Мудрый Юрист

Постановление конституционного суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 года № 2-п и проблема обеспечения исключительного характера проверки приговоров в порядке надзора в уголовном судопроизводстве 1

<1> В основу статьи положены материалы сообщения, подготовленного для междисциплинарного научно-практического семинара "Проблемы формирования государственной инновационной политики и ее организационно-правовое обеспечение", состоявшегося на базе юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова 15 октября 2008 года.

Романов С.В., ассистент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук.

5 февраля 2007 года Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд) вынес Постановление по делу о конституционности ряда норм ГПК РФ, регламентирующих порядок производства в надзорной инстанции <2>. Предметом рассмотрения Конституционного Суда, помимо прочего, стала возможность неоднократной проверки в порядке надзора вступившего в законную силу судебного решения по гражданскому делу, а также связанная с этой возможностью неопределенность сроков рассмотрения гражданских дел в судах. Суд пришел к выводу, что оспариваемые нормы не соответствуют Конституции РФ (далее - Конституция), но воздержался от признания их неконституционными, поскольку образующийся пробел в правовом регулировании невозможно было бы восполнить прямым применением Конституции <3>.

<2> Постановление Конституционного Суда от 5 февраля 2007 года N 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ "Нижнекамскнефтехим" и "Хакасэнерго", а также жалобами ряда граждан // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 7. Ст. 932.
<3> Пункт 9.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 5 февраля 2007 года N 2-П.

В силу части 2 статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" <4> признание не соответствующим Конституции федерального закона является основанием для отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на признанном неконституционным полностью или частично нормативном акте либо воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными. И хотя в Постановлении от 5 февраля 2007 года Конституционный Суд, повторим, воздержался от признания множественности надзорных инстанций неконституционной, его вывод о несоответствии рассмотренных норм Конституции вполне очевиден. Следовательно, не исключено, что при рассмотрении других аналогичных дел Конституционный Суд пересмотрит свою позицию и лишит оспоренные и аналогичные им по содержанию нормы юридической силы.

<4> Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 года N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (с изм. и доп. от 5 февраля 2007 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 13. Ст. 1447.

Между тем множественность надзорных инстанций не является достоянием одного лишь гражданского процесса. В уголовном процессе вступившее в силу судебное решение также может проверяться в порядке надзора неоднократно (ст. 403 УПК РФ). Следовательно, в свете приведенных выводов Конституционного Суда наука уголовного процесса должна задаться вопросом о том, применима ли аргументация Конституционного Суда о неконституционности множественности надзорных инстанций в гражданском процессе к уголовному судопроизводству? И если указанная аргументация применима, как в уголовном процессе может быть обеспечен исключительный характер проверки приговоров в порядке надзора? Возможен и целесообразен ли для придания надзорному производству свойства исключительности переход к единственной надзорной инстанции либо необходимо обратиться к иным средствам?

Теоретическое значение поставленных вопросов заключается в том, что, как будет показано далее, применение в уголовном процессе выводов Конституционного Суда, сделанных в Постановлении от 5 февраля 2007 года, требует критического анализа теоретических положений о видах и соотношении способов обжалования приговоров и иных судебных постановлений <5>, а также внимательного рассмотрения категории "законная сила приговора", соотношения ординарного и исключительного порядков обжалования <6>. Практическое значение исследования состоит в том, что его выводы могут быть использованы законодателем при возможном проведении реформы надзорного производства в уголовном процессе (или, напротив, для отказа от нее).

<5> Далее, говоря о приговорах, мы имеем в виду и иные судебные постановления, если специально не оговорено иное.
<6> Побочной задачей исследования можно считать привлечение внимания специалистов в области уголовного процесса к анализируемому Постановлению Конституционного Суда, которое, по нашим наблюдениям, в настоящее время в науке уголовного процесса таким вниманием незаслуженно обделено.

Оговоримся, что сделанные далее выводы не следует воспринимать как бесспорные и окончательные, а проведенное исследование - как завершенное. Скорее, они представляют собой лишь повод к научной дискуссии по определенным проблемам и высказываются автором в порядке обсуждения.

Перейдем к подробному рассмотрению поставленных вопросов.

