Сущность изменений в УПК РФ от 2 декабря 2008 г.
Божьев В., заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор.
Федеральный закон от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" прежде всего нацелен на дальнейшее развитие и конкретизацию положений УПК в части разграничения полномочий прокуроров и руководителей следственных органов (РСО).
Этим Законом были скорректированы положения более двух десятков норм УПК, регулирующих полномочия РСО. Одновременно уточнены (в основном в сторону ограничения полномочий) четыре статьи, регламентирующие процессуальные полномочия прокуроров на досудебных этапах судопроизводства (ч. ч. 2 и 2.1 ст. 37, ч. 2 ст. 38, ч. 3 ст. 39, ч. 4 ст. 146).
- К сожалению, этот нормативный акт сохранил следы спешки и незавершенности, свойственные ФЗ от 5 июня 2007 г. и ряду других законов, принятых в его развитие и уточнение. Федеральным законом от 2 декабря 2008 г., в частности, в ст. 37 УПК включена часть 2.1 следующего содержания: "2.1 По мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела". Этический уровень этой новеллы настолько несовершенен, что не заслуживает даже обсуждения. Но далеко не безупречна правовая составляющая нормы. В самом деле, прокурору, на которого ч. 1 ст. 37 УПК возложен надзор за процессуальной деятельностью органов следствия, дозволено ознакомиться с материалами уголовного дела лишь при наличии "мотивированного письменного запроса". При этом в тексте Закона не указано, кому должен быть адресован запрос, кто и в какой срок его должен рассмотреть, оценить его мотивированность и принять решение. Кроме того, не учтено, что прокурор может получить жалобу (или иной сигнал) в такой форме и по такому поводу, что преждевременное уведомление о нем "в мотивированном запросе" сделает бессмысленным в дальнейшем не только ознакомление с делом, но и вообще проведение каких-либо процессуальных и иных действий. Фактически разработчики проекта Закона N 226-ФЗ не столько обеспечили целенаправленность и эффективность осуществления прокурором его правозащитной функции, сколько создали очередной барьер к ее осуществлению (хотя, может быть, и не желали этого).
- Определенный интерес вызывает изменение редакции текста ст. 38 УПК. Кроме воспроизведения ряда положений ст. 221 УПК в п. 5 ч. 2 ст. 38 теперь указано на право следователя с согласия РСО обжаловать в порядке, установленном ч. 4 ст. 221 УПК, решение прокурора об отмене постановления о возбуждении уголовного дела. Применение этого "нового" положения, надо полагать, не заставит долго ждать. Видимо, в ближайшее время данные практики позволят уяснить целесообразность указанных изменений, в частности, понять: 1) насколько эффективно следователи и РСО реализуют свои "новые" процессуальные права; 2) как сказалось "уточнение" процессуальных прав прокурора на его деятельности по осуществлению надзора в стадии предварительного следствия. Но уже теперь, не дожидаясь обобщенных данных статистики, следовало бы изучить: как процессуальные нововведения восприняли РСО низового (т.е. районного) звена; усвоили ли они новые полномочия; насколько эффективно их применяют на практике; как это отражается на качестве расследования; не привело ли перераспределение полномочий между прокурорами и РСО к наделению последних (особенно на районном уровне) избыточными полномочиями. Это не праздные вопросы, ответы на них помогут оценить качество принятых законов, их действенность.
- Безусловно, позитивной оценки заслуживает восстановление полномочий РСО по возбуждению уголовных дел и корректировка в связи с этим положений ч. 2 ст. 39 УПК (подп. "б" п. 6 ФЗ N 226-ФЗ). Однако не снят вопрос о восстановлении аналогичных прав у прокурора. При этом речь не идет о безграничном праве прокурора возбудить любое дело по любым основаниям. Но почему прокурору не предоставить возможность возбуждать уголовные дела на основе материалов, собранных в ходе проверок соблюдения законности руководителями соответствующих учреждений и организаций? Зачем его ставить в положение просителя перед лицами, хотя и наделенными полномочиями по возбуждению дел (ч. 1 ст. 146 УПК), но ему поднадзорными? Кому и зачем нужны эти "опереточные" порядки? Между тем, судя по последним выступлениям высших должностных лиц страны, нарушений законности более чем достаточно, а потому надобность в надзоре прокурора за исполнением законов не отпала. Почему же не подумать о повышении эффективности этого надзора?
- Вызывают недоумения изменения ч. 1 ст. 67 УПК, согласно которым принятие решения об отводе руководителя следственного органа отныне возлагается на вышестоящего руководителя следственного органа. Подчеркиваю, речь идет не о руководителе вышестоящего следственного органа (РВСО), а о вышестоящем руководителе следственного органа (ВРСО).
