Некоторые вопросы обоснованности заключения под стражу в свете презумпции невиновности

Кирьянов А.Ю., помощник председателя Промышленного районного суда г. Самары.

Статья посвящена вопросам взаимосвязи положений презумпции невиновности и требования обоснованности применения заключения под стражу в качестве меры пресечения. Автором также рассматриваются практические проблемы реализации требования обоснованности заключения под стражу.

Ключевые слова: презумпция невиновности, меры пресечения, заключение под стражу, обоснованность заключения под стражу, процессуальные нарушения.

The article covers the issues of correlation of assumption of innocence regulations and validity of use of custodial placement requirements as a measure of restraint. The article also contains practical problems of realization of validity of custodial placement regulations regarded by the author.

Ограничение неприкосновенности личности в той или иной степени присуще всем мерам уголовно-процессуального принуждения. В системе данных мер наиболее строгой по режиму ограничения прав, в первую очередь права на свободу и личную неприкосновенность подозреваемого и обвиняемого, является заключение под стажу, представляющее собой физическое изолирование обвиняемого (подозреваемого) в совершении преступления лица и содержание его под охраной в местах и условиях, определенных законом до окончательного решения вопроса судом о его виновности при условии, что эта мера не будет изменена или отменена <1>. Законодатель, учитывая тяжесть сопряженных с применением данной меры пресечения ограничений прав личности, являющихся зачастую более строгими, чем при применении отдельных уголовных наказаний, определяет ее как меру исключительную, используемую только "при невозможности применения иной более мягкой меры пресечения" (ч. 1 ст. 108 УПК РФ).

Исключительность заключения под стражу вызвана также и тем, что при его применении лишается свободы лицо, не признанное виновным в совершении преступления, а находящееся в статусе подозреваемого или обвиняемого. В соответствии с ч. 1 ст. 14 УПК РФ подозреваемый и обвиняемый до вынесения судом обвинительного приговора и вступления его в законную силу считаются невиновными и, следовательно, в полной мере обладают всеми конституционными правами, принадлежащими личности. Невиновность личности, ее добропорядочность с точки зрения закона являются социальным и правовым основанием ее неприкосновенности. Применение к такому лицу мер процессуального принуждения в ходе расследования уголовного дела и судебного разбирательства обусловлено отсутствием иного пути для решения возникающих вопросов.

Закон, допуская столь суровые ограничения для невиновного лица, в то же время устанавливает ряд гарантий защиты его прав, основное место среди которых занимает возведенный в ранг конституционного принципа запрет на применение меры пресечения в виде заключения под стражу без наличия к тому предусмотренных законом оснований и действительной к тому необходимости. Значимость требования обоснованности заключения под стражу для законности применения данной меры пресечения и защиты прав лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, обусловила рассмотрение данного вопроса Пленумом Верховного Суда РФ, чьи постановления хоть и утратили "руководящий" характер, но по-прежнему продолжают оказывать определяющее влияние на правоприменительную практику. Пленум Верховного Суда РФ в своих постановлениях неоднократно указывал правоприменителю, что заключение под стражу в качестве меры пресечения допустимо только при наличии предусмотренных законом оснований <2>.

Основания избрания любой меры пресечения, предусмотренной УПК РФ, перечислены в ст. 97 УПК РФ. Кроме того, согласно ст. 99 УПК РФ при наличии установленных ст. 97 УПК РФ оснований при решении вопроса о конкретной мере пресечения должны учитываться тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. То есть при наличии перечисленных в ст. ст. 97 и 99 УПК РФ обстоятельств к подозреваемому или обвиняемому можно применить любую меру пресечения, как подписку о невыезде, так и заключение под стражу. И как показывает практика, именно заключение под стражу, несмотря на ее исключительный характер, является одной из "любимых" мер пресечения российского уголовного процесса - в соответствии с официальной статистикой самая суровая мера пресечения применялась в 2008 - 2009 гг. примерно по трети уголовных дел <3>. Иные меры пресечения, например залог или личное поручительство, по определению ученых, занимавшихся исследованием данной проблемы, "мертвы" <4>.

Помимо перечисленных в ст. 97 УПК РФ оснований для применения заключения под стражу, уголовно-процессуальный закон предусматривает для данной меры пресечения необходимость наличия в качестве оснований особых обстоятельств, к которым в ч. 1 ст. 108 УПК РФ отнесены подозрение или обвинение в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы свыше двух лет, а также невозможность применения иной более мягкой меры пресечения.

Не вызывает сомнения то обстоятельство, что применять заключение под стражу допустимо лишь к тому лицу, чья причастность к совершенному преступлению обоснована, подтверждается достаточными уликами, собранными по делу. Согласно ст. 14 УПК РФ обвиняемый и подозреваемый считаются невиновными, в связи с чем до вынесения судом обвинительного приговора законность любых применяемых к ним принудительных мер базируется на обоснованности предъявленного подозрения или обвинения. То есть при рассмотрении вопроса о заключении лица под стражу суду необходимо исследовать не только вопросы наличия формальных оснований для принятия решения о применении данной меры пресечения, но и вопросы "факта" - наличия и обоснованности предъявленного лицу подозрения или обвинения.

