Мудрый Юрист

К вопросу о роли финансового права в правовой системе России *

<*> Zapol'skij S.V. On the issue of the role of financial law in legal system of Russia.

Запольский С.В., профессор РАП, доктор юридических наук.

Статья посвящена осмыслению роли финансового права в функционировании национальной правовой системы. Обосновывается тезис о малой эффективности понимания финансового права как юридического инструмента государства, только публичного правового явления. Раскрывается смысл финансово-правового регулирования в упорядочении любых имущественных отношений, относимых обществом к его предмету, в том числе возникающих на диспозитивной экономической основе.

Ключевые слова: финансовая деятельность государства, встречное удовлетворение, субъективное финансовое право, фондовая теория финансов, финансово-правовые конструкции.

The article is devoted to apprehension of the role of financial law in functioning of national legal system; substantiates the thesis on low efficiency of understanding of financial law as a legal instrument of the state, as a public legal phenomenon. The essence of financial-law regulation is the adjustment of any proprietary relations related by the society to its subject-matter including those arising on dispositive economic basis.

Key words: financial activity of state, adequate consideration, subjective financial law, fund theory of finances, financial-law constructions.

В последние годы наряду с явно выраженным вниманием к конкретным аналитическим исследованиям финансово-правовой материи с целью проникновения в детали и особенности действия тех или иных юридических конструкций наблюдается неснижающийся интерес к общим проблемам финансового права. Всевозрастающая роль финансового права в национальных и международных правовых системах вдохновляет многих ученых на верификацию, казалось бы, сложившихся, устоявшихся представлений и доктринальных положений. Этот же эффект вызывают многочисленные законодательные и правоприменительные проблемы финансового права.

Общепризнано, что финансовое право - относительно молодая отрасль правоведения, возникающая при развитом феодализме, но востребованная при капитализме. Этапы становления государственности в каждом национальном сообществе следует рассматривать и как этапы становления финансового права. Любое государство, возникнув, немедленно становится генератором и потребителем множества финансово-правовых акций и мероприятий. Примером тому могут служить первоначальные действия самопровозглашенных или непризнанных государств, появившихся на развалинах "социалистического лагеря" параллельно с обособлением законных правопреемников и во многом благодаря этому. Создание собственного эмиссионного центра, выпуск национальных денег, налоговая политика, формирование кассовой и бюджетной систем, установление режима финансовых отношений с соседними странами, осуществление юрисдикции в области финансов - вот самые насущные задачи любого вновь возникшего государственного образования. Это элементарно, как и утверждение о том, что финансы во многом конституируют государственную власть, подобно тому как нумизматы во всем мире знают о существовании того или иного государства по его монетам.

Нет сомнения, что подобным образом, хотя и растянуто по времени, эти процессы шли и в прошлом. Вместе с тем непосредственно связывать финансы (налоги) с возникновением клана профессиональных управленцев, требующих "прокорма", как это сделано Ф. Энгельсом в его работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства", значит искусственно упрощать ситуацию. Методом обвинения государственной администрации во всех грехах и бедах страны традиционно пользовались марксисты и их последователи в целях нагнетания напряженности между госслужащими и так называемым простым народом. Это дает возможность время от времени проводить репрессивные мероприятия вроде опереточных чисток, совсем нешуточных сокращений или даже провозглашать "огонь по штабам", как это было в недавнем прошлом в КНР.

Представляется, что своим возникновением любое государство или государственное образование должно быть благодарно появлению настоятельной тенденции национально-территориального обособления хозяйственной жизни общества в пределах, формируемых конкретными историческими условиями. В свою очередь, это обособление, будучи достигнутым юридически, требует структуризации экономически путем создания соответствующих организационных гарантий невозможности реставрации прежнего состояния. Финансовые институты и становятся тем самым хребтом новой власти, независимо от того, либеральной или этатической эта новая власть себя позиционирует.

Финансы для вновь возникшего государства становятся главным строительным материалом формирования всей системы социально-экономических отношений, поддерживаемых, вытесняемых или признаваемых политическим решением. Социальная, а еще в большей степени экономическая жизнь приобретает характер и качество "финансово организованной". В этом свете передача функции регистрации коммерческих юридических лиц от органов юстиции, как это было предусмотрено в 1994 г. принятием первой части ГК РФ, налоговым органам, что имеет место сейчас, выглядит абсолютно логичной, так как акт регистрации юридического лица лишь во вторую очередь вызывает обретение обществом, товариществом, кооперативом юридической личности; в первую же очередь выступает как финансовое одобрение появления нового участника финансово-хозяйственного оборота и нового налогоплательщика.

