Мудрый Юрист

Роль фактического состава преступления в установлении конструкции конкретного деяния

Мизанбаев А.Е., кандидат юридических наук, адвокат Костанайской областной коллегии адвокатов, Республика Казахстан.

В данной статье рассматривается проблема совершенствования системы уголовно-правового регулирования в призме обоснования новых подходов в исследовании конкретного преступления. В ней излагается принципиальная позиция автора о необходимости модернизации механизма уголовно-правового регулирования в ракурсе установления видовых составов единичного преступления, таких как "фактический состав преступления" и "состав конкретного преступления", представляющих собой самостоятельную (конкретно-предметную) правовую плоскость уголовно-правового регулирования. Научно-практическое значение настоящих новаций увязывается с уяснением важнейшего вопроса уголовного права - достаточного обоснования уголовной ответственности.

Раскрытие уголовно-правовой сущности и значения таких востребованных уголовной практикой категорий, как "фактический состав преступления" и "состав конкретного преступления", мы увязываем с правильным осмыслением юридической природы преступления в рамках соотношения его с составом. В свою очередь, познание юридической природы преступления предполагает уяснения правовой природы уголовного правоотношения в ракурсе последовательного изучения его генезиса: материальных связей, детерминирующих возникновение и развитие криминального отношения по поводу совершения преступления, трансформирующегося в своем установлении в уголовное правоотношение либо в оформление конструкции состава иной области общественных отношений. В данном случае нас будет интересовать исследование "живого" преступления с точки зрения его как реального явления - материально реализованной физической системы. Следовательно, речь будет идти не о нормативном разграничении общих и специальных составов преступлений в плане их дифференциации между собой по отличительным (квалифицирующим) признакам нормативного (формального) характера, о чем в достаточной мере уже истолковано в традиционной уголовно-правовой доктрине, а о совершенно другом - о том, что определяет внутренние и внешние пределы составов конкретного (индивидуального, единичного) преступления и границы их уголовно-правового регулирования.

В правоприменительном аспекте уголовного права имеется очевидная необходимость в установлении понимания построения конструкций составов конкретного преступления. Дело в том, что с точки зрения правильного осмысления юридической природы преступления и его состава в уголовном праве с некоторого времени признается положение, согласно которому преступление как понятие и явление суть разные вещи. Подход в понимании его как понятия исходит из рассмотрения его в статике в рамках системно-структурного анализа установления нормативных составов. Подход же в понимании его как явления (открывшейся физической системы) предусматривает изучение его в динамике в рамках функционально-динамического анализа. Указанное означает, что исследование преступления предусматривает различные правовые плоскости его изучения и, стало быть, различные плоскости регулирования. Этот, казалось бы, простой на восприятие и усвоение момент до сих пор ускользает от внимания исследователей и главным образом законодателя и непосредственно правоприменителя. Ввиду этого криминообразующие признаки, объективно сопровождающие реализацию конкретного состава преступления в окончательном разрешении уголовной ответственности, не принимаются (зачастую, как правило, игнорируются) во внимание правоприменителем при построении конструкции конкретного преступления. В связи с этим, к сожалению, соблюдение требований закона о полноте, всесторонности и объективности в расследовании уголовного дела на практике имеет стихийный характер.

Данное обстоятельство является одной из причин того, что в реальном уголовном правоприменении имеет место негативная тенденция: так называемая голая квалификация. По этому поводу Н.Ф. Кузнецова констатирует: "К следующей группе пробелов УК, порождающих квалификационные ошибки, относятся неуказание законодателем кримино- и составообразующих элементов преступлений с их отличительными признаками. Это приводит к размыванию границ между преступлениями и проступками, между смежными составами преступлений, "умертвляет" уголовно-правовые нормы, которые из-за пробельности не применяются к реально распространенной преступности. Основные составообразующие элементы - общественно опасные последствия, вина, более всего умышленная, мотив и цель, а также способы совершения преступления - насильственные, групповые, с использованием служебных полномочий, обманные. По нормам, где эти элементы четко представлены, квалификационные ошибки допускаются уже по вине правоприменителя" <1>.

<1> Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу "Основы квалификации преступлений" / Науч. ред. и предисл. В.Н. Кудрявцева. М.: Издательский дом "Городец", 2007. С. 35.

Исходя из понимания содержания указанной работы, мы полагаем, что Н.Ф. Кузнецова признает обстоятельство того, что проблема квалификации (в целом уголовной ответственности) не разрешена по причине неразрешения до сих пор в уголовном праве вопроса о правовой природе преступления и его состава. Похоже, за целых полвека отечественным теоретикам уголовного права не удалось устранить имеющиеся противоречия в понимании юридической природы преступления и его состава, возникающие в связи с двойственностью в трактовке состава преступления <2>.

<2> См.: Там же. С. 45.

