Мудрый Юрист

Надзорное производство в контексте принципа правовой определенности

Ярцев Р.В., судья Нижегородского областного суда, кандидат юридических наук.

В Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 04.03.2003 N 2-П и от 11.05.2005 N 5-П <1> содержится концептуальная модель, определенная как императив в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда. Согласно ее основному выводу ст. 405 УПК РФ в той мере, в какой она, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствует Конституции Российской Федерации.

<1> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 04.03.2003 N 2-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 2 части первой и части третьей статьи 232 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Л.И. Батищева, Ю.А. Евграфова, О.В. Фролова и А.В. Шмелева"; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11.05.2005 N 5-П "По делу о проверке конституционности статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, производственно-технического кооператива "Содействие", общества с ограниченной ответственностью "Карелия" и ряда граждан".

Следует отметить, что наряду с установлением годичного срока для процедуры обжалования до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство предусмотрено право федерального законодателя определить иные сроки и процедуры обжалования и пересмотра вступивших в законную силу приговоров и иных судебных решений. При этом исключения из общего правила о запрете поворота к худшему допустимы лишь в качестве крайней меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы смысл приговора как акта правосудия, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших.

Между тем отсутствие на протяжении почти четырех лет оперативной реакции федерального законодателя на констатацию факта нарушения конституционных прав граждан и необходимости изменения конструкции ст. 405 УПК РФ свидетельствует о многоаспектности проблемы, связанной с разработкой реально действующей уголовно-процессуальной нормы, учитывающей конституционно-правовые позиции.

Очевидная осторожность законодателя, с одной стороны, была оправдана стремлением выкристаллизовать и проверить временем понимание предоставленного процессуального ресурса, придаваемое ему судебными органами. С другой стороны, следует согласиться с авторами, которые указывали на возможность несовпадения оснований, выработанных по мере формирования судебной практики, с основаниями, которые в дальнейшем были регламентированы в законе <2>.

<2> См., напр.: Давыдов В.А. О некоторых вопросах, возникающих в связи с признанием ст. 405 УПК РФ не соответствующей Конституции Российской Федерации // Российский судья. 2005. N 11.

Вместе с тем, по мнению автора, любые аргументы в пользу подобного поведения законодателя не могли быть признаны соразмерными в контексте правовой определенности - одного из основополагающих принципов права <3>.

<3> Как известно, правовая определенность заключается, с одной стороны, в определенности правовых норм, а с другой - в недопустимости пересмотра вступившего в законную силу решения суда. Более подробно см., напр.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. По мнению названного автора, первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность правовых норм. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка. Право на определенность правовых норм является одним из неотъемлемых прав человеческой личности.

Как сообщил Председатель Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькин, на начало 2007 г. объем жалоб против России, остающихся не рассмотренными Европейским судом по правам человека, составлял около 22% от общего количества обращений (в абсолютном выражении - около 20 тыс.). Рост количества обращений против Российской Федерации в 2006 г. составил 38%. В половине случаев оспаривалось неисполнение судебных решений, еще в четверти - нарушение принципа правовой определенности вследствие отмены вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора. Примерно в такой же пропорции распределялись решения ЕСПЧ, вынесенные по жалобам, признанным приемлемыми.

В.Д. Зорькин отметил, что приведенные цифры свидетельствуют о существовании серьезных изъянов в российской судебной системе, деятельности правоохранительных органов, власти в целом. Следствием этого является ненормальная тенденция, когда наднациональная правовая система - Европейский суд по правам человека - все в большей степени замещает российскую правовую систему.

В этой связи возникает проблема суверенности государства. При этом угроза суверенитету исходит не от злонамеренной экспансии наднациональных правовых институтов, а от несовершенства отечественного законодательства, неотработанности механизмов исполнения судебных решений <4>.

<4> См.: Зорькин В.Д. Судебная защита между глобализацией и суверенитетом // Российская газета. 2007. N 4416.

В соответствии с неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации позицией, общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции России), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы. Неопределенность ее содержания, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, т.е. к нарушению принципов равенства и верховенства закона <5>.

<5> См.: Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22.03.2005 N 4-П "По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан"; от 11.11.2003 N 16-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 81 Закона Челябинской области "О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Челябинской области" в связи с запросом Челябинского областного суда"; от 15.07.1999 N 11-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР" и Законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции"; от 25.04.1995 N 3-П "По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданки Л.Н. Ситаловой".

В рамках данной статьи нет необходимости подробно комментировать позицию Европейского суда по правам человека в отношении принципа правовой определенности (в плане недопустимости пересмотра вступившего в законную силу решения суда). К тому же данный вопрос широко освещен в научной литературе <6>. Однако актуализация ряда принципиальных моментов заслуживает внимания.

