Мудрый Юрист

Законодательное регулирование перлюстрации в Российской империи XIX - начала XX века

Кеклис А.Ю., младший научный сотрудник Санкт-Петербургского военного института ВВ МВД России.

В статье рассматриваются организационно-правовые основы правительственной перлюстрации в Российской империи. Просмотр почтовой и телеграфной корреспонденции частных лиц, задержание отправляемых по почте прокламаций и других изданий антиправительственного и революционного толка являлись важными составляющими получения секретных сведений для подавления поставок революционной литературы.

Одним из способов получения информации о деятельности антиправительственных организаций или частных лиц в XIX - начале XX в. являлась перлюстрация (от лат. perlustro - обозреваю) - тайное вскрытие и просмотр государственными или иными органами, лицами пересылаемой по почте корреспонденции с целью цензуры или надзора <1>. Перлюстрация стояла на вооружении специальных служб государства с давних времен. Екатерина II освятила эту практику секретным указом доверенному помощнику графу Безбородко. При Александре I существовала Секретная экспедиция при Петербургском почтамте, где вскрывались письма и пакеты, поступаемые из-за границы. "Тайная перлюстрация, - писал во всеподданнейшем докладе князь А.Н. Голицын, - есть исключительная принадлежность царствующего. Она освещает императору предметы там, где формы законов потемняют, а страсти и пристрастия совершенно затмевают истину. Ни во что не вмешиваясь, она все открывает. Никем не видимая, на все смотрит" <2>.

<1> Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. А.Я. Сухарева. М.: ИНФРА-М, 2007.
<2> ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 97 об.

Рассвет перлюстрации в России, по мнению историка Ф.М. Лурье, следует отнести к началу деятельности III отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии под руководством графа А.Х. Бенкендорфа, т.е. примерно к 30-м годам XIX в. граф Бенкендорф писал: "Вскрытие корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции, и притом самое лучшее, так как оно действует постоянно и обнимает все пункты Империи" <3>. Вскрытие писем производилось в перлюстрационных пунктах, или, как их неофициально именовали, "черных кабинетах". Пункты существовали во многих крупных городах империи - Петербурге, Москве, Варшаве, Киеве, Вильно и др. Особенностью перлюстрации было то, что, хотя главным заказчиком был Департамент полиции, она проводилась чиновниками других ведомств. К данной работе привлекались служащие цензуры иностранных газет и журналов, а ответственным за перлюстрацию в масштабе всей страны был старший цензор при Петербургском почтамте. Труд перлюстратора щедро оплачивался - доплата вдвое превышала официальное жалованье.

<3> Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России. 1649 - 1917. М.: ТЕРРА, 1998. С. 88 - 89.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. <4> (ст. 368 и ст. 1035) допускал выемку корреспонденции лишь тех лиц, в отношении которых было возбуждено уголовное преследование, и для этого надо было получить разрешение окружного суда. Самовольное же вскрытие частной корреспонденции являлось грубым нарушением правил Всемирного почтового союза, членом которого являлась Российская империя. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1846 г. (с изменениями от 1857, 1866, 1885 гг.) в ст. 1102 говорилось: "Если почтовый чиновник или почтальон или иной служитель почты не по неосторожности, а из-за каких-либо видов согласится с кем-либо передавать ему письма, адресованные на имя другого, без дозволения сего последнего, то он за сие подвергается - лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и имуществ и ссылке на жилье в одну из отдаленных губерний, кроме Сибирских, или заключению в тюрьме...". Статья 1104 гласила: "Почтовый чиновник или служитель, распечатавший, хотя бы из одного любопытства, отданное для отправления письмо, адресованное на имя другого лица, подвергается за сие - удалению от должности; буде же сие учинено им для сообщения содержания письма кому-либо другому, то он приговаривается - к заключению в тюрьме на время от 4-х до 8-ми месяцев" <5>. В п. п. 3 и 4 ст. 680 так и не вступившего в силу уголовного уложения 1903 г. работникам почты за перлюстрацию предусматривалось наказание в виде тюремного заключения на срок до 3 лет <6>. Поэтому не удивительно, что перлюстрация относилась к числу особо охраняемых тайн государства и здесь соблюдалась самая тщательная конспирация. Информация, получаемая от просмотра корреспонденции, всегда именовалась агентурными сведениями или полученной из агентурных источников, а автор письма - автором агентурных сведений. Нередко из-за этого честных революционеров считали сотрудниками охранки. Бывали случаи, когда Департамент полиции отказывал властям на местах в выемке корреспонденции, "ссылаясь на действующее законодательство, охраняющее тайну переписки" <7>. Только два человека в империи - царь и министр внутренних дел - могли быть уверены в том, что их переписка скрыта от посторонних глаз. Перехватывались даже письма товарищей министра, заведовавших полицией, и директоров Департамента полиции. Командир корпуса жандармов П.Г. Курлов с сарказмом писал старшему цензору Фомину, что он вынужден, "если письма его подвергаются перлюстрации, просить распоряжения вашего превосходительства о том, чтобы они не носили явных признаков вскрытия" <8>.