Различия вытекают не из понимания квалификации как процесса идентификации содеянного и его составу в УК, а из авторской позиции относительно состава преступления. Что с чем сопоставляется при квалификации? Одни считают, что идентифицируется преступление с составом преступления. Другие - преступление с уголовно-правовой нормой. Третьи - состав общественно опасного деяния с составом преступления, описанного в соответствующей норме УК. Нет ответа на вопрос, с чем при квалификации преступлений устанавливается тождество - с признаками уголовно-правовой нормы или с составом преступления и имеется ли состав в реальном преступлении либо является законодательной абстракцией. Различие между диспозицией уголовного закона и составом преступления оказалось неясным, а заодно и функции состава преступления <3>.

<3> См.: Там же. С. 39.

В связи с этим, исходя из анализа состояния науки уголовного права по вопросам регулирования преступления и его состава, изложим свою позицию по разрешению данной уголовно-правовой проблематики в целях преодоления противоречий в реальном уголовном правоприменении.

Во-первых, понимание регулятивного смысла и значения нормы в процессе ее применения приводит к осмыслению ее сущности именно в непосредственной реализации, которая выражается в познании и регулировании фактических, отличных от нормативных, признаков конкретно совершенного деяния. При этом конкретное деяние в соответствующем регулировании объективно получает свою специально-юридическую (материально-правовую) характеристику. В связи с этим в соответствии с концептуальным значением последовательно научного понимания важнейших уголовно-правовых явлений, практически уяснив нормативную структуру признаков понятия преступления и его состава, необходимо овладеть пониманием и осмыслением природы возникновения и установления конкретного (реального) уголовного правоотношения и главное - механизма трансформации связей (фактических в правовые), участвующих в его материальном оформлении.

Дело в том, что в динамике возникновения и развития уголовно-правового отношения преступление предстает как материально реализованная система (реальная физическая система). Системно-структурного анализа в познании ее глубинных связей материализации в природе в логике последовательного понимания ее сущности недостаточно. Для этого требуется метод функционального анализа, точнее, анализа функционально-динамической организации явления. Здесь хотим мы этого или не хотим, а со структурированием этапов исследования преступления и, соответственно, структурированием всех его институциональных связей и образований волей-неволей придется заниматься в уголовном праве, причем неотложно, уже сегодня, так как достаточное обоснование уголовной ответственности напрямую связано с судьбой человека.

Таким образом, на наш взгляд, критерием различия нормативного и конкретного составов преступлений является существо их содержания: формальное и материальное. В уголовном праве понятие преступления с точки зрения идеальных понятий можно исчерпывающе рассматривать в плоскости формально-юридического (догматического) исследования в плане теоретической интерпретации его значения как понятийной (общенормативной) конструкции. Однако уже как явление (материальная физическая система) оно рассматривается в плоскости конкретно-предметного материально-правового исследования в плане практической интерпретации его значения как реальной юридико-фактической конструкции единичного (конкретного) преступления.

Во-вторых, как мы знаем, стратегическая цель уголовно-правового регулирования преступления заключается в правильном разрешении уголовной ответственности лица, подлежащего к привлечению к таковой ответственности. Применение к нему законных и разумно справедливых мер уголовно-правового воздействия предполагает необходимую и достаточно обоснованную меру его ответственности адекватно совершенному им конкретному преступлению. В связи с этим в уголовно-правовом регулировании необходимость и очевидность (говоря языком точных наук) достаточного обоснования уголовной ответственности является его конкретной регулятивной целью, а охранительной целью - само по себе конкретное уголовно-правовое воздействие. Одним словом, цель отраслевого регулирования задается ее смыслом, в основе которого лежит правовая идея нормативного (заданного) установления регулирования определенной области общественных отношений.

Именно эта логическая последовательность и составляет внешние и внутренние границы уголовно-правового регулирования конкретного преступления: первые определяются посредством опредмеченного опосредования правовой идеи, ее смысла и цели соответствующего регулирования в установлении рационального типа интерпретации разрешения уголовной ответственности; вторые (внутренние) определяются построением составов конструкций конкретного преступления адекватно (идентично) материальному содержанию порождающих его юридически значимых связей, трансформирующихся в структуру признаков составообразующего характера, детерминирующих общественное (криминальное) отношение в уголовное правоотношение. Последовательное вычленение отличительных криминообразующих признаков единичного деяния составообразующего характера и составляет основу его правоприменительного конструирования в соответствии со структурой формально-нормативного родового состава в рамках (границах) заданного смысла регулирования.

