Соблюдение принципа вины при квалификации преступлений, посягающих на культурные ценности

Лев Клебанов, старший научный сотрудник ИГП РАН, кандидат юридических наук, доцент.

Уголовный кодекс РФ (УК) содержит следующие нормы, охраняющие культурные ценности: ст. 164 "Хищение предметов, имеющих особую ценность", ст. 188 "Контрабанда культурных ценностей", ст. 190 "Невозвращение на территорию Российской Федерации предметов художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации и зарубежных стран", ст. 243 "Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры". Названные статьи не знают единого определения предмета преступления. Большинство криминалистов согласны с тем, что множество разнообразных определений следует заменить на универсальное - "культурные ценности".

Однако этим проблемы повышения эффективности уголовного законодательства, защищающего культурные ценности, не исчерпываются. Одной из проблем является соблюдение такого принципа уголовного права, как принцип вины <1> (ст. 5 УК) при квалификации преступлений, посягающих на культурные ценности, ответственность за которые устанавливается в рамках рассматриваемых нами статей.

Согласно принципу вины, лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение не допускается. Как отмечает А.В. Наумов, "субъективное вменение есть элементарнейшее условие правильной социально-правовой оценки поведения человека вообще и преступного в частности" <2>.

Чтобы проиллюстрировать фактами обозначенную нами проблему, рассмотрим субъективную сторону трех преступлений против культурных ценностей, а именно: хищения предметов, имеющих особую ценность, контрабанды культурных ценностей, уничтожения памятников истории и культуры. Такой выбор не случаен, поскольку субъективная сторона каждого из этих преступлений (во всяком случае, их основных составов) характеризуется виной в форме прямого умысла. Это значит, что интеллектуальный элемент умысла охватывает осознание всех юридически значимых объективных свойств содеянного. Отсюда следует, что виновное лицо было осведомлено о том, что предметом рассматриваемых нами преступлений являются именно культурные ценности <3>.

Так, например, согласно ст. 164 УК виновный осознает, что похищает предметы или документы, имеющие особую ценность. Если же сознанием виновного не охватывается этот факт, то ответственность такого лица по данной статье невозможна. Квалификация его деяний будет в таком случае осуществляться по статьям УК, предусматривающим ответственность за различные "простые" формы хищения (кража, грабеж, мошенничество и т.д.). Такая позиция представляется верной и разделяется в уголовно-правовой литературе <4>.

В соответствии с п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" особая историческая, научная и культурная ценность похищенных предметов или документов определяется на основании экспертного заключения с учетом не только их стоимости в денежном выражении, но и значимости для истории, науки, культуры. Виновному же не всегда ясно, принадлежит ли тот или иной предмет к культурным ценностям (имеет ли он особую культурную ценность или нет).

Экспертиз может быть проведено несколько, но их результаты могут не совпадать друг с другом в части определения того или иного предмета как культурной ценности. В.Г. Беспалько отмечает, что "практике расследования и судебного рассмотрения уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. ст. 164, 188, 190 и 243 УК РФ, известны случаи, когда в отношении одного и того же предмета преступного посягательства один эксперт давал положительный ответ на вопрос о его принадлежности к культурным ценностям, а другой отрицательный" <5>. В конце концов экспертное заключение может содержать противоречивые данные о результатах экспертизы.

В связи этим обратимся к позиции, которую занимают А.П. Резван, А.С. Сенцов, А.П. Севрюков и Е.В. Демянчук. Данные авторы отмечают, что для вменения в вину лицу хищения культурных ценностей необходимо, чтобы сознанием виновного хотя бы в общих чертах охватывался факт похищения предмета, имеющего особую историческую, научную, художественную или культурную ценность <6>. В качестве аргумента А.П. Резван и А.С. Сенцов ссылаются на материалы правоприменительной практики.

Так, на стадии предварительного следствия следователь квалифицировал содеянное Т. по совокупности преступлений, предусмотренных п. п. "в" и "г" ч. 2 ст. 158, ч. 1 ст. 164 и ч. 1 ст. 167 УК. Т. похитил из храма имущество, в том числе два предмета, представляющие по заключению искусствоведческой экспертизы определенную историческую, художественную, культурную и научную ценность, а затем после совершения хищения сжег одну из похищенных икон, не представляющую особой ценности.

