Мудрый Юрист

Сущность изменений в УПК РФ от 2 декабря 2008 г.

Божьев В., заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор.

Федеральный закон от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" прежде всего нацелен на дальнейшее развитие и конкретизацию положений УПК в части разграничения полномочий прокуроров и руководителей следственных органов (РСО).

Этим Законом были скорректированы положения более двух десятков норм УПК, регулирующих полномочия РСО. Одновременно уточнены (в основном в сторону ограничения полномочий) четыре статьи, регламентирующие процессуальные полномочия прокуроров на досудебных этапах судопроизводства (ч. ч. 2 и 2.1 ст. 37, ч. 2 ст. 38, ч. 3 ст. 39, ч. 4 ст. 146).

  1. К сожалению, этот нормативный акт сохранил следы спешки и незавершенности, свойственные ФЗ от 5 июня 2007 г. и ряду других законов, принятых в его развитие и уточнение. Федеральным законом от 2 декабря 2008 г., в частности, в ст. 37 УПК включена часть 2.1 следующего содержания: "2.1 По мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела". Этический уровень этой новеллы настолько несовершенен, что не заслуживает даже обсуждения. Но далеко не безупречна правовая составляющая нормы. В самом деле, прокурору, на которого ч. 1 ст. 37 УПК возложен надзор за процессуальной деятельностью органов следствия, дозволено ознакомиться с материалами уголовного дела лишь при наличии "мотивированного письменного запроса". При этом в тексте Закона не указано, кому должен быть адресован запрос, кто и в какой срок его должен рассмотреть, оценить его мотивированность и принять решение. Кроме того, не учтено, что прокурор может получить жалобу (или иной сигнал) в такой форме и по такому поводу, что преждевременное уведомление о нем "в мотивированном запросе" сделает бессмысленным в дальнейшем не только ознакомление с делом, но и вообще проведение каких-либо процессуальных и иных действий. Фактически разработчики проекта Закона N 226-ФЗ не столько обеспечили целенаправленность и эффективность осуществления прокурором его правозащитной функции, сколько создали очередной барьер к ее осуществлению (хотя, может быть, и не желали этого).
  2. Определенный интерес вызывает изменение редакции текста ст. 38 УПК. Кроме воспроизведения ряда положений ст. 221 УПК в п. 5 ч. 2 ст. 38 теперь указано на право следователя с согласия РСО обжаловать в порядке, установленном ч. 4 ст. 221 УПК, решение прокурора об отмене постановления о возбуждении уголовного дела. Применение этого "нового" положения, надо полагать, не заставит долго ждать. Видимо, в ближайшее время данные практики позволят уяснить целесообразность указанных изменений, в частности, понять: 1) насколько эффективно следователи и РСО реализуют свои "новые" процессуальные права; 2) как сказалось "уточнение" процессуальных прав прокурора на его деятельности по осуществлению надзора в стадии предварительного следствия. Но уже теперь, не дожидаясь обобщенных данных статистики, следовало бы изучить: как процессуальные нововведения восприняли РСО низового (т.е. районного) звена; усвоили ли они новые полномочия; насколько эффективно их применяют на практике; как это отражается на качестве расследования; не привело ли перераспределение полномочий между прокурорами и РСО к наделению последних (особенно на районном уровне) избыточными полномочиями. Это не праздные вопросы, ответы на них помогут оценить качество принятых законов, их действенность.
  3. Безусловно, позитивной оценки заслуживает восстановление полномочий РСО по возбуждению уголовных дел и корректировка в связи с этим положений ч. 2 ст. 39 УПК (подп. "б" п. 6 ФЗ N 226-ФЗ). Однако не снят вопрос о восстановлении аналогичных прав у прокурора. При этом речь не идет о безграничном праве прокурора возбудить любое дело по любым основаниям. Но почему прокурору не предоставить возможность возбуждать уголовные дела на основе материалов, собранных в ходе проверок соблюдения законности руководителями соответствующих учреждений и организаций? Зачем его ставить в положение просителя перед лицами, хотя и наделенными полномочиями по возбуждению дел (ч. 1 ст. 146 УПК), но ему поднадзорными? Кому и зачем нужны эти "опереточные" порядки? Между тем, судя по последним выступлениям высших должностных лиц страны, нарушений законности более чем достаточно, а потому надобность в надзоре прокурора за исполнением законов не отпала. Почему же не подумать о повышении эффективности этого надзора?
  4. Вызывают недоумения изменения ч. 1 ст. 67 УПК, согласно которым принятие решения об отводе руководителя следственного органа отныне возлагается на вышестоящего руководителя следственного органа. Подчеркиваю, речь идет не о руководителе вышестоящего следственного органа (РВСО), а о вышестоящем руководителе следственного органа (ВРСО).