<6> См., напр.: Де Сальвиа М. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. СПб., 2004; Фриберг Э. Европейский суд по правам человека: сегодняшние заботы и завтрашние реформы // Российская юстиция. 2002. N 12; Берестнев Ю.Ю., Виноградов М.В. Практика Европейского суда по правам человека: принцип правовой определенности или quod licet jovi, non licet bovi? // Российская юстиция. 2006. N 11.

Принцип правовой определенности требует прежде всего, чтобы вынесенное судом окончательное решение не могло быть оспорено <7>.

<7> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 24.07.2003 по жалобе N 52854/99 "Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации" // Журнал российского права. 2004. N 5.

Это требование не является абсолютным, однако любое решение, отклоняющееся от указанного принципа, должно быть оценено в свете п. 2 ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция о правах человека), который прямо позволяет государству возобновлять производство по делу ввиду вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенной ошибки в ходе предыдущего судебного разбирательства, которая могла повлиять на исход дела <8>.

<8> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 20.07.2004 по жалобе N 50178/99 "Никитин (Nikitin) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2005. N 3.

Таким образом, ЕСПЧ констатирует, что возможность пересмотра окончательного судебного решения по уголовному делу не является несовместимой со ст. 6 Конвенции о правах человека, если действительная причина пересмотра дела не нарушает суть права заявителя на справедливое судебное разбирательство. Пересмотр окончательного и вступившего в законную силу приговора должен осуществляться не столько с целью повторного рассмотрения и вынесения нового решения по делу, сколько для исправления ошибок в отправлении правосудия <9>.

<9> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 24.05.2007 по жалобе N 65582/01 "Радчиков (Radchikov) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 10.

Исходя из анализа правовых позиций ЕСПЧ <10>, при определении того, соблюден ли принцип правовой определенности, следует учитывать:

<10> См.: Решение Европейского суда по правам человека от 09.03.2006 по вопросу приемлемости жалобы N 72776/01 "Афанасий Семенович Братякин (Afanasiy Semenovich Bratyakin) против Российской Федерации" // Российская юстиция. 2006. N 11; Постановления Европейского суда по правам человека от 27.07.2006 по жалобе N 58079/00 "Фадин (Fadin) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 11; от 15.12.2005 по жалобе N 53203/99 "Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. N 7.

Чтобы поворот к худшему при осуществлении надзорного производства не нарушал баланс между интересами осужденного (оправданного) и необходимостью гарантировать эффективность системы уголовного правосудия, законодательно определены основания, условия и порядок пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, обеспечивающие единообразие судебной практики. Так, согласно ч. 3 ст. 405 УПК РФ в редакции ФЗ от 14.03.2009 N 39-ФЗ к фундаментальным нарушениям относятся нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлекли за собой постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей, а равно лишили участников уголовного судопроизводства возможности осуществления прав, гарантированных настоящим Кодексом, на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равноправия сторон либо существенно ограничили эти права, если такие лишения или ограничения повлияли на законность приговора, определения или постановления суда.

В научно-практической литературе высказано мнение о распространении ограничений (исключений), связанных с поворотом к худшему, которое с учетом конституционно-правовых позиций позволяет отметить ряд принципиальных моментов, не являющихся, на взгляд авторов, предметом научной дискуссии и в целом принятых правоприменительной практикой <11>.

<11> См, напр.: Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности: история, современность, перспективы, проблемы / Под ред. В.З. Лукашевича. СПб., 2003; Давыдов В.А. Пересмотр в порядке надзора судебных решений по уголовным делам: производство в надзорной инстанции: Науч.-практ. пособие. М., 2006; Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. Нижний Новгород, 2002.

Такие ограничения распространяются на судебные решения, которые:

Решения, принятые судом в ходе досудебного производства в порядке ст. 125 УПК РФ, не могут рассматриваться в контексте вопроса ограничения поворота к худшему, поскольку в ходе судебного контроля на данном этапе вопрос о виновности (или невиновности) заявителя не решается.

Указанными нормативными положениями исчерпывается практически весь набор правового инструментария по регулированию исследуемой проблемы. Относительно остальных дефиниций наука и практика находятся в стадии диспута.

Так, имеется ряд недоговоренностей по основополагающему вопросу о том, вправе ли суды пересматривать оправдательные приговоры до внесения соответствующих изменений в УПК РФ.

В.А. Давыдов, анализируя конституционно-правовые позиции <12>, отмечает, что ожидание правоприменителем внесения соответствующих изменений в УПК РФ противоречит смыслу, заложенному в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 5 и влечет продолжение нарушения конституционных прав граждан, потерпевших от преступлений. На вопрос о возможности пересмотра судебного решения в сторону ухудшения положения осужденного, если таковое вынесено до 11.05.2005, названный автор дает отрицательный ответ, ссылаясь на ст. 19 Конституции Российской Федерации <13>.