Суд обоснованно признал Т. виновным в совершении кражи чужого имущества при отягчающих обстоятельствах, но исключил из обвинения преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 164 и ч. 1 ст. 167 УК, и указал в приговоре, что два похищенных предмета имеют определенную историческую, научную и культурную ценность как изделие московских ювелиров конца XIX века и изделие одной из ведущих ювелирных фабрик дореволюционной России, выпускавшей высокохудожественную продукцию. Но, как подчеркнул далее суд в приговоре, мотивируя принятое решение в той части, что сознанием виновного "хотя бы в общих чертах должен охватываться тот факт, что им похищается предмет, имеющий особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, по делу это не установлено" <7>.

Такую же точку зрения высказывал Ю.И. Ляпунов, который отмечал: "...с субъективной стороны данная разновидность хищения характеризуется виной в форме прямого умысла. При этом сознанием виновного, хотя бы в общих чертах, должен охватываться тот факт, что им похищается предмет, имеющий особую историческую, научную, художественную ценность. Такое предметное содержание умысла виновного предопределяется принципом вины (ст. 5 УК РФ), который носит универсальный характер и распространяется на любой признак данного преступления" <8>.

Однако такая расплывчатая формулировка вряд ли может прояснить содержание субъективной стороны данного состава преступления. Возникают вопросы: 1) что значит "в общих чертах"; 2) как не искушенный в вопросах искусствоведения (мы не ведем речь о похитителях-профессионалах) похититель может осознавать этот факт, если даже результаты соответствующих экспертиз не всегда конкретны и однозначны.

Конечно же, в тех случаях, когда культурная ценность похищается под "заказ", непосредственные исполнители преступления, не говоря уже о заказчиках, осознают, что похищают предметы, имеющие особую ценность. Однако в остальных случаях интеллектуальный элемент умысла может и не охватывать осознание того, что похищается именно такой предмет. Следовательно, в ряде случаев лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за преступление, предмет которого не охватывается интеллектуальным элементом умысла виновного, что, в свою очередь, повлечет нарушение принципа вины.

Не менее сложен вопрос о субъективной стороне контрабанды культурных ценностей. В этом случае виновный также должен осознавать, что контрабандно перемещает через таможенную границу именно культурные ценности. Согласно п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 2008 г. N 6 "О судебной практике по делам о контрабанде" культурными ценностями, в отношении которых установлены специальные правила перемещения через таможенную границу Российской Федерации, являются движимые предметы художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации, указанные в Законе РФ "О вывозе и ввозе культурных ценностей", включая культурные ценности, не подлежащие вывозу из Российской Федерации, перечень которых установлен ст. 9 этого Закона. В соответствии с этим же пунктом вопрос о принадлежности товаров или иных предметов, незаконно перемещаемых через таможенную границу Российской Федерации, к категории культурных ценностей должен разрешаться судом с учетом заключения экспертов и в соответствии с федеральным законодательством в области охраны объектов культурного наследия и контроля за вывозом из Российской Федерации и ввозом на ее территорию культурных ценностей.

Разъяснения Пленума в отношении определения культурных ценностей применительно к контрабанде, на наш взгляд, не совсем правильны. В ч. 2 ст. 188 УК речь идет именно о культурных ценностях, тогда как предметом преступления, предусмотренного ст. 190 УК, будут выступать как раз предметы художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации и зарубежных стран. Не будем углубляться в дискуссию о справедливости определения предмета ст. 190 УК, заметим лишь, что такое определение не отражается практически ни в одном бланкетном нормативном акте, хотя справедливости ради следует упомянуть положения Основ законодательства Российской Федерации о культуре. Этот документ содержит определение понятий "культурные ценности", "культурное наследие Российской Федерации" и "культурное достояние народов Российской Федерации". Последнее рассматривается как совокупность культурных ценностей, а также организации, учреждения, предприятия культуры, которые имеют общенациональное (общероссийское) значение и в силу этого безраздельно принадлежат Российской Федерации и ее субъектам без права их передачи иным государствам и союзам государств с участием Российской Федерации.

Однако Закон "О вывозе и ввозе культурных ценностей" оперирует понятием "культурные ценности".

Осознанием лица, совершающего контрабанду, должны охватываться свойства перевозимого товара как культурной ценности согласно вышеупомянутому закону, что предполагает знание его положений. В этой связи стоит подтвердить правоту Б.В. Волженкина, который обоснованно указывает: "Для вменения контрабанды, предусмотренной ч. 2 ст. 188 УК, необходимо, чтобы сознанием виновных охватывались те характеристики предметов контрабанды, которые повышают ответственность за содеянное" <9>.