Анализ аргументации Конституционного Суда. Вывод о неконституционности множественности надзорных инстанций в гражданском судопроизводстве сделан Конституционным Судом в Постановлении от 5 февраля 2007 года исходя из следующих соображений.

Во-первых, возможность неоднократной проверки вступившего в законную силу судебного акта нарушает фундаментальный принцип правовой определенности, одним из проявлений которого является незыблемость судебных актов, вступивших в законную силу. Данный принцип означает, что "ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера" <7>.

<7> Постановление Европейского суда по правам человека от 24 июля 2003 года по делу Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации (п. 52) // Журнал российского права. 2004. N 5. Россия, ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее - Конвенция), признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 14. Ст. 1514).

Однако необходимо учитывать и существование не менее значимого права на справедливое судебное разбирательство, одним из проявлений которого выступает возможность отмены или изменения окончательного, но незаконного, ошибочного судебного акта, если это требуется для восстановления прав личности, этим актом нарушенных <8>. Для достижения баланса принципа правовой определенности и права на справедливое судебное разбирательство достаточно, по мнению Конституционного Суда, единственной надзорной инстанции <9>.

<8> См.: пункт 3.1 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 5 февраля 2007 года N 2-П.
<9> См.: Там же, п. 9.2 - 9.3.

Единственность надзорной инстанции связана также с тем, что проверка вступившего в законную силу судебного решения является, с точки зрения Конституционного Суда, исключительной, резервной формой обжалования, которая должна применяться, лишь если использование ординарных средств (апелляции, кассации) не позволило устранить нарушения закона <10>.

<10> См.: Там же, п. 3.2.

Не отвечает принципу правовой определенности и то обстоятельство, что общий срок надзорного производства по гражданскому делу не был точно определен законом и фактически мог достигать нескольких лет <11>.

<11> См.: Там же, п. 9.1 - 9.2.

Описанные обстоятельства привели к тому, что Европейский суд по правам человека признал российскую модель судопроизводства в порядке надзора неэффективным средством правовой защиты и стал отсчитывать шестимесячный срок для обращения с жалобой в порядке пункта 1 статьи 35 Конвенции с момента прохождения кассационной инстанции и соответственно вступления судебного решения в законную силу <12>.

<12> См., в частности: решение от 8 февраля 2001 года по вопросу приемлемости жалобы N 47936/99, поданной Галиной Питкевич против Российской Федерации // Журнал российского права. 2001. N 5.

Аргументируя вывод о единственности надзорной инстанции, Конституционный Суд использовал и прием аналогии. Известно, что хотя Конституция в пункте "о" статьи 71 разграничила гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство, особого арбитражного судопроизводства она в части 2 статьи 118 не выделила. Поэтому Конституционный Суд, считая, что правила гражданского и арбитражного процессов должны быть предельно сходными, обращается к АПК РФ, согласно которому единственной надзорной инстанцией в арбитражном процессе выступает Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, для обращения в который установлены конкретные и довольно сжатые сроки. Принимая арбитражное судопроизводство за своеобразный эталон, Конституционный Суд предлагает аналогичным образом реформировать и гражданское судопроизводство <13>.

<13> См.: пункт 9.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 5 февраля 2007 года N 2-П.

Завершая эту часть исследования, отметим, что законодатель, реализуя Постановление Конституционного Суда от 5 февраля 2007 года, внес изменения в процедуру производства в надзорной инстанции в гражданском процессе, но множественность надзорных инстанций при этом была сохранена <14>.

<14> См.: Федеральный закон от 4 декабря 2007 года N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 50. Ст. 6243.

Рассмотрим вопрос о применимости изложенных аргументов Конституционного Суда к уголовному судопроизводству. Вначале, обобщив рассуждения Конституционного Суда, сформулируем проблему: речь в Постановлении от 5 февраля 2007 года, по сути дела, идет об обеспечении исключительного характера проверки вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора. Критика Конституционным Судом отдельных черт надзора в гражданском процессе связана именно с тем, что эти черты способствуют превращению проверки судебного решения в порядке надзора в обычную, а не исключительную стадию процесса.