Осуществление государством особой функции и роли, конечно же, нуждается в категориальном обеспечении. Этой категорией становится "финансовая деятельность государства" (в последнее время следует это понятие дополнить еще и упоминанием муниципалитета). Осуществляя финансовую деятельность, государство (и муниципалитет), подобно архитектору, конструирует экономическую среду, подобно металлургу, создает несущие конструкции и, подобно строителю, формирует хозяйственный механизм, нуждающийся, по мере эксплуатации, и в доводке, и в ремонте, и в обслуживании, и в иной помощи. Крайне важно подчеркнуть, что, с одной стороны, финансовая деятельность государства (муниципалитета) есть осуществление им своей экономической роли и функции, с другой - эта деятельность преимущественно состоит в правовом регулировании экономических отношений финансовыми приемами и методами, с использованием финансово-правового инструментария.

Было бы ошибкой утверждать, что государство опирается в регулировании экономических отношений на финансовые методы. Напротив, правовое регулирование производства, распределения, обмена, потребления основывается на широчайшей гамме средств правового воздействия стимулирующего типа, т.е. основанных на диспозитивном методе. Финансовая деятельность государства ограничена функцией общей организации-структуризации, формализации, конструирования и не предполагает правовой конкретизации пооперационного типа, уступая место гражданскому, трудовому, экологическому праву. Методологической ошибкой является и отнесение к финансовой деятельности государства регулирование финансово-кредитного механизма.

Значительная часть возникающих при этом отношений, даже будучи финансовыми, формируется либо со значительной долей дискреции со стороны государственного органа, либо на началах диспозитивности. Во-вторых, финансовая деятельность государства (муниципалитета), осуществляемая в предлагаемых выше границах, - это и есть правовое регулирование. Говорить о правовом регулировании финансовой деятельности государства - значит предполагать, что существуют иные отношения, вступая в которые государство внеправовым путем руководит финансово-кредитным механизмом, что, думается, никогда не найдет действенного подтверждения.

Существует, очевидно, чрезвычайно тонкая грань, разделяющая деятельность государства - организатора финансовой системы и деятельность государства, как несущей конструкции этой системы, как воплощения и отражения функций публичной власти государства в области финансов. К финансовой деятельности государства относится далеко не вся его деятельность в области финансов, а лишь та, которая преследует цель формирования финансовой системы путем разработки и утверждения законов, иных нормативных актов первичного характера и проведения организационных мероприятий по созданию реорганизации, изменению функций финансовых органов в ходе административных реформ. Здесь мы подходим к чрезвычайно важному предположению - о существовании или же о возможности разграничения финансового права как упорядоченной системы финансовых институтов и финансового права как универсального регулятора отношений особого рода - финансовых отношений, возникающих вследствие действия этих институтов.

Как известно, во второй половине XIX в. в России учебная дисциплина "Финансовое право" заменяет собой предмет с красноречивым названием "Государственное хозяйство" и с тех пор присутствует в курсе обучения правоведению. И в научных исследованиях соответствующая отрасль законодательства начинает самостоятельный путь становления. Обратим, однако, внимание на некоторые особенности возникновения новой отрасли права, имеющие значение и сейчас.

Как правило, возникновение новой отрасли права (в том числе вторичных и третичных правообразований типа спортивного права или приватизационного права) связано с нарождением относительно автономного правового регулирования тех или иных отношений, в том числе и "своего" законодательства. Особых исполнительных и юрисдикционных органов, особого правового статуса участников регулируемой правом деятельности, т.е. всего того, что мы объединяем термином "правовой режим".

Хрестоматийным примером может служить информационное право, возникновение которого предопределено протекающей в постиндустриальном обществе информационной революцией. В любом случае становление новой отрасли права есть следствие развития правовой материи, а точнее - общественной юридической мысли. В случае с финансовым правом мы имеем принципиально иную ситуацию - финансовое право отпочковывается не от той или иной отрасли права, но от одной из экономических наук, а именно финансовой науки. Более того, долгие годы это отпочковывание носило чисто формальный характер, а само финансовое право продолжало быть наукой экономического толка!

