Новые законы о производстве в надзорной инстанции

Быков Виктор Михайлович, доктор юридических наук, профессор (г. Саратов).

1. О каких законах идет речь?

О Федеральном законе от 14 марта 2009 г. N 37-ФЗ "О внесении изменения в статью 407 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" и Федеральном законе от 14 марта 2009 г. N 39-ФЗ "О внесении изменений в статьи 404 и 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" <1>.

Эти законы внесли в производство по уголовным делам в надзорной инстанции серьезные изменения, которые значительно расширили права суда в этой инстанции. Ниже рассмотрим их подробно.

2. Внесенные в УПК РФ изменения имеют свою предысторию.

Дело в том, что в Постановлении Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П по делу о проверке конституционности ст. 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, производственно-технического кооператива "Содействие", общества с ограниченной ответственностью "Карелия" и ряда граждан, указано:

"Признать статью 405 УПК Российской Федерации в той мере, в какой она в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствующей Конституции Российской Федерации" <2>.

Законодателю потребовалось почти четыре года для того, чтобы привести три статьи УПК РФ в соответствие с постановлением Конституционного Суда РФ. Однако и при такой неспешной работе законодателей не обошлось без отдельных недостатков и замечаний, которые вызывают новые законы.

3. Существенные или фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона являются основанием отмены или изменения приговора в порядке надзора?

Статья 405 УПК в новой редакции, как это ни странно, сохранила свое прежнее название: "Недопустимость поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора". С учетом тех изменений, которые внес в эту статью законодатель, теперь это название явно не соответствует содержанию статьи.

Рассматриваемая статья дополнена частью второй следующего содержания: "Пересмотр в порядке надзора обвинительного приговора и последующих судебных решений, вынесенных в связи с его обжалованием, по основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела допускаются в срок, не превышающий одного года со дня вступления их в законную силу, если в ходе судебного разбирательства были допущены фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на законность приговора, определения или постановления суда".

Вначале обратим внимание на то обстоятельство, что Конституционный Суд РФ в своем определении связывает возможность пересмотра уголовного дела и поворота для осужденного к худшему с допущенными существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, хотя в скобках указал и слово "фундаментальные".

Законодатель же в ч. 2 ст. 405 УПК как основание отмены приговора и ухудшения положения осужденного указывает только допущенные судом при рассмотрении уголовного дела фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона.

Так какие же должны быть нарушения закона - фундаментальные или существенные? Или это одно и то же? Тогда почему законодатель строго не следовал постановлению Конституционного Суда РФ в этом вопросе? Наш практический и научный опыт показывает, что если какое-то положение уголовно-процессуального закона у ученых вызывает только дискуссии, то на практике это приводит к неправильному его пониманию и нарушениям.

Дело еще и в том, что УПК РФ не содержит в себе такого понятия, как "существенные нарушения уголовно-процессуального закона". Если же обратиться к толковым словарям русского языка, то оказывается, что слово "существенный" надо понимать как "составляющий сущность чего-нибудь, крайне важный, необходимый". А слово "фундаментальный" толкуется специалистами русского языка как "большой и прочный, основательный, глубокий, основной, главный" <3>.

Если вспомнить традиции российского уголовного судопроизводства, то, например, в п. 3 ст. 342 УПК РСФСР указывалось, что основанием к отмене или изменению приговора в кассационном порядке являлось существенное нарушение уголовно-процессуального закона. А в ст. 345 УПК РСФСР раскрывалось понятие этих существенных нарушений: "Существенными нарушениями уголовно-процессуального закона признаются такие нарушения требований статей настоящего Кодекса, которые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса при рассмотрении дела или иным путем помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора".

На наш взгляд, законодателю не следовало вводить в закон новый термин "фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона", а строго следовать формулировке, использованной Конституционным Судом РФ, а именно в законе следовало указать, что речь идет именно о существенных нарушениях уголовно-процессуального закона как основаниях отмены и изменения судебных решений в порядке надзора. Иначе это может в судебной практике породить ненужные дискуссии и неправильное толкование нового уголовно-процессуального закона.

4. Почему законодатель считает, что только фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на законность приговора, являются основаниями его отмены или изменения? Почему необоснованность и несправедливость приговора не являются основаниями его отмены в порядке надзора?

В связи с чем мы так ставим вопрос? Дело в том, что в ч. 1 ст. 297 УПК РФ устанавливается, что приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. А если он не соответствует этим требованиям, он должен быть отменен. Например, в п. 4 ч. 1 ст. 379 УПК РФ указывается, что несправедливость приговора является основанием для его отмены или изменения.

В принятой ч. 2 ст. 405 УПК указывается, что возможность отмены приговора или его изменения законодатель связывает только с законностью приговора, а другие законные требования к приговору, такие как его обоснованность и справедливость, оставляет без внимания. Сразу же возникает ряд вопросов.

Например, если при рассмотрении уголовного дела и постановлении приговора суд никаких уголовно-процессуальных законов не нарушил, но назначил явно несправедливое наказание подсудимому, то можно ли в этом случае отменить этот приговор по мотивам его несправедливости? Не будет ли в этом случае формулировка ч. 2 ст. 405 УПК препятствием для отмены несправедливого приговора? Ведь там указывается только одно основание отмены или изменения приговора - его незаконность.

В этой неудачно изложенной норме нового закона заложена опасная ловушка для всякого потерпевшего, который, подав жалобу в надзорную инстанцию на мягкость приговора, будет настаивать на его отмене в порядке надзора. Не скажут ли этому потерпевшему, что действующим законом не предусмотрена отмена приговора по мотивам мягкости назначенного наказания, а нарушений законности при рассмотрении уголовного дела судом допущено не было? И что делать суду надзорной инстанции, когда при рассмотрении дела он не обнаружит "фундаментальных нарушений закона", но увидит, что назначенное наказание явно несправедливо?