Обращаясь к уголовному судопроизводству, следует признать, что число и последовательность надзорных инстанций, равно как и процедура проверки дел в надзорном порядке в гражданском и уголовном процессах, во многом сходны. Соответственно, ряд выводов Конституционного Суда оказывается актуальным и для уголовного судопроизводства.

В частности, проверка приговоров в порядке надзора в уголовном процессе также возможна неоднократно (ст. 403 УПК), что не согласуется с принципом правовой определенности.

Пересмотр приговора в пользу осужденного не ограничен никакими сроками, а для принятия решения, способного ухудшить положение осужденного или оправданного, действует годичный срок со дня вступления приговора в законную силу <15>. Возможность пересмотра вступившего в законную силу приговора в любое время делает, с точки зрения Европейского суда по правам человека, надзорное судопроизводство в уголовном процессе таким же "неэффективным" средством правовой защиты, как и в процессе гражданском.

<15> См.: статья 405 УПК РФ, Постановление Конституционного Суда от 11 мая 2005 года N 5-П по делу о проверке конституционности статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, производственно-технического кооператива "Содействие", общества с ограниченной ответственностью "Карелия" и ряда граждан // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. N 22. Ст. 2194.

Вместе с тем, не будучи эффективным средством правовой защиты, возможность проверки вступившего в законную силу приговора в порядке надзора не противоречит Конвенции. Европейский суд указал, что "требования правовой определенности не являются абсолютными. По уголовным делам они должны приниматься во внимание в совокупности, например, с пунктом 2 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, который прямо позволяет государствам возобновлять производство по делу ввиду открытия новых обстоятельств или в случае, когда обнаружены существенные недостатки, допущенные в ходе предыдущего судебного разбирательства, которые могли повлиять на исход судебного разбирательства" <16>.

<16> Постановление Европейского суда по правам человека от 20 июля 2004 года по жалобе N 50178/99 Никитин (Nikitin) против Российской Федерации // СПС "Гарант".

Не может проверка в порядке надзора рассматриваться и как исключительный порядок обжалования, ибо круг оснований для отмены решения в порядке надзора в пользу осужденного довольно широк (в то время как отмена приговора с последующим возможным ухудшением положения лица допускается лишь при наличии существенных, фундаментальных нарушений, неустранение которых искажает сам смысл приговора как акта правосудия) <17>.

<17> См.: статья 409 УПК РФ, Постановление Конституционного Суда от 11 мая 2005 года N 5-П, пункт 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 года N 1 "О применении судами норм главы 48 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих производство в надзорной инстанции" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 4.

Кроме того, для обращения в суд в порядке надзора в уголовном процессе не требуется обязательного предварительного рассмотрения дела судом апелляционной или кассационной инстанции.

Таким образом, изначально неприменимым оказывается лишь один довод Конституционного Суда, основанный на сходстве гражданского и арбитражного процесса. В части 2 статьи 118 Конституции уголовное судопроизводство выделено в качестве самостоятельного вида судопроизводства, и "процессуального собрата", который можно было бы принять за эталон, уголовный процесс не имеет. Думается, однако, анализируемый довод на основе аналогии гражданского и арбитражного процессов не является в системе аргументов Конституционного Суда главным. Представим, что в арбитражном судопроизводстве производство в порядке надзора было бы аналогично одноименной стадии гражданского процесса. Вряд ли Конституционный Суд сделал бы в таком случае иные выводы. Они стали бы лишь менее наглядными.

Обеспечение исключительного характера надзорного производства в уголовном процессе. Перейдем к анализу проблем, связанных с возможной реализацией выводов Конституционного Суда, сделанных в Постановлении от 5 февраля 2007 года, в уголовном судопроизводстве. Полагаем необходимым сосредоточить внимание на следующих вопросах:

Вступлению судебного акта в законную силу сопутствует несколько обстоятельств:

а) утрата сторонами права обжалования данного акта полностью или частично (с сохранением права на чрезвычайные средства обжалования), т.е. судебный акт становится в той или иной степени незыблемым;

б) судебный акт обращается к исполнению;

в) судебный акт приобретает свойство исключительности, делая невозможным повторное производство по тому же самому делу.