В том, что та или иная правовая наука основывается на базе данных неправовой отрасли знаний <1>, на наш взгляд, заложен мощный созидательный потенциал, позволявший науке финансового права вести двуединое, а точнее, амфибийное развитие. Многие российские профессора финансового права были известны и в той и в другой среде, а их работы составляют золотой фонд как права, так и экономики. Вопрос в другом - в способности "старой" науки финансового права претендовать на место в системе современного российского права, в основательности причисления ее к юридическим наукам...

<1> См.: Козырин А.Н. Вступительная статья в кн.: В.А. Лебедев. Финансовое право. М.: Статут, 2000. С. 11 и след.

Рассуждая подобным образом, мы должны внести поправку на развитие юридической науки и изменение содержания правовых понятий, прежде всего, самого понятия права. Для теории и практики XIX - начала XX в. было свойственно отождествление государства и права, признание права тем, что происходит от государства. Видный теоретик права Б.А. Кистяковский писал в начале XX в.: "...государство и право - это две стороны одного и того же сложного явления, а в частности, право и есть то начало, из которого состоит государство" <2>. В этом контексте роль финансового права заключается в большей степени в технической юридизации финансовой политики государства, в изложении этой политики способами, удобными для исполнительной власти, и в форме, удобоваримой для носителей соответствующих финансовых функций и обязанностей.

<2> Административная юстиция: Хрестоматия. Воронеж: Изд. ВГУ, 2004. С. 406.

Результатом применения "старого" финансового права становится известная упорядоченность, достижение такого порядка, при котором: а) действуют и обладают конкретной компетенцией финансовые органы; б) денежный оборот осуществляется по публично верифицируемым каналам; в) финансовые платежи (налоги, выплаты из бюджета, сметное финансирование) осуществляются по нормативам, установленным законодательством; г) хозяйственный оборот подвергается эффективному финансовому контролю; д) сформировано финансовое законодательство, предусматривающее меры юридической ответственности за уклонение от соблюдения требований финансовой дисциплины; е) суды и другие юрисдикционные органы в состоянии обеспечить применение репрессивных мер к нарушителям установленного финансового порядка.

Достижение каждой из названных задач есть дело чрезвычайно сложное ввиду экономической беззащитности и безоружности государства как перед бизнесом, так и перед гражданами. Дело в том, что встречное удовлетворение, естественным путем организующее денежное обращение, сопровождающее товарный (гражданский) оборот, в области финансов отсутствует, поскольку отсутствуют побудительные мотивы к выполнению финансовых обязательств перед государством, а государства - перед юридическими и физическими лицами. Это предполагает создание системы публичных гарантий соблюдения соответствующих финансовых правил и требований - контроля, конкретности и детальности финансового законодательства, осуществления повсеместного бухгалтерского учета, образования множественных финансовых органов и служб.

В совокупности и в исторической динамике финансовое право призвано обеспечить стабильный режим осуществления всех имущественных отношений, в особенности тех, которые представляют фискальный интерес государства. При этом "старое" финансовое право, сохраняя связь с финансовой наукой и будучи продолжением финансовой политики государства, не утруждает себя юридическими изысканиями. Отсюда традиционные для многих национальных финансовых систем недостатки и дефекты. В частности, привычными пороками являются гипертрофированный объем подзаконного регулирования, множественность финансовых органов и усложненность их системы, вмешательство контрольных органов в предпринимательскую деятельность. Но главным недостатком "старого" финансового права выступает явственный приоритет публичных задач и интересов перед частным имущественным интересом и субъективными правами лица.

Собственно говоря, субъективное финансовое право вообще не входит в круг инструментов традиционного финансово-правового регулирования. Взимание налогов и сборов, бюджетный процесс, эмиссионные отношения, даже финансовый контроль выступают предметом "старого" финансового права лишь в ключе технологических процессов, без учета субъективных факторов правового регулирования. Юридическим алгоритмом взаимодействия органа государства с юридическим или физическим лицом становится долженствование - состояние, абсорбирующее в себе ответственность, субъективное право, обязанность, позитивную ответственность, принципы права. Взяв в качестве иллюстрации порядок распределения прибыли государственных предприятий и производственных, установленный в 1965 г., сводивший к минимуму заинтересованность трудового коллектива в увеличении прибыли и сравнив его, например, с правилами, введенными в 1987 г. по Закону СССР о государственном предприятии (объединении), легко убеждаешься в том, что субъективное финансовое право в лучшем случае имело количественную оценку и не признавалось первоочередной ценностью правового регулирования экономических отношений и подавлялось публичным (государственным) интересом.