В связи с этим мы предлагаем в ч. 2 ст. 405 УПК РФ добавить слова: "Приговор и последующие судебные решения также могут быть отменены по причине, установленной судом при рассмотрении уголовного дела в порядке надзора, их необоснованности и несправедливости".

5. Какие же нарушения уголовно-процессуального закона законодатель относит к фундаментальным?

В соответствии с ч. 3 ст. 405 УПК РФ в новой редакции к фундаментальным нарушениям уголовно-процессуального закона, влекущим за собой отмену приговора и последующих судебных решений, в настоящее время относятся следующие два:

• постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей;
• лишение участников уголовного судопроизводства возможности осуществления прав, гарантированных УПК РФ, на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равноправия сторон либо существенное ограничение этих прав, если такие лишения или ограничения повлияли на законность приговора, определения или постановления суда.

Если первое нарушение носит объективный и очевидный характер, то второе допускает судебное усмотрение. Суд должен будет определять, в какой степени, существенно или несущественно, были ограничены права участников уголовного судопроизводства и повлияли ли эти ограничения на законность приговора. При судебном усмотрении в оценке характера допущенного нарушения всегда будет существовать известная неопределенность, односторонность и дискуссионность, что может приводить к судебным ошибкам.

Между тем в ст. 381 УПК РФ указаны совершенно четкие и определенные нарушения уголовно-процессуального закона применительно к кассационной инстанции, которые в любом случае влекут за собой отмену или изменение судебного решения. Вот эти нарушения:

1. непрекращение уголовного дела судом при наличии оснований, предусмотренных ст. 254 УПК;
2. постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей;
3. рассмотрение уголовного дела в отсутствие подсудимого, за исключением случаев, предусмотренных ч. ч. 4 и 5 ст. 247 УПК;
4. рассмотрение уголовного дела без участия защитника, когда его участие является обязательным в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РФ, или с иным нарушением права обвиняемого пользоваться помощью защитника;
5. нарушение права подсудимого пользоваться языком, которым он владеет, и помощью переводчика;
6. непредоставление подсудимому права участия в прениях сторон;
7. непредоставление подсудимому последнего слова;
8. нарушение тайны совещания коллегии присяжных заседателей при вынесении вердикта или тайны совещания судей при постановлении приговора;
9. обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми;
10. отсутствие подписи судьи или одного из судей, если уголовное дело рассматривалось судом коллегиально, на соответствующем судебном решении;
11. отсутствие протокола судебного заседания.

Очевидно, что нарушения, указанные в п. п. 5 и 6, касаются также и потерпевшего, и других участников уголовного судопроизводства, о чем дополнительно должно быть указано в уголовно-процессуальном законе.

На наш взгляд, указанные нарушения, которые являются, безусловно, существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, должны быть перечислены законодателем в ч. 3 ст. 405 УПК РФ, что позволит снизить возможности судейского усмотрения при рассмотрении уголовных дел в порядке надзора.

6. Что изменилось в порядке рассмотрения уголовного дела судом надзорной инстанции?

Новым Федеральным законом от 14 марта 2009 г. N 37-ФЗ "О внесении изменения в статью 407 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" ч. 2 ст. 407 значительно расширена за счет включения в нее новых положений. Но некоторые новеллы нового Закона оказались не очень удачными.

Так, Конституционный Суд РФ, рассматривая конституционность ст. 405 УПК, прежде всего преследовал цель защитить интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве. А ст. 405 УПК РФ в прежней редакции не позволяла суду отменить приговор в порядке надзора в связи с применением уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного, и тем самым защитить интересы потерпевшего.

Казалось бы, законодатель должен строго следовать постановлению Конституционного Суда РФ в защите прав и законных интересов потерпевшего при рассмотрении уголовных дел в надзорной инстанции. Но этого в новой редакции ч. 2 ст. 407 УПК мы не находим. Среди лиц, которые принимают участие в судебном заседании при рассмотрении надзорной жалобы или представления, потерпевший и его представитель даже не названы. Они скрыты под весьма неопределенными "иными лицами", чьи интересы непосредственно затрагиваются жалобой или представлением.

А вот, например, в ст. 377 УПК РСФСР, многократно критикуемого по разным поводам и основаниям, конкретно указывалось, что в необходимых случаях на заседание суда, рассматривающего дело в порядке надзора, для дачи объяснения могли быть приглашены осужденный, оправданный, их защитники, законные представители несовершеннолетних, потерпевший и его представитель, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители. Почему же в ст. 407 УПК в новой редакции законодатель не указал всех возможных участников судебного заседания, в том числе потерпевшего и его представителя?

Однако в ч. 2 ст. 407 УПК законодатель внес одно важное дополнение. Теперь лицо, содержащееся под стражей, или осужденный, отбывающий наказание в виде лишения свободы, вправе участвовать в судебном заседании непосредственно либо путем использования систем видеоконференцсвязи при условии заявления ими ходатайства об этом. Таким образом, законодатель проявил реальную заботу о правах осужденного, и это правильно.

Но возникает вопрос: а если изувеченный этим осужденным потерпевший, по чьей жалобе будет рассматриваться уголовное дело в надзорной инстанции, по причине своего состояния здоровья не сможет самостоятельно прибыть в суд и заявит такое ходатайство о своем участии в судебном заседании, то будет ли ему предоставлена возможность использования системы видеоконференцсвязи? Новый закон об этом скромно умалчивает. А если нет такого положения в законе, то вряд ли это ходатайство потерпевшего будет судом удовлетворено. И где тогда широко ныне декларируемые многими юристами состязательность и равноправие сторон?