Понятие вверенного имущества *

Севрюков А.П., профессор кафедры правовых дисциплин Люберецкого филиала Российского государственного социального университета.

В настоящей статье речь идет об уголовной ответственности за присвоение либо растрату. Даются признаки и характеристика вверенного имущества. Автор, используя существующие разработки в уголовном праве и сложившуюся судебную практику, предлагает более конкретные основания для перехода имущества во владение виновного.

Ключевые слова: имущество, присвоение, вверенное, растрата, субъект, разработка, уголовно-правовое, система, наказание, назначение, обязательство, виновный, передача, наделен, полномочия, закон, теория, борьба.

The present article deals with criminal responsibility for embezzlement or misapplication. The author gives the features and characteristics of entrusted property. On the basis of the existing developments in the criminal law and the judicial practice the author proposes the more concrete grounds for transfer of the property to possession of the accused.

Key words: property, embezzlement, entrusted, misapplication, subject, development, criminal-law, system, punishment, appointment, obligation, accused, transfer, vested, powers, law, theory, struggle.

Важность четкого определения, выявления признаков вверенного имущества, упомянутого в ст. 160 УК РФ, обусловливается многими обстоятельствами. Прежде всего, специфика вверенного имущества предопределяет особенности других признаков состава преступления: субъекта, субъективной стороны, объективной стороны. С его помощью определяются границы регулирования отношений собственности. Нормой, предусмотренной ст. 160 УК РФ, отграничиваются присвоение и растрата от кражи и мошенничества. В зависимости от содержания, которое вкладывается в это понятие, определяется субъект преступления и решается вопрос о соотношении ч. 1 и ч. 2 ст. 160 УК, а последних - с должностными злоупотреблениями (ст. 285 УК РФ) и преступлениями против интересов службы в коммерческих или иных организациях (ст. 201 УК РФ). Вопрос этот актуален еще и потому, что ни закон, ни теория, ни практика никогда четко не называли и не определяли ни признаков вверенного имущества, ни субъекта, ни самих действий <1>.

В уголовно-правовой литературе, пишет В.И. Плохова, наибольшую разработку этот вопрос получил в 80 - 90-е годы, когда сложилось почти единое суждение ученых и практиков, что вверенное имущество должно обладать следующими тремя признаками: 1) находиться у виновного на законном основании, в законном владении (не равно только держанию, непосредственному обладанию); 2) в отношении его субъект наделен определенными правомочиями (по терминологии постановлений Пленума Верховного Суда СССР); 3) передача имущества виновному и наделение последнего этими правомочиями осуществляются на правовом основании, соответствующим образом оформленном <2>.

В силу того что в ст. 92 УК РСФСР говорилось только о государственном или общественном имуществе, вверенном виновному, под ним подразумевалось такое имущество, которое передано во владение виновному соответствующей государственной или общественной организацией <3>. Поскольку это имущество передавалось разным категориям работников, последние наделялись в отношении его и разными полномочиями. Термин "вверенное" означает поручить на основании доверия, отдать в чье-либо распоряжение, доверить <4>, больше подходит к имуществу, переданному под личную ответственность, под отчет. Передавалось оно прежде всего материально ответственным лицам. Поэтому почти все авторы, рассматривающие состав присвоения и растраты, утверждали, что лица, которым вверено государственное или общественное имущество для определенных целей, являются материально ответственными. На них по договору или специальному поручению возложены определенные обязанности и предоставлены определенные права в отношении вверенного им государственного или общественного имущества <5>. Хотя в то время не было нормативного определения материально ответственного лица, под ними в первую очередь понимались лица, с которыми заключался договор о полной материальной ответственности, в соответствии со ст. ст. 121.1, 121.2 КЗоТ РСФСР, или лица, получившие имущество или другие ценности по разовой доверенности или другим разовым документам. Поэтому под вверенным имуществом в то время подразумевали такое, которое передано под личную ответственность, под отчет материально ответственным лицам, с обязательным документальным оформлением <6>.