Таким образом, сущность уголовно-правового регулирования конкретного преступления есть процесс правильного понимания его должного правоприменительного содержания и осмысления его сущего (реального) предмета регулирования, с которым увязывается конструирование правоприменения: материально-правовое упорядочение криминального отношения посредством уголовно-правового регулирования путем построения конструкции его фактического состава. Именно с исследованием фактического состава преступления связывается познание его характера - сущности единичного преступления. Именно на основании его дается самостоятельная общеправовая оценка характеру его индивидуальной общественной опасности и лишь затем последующая самостоятельная оценка его индивидуальной степени общественной опасности, но уже в рамках конструкции конкретного преступления. Отсюда уголовно-правовое значение фактического состава преступления состоит в том, что с его установлением последовательно оформляется материальная основа познания сущности единичного деяния (его идентификации) и построение на базе его конструкции конкретного преступления.

В связи с этим под содержанием состава конкретного преступления мы понимаем не простую механическую совокупность образующих его признаков, а суть их материального содержания в призме реализации в конкретном преступлении. Процесс уяснения содержания фактического состава преступления не может, а должен быть рассмотрен с логической, психологической (психофизической), уголовно-правовой и общеправовой точек зрения. Соответствующий подход увязывается с раскрытием психобиосоциальной сущности единичного преступления, что обеспечивает реальную самодостаточность в разрешении (исчерпывании) уголовной ответственности.

Действительно, в реальном уголовном правоприменении периодически возникает ситуация, когда диспозиция статьи Особенной части не описывает тех признаков состава, которые прямо вытекают из его фактической реализации (реальной конструкции). Однако при внимательном объективном анализе объективно существующих составообразующих признаков, раскрывающих основное материальное криминообразующее содержание конкретного состава преступления путем правильного субъективного восприятия, правоприменитель посредством мыслительных операций может вычленить их сущее уголовно-правовое значение, соответствующее идее, смыслу и цели отраслевого регулирования. В этом случае правоприменитель не должен подходить шаблонно к построению конструкции вменяемого состава преступления в своей правореализационной деятельности.

Для правильной идентификации реально совершенного преступления правоприменителю необходимо оперировать юридическим воображением (общеправовым и уголовно-правовым мышлением) и через опосредованное понимание правовой идеи создания уголовно-правовой нормы, в пределах которой конструируется фактический состав преступления, осознавать ее смысл, выражающийся в правильном осознании необходимости уголовно-правового воздействия по факту нарушения установленного уголовно-правового запрета, в соответствии с которым достигать цель (заданную этим смыслом) уголовно-правового регулирования посредством интерпретации разрешения уголовной ответственности с точки зрения достаточной ее обоснованности применительно к данному единичному деянию.

Таким образом, налицо реальная трансформация составов конкретного преступления, предусматривающая содержание механизма воспроизводства реальной уголовно-правовой материи, сущность познания которого и есть познание сущности конкретного (единичного) преступления. В логике развития "первородных" связей физической и нефизической природы, детерминирующих отношение по поводу совершения преступления, лежит подход к исследованию фактического состава преступления как к структуре фактического состава сложного уголовного правоотношения. Следовательно, криминообразующие связи, имеющие под собой прямое криминологическое обоснование в конкретном действии (человеческом поступке), образуют звенья одного причинно-следственного механизма совершения преступления. Именно они, связи, - криминообразующие признаки, фактические обстоятельства - составообразующие признаки, в силу стечения определенной закономерности материализации конкретного преступления и сопровождают реализацию его фактического состава и на основании этого приобретают ранг обязательных признаков конкретного деяния через "переход" оформления данных институциональных связей в форму материально устанавливаемых фактических обстоятельств - причин и условий его совершения. В этом ракурсе генезис отдельного, конкретного криминального отношения по поводу совершения преступления и есть процесс познания конкретного преступления. В правильном раскрытии искомого генезиса в исследовании конкретного преступления обосновывается его научно-последовательное познание, которое имеет концептуальное значение в реализации уголовного права (уголовного закона в действии) в рамках единой смысловой заданности посредством самодостаточной интегрированной методологической направленности его конкретно-предметного уголовно-правового регулирования - установления рационального типа разрешения уголовной ответственности на основе состязательного усмотрения построения его окончательной видовой конструкции.

Внедрение в существующую систему уголовно-правового регулирования самостоятельного уровня - отдельной правовой плоскости, связанной с исследованием конкретного состава преступления в целях познания сущности единичного преступления, предполагает осознание границ соответствующего отраслевого регулирования, которые очерчиваются его предметом - фактическим составом сложного уголовного правоотношения. Реальный учет конкретной обстановки совершения и других прочих криминообразующих признаков единичного деяния составообразующего характера возможен при одном условии: модернизации существующей системы уголовно-правового регулирования вообще и в частности механизма уголовно-правового регулирования, в который указанные устанавливаемые обязательные признаки конкретного состава преступления будут входить в качестве его узловых элементов. В связи с этим в уголовном регулировании имеется очевидная необходимость внедрения в нее особого уровня уголовного правоприменительного толкования: уяснения смысла понимания правовой природы конкретного преступления и осмысления сущности его регулирования в утверждении правильной интерпретации его конструирования.