Приступая к ответу на первый из поставленных вопросов, мы сталкиваемся с первым затруднением: исторически понятие "законная сила" приговора или судебного решения трактовалось в гражданском и уголовном процессе неодинаково.

В уголовном судопроизводстве за приговором не признавалось законной силы, потому что у сторон существовало право на обжалование этого приговора в апелляционном или кассационном порядке. Приговор вступал в законную силу, потому что стороны более не могут осуществить свое право обжалования как в силу истечения сроков обжалования, так и в связи с тем, что дело уже рассмотрено судом второй инстанции (см. ст. 181, 941 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС)). Необходимым исключением, дающим возможность пересмотра вступившего в законную силу приговора, следует считать возобновление дела ввиду вновь открывшихся обстоятельств, не связанных с судейскими ошибками (ст. 935 УУС) <18>. Следствием вступления приговора в законную силу становилось обращение его к исполнению и приобретение им качества исключительности.

<18> О разграничении вновь открывшихся обстоятельств и судейских ошибок см.: Володимиров В. Об отмене приговоров, вошедших в законную силу, по русскому праву // Журнал гражданского и уголовного права. Май - июнь 1878 г. Книга 3. С. 13.

В гражданском судопроизводстве законная сила решения связывалась прежде всего с обращением его к исполнению и свойством исключительности <19>. Кассационному обжалованию в отличие от уголовного процесса подлежало уже вступившее в законную силу решение. Мотивировалось такое расхождение тем, что в уголовном судопроизводстве, как правило, невозможен поворот исполнения приговора: осужденному, отбывшему незаконное наказание, нельзя, например, возместить, вернуть время, проведенное в заточении. Поэтому приговор должен вступать в законную силу и обращаться к исполнению только по исчерпании всех возможных способов обжалования, за исключением, естественно, возобновления производства ввиду вновь открывшихся обстоятельств.

<19> См., например: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. § 117. Воспроизведено в СПС "Гарант". База данных "Классика российского правового наследия"; Миловидов Н.А. Законная сила судебных решений по делам гражданским. Ярославль, 1875. С. 9 - 12.

Напротив, поворот исполнения решения суда по гражданскому делу возможен, что и позволяет допустить кассационное обжалование уже вступившего в законную силу решения <20>.

<20> См.: Мотивы к ст. 892 Устава гражданского судопроизводства // Гордон В.М. Устав гражданского судопроизводства (по офиц. изд. 1892 г., сводному продолжению 1912 г.) с систематизированным собранием законодательных мотивов ко всем узаконениям и разъяснений Правительствующего Сената и Министерства юстиции с приложением узаконений, цитированных в Уставе или касающихся применения его, законов 12 марта 1914 г. и алфавитного предметного указателя (6-е изд.). СПб., 1914. С. 674.

Таким образом, уже в начале исследования можно сделать вывод, что аналогии между гражданским и уголовным процессом необходимо проводить крайне осторожно и не всегда такие аналогии позволительны.

Как видно, с точки зрения классической концепции в уголовном судопроизводстве обжалование вступившего в законную силу приговора в порядке надзора, вне связи с вновь открывшимися обстоятельствами, есть процессуальная бессмыслица, потому что возможность обжалования приговора означает, что в силу он еще не вступил.

Обращение приговора к исполнению есть, как правило, лишь следствие вступления его в законную силу. УПК РФ допускает и исполнение приговора, не вступившего в силу, в частности, в виде немедленного освобождения подсудимого из-под стражи (ст. 311 УПК РФ). В принципе возможна и ситуация законного неисполнения приговора, вступившего в силу, например, в связи с истечением срока давности его исполнения (ст. 83 УК РФ, п. 9 ст. 397 УПК РФ) либо принятием решения об отсрочке его исполнения (ст. 398 УПК РФ).

Совершенно неясно, что происходит с законной силой приговора при восстановлении пропущенного по уважительной причине срока кассационного или апелляционного обжалования (ст. 357, 389 УПК РФ). Либо приговор при этом теряет законную силу со всеми вытекающими последствиями (например, переводом осужденного из исправительного учреждения в следственный изолятор), либо мы должны признать, что в кассационном или апелляционном порядке может быть проверен и приговор, вступивший в законную силу, - еще одна уголовно-процессуальная нелепость.

