертиза при исследовании документов // Юридическая летопись. СПб., 1891. N 3. С. 201 - 214.

Кстати, в поисках истины автор настоящей статьи обнаружил в Национальной библиотеке им. Ильи Чавчавадзе парламента Грузии (г. Тбилиси) обстоятельные биографические очерки не Е.Ф., а В.Ф. Буринского <9> "Дагер и Ньепс. Их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии", опубликованные отдельной книгой в 1893 г. в Санкт-Петербурге в серии "Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова" <10>. В VI главе данной книги, ссылка на которую в доступной нам специальной литературе не встречалась, приводятся интересные сведения из истории зарождения судебно-исследовательской фотографии. Автор книги, в частности, отмечал: "В 1881 г. Годару удалось при помощи фотографии обнаружить подчистки и приписки на документе, без повреждения целости последнего, а также распознавать фотографическим путем фальшивые ассигнации. В 1884 г. химик Э. Ферран, исследуя фотографическим путем чернильную кляксу, умышленно сделанную в книге одного французского почтового учреждения, обнаружил под этой кляксой черные цифры уничтоженного номера и даты. С того времени суды всех цивилизованных государств убедились, что прежний, так называемый каллиграфический способ экспертизы документов не выдерживает и отдаленного сравнения с фотографическим. У нас в России последний впервые введен в практику суда в 1890 г. Е.Ф. Буринским, экспертом-фотографом при петербургском окружном суде" <11>. Однако в отчете Императорской Академии наук о присуждении Е.Ф. Буринскому премии имени М.В. Ломоносова, читанном на торжественном заседании академии 29 декабря 1898 г. и текстуально полностью воспроизведенном в его замечательной книге, указывалось: "Беспрерывными трудами и настойчивостью г. Буринский достиг того, что наука получает новое орудие исследования, столь же могущественное, как микроскоп, и обещающее ввести естествоиспытателя в новый мир, доселе ему совершенно неизвестный и недоступный... Благодаря ему создалась так называемая судебная фотография - искусство открывать всякого рода подделки и изменения в судебных документах. Буринский первый ввел фотографическое исследование документов на суде (1889 г.), и его работы вызвали учреждение особой С.-Петербургской правительственной судебно-фотографической лаборатории. Право Буринского называться творцом судебной фотографии всеми признано и никем не оспаривается..." <12>. Таким образом, отправной точкой отсчета считается именно 1889 г., а не 1890-й, на который ссылается В.Ф. Буринский в своих биографических очерках.

<9> Проверка наличия родственных связей между В.Ф. и Е.Ф. Буринскими заслуживает отдельного исследования.
<10> См.: Дагер и Ньепс. Их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии: Биографические очерки В.Ф. Буринского. СПб.: Типолитография и фототипия В.И. Штейна, 1893. 80 с.
<11> Там же. С. 78 - 79.
<12> Буринский Е.Ф. Указ. соч. С. 111 - 112.