<4> Судебные уставы от 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть вторая. СПб., 1866.
<5> Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1912. С. 701.
<6> Уголовное уложение 1903 г. СПб., 1903. С. 273.
<7> Жаров С.Н. Нормативное регулирование деятельности политической полиции Российской империи: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 153.
<8> Рууд Ч.А., Степанов С.А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М.: Мысль, 1993. С. 114; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 101.

Нормы, регулирующие перлюстрацию, были изложены в Циркуляре министра внутренних дел от 5 января 1883 г. <9>, где устанавливался порядок извлечения информации из переписки лиц, состоящих под гласным надзором полиции. Требовалось, чтобы ни одно письмо или телеграмма, отправленные поднадзорным или адресованные ему, не миновали перлюстрации. Такой же порядок устанавливался для контроля за перепиской лиц, привлеченных к дознаниям по политическим делам. Как сообщает Л.И. Тютюнник, в 1884, 1885 и 1887 гг. были изданы циркуляры, содержавшие нормы организации технической стороны перлюстрации: о необходимости экспертизы корреспонденции поднадзорных на предмет выявления "химического текста", выяснения содержания переписки и установления адресатов <10>. Эти акты разрешали перлюстрацию корреспонденции лиц, в отношении которых существовали веские основания для подозрения их в противоправной деятельности.

<9> ГАРФ. Ф. 58. Оп. 8. Д. 10. Л. 2 - 3.
<10> Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX - XX веков (1880 - 1904): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1986. С. 106.

В 1891 г. Александр III по представлению министра внутренних дел И.Н. Дурново подписал секретный Указ, который разрешал вскрывать любую корреспонденцию, если в отношении отправителя, получателя или самого отправления у полиции возникали какие-либо подозрения. Хранился Указ у ответственного за перлюстрацию старшего цензора Петербургского почтамта. Конверт с текстом Указа, опечатанный лично министром внутренних дел, предъявлялся этим чиновником каждому вновь назначенному министру, который после ознакомления снова опечатывал конверт <11>. Оригинал Указа не сохранился, о нем известно лишь из воспоминаний руководителей и чиновников охранных подразделений. Современные историки Ч. Рууд и С. Степанов считают, что никого указа не было, а был лишь секретный доклад министра внутренних дел императору: "...в 1917 г., когда этот документ извлекли из пакета, оказалось, что он представлял собой не указ Александра III, а секретный доклад министра внутренних дел И.Н. Дурново императору Николаю II от 5 января 1895 г." <12>. В докладе шла речь об основных задачах перлюстрации и состоянии дел при последних императорах. По-видимому, Николай II одобрил доклад, хотя на самом документе не сохранилось никаких разрешительных пометок или резолюций <13>.

<11> Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С. 20.
<12> Цит. по: Рууд Ч.А., Степанов С.А. Указ. соч. С. 110.
<13> Там же. С. 111.

