Мудрый Юрист

Процессуальное значение признания вины и согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением в истории науки российского уголовного судопроизводства

Днепровская Мария Ашхабатовна - ведущий специалист-эксперт юридического отдела Межрайонной ИФНС России N 8 по Иркутской области.

Становление и развитие особого порядка судебного разбирательства в российском уголовном судопроизводстве обусловлены особым отношением законодателя к признанию обвиняемым своей вины. Если сравнивать с практикой США, признание вины устраняет спор между обвинением и обвиняемым <1>, при наличии которого судебное следствие не проводится, другие доказательства не исследуются, что в итоге упрощает судебную процедуру и влечет вынесение обвинительного приговора единолично судьей <2>.

<1> См.: Власихин В. Служба обвинения в США: закон и политика. М., 1981. С. 138; Уайнреб Л. Отказ в правосудии: уголовный процесс в США / С предисл. и под общ. ред. В.М. Николайчика; Пер. с англ. и авт. послесл. В.А. Власихин. М., 1985. С. 12.
<2> См.: Боботов С.В. Буржуазная юстиция. Состояние и перспективы развития. М., 1989. С. 164; Махов В.Н. Уголовный процесс США (досудебные стадии). М., 1998. С. 168.

В российском уголовном судопроизводстве признание вины на протяжении развития уголовно-процессуального законодательства также имело определенную ценность. Наряду с признанием вины в действующем УПК РФ 2001 г. появилась новая правовая категория - "согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением". Поэтому актуальным становится вопрос о содержании и соотношении таких правовых категорий, как "признание вины" и "согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением", в их процессуальном значении.

На наш взгляд, следует рассмотреть указанные вопросы через призму истории науки уголовного судопроизводства, раскрывая значение признания вины по уголовно-процессуальному законодательству в его историческом развитии: в дореволюционный, советский и современный периоды, руководствуясь такими ключевыми правовыми документами, как Судебник Ивана III, Судебник Ивана IV, Соборное уложение 1649 г. <3>, Краткое изображение процессов или тяжеб 1715 г. <4>, Свод законов Российской империи 1832 г. <5>, Устав уголовного судопроизводства 1864 г. <6>, УПК РСФСР 1923 г. <7>, УПК РСФСР 1960 г. <8>, УПК РФ 2001 г. <9>.

<3> Российское законодательство X - XX вв. В 9 т. / Отв. ред. тома А.Г. Маньков; Под общ. ред. О.И. Чистякова. М., 1985. Т. 3: Акты земских соборов. С. 83 - 257.
<4> Российское законодательство X - XX вв. В 9 т. / Отв. ред. тома А.Г. Маньков. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. С. 408 - 425.
<5> Свод законов Российской империи, повелением государя императора Николая Павловича составленный. Т. 15: Законы уголовные. Издание 1842 года. СПб., 1842.
<6> Российское законодательство X - XX вв. В 9 т. / Отв. ред. тома Б.В. Виленский. Т. 8: Судебная реформа. С. 120 - 251.
<7> Собрание кодексов РСФСР. 4-е изд. М., 1929. С. 930 - 1011.
<8> ВВС РСФСР. 1960. N 40. Ст. 592.
<9> СЗ РФ. 2001. N 52 (ч. 1). Ст. 4921.

Период действия Судебников Ивана III, Ивана IV, Соборного уложения 1649 г. отмечался тем, что "собственное признание считалось совершенным доказательством, это, естественно, вело к развитию пытки. Поэтому все доказательства сосредоточивались в пытке, которая производилась с целью вынудить собственное признание... Без признания преступник не мог быть приговорен к полному, законами постановленному наказанию, но на основании других доказательств приговаривался к меньшему" <10>. Другими словами, суд не вправе назначить большее наказание, если отсутствует признание подсудимого о своей вине.

<10> См.: Устав уголовного судопроизводства. Основные положения. СПб., 1866. С. 4.

По Соборному уложению 1649 г. "сознание обвиняемого", вынуждаемого пыткой, являлось доказательством, имеющим "полную силу" <11>. Дело могло быть решено признанием иска ответчиком в самом начале судебного рассмотрения. Для этого достаточно, чтобы ответчик не возражал против иска <12>. Таким образом, в российском законодательстве укреплялась система формальных доказательств <13>.