Итак, первая проблема, а точнее, предпосылка возможного реформирования надзорного производства в уголовном процессе, - согласование существования этой стадии и понятия законной силы приговора с одновременным устранением отмеченных недомолвок УПК РФ. Сложность здесь в том, что стадия пересмотра в порядке надзора ни в советском, ни в современном варианте не вписывается в классическую систему способов пересмотра приговоров: апелляции и кассации (либо ревизии в ФРГ) - для приговоров, не вступивших в силу, и исключительного порядка пересмотра ввиду вновь открывшихся обстоятельств - для приговоров, вступивших в законную силу <21>.

<21> Классическая система обжалования приговоров тщательно анализировалась в курсах уголовного процесса, подготовленных отечественными дореволюционными процессуалистами - И.Я. Фойницким, В.К. Случевским, М.В. Духовским и другими. О становлении надзорного производства в советском судопроизводстве см., например: Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2005. С. 178 - 208; Давыдов В.А. Пересмотр в порядке надзора судебных решений по уголовным делам: производство в надзорной инстанции: Науч.-практ. пособие. М., 2006. С. 8 - 17.

Безусловно, признание "неклассической" природы отечественного надзорного производства само по себе не является основанием для отказа от него. Но если, как в настоящий момент, возникает проблема выбора, то этот выбор должен быть рационален: необходимо объяснить, чем современная российская система обжалования приговоров лучше, эффективнее по сравнению, скажем, с российской дореволюционной или французской системой.

Пока не будет сделана эта работа, нет смысла говорить о сокращении числа надзорных инстанций. И можно в данном случае поддержать осторожность законодателя, который не стал руководствоваться принципом fiat justitia et pereat mundus и не пошел на радикальную реформу надзорного производства в гражданском процессе в Федеральном законе от 4 декабря 2007 года.

Перейдем к рассмотрению вопроса о возможности обусловить обращение в суд надзорной инстанции (коль скоро данный порядок пока сохраняется) предварительным инициированием проверки приговора в апелляционном, кассационном порядке, т.е. до его вступления в силу. Попытка ввести этот порядок в гражданском и арбитражном процессах уже предпринята: в силу части 2 статьи 376, статьи 377 ГПК РФ (в ред. от 4 декабря 2007 г.) и части 3 статьи 292 АПК РФ возможность обращения с жалобой в суд надзорной инстанции обусловлена исчерпанием иных установленных способов обжалования судебного постановления до дня его вступления в законную силу.

Вопрос о том, следует ли толковать данные нормы как воспрещающие обращаться в суд надзорной инстанции тем, кто не обжаловал судебное решение в апелляционном или кассационном порядке, в настоящее время не может быть разрешен однозначно.

С одной стороны, Пленум Верховного Суда разъяснил, что "производство по пересмотру вступивших в законную силу судебных постановлений как дополнительный способ обеспечения правосудности судебных постановлений предполагает возможность его использования только в случае, если заинтересованными лицами были исчерпаны иные установленные Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации способы обжалования судебного постановления до его вступления в законную силу (часть 2 статьи 376, статья 377 ГПК РФ)... Надзорная жалоба и представление прокурора на судебные постановления, не прошедшие стадию апелляционного или кассационного обжалования, подлежат возвращению без рассмотрения по существу определением судьи на основании пункта 5 части 1 статьи 379.1 ГПК РФ как поданные с нарушением правил подсудности, установленных статьей 377 ГПК РФ" <22>.

<22> Пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 февраля 2008 года N 2 о применении норм гражданского процессуального законодательства в суде надзорной инстанции в связи с принятием и введением в действие Федерального закона от 4 декабря 2007 года N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. N 4.

С другой стороны, Конституционный Суд еще в 2000 году, истолковав одно из положений АПК РФ 1995 года, пришел к выводу, что положение, в соответствии с которым обращение в суд надзорной инстанции может быть подано после рассмотрения дела в апелляционной или кассационной инстанции, в той мере, в какой оно может быть истолковано в качестве исключающего обращение с таким заявлением, если дело не рассматривалось ранее в апелляционной или кассационной инстанции, неконституционно и не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами <23>.