Вместе с тем мало кто знает, что еще в 1867 г. в Тифлисе (ныне столица Грузии - Тбилиси) была основана химическая лаборатория, позже (в 1927 г.) переименованная в судебно-химическую. Ее создателем и первым руководителем был известный ученый-химик, член-корреспондент Петербургской академии наук (с 1876 г.) Генрих Васильевич (Генрих Вильгельм) Струве <13> - сын Василия Яковлевича Струве (1793 - 1864), выдающегося астронома и геодезиста, почетного члена Петербургской академии наук, основателя и первого директора Пулковской обсерватории <14>. Именно в этой лаборатории в 1885 г. <15> под руководством и при непосредственном участии Г.В. Струве с применением методов химии, физики и судебно-исследовательской фотографии был исследован спорный документ, проходящий в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, которое слушалось в Тифлисском окружном суде в связи с обвинением Тер-Шмованова, Корганова и других в совершении подлога. Это дело, вызвавшее в Закавказье широкий общественный резонанс, подробно освещалось на страницах еженедельного журнала "Юридическое обозрение" <16>, издававшегося на русском языке в Тифлисе в то время. Экспертному исследованию, заслужившему в связи с новизной отдельной публикации <17>, подверглась платежная расписка от 23 июля 1876 г., якобы написанная, подписанная и выданная Мартиросом Тер-Микиртычьянцем, а также удостоверенная подписями его отца, Микиртыча Тер-Микиртычьянца, и троих свидетелей-односельчан. В подписях обоих Тер-Микиртычьянцев наблюдались признаки подделки. Однако почерк исполнителя расписки был схож с почерком Мартироса Тер-Микиртычьянца. Достоверность подписей троих свидетелей сомнений не вызывала, но они утверждали, что такой расписки не заверяли. Почерковедческой экспертизой было установлено, что текст расписки Мартиросом Тер-Микиртычьянцем не выполнялся. При ее осмотре и изучении под лупой между строками и отдельными буквами текста проступили едва заметные следы каких-то письменных знаков. Тогда химики, вызванные для производства экспертизы, воздействовали на спорный документ с помощью химического реактива. В результате эти следы, носящие желтоватый цвет, приобрели синеватый оттенок и стали более заметными. Между строками уже просматривались отдельные буквы армянского алфавита, но достаточно разборчиво они не читались. В целях усиления изображения и была применена судебно-исследовательская фотография, позволившая прочесть почти весь первоначальный текст расписки и установить, что подсудимый Тер-Шмованов от своего имени написал 1 октября 1880 г. долговую расписку в том, что он якобы занял у своего односельчанина некого Маркарова 20 руб. Трое односельчан Тер-Шмованова подписали ее по его просьбе в качестве свидетелей. После этого он полностью вытравил текст расписки от 1 октября 1880 г., а вместо него вписал 30 строк текста платежного обязательства от 23 июля 1876 г. на значительно большую сумму от имени Мартироса Тер-Микиртычьянца, подделав его почерк и подпись, а также подпись его отца - Микиртыча. Г.В. Струве, выступавший на судебном процессе по данному уголовному делу в качестве эксперта-химика, заявил, что текст, вытравленный, например, с помощью хлора, становится невидимым. Однако со временем под воздействием света и воздуха незначительные частицы железистого состава чернил, оставшиеся в волокнах бумаги, окисляются и получают желтый, а затем бурый цвет ржавчины. Раствор железисто-синеродистого калия придает этим желто-бурым буквам ясно-синий цвет, а "фотография в состоянии воспроизвести на снимке в черном цвете (речь идет о черно-белом изображении. - Г.Э.) даже такие буквы, которые под лупою насилу могли быть распознаваемы" <18>. Г.В. Струве на основании проведенных опытов также пояснил, что "фотография воспроизводит слабый, почти недоступный глазу текст только при самом быстром снимании" <19>. Кроме того, рассказывая о ходе и результатах своего эксперимента, он сообщил, что полностью вытравил текст старого письма до чистого листа белой бумаги, а затем с помощью фотографа сфотографировал его с 10-, 3- и 1-секундной выдержкой. Первая экспозиция каких-либо результатов не дала, при второй - выступили слабые следы текста, а третья позволила восстановить его на фотоснимках. При этом Г.В. Струве заявил: "Явление это объясняется тем, что при продолжительном снимании слабые следы шрифта сливаются с темнеющим фоном снимка. Впрочем, эта сторона фотографии еще мало исследована и разъяснена" <20>. Примечательно, что это экспертное заключение оспаривалось присяжным поверенным Шевалье, который в ходе судебного процесса заявил: "На предварительном следствии мы всегда просили о тщательной экспертизе и указывали не только на способы, но и на экспертов, например на профессора Менделеева. Так как и следователь, и суд в этой просьбе отказали, то я обратился, через пр. пов. Турчанинова, к г. Менделееву и просил его мнения, послав ему заключение экспертов и вообще все бумаги, относящиеся к этому вопросу. В настоящее время я получил ответ от профессора Менделеева, в котором он признает, что экспертиза произведена по всем правилам науки и что текст на документе от 23-го июля 1876 года написан позднее расписки 1880 года на 20 руб. Худа Маркарову" <21>. Это заключение бесспорного авторитета того времени, великого ученого-химика Д.И. Менделеева (1834 - 1907), открывшего в 1869 г. периодический закон химических элементов, было оглашено в суде. Оно удостоверило высокий научный уровень экспертиз, производимых еще в тот период времени в Тифлисской химической лаборатории с применением судебно-исследовательской фотографии. Интересно также отметить, что на судебном процессе свидетели Багатуров и Мелик-Нубаров заявили, что они присутствовали в качестве понятых при производстве экспертизы в химической лаборатории Г.В. Струве, где, кроме них, находились следователь, товарищ прокурора Сталинский и один из обвиняемых - Корганов. Мелик-Нубаров также пояснил, что именно он под диктовку следователя писал протокол экспертизы <22>. Исходя из этого, О.М. Мгеладзе обоснованно заключает, что "в то время порядок производства экспертизы в значительной мере приближался к следственным действиям (осмотру документов, места происшествия и т.д.). Итоги экспертизы следователь оформлял протоколом экспертизы в присутствии понятых, обвиняемого и самого эксперта" <23>.