В.И. Плохова считает, что слово "вверено" не полностью и недостаточно четко отражает все разновидности правомочий в отношении передаваемого собственником в обслуживание имущества. Материально ответственным лицам передаются чаще всего конкретные виды имущества под непосредственный отчет, многим из них для выполнения какой-то одной операции с ним - продать, перевезти и т.д. Но собственник может передавать и передает все разновидности имущества для осуществления с ним многих операций, управления им <7>. В отношении такого имущества Пленум Верховного Суда СССР, теория и практика стали употреблять термин "в ведении" - ведать, управлять, заведовать. Вместе со словом "вверено" они лучше отражают и особенности правомочий в отношении имущества, переданного должностным и материально ответственным лицам. А потому под вверенным имуществом для ст. 92 УК РСФСР подразумевалось и имущество, находящееся в ведении виновного. По сути, оба рассматриваемых термина показывают специфику выделенного в специальную статью хищения. Не случайно, видимо, во всех УК бывших союзных республик при характеристике присвоения и растраты говорилось не только о вверенном, но и о находящемся в ведении виновного имуществе <8>.

Все постановления Пленума Верховного Суда СССР, РСФСР, РФ, касающиеся этого вопроса, подтверждали данную позицию. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 марта 1962 г. "О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества" отмечалось, что в отношении вверенного имущества лицо "в силу должностных обязанностей, договорных отношений или специального поручения государственной или общественной организации осуществляло определенные правомочия по распоряжению, управлению, хранению" <9>. "Как присвоение либо растрата вверенного или находящегося в ведении государственного или общественного имущества, - отмечалось в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. "О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества" (с последующими изменениями), - должно квалифицироваться незаконное безвозмездное обращение в свою собственность или в собственность другого лица имущества, находящегося в правомерном владении виновного, который в силу должностных обязанностей, договорных отношений или специального поручения государственной или общественной организации осуществлял в отношении этого имущества правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению (кладовщик, экспедитор, агент по снабжению, продавец, кассир и др. лица)" <10>. В Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 16 декабря 1986 г. "О некоторых вопросах применения судами РСФСР законодательства, направленного на борьбу с хищениями государственного или общественного имущества, иными преступлениями и правонарушениями в системе агропромышленного комплекса" подчеркивалось, что "к субъектам указанного преступления, наряду с должностными лицами предприятий, учреждений, организаций должны быть отнесены экспедиторы, шоферы-экспедиторы, заведующие токами, складами и др. работники, совершившие хищения вверенного им имущества, в отношении которого они осуществляли полномочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению. Действия шофера, тракториста, совершивших хищение зерна, вверенного им для транспортировки на основании товарно-транспортной накладной либо иного документа с указанием количества веса продукции, надлежит квалифицировать как присвоение либо растрату государственного или общественного имущества" <11>.

Таким образом, под вверенным имуществом как бы подразумевалось и находящееся в ведении, а точнее и правильнее - в управлении должностного лица имущество.

По мнению В.И. Плоховой, в юридической литературе того периода некоторые авторы как бы с нижней планки предлагали расширить понятие вверенного имущества за счет переданного любому работнику организации, но с другой - сузить за счет имущества, находящегося "в ведении" у должностных нематериально ответственных лиц. А отсюда субъектами, которым вверяются материальные ценности, они признавали любых лиц, работающих в организации, не называя должностных лиц, которым имущество не вверено <12>.