<11> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб., 1995. С. 680.
<12> См.: Российское законодательств X - XX вв. В 9 т. Т. 3. С. 297.
<13> См. подробнее: Пашин С. Теория формальных доказательств и здравый смысл // Российская юстиция. 1996. N 1. С. 52.

Уголовное судопроизводство периода правления Петра I регламентировалось Кратким изображением процессов и тяжеб 1715 г., которое являлось приложением к Воинскому уставу. Согласно указанному правовому документу собственное признание обвиняемого считается лучшим доказательством, не требующим более каких-либо других действий для выяснения истины. Законодатель указывал на условия, при которых признание могло быть положено в основу приговора: полнота и безоговорочность признания; добровольность признания, которое должно быть сделано перед судьей; обвиняемый должен не только признать факты, но и в какой-то мере доказать признаваемые положения. Здесь очевиден определенный прогресс по сравнению с нормами Соборного уложения 1964 г. Статья 101 гл. X Соборного уложения 1964 г. считала даже молчание ответчика за признание иска. Считая, что при соблюдении указанных условий будет достигнута истина, законом разрешалось прекратить судебное следствие и перейти к вынесению приговора <14>. Однако законодательство и судебная практика допускали широкое применение пытки для получения "добровольного" сознания, что ставило под сомнение ценность признания обвиняемого <15>.

<14> См.: Российское законодательство X - XX вв. В 9 т. Т. 4. С. 436 - 437.
<15> См.: Там же. С. 437; Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. С. 710.

По Своду законов Российской империи 1832 г. (далее - Свод законов) собственное признание считалось "лучшим доказательством всего света" (ст. 316 Свода законов), но бывали случаи добывания его истязаниями и приемами замаскированной пытки, хотя закон запрещал применять пристрастные допросы, истязания и мучения обвиняемого. Во время судебного разбирательства суд должен был опросить обвиняемого о том, не было ли во время предварительного следствия пристрастных допросов и других неправильных действий. В случае необходимости суд подвергал обвиняемого новому допросу, склоняя его к признанию вины. Кроме обвиняемого, суд не допрашивал никого из участников процесса. С содержанием дела и доказательствами суд знакомился только по письменным материалам предварительного следствия. Само решение судей не основывалось на их убеждении в доказанности того или иного факта, а определялось по правилам подсчета установленных доказательств (как совершенных, так и не совершенных), предписанных законом. Свод законов воспроизводил все основные черты легальной теории доказательств Краткого изображения процессов и тяжеб 1715 г., но основное средство получения сознания обвиняемого - пытка - было исключено <16>.

<16> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. С. 737 - 739.

И.Я. Фойницкий, комментируя законодательство, регламентирующее уголовный процесс до принятия Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - Устав), указывал, что прежнее законодательство обращало внимание только на признание подсудимого и ему придавало исключительное значение, считая его лучшим, совершенным доказательством уголовного процесса, "царицей доказательств" <17>.

<17> См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2 / Общ. ред. А.В. Смирнова. СПб., 1996. С. 267.

В результате судебной реформы 1864 г. и принятия Устава отношение законодателя к признанию подсудимого (а также к показаниям подсудимого вообще) несколько изменилось.

И.Я. Фойницкий отмечал: "Как ни веским представляется в ряду других доказательств собственное признание подсудимого, к нему надо относиться осторожно; как и другие доказательства, оно не устраняет необходимости судебного исследования. Притом если можно придавать важное значение признанию подсудимого, то нет основания не придавать значения и другим его показаниям... Ныне (согласно Уставу. - Прим. авт.) принимается, что все показания подсудимого, как оправдывающие его, так и уличающие, могут служить доказательственным материалом для суда. Низведя признание подсудимого с той высокой степени, на которой оно стояло в прежнее время, законодательство может обойтись и без тех мер принуждения, которые прежде были необходимы. Наш Устав запрещает применение каких бы то ни было мер вымогательства сознания подсудимого как на предварительном, так и на судебном следствии (ст. 404, 406, 679, 680, 685 УУС)" <18>.