<13> См., напр.: Гогшелидзе Р. История развития криминалистики и криминалистических учреждений // Криминалистика. Тбилиси: Изд-во "Меридиан", 2000. Т. 1. Глава VI. С. 79. На груз. яз.
<14> См.: Советский энциклопедический словарь / Науч.-ред. совет под пред. А.М. Прохорова. М.: Советская энциклопедия, 1982. С. 1291; Большая школьная энциклопедия: 6 - 11 классы / Сост. П. Кошель. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. Т. 1. С. 285.
<15> В то далекое время Грузия входила в состав Российской империи.
<16> См.: Юридическое обозрение. Тифлис, 1885. N 198. С. 60 - 61; N 217. С. 650 - 667; N 218. С. 679 - 702; N 219. С. 723 - 734; N 220. С. 765 - 768; N 221. С. 789 - 793; N 222. С. 811 - 812, 817 - 826; N 223. С. 847 - 857; N 224. С. 875 - 889.
<17> См.: По поводу судебной экспертизы по делу г.г. Тер-Шмованова, Тер-Микиртычьянц и др., обвиняемых в подлоге // Юридическое обозрение. Тифлис, 1885. N 222. С. 811 - 813.
<18> Там же. С. 812.
<19> Там же. С. 813.
<20> Там же. С. 813.
<21> Юридическое обозрение. Тифлис, 1885. N 224. С. 887.
<22> См.: Там же. С. 876, 883.
<23> Мгеладзе О.М. Из истории криминалистической экспертизы и криминалистических учреждений Грузии // Вопросы криминалистики. М.: Юрид. лит., 1963. N 8 - 9 (23 - 24). С. 326.

Таким образом, приоритет Е.Ф. Буринского в использовании исследовательской фотографии в судебно-экспертной практике представляется спорным <24>. Если его биография, разработанные им фотографические методы и приемы достаточно хорошо изучены исследователями и описаны в специальной литературе <25>, то информация о Г.В. Струве скудна и ее приходится собирать по крупицам. Кроме изложенного выше, нам только известно, что он родился 10 июля 1822 г. в эстонском городе Дерпте (ныне Тарту), в 1845 г. окончил Дерптский университет, в 1845 - 1849 гг. работал там же, а в 1849 - 1867 гг. - в Горном департаменте в Петербурге. Его работы относятся к неорганической и аналитической химии. В 1853 г. он впервые издал на русском языке таблицы для вычисления результатов количественных анализов, а в 1853 г. применил молибденат аммония в качестве реактива для открытия мышьяка при судебно-медицинских исследованиях, а также для определения примесей мышьяка в металлах, в частности в сурьме. Им получен ряд двойных солей калия, натрия, хрома, железа, алюминия, молибдена и вольфрама. Этот бренный мир он покинул 28 марта 1908 г. <26>.

