Мудрый Юрист

Надзор в гражданском процессе. Позиция европейского суда по правам человека 1

<1> По материалам выступления судьи ЕСПЧ А.И. Ковлера на семинаре "Применение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод на национальном уровне" (26 - 27 февраля 2009 г., г. Санкт-Петербург).

Потапова Анастасия Михайловна, советник Президента ФПА по международным делам, кандидат политологических наук.

Тема надзора в гражданском процессе приобретает преимущественное значение в практике Европейского суда по правам человека в отношении России. Суд все больше получает жалоб на отмену в гражданском судопроизводстве судебных решений, вступивших в законную силу, а также на процессуальные нарушения, связанные с тем, что в надзор не вызывается сторона заявителя. После темы неисполнения судебных решений, по которой было принято пока что единственное "пилотное" Постановление против России (дело Бурдов-2 против России, 15 января 2009 г.), тема надзора является следующим кандидатом на "пилотное" Постановление Европейского суда.

В последние годы проблема надзорной инстанции, ее реформы в гражданском судопроизводстве тесно увязывается с позициями ЕСПЧ и толкованием Конвенции. Хотя Россия и зарекомендовала себя как достаточно дисциплинированный исполнитель постановлений ЕСПЧ в части, касающейся индивидуальных мер, т.е. выплат компенсаций, устранения нарушений, что касается части мер общего характера, т.е. устранения системных проблем во избежание подобных дел в будущем, то здесь ситуация менее благополучна, и особенно это касается надзора. Надзор как явление на данный момент уничтожен во всех государствах Совета Европы. Последние бастионы пали в Румынии, Украине и Молдове в 2001 - 2003 гг. Россия - единственная страна Совета Европы, в которой сохраняется этот институт отмены и пересмотра вступивших в законную силу судебных решений по гражданским делам.

Очень часто в тех делах, которые доходят до Страсбурга, надзор предстает как "дубинка" против судов первой инстанции, которые щедро раздают гражданам такие социальные права, как пенсии с повышенным коэффициентом, квартиры очередникам и т.д. Ввиду недовольства госорганов, в первую очередь Минфина и Пенсионного фонда, эти решения отменяются. Причем эти структуры даже не утруждают себя прохождением стадии кассационного обжалования, часто просто пропустив сроки. Вот такая стандартная картина вырисовывается в делах, которые поступают в ЕСПЧ. Мы видим, что этот универсальный надзор поглотил апелляцию и кассацию. И конечно, эта ситуация привела к тому, что нет никакой гарантии стабильности правоотношений, сложившихся на основе судебных решений. Поэтому очень часто в Страсбурге рассматриваются дела по надзору именно как нарушение принципа правовой определенности, и особенно на фоне массовых решений по социальным вопросам, которые отменяются в надзорной инстанции.

Одним из первых дел, рассмотренных ЕСПЧ и связанных с надзором, было знаменитое дело Рябых против России (Постановление от 24 июля 2003 г.). На основании этого дела в Постановлении ЕСПЧ записал: "Принцип правовой определенности (res judicata) означает, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления; полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, а не пересмотра по существу; пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования; одна лишь возможность наличия двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра; отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера". Этот принцип не только был положен в основу рассмотрения дел по отмене судебных решений в российском надзоре, но также встречается и в постановлениях суда в отношении других стран там, где были попытки пересмотра дел в гражданском производстве.

Одновременно с этим ЕСПЧ никогда не признавал надзорную процедуру как эффективное средство правовой защиты по смыслу п. 1 ст. 35 ЕКПЧ. Соответственно если заявитель допускает ошибку в определении эффективности средства правовой защиты, то он автоматически допускает ошибку и в определении того, какое из вынесенных по его делу национальным органом (судом) решений является окончательным, что, в свою очередь, приводит к пропуску предусмотренного п. 1 ст. 35 Конвенции шестимесячного срока на подачу жалобы в Европейский суд. То есть у заявителя и адвоката есть выбор: либо сразу после кассации жаловаться в ЕСПЧ, либо одновременно и жаловаться в ЕСПЧ, и использовать пока еще существующий надзор. По данной теме были решения по делу Тумилович против России, Денисов против России, Бердзенишвили против России и АО "Уралмаш" против России.