<12> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17.07.2002 N 13-П; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 11.05.2005 N 233-О "Об отказе в удовлетворении ходатайства Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации об официальном разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. N 2-П по делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 УПК РСФСР".
<13> Давыдов В.А. О некоторых вопросах, возникающих в связи с признанием ст. 405 УПК РФ не соответствующей Конституции Российской Федерации // Российский судья. 2005. N 1.

Вместе с тем на практике суды зачастую придерживались другой позиции.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, признавая Постановление Президиума Смоленского областного суда незаконным, в обоснование своего вывода указала, что согласно положениям Постановления Конституционного Суда Российской Федерации N 5-П в порядке надзора допускается поворот к худшему лишь после внесения законодателем соответствующих изменений в УПК РФ во избежание произвольного, не ограниченного по времени и основаниям пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, влекущих ухудшение положения осужденного или оправданного.

Кроме того, решение об отмене приговора и определения суда принято президиумом до внесения законодателем изменений в ст. 405 УПК РФ, а содержащиеся в названном Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации разъяснения, хотя и обязательны для применения, не могут подменять закон <14>.

<14> Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2006 N 36-Д06-29.

В отношении вопроса о судебных решениях, вынесенных до 11.05.2005, судебной практикой дан категоричный ответ: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации N 5-П не распространяется на лиц, ранее осужденных (оправданных), а также на решения, принятые в пределах УПК РФ 1960 г.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя Постановление Президиума Астраханского областного суда в отношении К., указала следующее.

Органами предварительного следствия К. обвинялся в превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия и специальных средств.

Приговором Лиманского районного суда Астраханской области К. оправдан по п. п. "а", "б" ч. 3 ст. 286 УК РФ за отсутствием состава преступления.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда оправдательный приговор отменен и дело направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Постановлением Президиума Астраханского областного суда кассационное определение в отношении К. отменено, дело направлено на новое кассационное рассмотрение.

На момент постановления оправдательного приговора и кассационного определения действовал уголовно-процессуальный закон, который не только прямо запрещал ухудшение положения осужденного или оправданного при пересмотре дела в порядке надзора, но и не указывал каких-либо сроков для предоставления такой возможности.

В соответствии со ст. 405 УПК РФ пересмотр в порядке надзора обвинительного приговора, определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного, не допускается. Также невозможен пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела <15>.

<15> Надзорное Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2006 N 25-Д06-29.

В соответствии со ст. 4 УПК РФ при производстве по уголовному делу применяются положения закона, действующего в период производства соответствующего процессуального действия и принятия процессуального решения.

Также следует отметить, что временные пределы ухудшения положения осужденного должны ограничиваться сроком давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 78 УК РФ).

Президиум Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев постановление Президиума Белгородского областного суда от 18.08.2005 по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации в порядке производства ввиду новых обстоятельств, указал следующее.

Согласно положениям ч. 3 ст. 414 УПК РФ пересмотр оправдательного приговора или определения, постановления о прекращении уголовного дела или обвинительного приговора в связи с мягкостью наказания либо необходимостью применения к осужденному уголовного закона о более тяжком преступлении допускается лишь в течение сроков давности привлечения к уголовной ответственности, установленных ст. 78 УК РФ.

Деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 264 УК РФ, за совершение которого по приговору суда был осужден В., в силу ч. 2 ст. 15 Кодекса отнесено к категории преступлений небольшой тяжести. Срок давности привлечения к уголовной ответственности за него в соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ составляет два года после совершения преступления.

Как установлено судом первой инстанции, преступление имело место 16.12.2001. Следовательно, сроки давности привлечения лица к уголовной ответственности истекли и пересмотр судебных решений в сторону, ухудшающую положение В., в порядке новых обстоятельств уголовно-процессуальным законом не допускается.

В связи с тем что Президиум Белгородского областного суда рассмотрел данное дело в порядке надзора после признания Конституционным Судом Российской Федерации закона, примененного в данном деле, не соответствующим Конституции России (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации N 5-П), Постановление Президиума подлежит отмене.

Исходя из содержания Постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации, его доводы основаны на невозможности пересмотра оправдательного приговора по процедуре ч. 3 ст. 414 УПК РФ в случае, если истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности. По мнению авторов, положения ст. 78 УК РФ в силу их общего действия также распространяются на проверку судебных решений в порядке надзора по процедуре, установленной ст. 406 УПК РФ.

Предложенное законодателем понятие фундаментального нарушения не сняло необходимости выработки общих правил, помогающих избежать в этой части необоснованных суждений.