<24> См.: Мгеладзе О.М. Указ. соч. С. 323 - 327; Гогшелидзе Р.В. 1) Экспертно-криминалистические учреждения в Грузии до 1921 года. Тбилиси: Изд-во "Меридиан", 1996. С. 14 - 19. На груз. яз.; 2) Становление и развитие судебно-криминалистических экспертных учреждений в Грузии: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1997. С. 4 - 5, 26 - 27. На груз. яз.; Бахтадзе Г.Э. Баллистика в борьбе с преступностью. Самара: Самар. гуманит. акад., 2005. С. 74 - 75.
<25> См., напр.: Винберг А.И. Роль учения Е.Ф. Буринского в формировании отечественной криминалистики. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1981. 79 с.; Белкин Р.С. Курс криминалистики: В 3 т. Т. 1: Общая теория криминалистики. М.: Юристъ, 1997. С. 19 - 20.
<26> См.: Волков В.А., Вонский Е.В., Кузнецова Г.И. Выдающиеся химики мира: Биографический справочник / Под ред. В.И. Кузнецова. М.: Высшая школа, 1991. С. 420.

Вместе с тем было бы несправедливо принижать ту роль, которую сыграл Е.Ф. Буринский в формировании отечественной криминалистики, в развитии судебно-исследовательской фотографии. Ведь именно его перу принадлежит фундаментальный труд по судебной экспертизе документов, ведь именно он заложил основы судебного почерковедения; сформулировал так называемый принцип криминалистической трансформации - активного, творческого использования криминалистикой для целей правосудия достижений иных наук; обратил внимание на необходимость детального изучения способов и средств совершения преступлений для последующей разработки мер противодействия преступной деятельности, чем фактически предопределил магистральный путь развития криминалистики <27>. Но при всем этом следует сказать, что первым в Российской империи исследовательскую фотографию в судебно-экспертной практике все-таки применил Г.В. Струве, который в Советском энциклопедическом словаре даже не упоминается.

<27> См.: Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. С. 27 - 28; Он же. История отечественной криминалистики. М.: Изд-во НОРМА, 1999. С. 13 - 15.

Возможно, его исследования не столь известны в силу того, что трудился он с 1867 г. не в блистательной столице на берегах Невы, а в далеком от нее Тифлисе. Возможно, имя Струве было просто вычеркнуто исторической цензурой, введенной в России после 1917 г. Нам неизвестны подробности биографии Г.В. Струве, его судебно-экспертной практики, но широкие возможности для продолжения соответствующих исследований все-таки имеются. В архивах Санкт-Петербурга, Тарту и Тбилиси, вероятно, еще можно найти документы, которые помогут восстановить историческую справедливость и узнать больше о человеке, который, на наш взгляд, действительно первым в Российской империи использовал исследовательскую фотографию в судебно-экспертной практике.

В этом контексте остается только гадать, почему в Советском энциклопедическом словаре Е.Ф. Буринскому посвящено всего лишь несколько скупых строк: "Русский ученый-криминалист, создатель первого в России специального криминалистического учреждения - Петербургской судебно-фотографической лаборатории (1889). Труды по криминалистике и судебной экспертизе" <28>, а в широко известной книге Ю. Торвальда, основанной на достоверных фактах драматической истории возникновения, становления и развития криминалистики, он даже не упоминается <29>. Почему-то и в книге А.А. Громова "О судебной фотографии", опубликованной в 1912 г. именно в городе на Неве, где жил и трудился Е.Ф. Буринский, речь о нем идет только как об авторе единственной книги по судебной экспертизе документов, изданной в России в то время <30>.

<28> Советский энциклопедический словарь / Под ред. А.М. Прохорова. М.: Советская энциклопедия, 1982. С. 181.
<29> См.: Торвальд Ю. Век криминалистики / Пер. с нем.; под ред. и со вступ. ст. Ф.М. Решетникова. 2-е изд. М.: Прогресс, 1990. 336 с.
<30> См.: Громов А.А. О судебной фотографии. СПб., 1912. С. 4.

В любом случае исследования в этом направлении, на наш взгляд, должны быть продолжены. При этом уже сейчас со всей очевидностью можно утверждать, что без Е.Ф. Буринского и Г.В. Струве история приоритета использования в отечественной судебно-экспертной практике исследовательской фотографии не была бы столь увлекательной.