Зададимся непростым вопросом - может ли тот или иной правовой режим, не основанный на уважении к субъективному праву, рассчитывать на признание в качестве отрасли права? Несмотря на развитость законодательной базы и многие другие чисто юридические факторы, финансовое право далеко не украшало систему как дореволюционного, так и советского права, именно благодаря своей безальтернативности и приоритету интересов государства при разрешении юридических конфликтов, будучи для последнего своего рода "золушкой". Имеется множество прямых и косвенных индикаций, свидетельствующих о факультативности финансового права как науки, учебной дисциплины и даже сферы законотворческой и правоприменительной деятельности. Беру на себя смелость утверждать, что финансовое право до начала девяностых годов прошедшего века в России, не предоставляя участникам финансового оборота субъективного права и не защищая эту юридическую ценность, выступало в роли квазиотрасли права.

Вышеназванное меньше всего рассчитано на то, чтобы бросить тень на достижения ученых, посвятивших свои труды "старому" финансовому праву.

Ими в самом высоком смысле руководило стремление правовыми средствами гарантировать и усовершенствовать финансовую сторону государственного управления экономикой. Область знаний, возникшая под влиянием запросов и нужд государства, не может не следовать заложенному при рождении коду развития. И в настоящее время существует ряд нерешенных публично-правовых проблем, подрывающих выполнение государством своей фискальной функции, требующих научного осмысления и решения. Финансовое право остается во многом средством "юридизации" достижений финансовой науки и воплощения их в практику публично-правовыми средствами.

Наряду с развитием экономической мысли, многие десятилетия идет процесс углубления правовых представлений о механизме социально-экономического развития, приводящем к появлению новых отраслей права, изменению соотношения между существующими, зарождению неизвестных процедур и механизмов разрешения юридических конфликтов. Рискнем предположить, что в недрах этих процессов формируется новая правовая концепция регулирования финансовых отношений, которую еще с большим риском назову новым финансовым правом <3>. Данная концепция, существующая в рамках традиционного финансового права, подспудно разделяя специалистов на ее сторонников и противников, генерирует собою широкую почву для научной дискуссии. Назову для иллюстрации сказанного лишь некоторые острые дискуссионные проблемы.

<3> Ранее эта позиция высказывалась Г.А. Тосуняном и А.Ю. Викулиным. См.: К новому финансовому праву // Финансовое право. 2003. N 6.

Выше уже затрагивалась проблема природы финансовой деятельности государства. Чем она является - предметом правового регулирования или средством этого регулирования? Ответ предполагает или исключает возможность существования финансовых отношений, инициированных иными субъектами, нежели государство. Кроме того, понимая финансовую деятельность государства как предмет правового регулирования, мы должны к этой деятельности отнести и правотворчество, а также юрисдикционную и контрольную деятельность, что делает ее фактически безбрежной.

Острая дискуссия продолжается много лет вокруг системы финансового права. Объявляя финансы сферой властно-имущественных отношений, мы, по логике вещей, должны исключить из предмета финансового права, а следовательно, и из его системы институты, строящиеся на диспозитивной основе, такие как страхование, сберегательное дело, банковский кредит, правовой режим инвестиций, без чего финансы вообще немыслимы и бессмысленны.

Нередко для преодоления этого теоретического затруднения используется прием "расщепления" того или иного экономического явления на гражданско-правовую и финансово-правовую составляющие. В этом случае, думается, страдает формальная логика, поскольку соответствующий финансовый институт возник как результат единообразного правового регулирования, но не вследствие сложения реализации норм права различной отраслевой принадлежности. Так, расщепляя страховое право на его договорную составляющую и императивное начало, мы вообще рискуем этот институт потерять, настолько взаимозависимы названные части. Кроме того, трудно говорить о единстве отрасли финансового права, составленной во многом из частей отдельных правовых институтов, входящих в другие отрасли права.

Как представляется, сама практика последовательно подводит нас к необходимости выработки универсальной концепции финансово-правового регулирования путем отказа от доминирования императивных средств над диспозитивными. В конечном счете финансовое право существует для достижения конкретного результата, под которым понимается удовлетворение гарантированных правом интересов государства, муниципалитетов, юридических и физических лиц, складывающихся в области денежных (имущественных) отношений. Раз это так, далеко не обязательно сводить регулирование финансовых отношений в основном к принуждению. Высокоэффективно может использоваться метод исчерпывающего определения правовых возможностей, т.е. субъективных прав и обязанностей адресатов норм финансового права.