Как подчеркивает С.А. Фомичев, "исключение свойств культурных ценностей (при контрабанде таких ценностей. - Л.К.) из интеллектуального элемента вины приведет к расхождению между осознанием лица и объективной направленностью деяния на определенные социальные блага. Вменение в вину особых свойств предмета преступления, не осознаваемых лицом, означало бы отступление от уголовно-правового принципа вины, в соответствии с которым: а) лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина; б) объективное вменение, т.е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается (ст. 5 УК РФ)" <10>.

Если лицо, перемещая товар, не осознавало, что предмет контрабанды является культурной ценностью, его действия нельзя квалифицировать по ч. 2 ст. 188 УК. При наличии всех признаков (в том числе и стоимости контрабандно перевозимых предметов, превышающей 250 тыс. руб., - примечание к ст. 169 УК РФ) они могут образовывать состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 188 <11>.

Изучение материалов правоприменительной практики показывает, что к уголовной ответственности за контрабанду культурных ценностей привлекаются лица, чьим сознанием не охватывалась принадлежность незаконно перемещаемых через границу предметов к таким ценностям, что, в свою очередь, противоречит принципу вины. Затрагивая вопрос о реакции прокуратуры на эту проблему, Е.А. Миронова отмечает, что прокуроры занимают противоположные позиции: в одном случае выносят постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления согласно п. 2 ст. 24 УПК или постановление о прекращении уголовного дела; в другом случае - утверждают обвинительные заключения по уголовным делам и в дальнейшем поддерживают по ним государственное обвинение в суде. В первом случае свою позицию прокурор мотивирует отсутствием прямого умысла на контрабандное перемещение через таможенную границу культурной ценности <12>.

Так, например, на железнодорожной станции в зоне таможенного досмотра поезда в вагоне на пассажирском месте в дорожной сумке, принадлежащей гражданину Молдовы Т., сотрудниками таможни была обнаружена книга "О вкусной и здоровой пище" (М.: Пищепромиздат, 1952). По заключению экспертизы книга была признана культурной ценностью, что предполагает особый порядок вывоза таких предметов через таможенную границу. Т. в таможенной декларации эту книгу не указал, скрыл ее от таможенного контроля, чем нарушил правила ст. ст. 123, 124 Таможенного кодекса РФ. Дознавателем таможни по данному факту было возбуждено уголовное дело в отношении Т.

По поводу приведенного примера Е.А. Миронова замечает, что в процессе предварительного следствия не было получено достаточно данных, подтверждающих прямой умысел Т. на перемещение через таможенную границу РФ именно культурной ценности. Как показал на допросах сам Т., он регулярно выезжал на заработки в Москву. Работая в одной из квартир, он нашел среди выносимого мусора данную книгу, которую хозяин хотел выбросить. Т. решил оставить книгу себе, чтобы подарить супруге, увлекавшейся кулинарией. Как видно из материалов дела, сам Т. не предполагал, что эта книга имеет культурную ценность, равно как и любую ценность вообще.

Следовало установить, была ли таможенными органами обеспечена наглядная информация о том, что перемещение через таможенную границу культурных ценностей требует особого порядка и о том, что именно включается в категорию "культурная ценность". В рассматриваемом примере и следователь, и утвердивший обвинительное заключение прокурор формально ограничились выводом эксперта о том, что данная книга является культурной ценностью. При этом не было учтено, что книга не является редкой, уникальной, что она выпущена большим тиражом, а поэтому гр. Т. мог и не предполагать и, судя по всему, не предполагал о ее относимости к культурным ценностям <13>.

В другом случае прокуроры правильно (с уголовно-правовой точки зрения) решили вопрос о юридической оценке перемещаемых через таможенную границу предметов, имеющих некоторое сходство с культурными ценностями.

Так, 3 октября 2003 г. в ходе таможенного контроля у гр-ки П., следовавшей из Российской Федерации на Украину в рейсовом автобусе, в рюкзаке была обнаружена икона с изображением святого старца и святых. В п. 3.4 таможенной декларации П. указала отсутствие предметов старины и искусства (кстати говоря, данный пункт уже претерпел изменение - вместо предметов старины и искусства значатся культурные ценности) <14>.