Предлагались и различные основания наделения виновных полномочиями в отношении вверенного им имущества. Например, О.В. Белокуров под вверенным имуществом предлагал понимать не только переданное виновному под материальную ответственность, "но и такое имущество, которое передается ему для выполнения трудовых обязанностей, даже без заключения с виновным договора о полной материальной ответственности. Например, следует признавать вверенным инструмент слесарю (плотнику), автомобиль - шоферу, пишущую машинку - секретарю-машинистке и т.д. Считать предметом присвоения или растраты имущество, которое вверено собственником (владельцем) лицу, отношения между которыми регулируются нормами трудового законодательства. Сюда же можно отнести отношения, регулируемые нормами различного рода уставов, инструкций по их применению". А основанием для вверения имущества виновному является, по его утверждению, не договор о полной материальной ответственности, а сам факт передачи имущества во владение лицу собственником (владельцем) - предприятием, организацией, учреждением и т.д. - для выполнения (осуществления) в отношении этого имущества правомочий, вытекающих из трудовых (функциональных, должностных) обязанностей виновного <13>.

С 1994 г. рассматриваемая статья стала действовать в новой редакции (ст. 147.1 УК РСФСР). В ее составе законодатель предусмотрел ответственность за присвоение или растрату любого чужого вверенного имущества. Хищение же государственного имущества путем злоупотребления служебным положением было выделено в качестве квалифицированного состава преступления. Из п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" усматривается, что в понятие "вверенное" входит и находящееся в ведении виновного имущество. Теперь под вверенным имуществом понимается как в теории, так и на практике переданное не только материально ответственным, но и иным лицам <14>, а также имущество, находящееся в управлении должностных лиц.

Автор полагает, что с принятием УК РФ 1996 г. и частичным изменением рассматриваемой статьи имевшая место полемика еще более обострилась, а решение рассматриваемых вопросов приобрело еще большее значение в силу следующих обстоятельств. Если в понятие "вверенное" имущество не включать имущество, находящееся в ведении виновного, то действия нематериально ответственных должностных лиц вообще не подпадают под признаки ст. 160 УК РФ, а условия привлечения к уголовной ответственности и санкции ст. 285 или ст. 286 УК РФ намного ниже, чем ч. 2 ст. 160 УК РФ. Если под имуществом, вверенным виновному, подразумевать инструмент либо иное имущество, с которым работает любой сотрудник предприятия, то его действия следует квалифицировать по рассматриваемой статье. Более того, если считать лиц, совершающих хищения с места работы, лицами, совершающими хищения с использованием служебного положения, то их действия следует квалифицировать по ч. 2 ст. 160 УК РФ.

В литературе предлагаются самые разнообразные, порой диаметрально противоположные, иногда никак не аргументированные суждения по всем этим вопросам. Так, С.М. Кочои под вверенным имуществом понимает такое, которое передано под материальную ответственность <15>, хотя ст. 160 УК РФ говорит о любом чужом имуществе, а не только о вверенном организацией имуществе. З.А. Незнамова, кроме этого, как бы констатирует, что высшая судебная инстанция в свое время расширила понятие вверенного имущества за счет находящегося в ведении. Хотя в последующем она вроде бы сомневается в правильности такого решения, "поскольку должностному лицу, какими бы полномочиями оно ни обладало, имущество все-таки не вверено" <16>.

Еще более разнообразны суждения об основаниях наделения виновного полномочиями в отношении вверенного ему имущества. Так, А.Б. Хабаров, видимо, взяв за основу предложенные в гражданском праве основания возникновения гражданских правоотношений в качестве примерного перечня юридически значимых актов волеизъявления собственника, в результате которого имущество следует считать вверенным, называет: 1) гражданско-правовую сделку и 2) отношения с юридическим лицом, связанным с участием в его капитале, либо с занимаемой в нем должностью <17>.

Автор не разделяет изложенные выше точки зрения и считает, что предложенная классификация не совсем удачна с точки зрения правил деления явлений и носит слишком общий характер. Возможно, поэтому А.И. Бойцов и С.А. Елисеев, используя существующие разработки в уголовном праве и сложившуюся практику, предлагают более конкретные основания для перехода имущества во владение виновного. С.А. Елисеев, например, к таковым относит: 1) договор, предполагающий передачу кому-либо чужого имущества для определенного назначения; 2) поручение, принимаемое на себя виновным в порядке служебного задания или возлагаемое на него законом, распоряжением органов власти или управления. Непосредственно в ст. 160 УК РФ он предлагает указать: "в силу его служебного положения, специального поручения организации, по договору" <18>.