Речь идет о пока недостижимом положении вещей в области финансов, при котором отсутствие встречного удовлетворения в материальном смысле будет компенсироваться встречным удовлетворением юридического толка, когда каждый субъект права будет наделен безотказными инструментами защиты своих прав от нарушения другим субъектом путем неисполнения возложенной на него обязанности. Разве неприменяемость ответственности ввиду отсутствия оснований ее применения не является специфическим встречным удовлетворением?

Упомянем и такую специфическую проблему, как доказательство существования финансово-правовой ответственности. Традиционная концепция, расширяя предмет правового регулирования до самодостаточных размеров, создает предпосылки для оснащения финансового права институтом собственной "финансовой ответственности". Подобные теоретические попытки неоднократно предпринимались. Но дело в том, что система мер юридической ответственности не должна строиться по отраслевому признаку и в действительности обладает своей собственной логикой формирования, предполагает специализацию по типам воздействия на субъективные права, интересы и иные юридические ценности правонарушителя. При ближайшем рассмотрении меры финансово-правовой ответственности есть меры административного, имущественного или дисциплинарного характера. Недоработки теории юридической ответственности в области финансов порождают казусные ситуации, в результате одной из которых возник вообще неквалифицируемый вид ответственности - за нарушение бюджетного законодательства РФ <4>.

<4> Глава 28 Бюджетного кодекса РФ. Ст. ст. 281 - 306.

Пожалуй, самым острым дискуссионным вопросом полемики о природе финансового права служит способность фондовой теории охватить всю систему целей и задач финансово-правового регулирования. Для традиционной доктрины смысл финансового права заключается в обеспечении мобилизации и распределения денежных средств для финансирования государственных затрат через специальные фонды, находящиеся в собственности и под управлением государства. Это ограничивает сферу правового регулирования финансов только вертикальными отношениями по типу "снизу вверх" и "сверху вниз". В сущности, обслуживание бюджета провозглашается основной задачей финансового права, поскольку ни единый кредитный фонд, ни единый страховой фонд более не существуют.

Может ли экономическая задача, пусть даже такая, как обслуживание бюджета, служить единственным смыслом существования отрасли права, не наблюдается ли в этом смысле подмена понятий? Думается, что, наряду с экономической, существует цель юридическая, и важно не допустить противопоставления одного другому. Фондовая теория, являясь отражением экономического начала, правильно подводит нас к существу финансово-правового регулирования, но не исчерпывает его. Дело в том, что ни мобилизация средств, ни их использование при финансировании расходов не предопределяют природы возникающих при этом правоотношений и особенностей применяемых юридических конструкций.

Следуя фондовой теории, мы отсекаем без достаточных оснований множество правоотношений, обладающих всеми признаками финансовых, но складывающихся по иному поводу, нежели бюджетная деятельность. Здесь достаточно упомянуть государственное регулирование банковской деятельности со стороны ЦБ или, например, финансовый мониторинг с целью предотвращения легализации преступно полученных доходов.

В конечном счете центральным вопросом продолжает оставаться, как и многие прошлые годы, вопрос о сущности финансового права и природе финансовых правоотношений. Условно разделяя теоретические взгляды на старое и новое финансовое право, мы должны признать, что их соотношение весьма напоминает соотношение публичного и частного права. То обстоятельство, что к формированию особой теории "частного финансового права" не готова ни наука, ни законодатель, тем не менее не означает, что как тенденция эта концепция не пробивает себе дорогу через правоприменение, которое, хотя и с оговорками, все чаще признает как первичную правовую ценность субъективный юридический интерес и соответствующее ему субъективное право. Это, в свою очередь, означает, что во все большем количестве случаев государству, преследующему как фискальные, так и распорядительные цели как юридически равный субъект противостоит юридическое или физическое лицо - носитель собственного правового финансового интереса.

Было бы уместно подвести итог вышеприведенных соображений следующими выводами. Финансы - особая экономическая категория, содержание и действие которой во многом обусловлены теми правовыми формами, которые государство (как законодатель, так и правоприменитель) считает целесообразным использовать а конкретной социально-экономической обстановке. Не будет преувеличением полагать, что финансовые отношения в современном, экономически развитом обществе не могут существовать иначе, как будучи предметом, целью и результатом их правового регулирования; возникновение тех или иных финансовых отношений, если они не урегулированы правом, практически невозможно. В этом, по всей вероятности, наблюдается разграничение финансовых и иных экономических, в том числе имущественных отношений, которые могут не регулироваться вообще или регулироваться организационно и структурно или же конкретно и детально, в отличие от которых финансовым отношениям характерны всегда детальная и исчерпывающая правовая регламентация.