ВРСО как субъект уголовно-процессуального права в УПК отсутствует. В сферу уголовно-процессуальных отношений этот субъект права введен Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ (см. подп. "а" п. 7). Впервые попытка ввести этого субъекта в сферу уголовно-процессуальных отношений была предпринята руководителем Следственного комитета при прокуратуре РФ (см. п. 4 Приказа N 43) <1>. Указанным ведомственным актом установлено, что в системе Следственного комитета при прокуратуре РФ "...вышестоящим по отношению к заместителю РСО является руководитель, которому он непосредственно подчинен". Специалисты СК придумали "удобного" ведомственного начальника, совмещающего административные и уголовно-процессуальные полномочия. Нет надобности здесь анализировать административно-правовые понятия прямого, непосредственного, вышестоящего и нижестоящего начальников. Важно другое: субъект уголовно-процессуальных отношений не может "появиться" по воле ведомственного руководителя. Установление круга субъектов уголовно-процессуальных отношений - это исключительная компетенция высшего законодательного органа Российской Федерации и является предметом УПК РФ - единственного Федерального уголовно-процессуального закона страны (см. ст. ст. 29 - 72 УПК). При этом все властные субъекты, имеющие отношение к расследованию преступлений, квалифицируются в УПК РФ как участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения (гл. 6). И, когда в самом начале нынешнего этапа корректировки УПК понадобилось ввести фигуру начальника подразделения дознания, это было сделано общепризнанным открытым путем - посредством инкорпорации в шестую главу УПК ст. 40.1 (см. ФЗ от 6 июня 2007 г. N 90-ФЗ).
<1> Законность. 2008. N 2. С. 60 - 63.Учреждая "нового" субъекта уголовно-процессуальных отношений, разработчики проекта Закона N 226-ФЗ решили это сделать "ненавязчиво" (потихонечку). Видимо, с введением "вышестоящего" лица в сферу процессуальных отношений связывались некие удобства: быстрое (без лишней суеты) принятие решения об отводе заместителя РСО; принятие решений об отмене постановлений нижестоящего должностного лица и т.п. И все было бы ничего, если бы процессуальные решения можно было бы отменять в административном порядке. Но не учли разработчики проекта Закона, что понятие "начальник" в административном и уголовно-процессуальном праве имеют разное содержание. Согласно нормам УПК РФ лицо, возглавляющее следственное подразделение, и его заместитель имеют один и тот же процессуальный статус - руководителя следственного органа (см. п. 38.1 ст. 5 УПК). Следовательно, в системе процессуальных отношений они равноправны. И ничего не меняется от того, что вместо термина "руководитель вышестоящего следственного органа" придуман термин "вышестоящий руководитель следственного органа". Исторический опыт показывает, что поиски быстрых и удобных решений в сфере уголовного судопроизводства нередко приводят к таким последствиям, которые потом трудно (а иногда и невозможно) исправить. Поэтому следовало бы щепетильнее относиться ко всякого рода предложениям, направленным только на то, "как попроще и побыстрее...".
- Вопреки сложившейся законодательной практике в систему уголовно-процессуальных отношений Федеральным законом N 226-ФЗ нестандартным приемом введен еще один субъект уголовно-процессуального права - следователь-криминалист. Законодателю не потребовалось для этого вносить изменения в главу шестую УПК, посвященную участникам уголовного процесса со стороны обвинения. Он предпочел упрощенный (я бы даже сказал, "примитивный") прием, введя эту фигуру в систему уголовно-процессуальных отношений "с черного хода", ограничившись включением в текст ст. 5 УПК п. 40.1, представив в нем не только описание понятия нового участника процесса - "следователя-криминалиста", но и определив там же (!) его правовой статус. Но этот новый субъект уголовно-процессуальных отношений не только введен в уголовный процесс "специфическим" образом. Ему еще и предоставлены необычные процессуальные права, которых нет даже ни у настоящего (законным способом регламентированного) следователя, ни у его руководителя. Имеется в виду наделение его правом производить следственные и иные процессуальные действия без принятия уголовного дела к своему производству. И все это сделано в ст. 5 УПК, имеющей подсобное справочно-техническое предназначение: разъяснение основных понятий, используемых в тексте УПК РФ. Между тем в тексте УПК эти понятия отсутствуют.
Сотворив необычным путем указанного субъекта уголовно-процессуальных отношений, разработчики проекта ФЗ от 2 декабря 2008 г., может быть, не желая этого, как бы "подталкивают" его к процессуальным правонарушениям, так как следственные и иные процессуальные действия обычный следователь может проводить лишь по делу, принятому к своему производству (ст. 156 УПК), либо по специальному поручению другого следователя, у которого в производстве находится уголовное дело (ч. 1 ст. 152 УПК). Следовательно, проведенные вопреки требованиям ст. ст. 156 и 152 УПК следственные действия не могут обрести юридическую силу. Поэтому собранные таким путем сведения не могут быть допустимыми доказательствами (см.: ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ст. 75 УПК РФ, п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. N 8, Определение КС РФ от 2 февраля 2006 г. N 57-О).