А.И. Бойцов считает, что при известных обстоятельствах вверенным можно считать и найденное имущество <19>. Автор считает, что в принципе эти рассуждения верны. Однако до тех пор, пока это не будет законодательно оформлено, применять не рекомендуется. Подобного рода случаев в нашей стране достаточно, а судебная практика еще не наработана. Поэтому в данном случае аналогию применять нельзя. Законодатель может поступить по аналогии со ст. 245 УК Республики Таджикистан или ст. 167 УК Республики Узбекистан, а также ст. 191 УК Украины, где записано, что имущество может быть не только вверенным, но и находиться в ведении виновного <20>. Здесь, на взгляд автора, можно говорить о находке. В ст. 215 УК Республики Беларусь сохранена ответственность за присвоение "найденного заведомо чужого имущества или клада", если оно совершено в особо крупном размере <21>.

В.И. Плоховой подвергается сомнению правильность сложившейся судебно-следственной практики признания вверенным только того имущества, которое передается с обязательным документальным оформлением. Применительно к предшествующей редакции статьи УК о присвоении и растрате эта позиция подавалась отдельными авторами как исключение <22>. В отношении обновленного законодательства это суждение развил И. Клепицкий. "Документальное оформление, - утверждает автор, - не основано на сути возникающих правоотношений. Факт письменного оформления становится особенно упречным в современных условиях, когда форма и содержание подобных отношений в большей степени определяются не предписанием власти, но взаимным волеизъявлением сторон" <23>. Приводя аргументы из статьи И. Клепицкого или просто сделав ссылку на него, и другие исследователи считают, что для признания имущества вверенным виновному необязательно документальное оформление факта передачи имущества и наделения виновного полномочиями в отношении его. Более того, после изменений в 1994 г. редакции статьи о присвоении или растрате в первых решениях высших судебных инстанций чужое вверенное имущество стало трактоваться подобным образом <24>. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ удовлетворила протест заместителя Генерального прокурора РФ о переквалификации действий Г. с ч. 2 ст. 159 УК РФ на ч. 2 ст. 160 УК РФ. Г. обвинялся в том, что израсходовал деньги, переданные ему на временное хранение потерпевшим. Нельзя не подчеркнуть, что знакомство, передача денег и завладение ими произошли почти одновременно и при одних и тех же обстоятельствах: в столовой во время распития спиртных напитков, где потерпевший попросил Г. помочь получить крупную сумму денег в кассе и сохранить их. Получив деньги, потерпевший передал их Г. В процессе дальнейшего общения и распития спиртных напитков виновный, воспользовавшись "услугами" Д., ударившего потерпевшего, убежал с деньгами <25>.

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" не дает ответа на исследуемый нами вопрос, а в п. 18 и п. 19 лишь констатирует, что имущество должно быть вверено виновному <26>. При этом п. 18 указывает на то, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества.

Решая вопрос об отграничении составов присвоения или растраты от кражи, суды должны установить наличие у лица вышеуказанных полномочий. Совершение тайного хищения чужого имущества лицом, не обладающим такими полномочиями, но имеющим доступ к похищенному имуществу в силу выполняемой работы или иных обстоятельств, должно быть квалифицировано по ст. 158 УК РФ <27>.

Таким образом, резюмирует автор, поскольку понятие "вверенное" имущество предопределяет признаки субъекта, субъективной стороны, способа совершения преступления, законодателю необходимо четко сформулировать это понятие в УК РФ. На наш взгляд, вверенное имущество - это имущество, переданное по документу, с документальным оформлением, для непосредственного обслуживания, использования или управления.