  1. К значительному тормозному и даже дезориентирующему эффекту приводит понимание финансов как области правового регулирования, где традиционно правомочия сосредоточены в руках государства, все же иные субъекты - физические и юридические лица являются носителями позитивного обязывания и/или исполнителями наложенных государством запретов. В действительности, сфера финансового регулирования не только предполагает, но и требует наделения физических, юридических лиц, органов местного самоуправления и органов государственной власти и управления (в последнем случае - в отношении других органов власти и управления) не только обязанностями и обязываниями, но и правомочиями. Отсюда напрашивается оценка категории финансовой деятельности государства в той интерпретации, которая распространена в настоящее время в научной и учебной литературе как устаревшей, ориентированной на службу только "вертикальным" финансовым отношениям. Тогда как в действительности многие правоотношения, в том числе по регулированию денежного обращения, по валютному регулированию, по страхованию и во многих других случаях, складываются как "горизонтальные" отношения, оставаясь финансовыми.
  2. К финансовым относятся имущественные отношения, возникающие и протекающие в денежной форме. Попытки включить в круг финансовых отношений иные организационно-управленческие, процедурные или процессуальные отношения (например, по составлению проекта бюджета и его обслуживанию, по финансовому контролю и т.д.) исходят из некритического отношения к понятию финансов. В своем теперешнем виде финансовое право как учебная и научная дисциплина представляет комбинацию множества норм и институтов конституционного права, административного и административно-процессуального права, отчасти гражданского права и норм другой отраслевой принадлежности. Отсюда возникновение комплексных массивов правового регулирования, как традиционных, так и относительно новых, таких как бюджетный процесс, финансово-правовая ответственность, финансы предприятий.
  3. Представляется, что при некритическом отношении к финансово-правовой чистоте институтов, входящих в финансовое право (что, скорее всего, вполне оправданно с точки зрения преподавания, но малоприемлемо в научном смысле) остается недореализованной созидательная ценность финансово-правового регулирования имущественных отношений в условиях рыночной экономики, в частности, налоговые отношения как законодатель, так, и правоприменитель рассматривают преимущественно в аспекте и в свете властеотношений; весьма специфически и не вполне логично сложился режим правового регулирования межбюджетных отношений; продолжает свое господствование принцип одностороннего волеизъявления и волеусмотрения при расходовании бюджетных и иных централизованных государственных ресурсов; сохраняется, по отдельным категориям даже усиливается, административное начало в правовом регулировании страховых отношений.
  4. Следовало бы поддержать тех ученых, которые отстаивают оригинальность, самостоятельность финансового права как отдельной отрасли права, однако практическая и научная реализация этого тезиса требует отыскания тех истинных правовых особенностей, которые возникли как гармоническое сочетание властно-императивного начала (метод правового регулирования) и имущественных отношений особого вида (предмет правового регулирования), что и вызывает к жизни такое явление, как финансовое право. Необходимо подумать, как разграничить отношения, не являющиеся финансовыми, но тесно, непосредственно с ними связанные, такие как государственное управление в области финансов и финансовый контроль, воплощающие в себе публичные начала, с одной стороны, и имущественные отношения, регулируемые финансовыми способами, с другой стороны - то, что и следовало бы понимать как финансовое право.
  5. Важной задачей развития науки финансового права служит формирование специальных финансово-правовых конструкций и вооружение ими законодателя. Практика показала, что формальная, техническая рецепция гражданско-правовых категорий в финансовое законодательство породила множество недоразумений и коллизий в правоприменительной практике и привела к частичному параличу отдельных положений Налогового кодекса, Бюджетного кодекса и иных актов, содержащих нормы финансового законодательства. Отсюда повышенную актуальность приобретает проблема модернизации и имплементации общих правовых категорий, таких как ответственность, обязательства, юридические факты, правоспособность к сфере регулирования финансовых отношений. Одновременно было бы ошибкой возводить барьеры между общим правовым регулированием и финансовым правовым регулированием, примеров чего достаточно в имеющейся правоприменительной практике.