ВРСО как субъект уголовно-процессуального права в УПК отсутствует. В сферу уголовно-процессуальных отношений этот субъект права введен Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ (см. подп. "а" п. 7). Впервые попытка ввести этого субъекта в сферу уголовно-процессуальных отношений была предпринята руководителем Следственного комитета при прокуратуре РФ (см. п. 4 Приказа N 43) <1>. Указанным ведомственным актом установлено, что в системе Следственного комитета при прокуратуре РФ "...вышестоящим по отношению к заместителю РСО является руководитель, которому он непосредственно подчинен". Специалисты СК придумали "удобного" ведомственного начальника, совмещающего административные и уголовно-процессуальные полномочия. Нет надобности здесь анализировать административно-правовые понятия прямого, непосредственного, вышестоящего и нижестоящего начальников. Важно другое: субъект уголовно-процессуальных отношений не может "появиться" по воле ведомственного руководителя. Установление круга субъектов уголовно-процессуальных отношений - это исключительная компетенция высшего законодательного органа Российской Федерации и является предметом УПК РФ - единственного Федерального уголовно-процессуального закона страны (см. ст. ст. 29 - 72 УПК). При этом все властные субъекты, имеющие отношение к расследованию преступлений, квалифицируются в УПК РФ как участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения (гл. 6). И, когда в самом начале нынешнего этапа корректировки УПК понадобилось ввести фигуру начальника подразделения дознания, это было сделано общепризнанным открытым путем - посредством инкорпорации в шестую главу УПК ст. 40.1 (см. ФЗ от 6 июня 2007 г. N 90-ФЗ).

<1> Законность. 2008. N 2. С. 60 - 63.

Учреждая "нового" субъекта уголовно-процессуальных отношений, разработчики проекта Закона N 226-ФЗ решили это сделать "ненавязчиво" (потихонечку). Видимо, с введением "вышестоящего" лица в сферу процессуальных отношений связывались некие удобства: быстрое (без лишней суеты) принятие решения об отводе заместителя РСО; принятие решений об отмене постановлений нижестоящего должностного лица и т.п. И все было бы ничего, если бы процессуальные решения можно было бы отменять в административном порядке. Но не учли разработчики проекта Закона, что понятие "начальник" в административном и уголовно-процессуальном праве имеют разное содержание. Согласно нормам УПК РФ лицо, возглавляющее следственное подразделение, и его заместитель имеют один и тот же процессуальный статус - руководителя следственного органа (см. п. 38.1 ст. 5 УПК). Следовательно, в системе процессуальных отношений они равноправны. И ничего не меняется от того, что вместо термина "руководитель вышестоящего следственного органа" придуман термин "вышестоящий руководитель следственного органа". Исторический опыт показывает, что поиски быстрых и удобных решений в сфере уголовного судопроизводства нередко приводят к таким последствиям, которые потом трудно (а иногда и невозможно) исправить. Поэтому следовало бы щепетильнее относиться ко всякого рода предложениям, направленным только на то, "как попроще и побыстрее...".

  1. Вопреки сложившейся законодательной практике в систему уголовно-процессуальных отношений Федеральным законом N 226-ФЗ нестандартным приемом введен еще один субъект уголовно-процессуального права - следователь-криминалист. Законодателю не потребовалось для этого вносить изменения в главу шестую УПК, посвященную участникам уголовного процесса со стороны обвинения. Он предпочел упрощенный (я бы даже сказал, "примитивный") прием, введя эту фигуру в систему уголовно-процессуальных отношений "с черного хода", ограничившись включением в текст ст. 5 УПК п. 40.1, представив в нем не только описание понятия нового участника процесса - "следователя-криминалиста", но и определив там же (!) его правовой статус. Но этот новый субъект уголовно-процессуальных отношений не только введен в уголовный процесс "специфическим" образом. Ему еще и предоставлены необычные процессуальные права, которых нет даже ни у настоящего (законным способом регламентированного) следователя, ни у его руководителя. Имеется в виду наделение его правом производить следственные и иные процессуальные действия без принятия уголовного дела к своему производству. И все это сделано в ст. 5 УПК, имеющей подсобное справочно-техническое предназначение: разъяснение основных понятий, используемых в тексте УПК РФ. Между тем в тексте УПК эти понятия отсутствуют.

Сотворив необычным путем указанного субъекта уголовно-процессуальных отношений, разработчики проекта ФЗ от 2 декабря 2008 г., может быть, не желая этого, как бы "подталкивают" его к процессуальным правонарушениям, так как следственные и иные процессуальные действия обычный следователь может проводить лишь по делу, принятому к своему производству (ст. 156 УПК), либо по специальному поручению другого следователя, у которого в производстве находится уголовное дело (ч. 1 ст. 152 УПК). Следовательно, проведенные вопреки требованиям ст. ст. 156 и 152 УПК следственные действия не могут обрести юридическую силу. Поэтому собранные таким путем сведения не могут быть допустимыми доказательствами (см.: ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ст. 75 УПК РФ, п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. N 8, Определение КС РФ от 2 февраля 2006 г. N 57-О).