<23> См.: Определение Конституционного Суда от 14 января 2000 года N 3-О по жалобе ООО "Мемфис Дивижн" на нарушение конституционных прав и свобод частью 1 статьи 185 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N 10. Ст. 1165. Что же имел в виду законодатель, установить сейчас сложно. Дело в том, что новая редакция части 2 статьи 376 ГПК РФ появилась в проекте Закона о внесении изменений в ГПК РФ только при подготовке законопроекта ко второму чтению и соответственно не отражена в пояснительной записке к законопроекту. См.: досье на проект Федерального закона N 393115-4 "О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (по вопросу обжалования судебных постановлений)" // СПС "Гарант". Во втором и третьем чтениях согласно стенограмме пленарного заседания Государственной Думы от 14 ноября 2007 года (текст взят с официального сайта ГД РФ: www.duma.gov.ru) указанный законопроект принят без всякого обсуждения.

Однако данное толкование Конституционного Суда, которым и надлежит руководствоваться заинтересованным лицам, не снимает поставленный нами вопрос, а лишь переводит его в область теории <24>.

<24> Тем более, что статья 73 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" допускает возможность изменения правовых позиций Конституционного Суда. Не исключает такую возможность и Председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин, который в одном из интервью заявил: "Задача суда - интерпретировать и выработать ключевые правовые позиции. Жизнь идет, а правовые позиции - это не священная корова. Это не значит, что они могут быть перечеркнуты. Конечно, нужно взращивать эти правовые позиции, наращивать их и так далее. Но не исключаются и коррективы, потому что эти позиции должны подходить и своему времени, и месту. Жизнь меняется. Практика всех конституционных судов движется вместе с жизнью". См.: Интернет-конференция председателя Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькина "К 10-летию Конституции Российской Федерации" // СПС "Гарант".

Ранее статья 907 УУС предусматривала применительно к обжалованию приговора в кассационном порядке в дореволюционном процессе следующее: "...кто не подал апелляционного отзыва или протеста против неокончательного приговора окружного суда, тот не может ходатайствовать об отмене окончательного по тому же делу приговора судебной палаты, если ею был утвержден приговор суда первой степени". Введение данной нормы мотивировалось тем, что необжалование приговора означает согласие с ним; лицо обязуется подчиниться вынесенному приговору, пусть даже и незаконному. Таким лицам право на обжалование приговора предоставляться не должно <25>.

<25> См.: Гернет М.Н. Устав уголовного судопроизводства. Систематический комментарий. Вып. 5 (ст. 765 - 999). М., 1916. С. 1480. См. также: Володимиров В. Указ. соч. С. 14 - 15.

На первый взгляд приведенные соображения актуальны и для современного уголовного судопроизводства. Не обжалуя приговор в апелляционном или кассационном порядке, стороны тем самым признают его законным, обоснованным и справедливым. Запрет обращения в суд надзорной инстанции вместе с ограничением круга оснований отмены решения в этой инстанции, как того требует пункт 2 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, будет побуждать стороны инициировать апелляционное или кассационное производство, исправляя таким образом ошибки в приговоре до вступления его в законную силу. Таким решением не нарушаются права лиц, которые пропустили срок кассационного или апелляционного обжалования по уважительным причинам, - этим лицам срок на подачу жалобы может и должен быть восстановлен.

Однако любые аналогии с дореволюционным уголовным процессом и заимствования из него должны учитывать системный характер уголовного процесса вообще и специфику нашего пореформенного судопроизводства в частности. Ведь по большинству уголовных дел обстоятельства совершения преступления подвергались трехкратной проверке: сначала в ходе неформального полицейского дознания, затем - судебным следователем, обязанным расследовать дело полно, всесторонне, объективно путем производства формального несостязательного предварительного судебного следствия, и, наконец, судом в рамках судебного разбирательства на началах устности, гласности, непосредственности и состязательности. При таких обстоятельствах ограничение возможности обжалования приговора оправдано тем, что в рамках предварительного и окончательного производств созданы достаточные условия установления истины по делу, гарантии против осуждения невиновного.