Как отмечалось выше, в качестве существенных (фундаментальных) нарушений, обусловливающих допустимость исключений из общего правила о запрете поворота к худшему (в качестве крайней меры), Конституционный Суд Российской Федерации отметил нарушения, которые в своей совокупности могут:

В научной периодике высказаны соответствующие взгляды на данный предмет.

Так, Н.Ю. Решетова к существенным (фундаментальным) нарушениям относит:

<16> Решетова Н. Поворот к худшему при рассмотрении уголовных дел в порядке надзора // Законность. 2005. N 12.

Таким образом, в качестве бесспорно влияющих на исход дела и искажающих суть правосудия рассматриваются только нарушения уголовно-процессуального закона (п. 2 ч. 1 ст. 379, ст. 381 УПК РФ).

При этом некоторые специалисты весьма избранно подходят к действующему уголовно-процессуальному закону, определившему "безусловные основания" отмены судебного решения (ч. 2 ст. 381 УПК РФ), оставляя без аргументации свой вывод о фундаментальности такого нарушения, как обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми.

Напротив, В.А. Давыдов, исходя из того, что в действующем уголовно-процессуальном законе положение о необходимости установления по каждому делу объективной истины отсутствует, не соглашается с такой позицией. По его мнению, сохранение положений ст. 380 УПК РФ в качестве основания отмены судебного решения в сторону ухудшения положения осужденного в надзорном порядке выглядит по меньшей мере нелогичным. Распространяя данный тезис на "безусловные основания отмены", указанные в ч. 2 ст. 381 УПК РФ, он считает, что обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми (п. 9 данной нормы), не следует признавать основанием для отмены оправдательного приговора в порядке надзора, поскольку по мотиву необоснованности приговор не может быть отменен <17>.

<17> Давыдов В.А. О некоторых вопросах, возникающих в связи с признанием ст. 405 УПК РФ не соответствующей Конституции Российской Федерации // Российский судья. 2005. N 1.

Не касаясь вопроса о соотношении понятий законности и обоснованности в части доказательств по уголовному делу, следует рассмотреть ситуацию, когда количество доказательств, свидетельствующих, по мнению суда, о невиновности лица и положенных в основу оправдательного приговора, превысило объем доказательств, признанных судом допустимыми (и свидетельствующих о виновности лица), но не положенных в основу приговора, т.е. оставшихся без правовой оценки суда. При этом приговор не был предметом проверки в кассационной инстанции.

По мнению автора, в подобном случае альтернатива заключается не в приведении конкретного ограниченного перечня оснований, по которым положение осужденного может быть ухудшено, а в определении того, подпадает ли это основание (их совокупность) под критерий фундаментальности, т.е. повлияло ли допущенное нарушение на права потерпевшего.

Судебная практика, как правило, исходит из того, что несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела не может рассматриваться как нарушение, подпадающее под критерий фундаментальности.

Вопросы об обоснованности выводов суда первой и второй инстанций относительно доказанности тех или иных обстоятельств дела не могут являться основанием для пересмотра судебного решения в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного.

Приговором Кировского районного суда г. Астрахани от 26.09.2005 Б. оправдан по п. п. "а", "в" ч. 3 ст. 286, ч. 1 ст. 111 УК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда от 10.11.2005 приговор суда оставлен без изменения.

Постановлением Президиума Астраханского областного суда от 24.01.2006 указанные судебные решения отменены с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

В дальнейшем были дважды (после отмены решения в кассационном порядке) вынесены обвинительные приговоры, последний из которых кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда от 01.03.2007 отменен с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

Отменяя по надзорной жалобе Б. Постановление Президиума Астраханского областного суда от 24.01.2006, судебная коллегия указала, что суд надзорной инстанции, сославшись на несоответствие выводов суда, постановившего приговор, фактическим обстоятельствам дела и на нарушение требований уголовно-процессуального закона, не привел доводов, по которым допущенные судебными инстанциями ошибки могут рассматриваться как существенные (фундаментальные) нарушения, дающие основания для ухудшения положения осужденного и подпадающие под указанные выше критерии.

Кроме того, сомнения в обоснованности выводов суда первой и второй инстанций относительно доказанности тех или иных обстоятельств дела не могут являться основанием для пересмотра судебного решения в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного <18>.

<18> Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 30.08.2007 N 25-Д07-38. См. также: Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 28.09.2005 N 609-П05ПР; Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 31.05.2007 N 25-Д07-35; Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 09.11.2006 N 24-Д06-4.

Отсутствие мотивированных выводов суда о прекращении уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, а также надлежащей оценки собранных по делу доказательств, в том числе в части назначения наказания ниже низшего предела без применения ст. 64 УК РФ, не может рассматриваться в качестве фундаментального нарушения.