Напомним, что подобные попытки законодателя, потворствующего "новаторам", занятым вечным поиском простых, скорых и менее обременительных средств по расследованию и разрешению дел, обычно дорого стоили и плохо заканчивались, приводили к значительным затратам сил и средств на восстановление и исправление подчас непоправимых ошибок. Сколько же можно наступать на одни и те же собственные грабли?

  1. Несомненно, положительной оценки заслуживает признание Законом N 226-ФЗ утратившими силу положений ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК. Пять лет потребовалось законодательным органам РФ для частичного приведения норм ст. 237 УПК в соответствие с Постановлением Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П <2>. Напомним, что указанным Постановлением КС РФ признал право суда по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить уголовное дело прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом во всех случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела не связано с восполнением неполноты расследования. Этим же Постановлением КС признал не соответствующими Конституции РФ ч. 4 ст. 237 и ч. 9 ст. 246 УПК РФ. Спустя некоторое время КС констатировал, что пятидневный срок, установленный ч. 2 ст. 237 УПК для устранения допущенных нарушений (см. ч. 1 ст. 237 УПК), не распространяется на дела, возвращенные прокурору ввиду существенных нарушений закона (см.: Определение Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 г. N 57-О).
<2> См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2004. N 1.

Признание утратившими силу положений ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК (см. п. 24 ФЗ N 226-ФЗ) означает создание оптимальных условий для обеспечения качественного проведения дополнительного расследования по уголовному делу, возвращенному судом прокурору. Можно только сожалеть, что, внеся поправки в УПК с учетом Постановления КС РФ пятилетней давности, законодатель не указал в обновленном тексте ч. 1 ст. 237 УПК на существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве, как общие основания принятия решения о возвращении уголовного дела прокурору, сохранив при этом прежний текст ч. 1 ст. 237 УПК без изменений. Таким образом, в текст УПК РФ оказалось не включенным то, что предопределило отказ от положений, содержащихся в ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК. Между тем имеющиеся в ч. 1 ст. 237 УПК пять оснований, обусловливающих принятие судом решения о возвращении дела прокурору, - это всего лишь отдельные (далеко не исчерпывающие) проявления существенных нарушений закона, которые могут быть допущены в досудебном производстве.

  1. В тексте ФЗ от 2 декабря 2008 г. имеют место неоднократные обращения к вопросам доказывания и средствам доказывания. В частности, расширены возможности следователей и дознавателей в собирании доказательств в стадии возбуждения уголовного дела. В необходимых случаях на этом этапе теперь допущено проведение осмотра трупа (ч. 4 ст. 178 УПК), а в случаях, не терпящих отлагательства, кроме того, - и освидетельствования (ч. 1 ст. 179 УПК).

В развитие положений закона об обстоятельствах, которые учитываются при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, ст. 108 УПК дополнена указанием на то, что такими обстоятельствами не могут быть данные, не проверенные в ходе судебного заседания, в том числе результаты ОРД, представленные в нарушение требований ст. 89 УПК. Действительно, суд не может построить свои выводы на данных (точнее было указать "сведениях"), не проверенных в судебном заседании. Но в остальной части законодатель, дополняя текст ст. 108 УПК, не вполне точен. Дело в том, что сведения, имеющие значение для уголовного дела, могут быть представлены не только в доказательствах (см. ч. 1 ст. 74 УПК), но и в оперативно-розыскных данных (ОРД), которые, однако, не могут механически трансформироваться в доказательства. Даже сведения об одних и тех же обстоятельствах и фактах, исходящие от одного и того же человека, который был сначала агентом, а потом стал свидетелем, - это не единые по своей юридической природе данные, которые формируются в разных условиях. Совпадение их содержания не означает их тождества, а тем более замены одних данных другими <3>. В процессе доказывания запрещено использовать фактические данные, в том числе полученные в результате оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым УПК к доказательствам (см. ч. 1 ст. 74, ст. 89 УПК РФ).

КонсультантПлюс: примечание.

Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<3> См. об этом: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Лебедева. 5-е изд. М.: Юрайт, 2008. С. 323 - 328.

Подводя итоги краткому анализу основных положений Федерального закона от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации", можно сделать вывод, что этот небольшой по объему нормативный акт внес существенные изменения в регулирование уголовно-процессуальных отношений прежде всего и главным образом в стадии предварительного расследования. Однако ряд присутствующих теперь в УПК РФ новелл нуждается в существенной корректировке.