Вопрос "факта" крайне важен для принимаемого судебного решения также потому, что суд, соглашаясь с доводами следствия о необходимости заключения подозреваемого или обвиняемого под стражу, ссылается на квалификацию инкриминируемого им преступления и, соответственно, на тяжесть предъявленного обвинения. Вместе с тем в литературе отмечается следующая тенденция - в некоторых случаях обвинение может быть предъявлено следствием по более тяжкой статье УК РФ, чем это деяние должно квалифицироваться в действительности, чтобы в качестве меры пресечения можно было избрать заключение под стражу <5>. Так, в ходатайстве о заключении под стражу Ш. ее действия квалифицированы по п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ. Однако в течение всего предварительного расследования, предшествовавшего возбуждению перед судом ходатайства о заключении под стражу, действия Ш. квалифицировались по ч. 1 ст. 158 УК РФ, по которой ей впоследствии было предъявлено обвинение. Как представляется, тяжесть инкриминируемого Ш. преступления была искусственно подогнана под требование ч. 1 ст. 108 УПК РФ о тяжести совершенного преступления, поскольку оснований, перечисленных в п. п. 1 - 4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ в материалах дела не содержалось <6>.

Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении "О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста" разъяснил судам необходимость "в каждом конкретном случае проверять обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению" <7>. Однако в п. 19 данного Постановления указано, что "суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении", что выглядит не совсем последовательно. Логика последнего указания Пленума Верховного Суда РФ понятна, суд не вправе в ходе досудебного производства предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства. В то же время несомненен тот факт, что при наличии очевидных сомнений в причастности лица к совершенному преступлению применять к нему в качестве меры пресечения заключение под стражу недопустимо <8>. При рассмотрении ходатайства о заключении лица под стражу суд, анализируя обоснованность подозрения или обвинения в причастности лица к совершенному преступления, не входит в обсуждение вопроса о виновности этого лица в том смысле, в каком данный вопрос рассматривается в судебном заседании по существу и при постановлении приговора. Признавая при решении вопроса о применении меры пресечения подозрение или предъявленное обвинение необоснованным, суд лишь констатирует его недостаточность для заключения подозреваемого или обвиняемого под стражу, но никак не предрешает вопрос о признании лица виновным или невиновным в совершении преступления.

Законодатель, ограничивая применение заключения под стражу случаями невозможности применения иной более мягкой меры пресечения (ч. 1 ст. 108 УПК РФ), в то же время не разъясняет, в чем выражается и как должна обосновываться указанная в ст. 108 УПК РФ невозможность, тем самым оставляя правоприменителю возможность в значительной мере самому решать вопрос о том, когда возможно применить к подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу. В литературе под понятием невозможности понимается достаточная совокупность достоверных доказательств, свидетельствующих о высокой степени вероятности (приближающейся к достоверности) совершения обвиняемым (подозреваемым) действий, для предотвращения которых созданы меры пресечения <9>. "То есть судью надо убеждать больше в том, чтобы он до суда арестовал обвиняемого, чем во время суда, чтобы он вынес приговор, связанный с лишением свободы" <10>.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" указал на важность этого условия, разъяснив, что "суду надлежит в каждом конкретном случае устанавливать, имеются ли иные обстоятельства, кроме указанных в части 1 статьи 108 УПК РФ, свидетельствующие о необходимости изоляции лица от общества. К таким обстоятельствам могут быть отнесены данные о том, что подозреваемый, обвиняемый может скрыться от органов предварительного расследования или суда, фальсифицировать доказательства, оказать давление на потерпевшего, свидетелей и т.п." <11>. Однако на практике на данное условие следователями при заявлении ходатайства и судами при вынесении постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не соблюдается. Следователи в своих ходатайствах и суды в своих постановлениях указывают обстоятельства, устанавливающие общие для всех мер пресечения основания избрания, предусмотренные ст. 97 УПК РФ, однако ни в одном из 207 изученных ходатайств и 165 постановлений суда не обосновывается исключительность совокупности этих данных для применения столь суровой меры пресечения, как заключение под стражу.