<18> Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. 2. С. 268 - 269.

В статье 681 Устава предусматривалось: "Если признание подсудимого не возбуждает никакого сомнения, то суд, не производя дальнейшего исследования, может перейти к заключительным прениям". Комментаторы данной статьи указывали на то, что "продолжение судебного следствия, несмотря на сделанное подсудимым признание согласно с указаниями обвинительного акта, было бы в большей части случаев напрасною потерею времени и бесполезным отягощением положения подсудимого... Исследовать то, чего не оспаривает подсудимый, повинившийся в своем преступлении, позволительно только тогда, когда есть какое-либо сомнение на счет искренности или полноты признания" <19>.

<19> См.: Устав уголовного судопроизводства. Основные положения. С. 247.

Следует сделать вывод о том, что Устав предусматривал особый, сокращенный порядок принятия решения в случае признания вины. Однако необходимо было соблюсти условие о том, что согласие подсудимого с предъявленным обвинением не вызывает сомнения у суда.

В советский период "сокращение судебного следствия в случае признания вины подсудимым допускалось по УПК РСФСР 1922 г. как в первоначальной, так и в сменившей ее редакции 1923 г., однако в законе не было ни слова о каких-нибудь соглашениях между обвинением и защитой или иных уступках подсудимому" <20>. Согласно ч. 1 ст. 282 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1923 г., "если подсудимый согласился с обстоятельствами, изложенными в обвинительном заключении, признал правильным предъявленное ему обвинение и дал показания, суд может не производить дальнейшего судебного следствия и перейти к выслушиванию прений сторон".

<20> Милицин С. Сделки о признании вины: возможен ли российский вариант? // Российская юстиция. 1999. N 12. С. 41.

Согласно ч. 2 ст. 446 УПК РСФСР 1960 г. если все подсудимые полностью признали себя виновными и эти признания не оспариваются какой-либо из сторон и не вызывают сомнения у председательствующего судьи, то допускалось сокращение судебного следствия. В данном случае законом разрешалось или ограничиться исследованием тех доказательств, на которые укажут участники процесса, или окончить судебное следствие и перейти к прениям сторон.

В.Я. Лившиц отмечал, что "в советском праве сознание обвиняемого не исключает судебного следствия, а лишь может повлиять на объем рассматриваемого на суде доказательственного материала" <21>, кроме того, признание обвиняемым своей вины является одним из оснований сокращения судебного следствия наряду с "достаточной, по мнению суда или сторон, выясненностью обстоятельств дела" <22>.

<21> Лившиц В.Я. Принцип непосредственности в советском уголовном процессе. М.-Л., 1949. С. 176.
<22> См.: Там же. С. 175.

При рассмотрении уголовно-процессуального законодательства советского периода следует отметить, что признание вины не утрачивает своего процессуального значения как основного доказательства по делу. При наличии признания подсудимым вины в проведении судебного разбирательства в общем порядке не было необходимости. Вместе с тем в целях ограничения злоупотреблений со стороны лиц, способных оказать давление на обвиняемого, вынуждая его дать признательные показания, закон предусматривал императивное требование о том, что признание вины должно подтверждаться совокупностью иных доказательств по делу (ч. 2 ст. 77 УПК РСФСР 1960 г.).

В дореволюционный и советский периоды развития уголовного судопроизводства проведение сокращенного судебного разбирательства было поставлено в зависимость от признания подсудимым вины, однако в ныне действующем УПК РФ 2001 г. возможность не проводить в полном объеме судебное разбирательство поставлена в зависимость от согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40 УПК РФ).

В научной литературе нет единого подхода к пониманию категорий "признание вины" и "согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением". В частности, И. Петрухин называет среди условий применения особого порядка судебного разбирательства (далее - особый порядок) не согласие с предъявленным обвинением, а "полное признание обвиняемым своей вины" <23>.

<23> См.: Петрухин И. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. N 2. С. 25.

В науке уголовного права "вина - это психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и его общественно опасным последствиям" <24>.

<24> Уголовное право. Общая часть: Учеб. / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1997. С. 243.