По разным видам надзора ЕСПЧ принял развернутое решение о неприемлемости, объясняя и адвокатам, и юристам, и заявителям, почему ЕСПЧ не признает надзор как эффективное средство правовой защиты. Когда власти РФ апеллируют к тому, что надзор - это универсальное средство, устраняющее судебные ошибки, то данный аргумент в ЕСПЧ не работает. Последний аргумент заключался в том, что судебный надзор - это логическое завершение инстанционности нашей судебной системы, ее пирамиды. Поэтому происходит позиционная война ЕСПЧ, Комитета министров, который следит за исполнением постановлений ЕСПЧ государствами и Россией, и здесь постоянно возникает вопрос - когда будет реформирован надзор. Была резолюция Комитета министров "Исполнение Россией постановлений ЕСПЧ: призыв к дальнейшим реформам в целях укрепления принципа правовой определенности во внутреннем праве", в которой были зафиксированы первые шаги по реформе надзора в 2002 г. с расширением круга субъектов этого права, годичные сроки только надзорного ходатайства и т.д. Это, конечно, и Комитет министров и Совет Европы одобрили. Однако Комитет министров призвал российские власти "предоставить приоритет реформе гражданского судопроизводства с тем, чтобы обеспечить полное соблюдение принципа правовой определенности, предусмотренного Конвенцией, как она истолкована в решениях Суда", и сослался на дело Рябых против России (Постановление от 24 июля 2003 г.) и дело Волкова против России (Постановление от 5 апреля 2005 г.). Он рекомендовал также властям с помощью этой реформы исправить некоторые ошибки посредством обыкновенного апелляционного и (или) кассационного производства, прежде чем решения станут окончательными, и предоставить соответствующим судам достаточные средства и полномочия для осуществления их обязанностей. И наконец, Комитет министров побуждал власти в ожидании этой всеобъемлющей реформы рассмотреть возможность принятия временных мер, ограничивающих настолько, насколько это возможно, риск новых подобных нарушений Конвенции. В частности, постепенно ограничивать использование надзорного производства путем ужесточения сроков подачи надзорных жалоб, ограничения допустимых оснований для этой процедуры, обеспечить, чтобы в надзорном производстве соблюдались такие требования справедливого судопроизводства, как принципы состязательности, равенства сторон, упростить действующее надзорное производство в целях его ускорения и т.д.

Новые трансформации в надзорную инстанцию внес Федеральный закон от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации". Особенно важно то, что согласно положениям этого Закона судебные постановления могут быть обжалованы в суд надзорной инстанции уже лишь в течение 6 месяцев со дня вступления в законную силу, при условии, что были исчерпаны иные способы обжалования судебного постановления до дня его вступления в законную силу. И в ЕСПЧ было это отмечено и воспринято, что сейчас уже невозможно "перепрыгнуть" кассационную инстанцию. От внимания Страсбурга также не ушло и разъяснение Верховного Суда <1>, которое он дал совсем недавно по применению новой системы надзора: "Принцип правовой определенности предполагает, что суд не вправе пересматривать вступившее в законную силу постановление только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Иная точка зрения суда надзорной инстанции на то, как должно быть разрешено дело, не может являться поводом для отмены или изменения судебного постановления нижестоящего суда". Здесь наконец-то Европейский суд и Верховный Суд пришли к единому мнению. Это дает надежду, что данная мысль получит свое воплощение и на практике.

<1> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 февраля 2008 г. N 2 "О применении норм гражданского процессуального законодательства в суде надзорной инстанции в связи с принятием и введением в действие Федерального закона от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации".

Была попытка внести в ГПК норму, аналогичную норме ст. 413 УПК и ст. 311 АПК, а именно пересмотр гражданских дел по вновь открывшимся обстоятельствам, каковыми могут быть постановления Конституционного Суда либо Европейского суда по правам человека. Но в итоге в ст. 392 ГПК была внесена фраза о признании Конституционным Судом РФ "не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного в конкретном деле, в связи с принятием решения, по которому заявитель обращался в Конституционный Суд Российской Федерации", а что касается постановлений Европейского суда по правам человека, то это было пропущено. Получается, что в уголовном процессе и в арбитражном эта норма есть, а в гражданском процессе эта норма усечена. Но тот факт, что уже есть некоторые шаги по пересмотру сложившейся системы надзора, не может не радовать.

Однако есть примеры и такого надзора, который восстанавливает попранные права граждан. Было два постановления ЕСПЧ, где признали отсутствие нарушений ст. 6 ЕКПЧ, когда надзор реально восстановил права граждан. Первое дело было от 15 марта 2007 г., Гаврикова против России, в котором власти благодаря надзору признали нарушенное право, выплатили компенсацию и заявительница утратила статус жертвы. Здесь Суд не нашел нарушения ст. 6 ЕКПЧ. Вторая жалоба - Проценко против России от 31 июля 2008 г., где были восстановлены права третьей стороны, не приглашенной участвовать в процессе по отчуждению земельного участка, чем она была лишена возможности обжаловать решение в обычном кассационном порядке. Здесь ЕСПЧ сделал однозначный вывод: "...указанные обстоятельства по своему характеру и значению были таковыми, что оправдывали отмену вступившего в законную силу судебного решения, и это не нарушало принципа правовой определенности".

Подобные примеры еще раз подчеркивают, что позиция ЕСПЧ не является непримиримой в отношении решений надзорной инстанции. И Комитет министров как контрольный орган понимает позицию ЕСПЧ там, где он оправдывает пересмотр дела, хотя, конечно, всегда в уме оставляет то, что можно было устранить эти ошибки в апелляционной или кассационной инстанции.