Проблема законности и обоснованности лишения свободы лица, находящегося в статусе подозреваемого или обвиняемого, является злободневной не только для российского уголовного процесса. Этот вопрос был предметом неоднократного рассмотрения Европейского суда по правам человека. Основное, на что обращает свое внимание Европейский суд применительно к исследуемой проблеме нарушений прав лиц, заключаемых под стражу, это наличие либо отсутствие достаточных оснований собственно для применения данной меры пресечения. Важной гарантией законности и обоснованности применения заключения под стражу является требование указывать в постановлении судьи конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. Федеральным законом РФ от 02.12.2008 "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" данное требование было усилено указанием, что "такими обстоятельствами не могут являться данные, не проверенные в ходе судебного заседания, в частности результаты оперативно-розыскной деятельности, представленные в нарушение требований статьи 89 настоящего Кодекса" <12>. Однако следователи (133 из 207 ходатайств) и судьи (97 из 165 постановлений) зачастую ограничиваются формальным перечислением обстоятельств, указанных в ст. 97 УПК РФ. Верховный Суд РФ в своем Постановлении от 27 сентября 2006 г. "О рассмотрении результатов обобщения судебной практики об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений" указал на недопустимость "формального подхода к разрешению соответствующих ходатайств, поскольку заключение под стражу является самой строгой мерой пресечения, ограничивающей права, свободы и личную неприкосновенность человека и гражданина" <13>. Тем не менее подобные случаи продолжают встречаться в правоприменительной практике.

Так, Постановление Промышленного районного суда г. Самары об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении Т. отменено Самарским областным судом как необоснованное. Областной суд установил, что в Постановлении судьи районного суда воспроизведен текст п. п. 1 - 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ без указания фактических обстоятельств, которые также не содержались ни в ходатайстве следователя, ни в материалах дела, представленных в суд. Изучение данного материала показало, что одно основание, предусмотренное ст. 97 УПК РФ, мотивировало другое: "Обвиняемый может скрыться от следствия и суда, продолжит заниматься преступной деятельностью, тем самым воспрепятствует производству по уголовному делу" <14>.

Еще одним свидетельством формального отношения судов к решению вопроса о заключении под стражу может быть статистика "удовлетворяемости" ходатайств следственных органов об избрании данной меры пресечения. В целом по России в 2007 г. доля удовлетворенных ходатайств составила 90,7%, в 2008 г. - 90,1% <15>, в Самарской области - 86,9 и 87,3% соответственно <16>. Данные цифры свидетельствуют о некритичном отношении судей к рассмотрению подобных ходатайств, тогда как в личных беседах судьи отмечают низкое качество и необоснованность представляемых в суд ходатайств, отсутствие в них материалов, подтверждающих указанные в ст. 97 УПК РФ основания применения меры пресечения.

Следователи практически в каждом своем ходатайстве указывают основания, перечисленные в п. п. 1 - 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, без какой-либо мотивации каждого основания в отдельности, тогда как по смыслу указанной статьи для избрания меры пресечения достаточно наличия одного из перечисленных оснований, если оно подтверждено необходимой совокупностью фактических данных, то есть доказательств.

Так, например, возможность того, что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда (177 ходатайств, 157 постановлений) обычно мотивируется как следователями, так и судьями тем, что обвиняемый совершил тяжкое, особо тяжкое либо умышленное тяжкое преступление (во всех случаях); не проживает по месту регистрации либо не имеет регистрации (58 ходатайств, 69 постановлений); ранее судим (102 ходатайства, 96 постановлений), официально не работает (180 ходатайств, 89 постановления), отказывается давать показания или сотрудничать со следствием, не признает вину (37 ходатайств).

Европейский суд по правам человека подчеркивал в своих решениях, что опасность уклонения от правосудия не может измеряться только в зависимости от суровости возможного наказания. Она должна определяться с учетом ряда других факторов, которые могут либо подтвердить существование опасности уклонения от правосудия, либо сделать ее настолько незначительной, что это не может служить оправданием содержания под стражей <17>. При этом необходимо учесть характер обвиняемого, его моральные качества, средства, связи с государством, в котором он преследовался по закону, и его международные контакты <18>. Кроме того, Европейский суд по правам человека указал, что при обосновании возможного побега необходимо принять во внимание целый ряд факторов, в том числе те, которые позволили бы предположить, что последствия и опасность побега являются меньшим злом, чем продолжение заключения.

Проведенный анализ практики применения к обвиняемым в качестве меры пресечения заключения под стражу показывает формальное отношение следователей и судов к обоснованности столь строгого ограничения прав лица, еще не признанного виновным в совершении преступления. Как представляется, при выявленном отсутствии должной мотивировки оснований избрания данной меры пресечения, закрепленных в п. п. 1 - 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, основным критерием применения к обвиняемым заключения под стражу на предварительном расследовании для российских следователей и судей является тяжесть предъявленного обвинения <19> и, как следствие, реальность применения наказания в виде лишения свободы. В этом случае следователи и в первую очередь суды руководствуются презумпцией виновности, считая, что обвиняемый в любом случае будет признан виновным и осужден к реальному лишению свободы, в которое зачтется срок предварительного заключения, что явно противоречит принципу презумпции невиновности. Применение в качестве меры пресечения заключения под стражу, как указал Европейский суд по правам человека, не должно предвосхищать решения вопроса о виновности и применяемом наказании и не может быть "формой ожидания" обвинительного приговора <20>.