Напомним, что подобные попытки законодателя, потворствующего "новаторам", занятым вечным поиском простых, скорых и менее обременительных средств по расследованию и разрешению дел, обычно дорого стоили и плохо заканчивались, приводили к значительным затратам сил и средств на восстановление и исправление подчас непоправимых ошибок. Сколько же можно наступать на одни и те же собственные грабли?
- Несомненно, положительной оценки заслуживает признание Законом N 226-ФЗ утратившими силу положений ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК. Пять лет потребовалось законодательным органам РФ для частичного приведения норм ст. 237 УПК в соответствие с Постановлением Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П <2>. Напомним, что указанным Постановлением КС РФ признал право суда по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить уголовное дело прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом во всех случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела не связано с восполнением неполноты расследования. Этим же Постановлением КС признал не соответствующими Конституции РФ ч. 4 ст. 237 и ч. 9 ст. 246 УПК РФ. Спустя некоторое время КС констатировал, что пятидневный срок, установленный ч. 2 ст. 237 УПК для устранения допущенных нарушений (см. ч. 1 ст. 237 УПК), не распространяется на дела, возвращенные прокурору ввиду существенных нарушений закона (см.: Определение Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 г. N 57-О).
Признание утратившими силу положений ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК (см. п. 24 ФЗ N 226-ФЗ) означает создание оптимальных условий для обеспечения качественного проведения дополнительного расследования по уголовному делу, возвращенному судом прокурору. Можно только сожалеть, что, внеся поправки в УПК с учетом Постановления КС РФ пятилетней давности, законодатель не указал в обновленном тексте ч. 1 ст. 237 УПК на существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве, как общие основания принятия решения о возвращении уголовного дела прокурору, сохранив при этом прежний текст ч. 1 ст. 237 УПК без изменений. Таким образом, в текст УПК РФ оказалось не включенным то, что предопределило отказ от положений, содержащихся в ч. ч. 2, 4 и 5 ст. 237 УПК. Между тем имеющиеся в ч. 1 ст. 237 УПК пять оснований, обусловливающих принятие судом решения о возвращении дела прокурору, - это всего лишь отдельные (далеко не исчерпывающие) проявления существенных нарушений закона, которые могут быть допущены в досудебном производстве.
- В тексте ФЗ от 2 декабря 2008 г. имеют место неоднократные обращения к вопросам доказывания и средствам доказывания. В частности, расширены возможности следователей и дознавателей в собирании доказательств в стадии возбуждения уголовного дела. В необходимых случаях на этом этапе теперь допущено проведение осмотра трупа (ч. 4 ст. 178 УПК), а в случаях, не терпящих отлагательства, кроме того, - и освидетельствования (ч. 1 ст. 179 УПК).
В развитие положений закона об обстоятельствах, которые учитываются при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, ст. 108 УПК дополнена указанием на то, что такими обстоятельствами не могут быть данные, не проверенные в ходе судебного заседания, в том числе результаты ОРД, представленные в нарушение требований ст. 89 УПК. Действительно, суд не может построить свои выводы на данных (точнее было указать "сведениях"), не проверенных в судебном заседании. Но в остальной части законодатель, дополняя текст ст. 108 УПК, не вполне точен. Дело в том, что сведения, имеющие значение для уголовного дела, могут быть представлены не только в доказательствах (см. ч. 1 ст. 74 УПК), но и в оперативно-розыскных данных (ОРД), которые, однако, не могут механически трансформироваться в доказательства. Даже сведения об одних и тех же обстоятельствах и фактах, исходящие от одного и того же человека, который был сначала агентом, а потом стал свидетелем, - это не единые по своей юридической природе данные, которые формируются в разных условиях. Совпадение их содержания не означает их тождества, а тем более замены одних данных другими <3>. В процессе доказывания запрещено использовать фактические данные, в том числе полученные в результате оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым УПК к доказательствам (см. ч. 1 ст. 74, ст. 89 УПК РФ).
КонсультантПлюс: примечание.
Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (3-е издание, переработанное и дополненное).
<3> См. об этом: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Лебедева. 5-е изд. М.: Юрайт, 2008. С. 323 - 328.Подводя итоги краткому анализу основных положений Федерального закона от 2 декабря 2008 г. N 226-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации", можно сделать вывод, что этот небольшой по объему нормативный акт внес существенные изменения в регулирование уголовно-процессуальных отношений прежде всего и главным образом в стадии предварительного расследования. Однако ряд присутствующих теперь в УПК РФ новелл нуждается в существенной корректировке.