Согласно экспертному заключению N 114/2 от 7 октября 2003 г. Территориального управления Министерства культуры Российской Федерации по сохранению культурных ценностей, не задекларированный П. предмет является иконкой "Св. Николай Чудотворец", "не представляющей художественной и научной значимости, так как является образцом дешевой массовой продукции конца XIX - начала XX в., не является редкой и уникальной". Вместе с тем в заключении эксперта было указано, что иконка "Св. Николай Чудотворец" подпадает под действие Закона "О вывозе и ввозе культурных ценностей", поскольку имеет культурно-историческую ценность как предмет культа отечественной религиозной культуры <15>.

Выводы эксперта противоречивы. В такой ситуации вряд ли обычный человек, не обладающий специальными познаниями, может правильно оценить социальное значение своих действий по перемещению через границу данного предмета.

Транспортный прокурор отказал в даче согласия на возбуждение уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления в действиях П., а именно отсутствием субъективной стороны в составе контрабанды культурной ценности. В постановлении прокурора отмечено: само изделие имело малые размеры 5,8 x 5,3 x 0,4 см; металл не драгоценный; отливка низкого качества; какие-либо цифровые или иные обозначения, указывающие на дату ее изготовления, отсутствуют. В постановлении прокурор сослался на показания П. о том, что иконку она получила от матери, она находится при ней постоянно, дорога как талисман, подарок матери и не ассоциируется с культурной, исторической ценностью <16>.

Как следует из всего вышеизложенного, при контрабанде культурных ценностей лицо должно осознавать не только общественную опасность своих действий, но и их противоправность.

А.В. Безлепкин отмечает, что часто причиной контрабандного вывоза культурных ценностей является элементарное незнание действующего на территории Российской Федерации законодательства. Многие граждане вывозимые ценности получили законным путем, а потому искренне недоумевали, почему их задерживали при вывозе таких ценностей. А.В. Безлепкин также пишет, что "...следователям приходится разъяснять, в чем их вина и что незнание закона не освобождает от уголовной ответственности" <17>.

Такая позиция (касательно того, что незнание уголовного закона не освобождает от ответственности) уже подвергалась обоснованной критике в уголовно-правовой литературе. Так, П.С. Яни отмечает, что изучение следственной и судебной практики показывает, что при вменении составов экономических преступлений (а контрабанда культурных ценностей формально как раз и является таким преступлением. - Л.К.) правоприменители нередко не считают нужным доказывать вину лица, преступно нарушившего то или иное положение неуголовного законодательства, поскольку полагают заведомость нарушения предустановленным обстоятельством. При этом они исходят из правила: "незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение", трактуя его таким образом, что раз обязан был знать, значит, знал <18>.

Однако в случае с контрабандой культурных ценностей для привлечения к уголовной ответственности, как уже было сказано, необходимо осознавать заведомую противоправность таких действий. Такое осознание не может считаться презюмируемым, а значит, подлежит доказыванию.

Констатацию наличия всех признаков состава преступления, несмотря на недоказанность осознания лицом противоправности содеянного, следует рассматривать как грубую ошибку, поскольку правило "незнание закона не освобождает от ответственности" давно уже не является принципом уголовного права и нормативно в действующем законодательстве не закреплено. Данное правило вообще неприменимо к преступлениям в сфере экономической деятельности, где неуголовно-правовое предписание превращается в клеточку уголовно-правовой материи <19>.

В этой связи мы разделяем точку зрения П.С. Яни, который указывает, что если уголовно-правовой запрет для лица вовсе не очевиден в связи с тем, что этому лицу не знакомы конкретные правила, к которым отсылает статья Уголовного кодекса и которое лицо нарушает, у этого лица отсутствует прямой умысел как конститутивный признак состава преступления, независимо от того, соблюдено ли установленное ст. 15 Конституции РФ требование об обязательной публикации нормативных актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина <20>. Иное понимание сущности вины при контрабанде культурных ценностей приведет к объективному вменению, что напрямую противоречит ст. 5 УК.

Аналогичная ситуация может сложиться и с квалификацией преступления, предусмотренного ст. 243 УК. В соответствии с частью первой этой статьи наказуемо уничтожение или повреждение памятников истории, культуры, природных комплексов или объектов, взятых под охрану государства, а также предметов или документов, имеющих историческую или культурную ценность. Часть вторая предусматривает ответственность за те же деяния, совершенные в отношении особо ценных объектов или памятников общероссийского значения. Объекты, отнесенные к числу особо ценных, включаются в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации (Государственный свод). Положение о Государственном своде особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации утверждено Постановлением Правительства РФ от 6 октября 1994 г. N 1143. Данное Постановление было принято во исполнение Указа Президента РФ от 30 ноября 1992 г. "Об особо ценных объектах культурного наследия".

Перечень памятников исторического и культурного федерального (общероссийского) значения установлен Указом Президента РФ от 20 февраля 1995 г. N 176 <21>. Данный Перечень был уточнен его же Указом от 5 мая 1997 г. N 452 <22>. Он именуется как Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения. Перечень содержит следующие разделы: раздел I "Историко-культурные музеи-заповедники и музейные комплексы"; раздел II "Памятники археологии"; раздел III "Памятники градостроительства и архитектуры".

Если предположить, что виновный посягает на особо ценные объекты или памятники общероссийского значения, то необходимо, как уже говорилось, устанавливать форму его вины как отношения к содеянному. Поскольку лицо действует умышленно, необходимо установить, что его умыслом охватывались и свойства предмета, которому причиняется вред. Это значит, что лицо осознавало, что посягает именно на особо ценные объекты или памятники общероссийского значения. Если учесть, что перечень этих предметов содержится в специальных нормативных актах, которые к тому же обновляются, то в таких ситуациях соблюсти принцип личной виновной ответственности будет довольно проблематично.

Соблюдение принципа вины, как известно, является необходимой предпосылкой для построения подлинно правового государства. Хочется надеяться, что дальнейшие дискуссии и исследования с участием как сотрудников правоприменительных органов, так и ученых-юристов позволят изыскать эффективные пути предупреждения преступлений, посягающих на культурные ценности, не нанося при этом урона принципу вины.

ПРИСТАТЕЙНЫЙ БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Безлепкин А.В. Об истории вопроса и современных проблемах привлечения к ответственности за контрабанду культурных ценностей // Проблемы предупреждения хищений и контрабанды культурных ценностей: Сборник материалов межведомственного научно-практического семинара / Под ред. д.ю.н. Т.А. Дикановой. М., 2007. С. 122.
2. Беспалько В.Г. Понятие и признаки культурных ценностей как предметов преступлений // Журнал российского права. 2005. N 3. С. 80.
3. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). СПб.: Издательство "Юридический центр Пресс", 2002. С. 404.
4. Демянчук Е.В. Оперативно-розыскное обеспечение безопасности культурных ценностей: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 14.
5. Зыкова Т. "Культурная" графа // Российская газета. 2008. 23 января.
6. Миронова Е.А. О предупреждении контрабанды культурных ценностей в уголовном судопроизводстве // Проблемы предупреждения хищений и контрабанды культурных ценностей: Сборник материалов межведомственного научно-практического семинара / Под ред. д.ю.н. Т.А. Дикановой. М., 2007. С. 133.
7. Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 3 т. Т. 1. Общая часть. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 53.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 2008 г. N 6 "О судебной практике по делам о контрабанде" // Российская газета. 2008. 7 июня.
9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1995. N 7.
10. Резван А.П., Сенцов А.С. Уголовно-правовые меры борьбы с хищениями предметов, имеющих особую ценность: Лекция. Волгоград: ВЮИ МВД России, 1999. С. 22.
11. Севрюков А.П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. М.: Экзамен, 2004. С. 174.
12. Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб.: Издательский дом С.-Петербург. гос. ун-та; издательство юридического факультета С.- Петербургского гос. ун-та, 2006. С. 97.
13. Уголовное право России. Части Общая и Особенная / Под ред. А.И. Рарога. 6-е изд., перераб. и доп. М.: ТК Велби; изд-во "Проспект", 2008. С. 395.
14. Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. В.К. Дуюнова. М.: ПРИОР, 2008. С. 410.
15. Уголовное право / Под ред. Н.И. Ветрова и Ю.И. Ляпунова. 4-е изд. М.: ИД "Юриспруденция", 2007. С. 393.
16. Фомичев С.А. Борьба с контрабандой культурных ценностей / Отв. ред. А.И. Чучаев. Калуга: Издательство АКФ "Политоп", 2005. С. 153.
17. Яни П.С. О значении принципа "IGNORANTIA JURIS NOCET" для вменения составов экономических преступлений // Уголовное право в XXI веке: Материалы Международной научной конференции на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: ЛексЭст, 2002. С. 234.