Сохранились некоторые циркуляры, регламентирующие действия охранных подразделений по материалам перлюстрации. Например, в Циркуляре Департамента полиции от 3 марта 1909 г. N 124932 требовалось направлять копии перлюстрированных писем в розыскные органы как по месту получения, так и по месту отправления письма, а начальникам этих органов обмениваться информацией <14>. В Циркуляре от 5 июня 1910 г. N 112623 выражалось недовольство игнорированием этих требований и настаивалось на строгом их исполнении <15>. Кроме секретной, но официальной перлюстрации, существовала и неофициальная. В.Ф. Джунковский вспоминал, что после назначения его на должность товарища министра внутренних дел он обнаружил грубые нарушения: "...помимо секретных "черных кабинетов" ...перлюстрацией занимались в губернских жандармских управлениях по всей России, в некоторых полицейских управлениях, почтовых учреждениях и т.д., даже на отдельных жандармских пунктах" <16>.

<14> ГАРФ. Ф. 58. Оп. 5. Д. 4. Л. 180.
<15> Там же. Л. 251.
<16> Джунковский В.Ф. Воспоминания. В 2 т. / Под общ. ред. А.Л. Паниной. М., 1997. С. 188.

Рассматривая проблемы, связанные с перлюстрацией, многие исследователи придерживаются мнения о проявленном правовом беззаконии и произволе. "В середине XIX в. перлюстрация корреспонденции в некоторых случаях допускалась Судебными уставами, и это носило аморальный, но законный характер. То, что допустил Александр III, называется произволом" <17>, - пишет Ф.М. Лурье о секретном Указе Александра III, обязывавшем МВД заниматься перлюстрацией частной корреспонденции. С точки зрения закона ситуация выглядит по-другому. В Российской империи до наделения законодательными полномочиями Государственной Думы в 1906 г. император являлся высшим законодательным органом. Это было закреплено в ст. 4 Основных государственных законов (ред. 1892 г.): "Императору Всероссийскому принадлежит неограниченная Верховная Самодержавная власть". Статья 53 Основных законов с 1832 по 1892 г. гласила: "Законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного совета и докладов, удостоенных Высочайшего утверждения" <18>. В своих лекциях по русскому государственному праву приват-доцент Петербургского университета Н.И. Лазаревский писал, что при этом было "безразлично, в какой форме было дано Высочайшее утверждение, в форме ли подписи, в форме ли собственноручной надписи, или даже устно; в последнем случае требовалось лишь то, чтобы это устное Высочайшее утверждение было удостоено одним из тех лиц, которые по закону признавались заслуживающими доверия" <19>. Список этих лиц, где в числе первых был министр внутренних дел, приведен в примечании 1 к ст. 55 Основных законов издания 1892 г. Высочайше одобренный доклад министра внутренних дел И.Н. Дурново, урегулировавший перлюстрацию, в силу ст. 70 Основных законов, гласившей: "Высочайший указ, по частному делу, последовавший, или особенно на какой-то род дел состоявшийся, по сему именно делу или роду дел отменяет действие законов общих", приобрел высшую законную силу. Н.И. Лазаревский уточнил, что такое распоряжение "было как по самому своему существу, так и по букве закона актом надзаконным, в крайнем случае актом, по своей силе равным закону" <20>.

<17> Лурье Ф.М. Указ. соч. С. 89.
<18> Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. Конституционное право. СПб., 1910. С. 35.
<19> Там же. С. 410.
<20> Там же. С. 36 - 37.

Таким образом, перлюстрация была делом совершенно законным. Что же касается нарушения правил Всемирного почтового союза, то в отличие от Конституции РФ, где приоритет норм международного договора четко прописан, Основные законы Российской империи таких норм не содержали. Секретность перлюстрации вызывалась несколькими причинами. Одной из них являлась необходимость скрыть от общества тот факт, что монархия оказалась не способной поддерживать государственный порядок и общественное спокойствие методами, соответствующими общественной морали.