В современном уголовном процессе таких условий не наблюдается. В нем нет предварительного судебного следствия, а существующее предварительное расследование (являющееся по своей сути искаженной формой полицейского дознания), будучи несостязательным, не связано требованием всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела <26>. Нет достаточных гарантий установления истины по делу и в судебных стадиях процесса, что связано с отказом от института дополнительного расследования уголовных дел, ограничением полномочий суда по участию в доказывании, исключением такого основания отмены приговора, как односторонность или неполнота предварительного или судебного следствия <27>.

<26> Подробнее см.: Романов С.В. Требование всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела как необходимое условие предварительного расследования // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 2008. N 1. С. 18 - 37.
<27> Подробнее см., например: Куцова Э.Ф. Уголовный процесс России: истина и состязательность // Законодательство. 2002. N 9. С. 71 - 79.

В связи с изложенным роль надзорного судопроизводства в уголовном процессе возрастает. Пересмотр приговоров, вступивших в законную силу, вынужденно принимает на себя бремя устранения ошибок, которые не могут быть устранены в предшествующем производстве. При таких обстоятельствах ограничение возможности обращения в суд надзорной инстанции не отвечает защищаемым в уголовном судопроизводстве личному и публичному интересам в осуждении только виновных и оправдании всех невиновных.

Итак, обеспечение незыблемости приговора как проявления его законной силы должно покоиться на прочном фундаменте системы стадий процесса, предоставляющих достаточные гарантии установления истины по уголовным делам. Только тогда можно рассматривать вопрос об ограничении прав обжалования вступивших в законную силу приговоров, добиваясь их неизменности.

Опираясь на сделанный только что вывод, решение вопроса о сроках обжалования приговоров не составляет труда. Как отмечалось выше, Конституционный Суд для соблюдения принципа правовой определенности считает необходимым введение достаточно краткого срока подачи жалобы в суд надзорной инстанции (что и сделал законодатель в гражданском и арбитражном процессах). Между тем УПК РФ для подачи надзорных жалоб в интересах осужденного таких сроков не предусматривает вообще.

Еще статья 26 УУС установила норму, имеющую не только правовое, но и глубокое нравственное содержание: "Восстановление чести и прав невинно осужденного допускается во всякое время, несмотря ни на протечение давности, ни на смерть осужденного". Однако относилась эта норма лишь к возобновлению уголовных дел ввиду вновь открывшихся обстоятельств (гл. 5 раздела 5 УУС), поскольку только в этом производстве она применима. Что же касается кассационного или апелляционного производства, то подача жалоб ограничивалась в УУС двухнедельным сроком (ст. 865, 910 УУС).

Отсутствие предельных сроков пересмотра приговора, множественность судебно-ревизионных инстанций и сопутствующая им волокита - все это характерные черты розыскной формы процесса <28>. В доктрине такое положение оправдывалось тем, что "в уголовных приговорах не может быть терпима никакая неправда и никакая несправедливость, напротив, в уголовном судопроизводстве должны быть даны все средства, все меры для того, чтобы предупредить и устранить от уголовного приговора и ту и другую" <29>.

<28> См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. М., 1957. Переиздание: СПб., 1995. С. 743; Джаншиев Г.А. Основы судебной реформы. 1891. Переиздание: М., 2004. С. 38 - 45.
<29> Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства применительно к российскому уголовному судопроизводству. СПб., 1841. Переиздание: М., 2001. С. 163.

С воцарением смешанной формы процесса приходит осознание того, что ПОЛНОСТЬЮ устранить из сферы уголовного правосудия всякую неправду и несправедливость не в человеческих силах. Общество заинтересовано в стабильности судебных приговоров, даже если какая-то часть ошибочных, незаконных приговоров при этом вступит в силу и не будет подлежать пересмотру. "Если бы судебный пересмотр обусловливался единственно и всецело задачей обеспечения правильности судебных решений и единства судебной деятельности, то его следовало бы допустить без всяких ограничений... Между тем судебный порядок призван к жизни практическими интересами общежития и должен прежде всего удовлетворять им. Во имя их судебные дела должны производиться быстро, им должен наступать когда-нибудь конец, ХОТЯ БЫ ДАЖЕ ЦЕНОЮ ВНУТРЕННЕЙ ПРАВДЫ (выделено нами. - С.Р.). В связи с этим для построения судебного пересмотра открывается задача, состоящая в том, чтобы устойчивость и прочность правопорядка не были им поколеблены, чтобы сила и значение судебных решений уважались и не были пустым звуком, задача обеспечения непоколебимости судебных решений", - писал И.Я. Фойницкий <30>.

<30> Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. 3-е изд. Т. 2. СПб., 1910. С. 487 - 488.

По мнению дореволюционных процессуалистов, сама по себе возможность вступления в силу незаконного приговора не должна приводить к отказу от законной силы приговора, так же, как, по остроумному сравнению В. Володимирова, "из того, что можно повеситься, нельзя водить всех со связанными сзади руками" <31>. Если истекли установленные сроки обжалования и отсутствуют основания для возобновления дела ввиду вновь открывшихся обстоятельств <32>, то судебный приговор должен почитаться незыблемым. Сказанное не означало, что государство станет мириться с последствиями такого приговора, если обнаружится его незаконность. Предлагалось, в частности, для устранения указанных последствий использовать институт помилования.

<31> Володимиров В. Указ. соч. С. 10.
<32> Заметим, что при современном построении процесса введение определенного срока для обращения в суд надзорной инстанции может привести и неизбежно приведет к трактовке наиболее грубых, вопиющих судебных ошибок в качестве вновь открывшихся обстоятельств. К такому решению, с точки зрения доктрины далеко не идеальному, подталкивает правовая позиция Конституционного Суда, согласно которой ограничение круга оснований к возобновлению уголовного дела лишь обстоятельствами, "неизвестными суду при постановлении приговора или определения", и в силу этого невозможность в случаях исчерпания возможностей судебного надзора исправить допущенные судебные ошибки противоречат Конституции (см.: Постановление от 2 февраля 1996 г. N 4-П по делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. N 7. Ст. 701; Постановление от 3 февраля 1998 г. N 5-П по делу о проверке конституционности статей 180, 181, пункта 3 части 1 статьи 187 и статьи 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 6. Ст. 784).

Все эти соображения представляются теоретически безупречными. Однако подчеркнем еще раз, необходимо учитывать отмеченные выше отличия дореволюционного процесса от современного, отличия, которые применительно к процессу современному не позволяют в настоящее время высказаться в пользу ограничения возможности обжалования приговора в порядке надзора определенными сроками <33>.

<33> В уголовно-процессуальной науке такие предложения сделаны. Однако предлагаемая мера трактуется лишь как один из элементов необходимого комплексного преобразования судоустройства и судопроизводства. См.: Давыдов В.А. Указ. соч. С. 36. Предложения по комплексному реформированию стадий проверки судебных решений высказаны и применительно к гражданскому судопроизводству. См., например: Борисова Е.А. Указ. соч. С. 246, 260, 280.

Общий вывод из нашего исследования может быть таким. В принципе пересмотр вступившего в законную силу приговора должен быть исключением, иначе теряется сам смысл категории "законная сила приговора". При этом содержание данного понятия в уголовном и гражданском процессах неодинаково. Различаются в гражданском и уголовном процессах также условия постановления решений и приговоров и предмет рассмотрения.

Указанные отличия неизбежно влияют на практическую реализацию категории "законная сила судебного акта". Решение в уголовном судопроизводстве вопроса о виновности человека в совершении преступления требует существенно больших, чем в гражданском процессе, гарантий установления истины по делу, многократной проверки сделанных выводов в предварительном и окончательном производствах по уголовным делам. Современный российский уголовный процесс таких гарантий в достаточном объеме, по нашему мнению, не предоставляет.

По изложенным обстоятельствам дальнейшее изучение проблемы обеспечения законной силы судебного акта и исключительного характера его пересмотра представляется для уголовного судопроизводства необходимым и даже более важным, чем для судопроизводства гражданского.

Таким образом, реализация теоретически желательной исключительности пересмотра вступивших в законную силу приговоров неотделима от реформы уголовного судопроизводства в целом, которую еще рано считать завершенной.