Согласно п. 22 ст. 5 УПК РФ "обвинение - утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом".

Следует рассматривать признание вины именно как психическое отношение лица к совершенному деянию, а согласие с предъявленным обвинением как отношение обвиняемого к фиксированной в процессуальных актах версии о его виновности. Иными словами, "признание вины имеет материально-правовое значение, а согласие с предъявленным обвинением - процессуальное" <25>.

<25> Великий Д.П. Особый порядок судебного разбирательства: теория и практика // Журнал российского права. 2005. N 6. С. 76.

Виновное лицо фактически может признавать свою вину относительно того или иного совершенного им деяния, но не во всех случаях обвиняемый может осознавать (понимать) юридическую сторону (квалификацию) преступления. Например, в соответствии с нормами американского права различают два вида признаний. Одно из них - это заявление, которое имеет отношение к какому-либо обстоятельству, связанному с преступлением, но не является признанием виновности. Так, обвиняемый может признать, что находился за рулем краденой автомашины, но при этом отрицать свою причастность к краже и даже осведомленность о том, что автомашина была украдена. Другой вид признания представляет собой заявление, которым обвиняемый признает преступное нарушение им закона. Практически такое признание оказывается признанием каждого из элементов состава преступления <26>.

<26> См.: Николайчик В.М. Уголовный процесс США. М., 1981. С. 136.

Л.Е. Владимиров отмечал, что "признание подсудимым какого-либо факта, для него невыгодного, не может быть рассматриваемо как собственное признание виновности" <27>. Поэтому если обвиняемый признается, например, в нанесении удара, в результате которого наступила смерть потерпевшего, то не всегда это означает, что он совершил убийство, поскольку данное действие может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности или вообще случайно <28>. Именно такое положение вещей позволяет говорить о различном значении понятий "признание вины" и "согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением".

<27> Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 323.
<28> Здесь неоценимую помощь может оказать защитник обвиняемого, чтобы разъяснить ему правовые термины, юридические последствия согласия с предъявленным ему обвинением и т.п.

Согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением означает понимание существа обвинения, согласие с квалификацией преступного деяния <29>. Процессуалисты отмечают также, что "более широкий термин "согласие с обвинением" включает не только согласие обвиняемого с системой обвинительных доказательств, но и согласие с тем, что он виновен в совершении преступления, т.е. признает свою вину" <30>. Признание вины некоторыми учеными рассматривается в качестве необходимого условия применения особого порядка <31>. Поэтому следует сделать вывод, что в условиях судебного заседания в особом порядке согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением включает в себя признание обвиняемым вины, согласие с квалификацией содеянного и согласие с доказательствами, собранными по делу.

<29> Шепель В.С. Указ. статья. С. 10.
<30> Кирьянов Ю.А. К совершенствованию нормативной регламентации судебного разбирательства в особом порядке // Российская юстиция. 2007. N 8. С. 61.
<31> Александров А.С. Основание и условия применения особого порядка судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением // Государство и право. 2003. N 12. С. 49; Андросенко Н. Признание вины в совершении преступления как условие принятия процессуальных решений по УПК РФ // Российский следователь. 2007. N 23. С. 6.

Следовательно, возможность рассмотрения уголовного дела в особом порядке поставлена в зависимость от согласия подсудимого с предъявленным ему обвинением, а не с фактом признания им вины.

В завершение следует отметить, что в истории науки уголовного судопроизводства России огромное значение придавалось признанию обвиняемым (подсудимым) своей вины. Признание вины рассматривалось как одно из доказательств по уголовному делу. Какие-либо привилегии и уступки обвиняемому (подсудимому), признающему свою вину, не предоставлялись. В большей мере признание вины влекло лишь сокращение судебного следствия. Что касается современного этапа развития уголовно-процессуального законодательства, то при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением судебное следствие в полном объеме не проводится. Следует считать признание обвиняемым вины и согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением различными по своему значению понятиями. Действующий уголовно-процессуальный закон рассматривает согласие обвиняемого с предъявленным обвинением в качестве основания применения особого порядка, в чем и заключается его процессуальное значение, а признание вины следует рассматривать как необходимый элемент согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением.