Мудрый Юрист

Об актуальности противодействия отдельным видам преступлений путем предупреждения административных правонарушений

Кобец Петр Николаевич, главный научный сотрудник ВНИИ МВД России, доктор юридических наук, профессор, полковник полиции.

В статье рассматриваются актуальные проблемы совершенствования административно-правовых средств борьбы с преступлениями путем предупреждения административных правонарушений. Авторы обосновывают утверждение об обусловленности предупреждения преступлений предупреждением и выявлением административных правонарушений и лиц, их совершивших. В работе предлагается создать единый федеральный банк данных об административных правонарушениях на вневедомственной основе.

Ключевые слова: предупреждение преступлений, административная деликтность, административное правонарушение, правосознание.

On topicality of counteraction of separate types of crimes by prevention of administrative violation

P.N. Kobets

The article considers topical problems of improvement of administrative-law means of struggle against crimes by prevention of administrative violations. The author substantiates statement regarding dependence of prevention of crimes by prevention and detection of administrative violations and persons committed thereof. The author proposes to create a uniform databank of administrative violations on extra-departmental basis.

Key words: prevention of crimes, administrative delictedness, administrative-law violation, legal conscience.

Уголовно-правовая борьба с преступностью не должна сводиться лишь к обеспечению ответственности за совершенное преступление, выявлению и уголовному преследованию лиц и их наказанию. Хотя данная деятельность, безусловно, несет в себе большое предупредительное воздействие как на потенциальных преступников, так и на лиц, уже совершивших преступление.

По мнению экспертов, отдельные виды преступлений должны испытывать на себе еще и иные меры воздействия, непосредственно входящие в круг прав и обязанностей органов внутренних дел.

Предупреждение отдельных видов преступлений посредством предупреждения административных правонарушений - процесс хорошо известный и никем не оспариваемый, поскольку это вытекает из самой природы правонарушительства <1>.

<1> См.: Рохлин В.И., Суханов А.П. Борьба с административным правонарушением - предупреждение преступности // Законность. 1998. N 7. С. 8.

Надо отметить, что наделение административного права задачей борьбы с преступностью по меньшей мере дело малоперспективное, как в теоретическом, так и в практическом отношении. Это задача иных наук, и прежде всего криминологии. В то же время известно, что "между административными правонарушениями и преступлениями существует неразрывная причинная связь. Она объективно отражает процессы постепенного формирования общественно опасной личности, поведение которой направлено против основных социальных ценностей. Причем такая личность достаточно легко переходит от наименее общественно вредных проступков к преступлениям" <2>. Надо полагать, что данная проблема есть "зона" сотрудничества административистов и криминологов.

<2> Рохлин В.И., Суханов А.П. Актуальные проблемы борьбы с административными правонарушениями // Правоведение. 1998. N 3. С. 94 - 95; см. также: Лозбяков В.П. Криминология и административная юрисдикция. М., 1996.

С начала 1990-х гг. ежегодно к административной ответственности привлекается не менее 60 млн. человек, из которых одна треть - по инициативе милицейских служб, в том числе до 50% - за правонарушения, посягающие на общественный порядок.

Следует иметь в виду различие, резко разводящее здесь криминологию и административное право. Во-первых, основной массив преступлений - это так называемые преступления линии уголовного розыска, где вопрос раскрытия и, соответственно, регистрации является вторичным по отношению к преступлению, носящему как бы объективный характер относительно правоохранительных органов. Налицо схема: "от преступления - к его раскрытию". Безусловно, известно и то, что зарегистрированная часть преступлений есть лишь репрезентативный массив преступности, об истинном масштабе которой можно лишь предполагать.

В отношении административных правонарушений присутствует другое. Здесь схема обратная вышеизложенной: к выявлению правонарушения. Соответственно, нет "нераскрытых" административных правонарушений, и, следовательно, "сколько выявили, столько и есть", хотя, безусловно, о существовании латентных, не выявленных административных правонарушений знают все. Логически завершая рассуждение, можно заключить: административная деликтность - это сумма выявленных административных правонарушений, естественно, в пространственно-временных параметрах и, что не менее естественно, с рядом новых признаков, характерных для данной совокупности; но при этом необходимо подчеркнуть - не совершенных, а выявленных правонарушений.

Во-вторых, административные правонарушения, а вернее, знание о них, выраженное соответствующими показателями, еще в большей степени, чем преступность, зависит от активности различных государственных органов и, прежде всего, правоохранительных и контрольно-надзорных органов исполнительной власти. Следовательно, мы имеем дело лишь со своеобразным показателем достигнутого уровня организации их деятельности.

В-третьих, законотворчество субъектов РФ не в последнюю очередь влияет на состояние и структуру массива административных правонарушений. При этом, мягко говоря, своеобразие правовых актов, принятых по ряду действительно актуальных вопросов правопорядка, такое, что не только вызывает сомнение в их правомерности и социальной обоснованности, но и влияет на понимание административного правонарушительства. Так, ряд законов субъектов РФ об административной ответственности за нарушение порядка пребывания или жительства, порядка привлечения и использования иностранной рабочей силы. Надо полагать, что административно-правовое регулирование миграционных потоков необходимо, но легко себе представить и другое. Во-первых, искусственно вызванную новую категорию нарушителей, а во-вторых, целый ряд "традиционных" правонарушений, которые неизбежно будут совершать мигранты, попавшие в сферу миграционного законодательства, лишенные возможности приобрести необходимый правовой статус.

В связи с этим в 1990-х гг. В.И. Лозбяков писал: "Административная деликтность не всегда поддается статистической оценке на основе закона "больших чисел", а следовательно, в прогностических целях необходимо больше опираться на экспертные оценки и применение методов социологии. При этом следует учитывать, что на интенсивность, структуру и другие свойства деликтности оказывают влияние не только факторы общесоциального характера, но и местные особенности жизнедеятельности населения, размещение социально-экономической инфраструктуры и т.д." <3>.

<3> Лозбяков В.П. Криминологические основы административно-юрисдикционной деятельности российской милиции: Автореф. дис. ... д.ю.н. М., 1996. С. 19.

Рассматривая общие особенности административной деликтности, требующие специальных методологических подходов к ее изучению, представляется принципиально важным положение, сформулированное более пятнадцати лет назад Е.В. Додиным: "Административная деликтность охватывает совокупность проступков, различных по степени общественной опасности, направленности и способам совершения. Игнорировать эти особенности при конструировании представления о природе и причинах административной деликтности в целом нельзя. Более того, учет особенностей различных видов проступков позволит более полно дать обобщенное научное представление о деликтности, а правоохранительная и правоприменительная практика нуждается в рекомендациях конкретных, целенаправленных, основанных на изучении отдельных групп проступков и их прогноза" <4>.

<4> Додин Е.В. Административная деликтология в системе юридической науки // Советское государство и право. 1991. N 12. С. 34.

Приведенные особенности административного правонарушительства не снимают, а скорее, предполагают криминологический подход к их рассмотрению через призму предупреждения преступлений. Прежде всего, существенно то, что личностные черты и свойства индивида, в которых отражается его индивидуальный жизненный путь (индивидуальное бытие), обусловлены конкретными семейно-бытовыми, производственными и иными отношениями и связями человека, т.е. той микросферой, в которой эти черты и свойства формируются и развиваются <5>.

<5> Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. М., 1976. С. 191.

Реальное поведение каждого человека всегда есть результат преломления социальных требований и норм в индивидуальных особенностях его психической организации и нравственной структуре. При этом "социально-обусловленная психологическая индивидуальность служит своеобразным "фильтром", как бы пропускающим другие ценностные ориентации, фактически и регулирующим выбор форм поведения" <6>.

<6> Лозбяков В.П. Указ. соч. С. 34.

Поиск определяющих черт в личности правонарушителей, в большей или меньшей степени жесткости обусловливающих такой выбор, основывается на теории "доминирующего центра". В разное время для этого использовались психологические концепции: отношения (В.М. Мясишев), значения и смысла (А.Н. Леонтьев), установки (Д.Н. Узнадзе), значимости (Н.Ф. Добрынин), системы принципов (С.Л. Рубинштейн). Наибольшую распространенность получила концепция антиобщественной установки, посредством которой конструировались модели механизма преступного поведения, личности отдельных типов преступников (Б.В. Волков, К.Е. Игошев, В.В. Лунеев и другие). Применительно к административным правонарушениям такой подход возможен применительно к определенной группе правонарушений (например, в сфере охраны общественного порядка), где отмечается единство причинно-следственного комплекса, психологических истоков с преступлениями.

Как отмечено в литературе, "в составах административных проступков и смежных с ним преступлений находят свое отражение одни и те же цепочки реально происходящих явлений. К какому виду правонарушений - проступку или преступлению - будет относиться та или иная цепочка, все зависит от того, на каком звене она обрывается: на формальном нарушении правил, создании общественно опасной обстановки, содержащей угрозу причинения вреда, на реализации этой угрозы (причинение вреда различной тяжести). Таким образом, проблемы установления составов проступков и преступлений, их квалификации по существу одни и те же" <7>.

<7> Лукьянов В.В. Административные правонарушения и преступления: в чем их различие? // Государство и право. 1996. N 3. С. 83.

Как очевидно, основные признаки, характеризующие социально-психологический механизм совершения административных правонарушений, не имеют существенных отличий от аналогичного феномена преступного поведения. И в этом смысле понимание "личность совершившего административное правонарушение" в целом тождественно понятию "личность преступника", но при этом подчеркнем: только смежных административных правонарушений и преступлений.

Административные правонарушения, как и всякие другие деяния, часто мотивированы и целенаправленны. В связи с этим важным для понимания тенденций, наблюдаемых в административной деликтности, является анализ изменений в мотивации и целеполагании правонарушителей. В предупреждении преступлений необходимо принять за основу тезис о мотиве как побуждении к антиобщественному поведению, которое является его движущей силой, внутренним источником. Сам факт любого противоправного деяния необходимо рассматривать как форму выражения и объективизации мотивов. Следовательно, как справедливо полагает Е.А. Лукашева, мотивационная сфера является признаком, с помощью которого "можно понять подменный характер правомерного или противоправного поведения" <8>.

<8> Лукашева Е.А. Мотивы и поведение человека в правовой сфере // Государство и право. 1972. N 8. С. 24.

Наиболее существенным обстоятельством здесь является понимание того, что административное правонарушение и преступление есть разновидности социального конфликта. Более или менее отчетливо конфликтный характер конкретной ситуации выделяется Г.А. Аванесовым, Н.П. Дубининым, К.Е. Игошевым, И.И. Карпецом, В.Н. Кудрявцевым и некоторыми другими. По существу, идея конфликтности просматривается в указанных работах административных деликтологов (Е.В. Додин, В.И. Ремнев). Речь идет о том, что воля конкретного лица, а иногда группы лиц, входит в противоречие с правоустановлением, выражающим публичный интерес, и разрешает его в свою пользу.

В социально-психологических механизмах субъектов административных правонарушений свою роль играет правосознание. Последнее, как известно, является одной из фундаментальных категорий юридической науки. "Ведь правосознание - чисто субъективное явление; оно состоит из представлений людей о праве (действующем, относящемся к прошлым эпохам, желаемом); из субъективного отношения к самому феномену права, его ценностям; из правовой психологии и даже из индивидуальной или массовой эмоциональной реакции на право, подчас интуитивной, подсознательной". В понимании философа И.А. Ильина правосознание не просто формально-юридическая, но универсальная онтологическая категория, поскольку именно из нее выводятся все основные эмпирически опосредованные социальные и правовые реалии - государство, общество, власть, правопорядок, естественное право, обычное право, правовой обычай, правовое поведение индивида.

Теоретико-правовой наукой накоплен значительный опыт исследования данной категории (С.С. Алексеев, П.П. Баранов, А.Ф. Гранин, В.Д. Иванова, В.И. Каминская, Д.А. Керимов, Е.А. Лукашова, И.Ф. Рябко, Ф.Н. Фаткуллин, Л.С. Явич и др.). Однако разработанные положения, идеи, выводы не получают должного приложения в отраслевых юридических науках. Изучение же состояния и характера деформации правосознания отдельных социальных групп в связи с проблематикой мотивации антиобщественного поведения, а также предупредительного воздействия на факторы противоправного поведения представляется весьма необходимым направлением исследований.

Изучение мотивационной сферы лиц, совершающих административные правонарушения и преступления, предполагает изучение явлений, составляющих содержание мотива. "Понятие мотива может быть "законным" при том условии, если оно обобщает в себе такие свойства и характеристики реального психического феномена, которые, если даже и предполагаются какими-то другими понятиями психологии, сами по себе не выделяются из них" <9>. К ним относятся: во-первых, эмоции и чувства, различающиеся и интенсивностью, и длительностью, способные обеспечить переход административного правонарушения в преступление или неоднократность совершения административных деликтов, но в любом случае, при любой специфике тех или иных эмоциональных черт социальная сущность их едина - они являются внутренними источниками противоправной деятельности, т.е. имеют мотивирующее значение.

<9> Джитдарьян И.А. Теоретические проблемы психологии личности. М., 1974. С. 150.

И еще одно обстоятельство. В основе эмоций, побуждающих к административному правонарушению и преступлению, находится осознанное или неосознанное (в большинстве случаев) противоречие с социальной средой, а вернее - с теми или иными государственно-правовыми установлениями. Вечный конфликт между личностью и государством наиболее ярко представляется в самых массовых видах антиобщественного поведения - административных правонарушениях и преступлениях: от "перемотанного" счетчика электроэнергии до нарушения правил торговли, от желания вести себя в общественном месте "как хочу" до управления транспортным средством с различными нарушениями ("а мне удобно так"). Например, практически все криминологи отмечали наибольший удельный вес эмоций в правонарушениях несовершеннолетних, поскольку многие правонарушения, как известно, в этом возрасте носят ситуативный характер, а их мотивы проявляются как эмоциональная реакция на ситуацию.

Таким образом, наличие общих, существенных признаков, характеризующих преступления и административные правонарушения, дает основание для утверждения о том, что одним из важных направлений предупреждения преступлений является предупреждение административного правонарушительства как самого массового вида противоправного и предкриминального поведения.

Вместе с тем как предупреждение административных правонарушений, так и воздействие административно-правовых средств на причины и условия преступлений имеет свои пределы: практически невозможно предупредить то, что неизвестно, а известным административное правонарушение становится с момента его выявления и пресечения. Поэтому предупреждение административных правонарушений на индивидуальном уровне по сравнению с преступлениями становится еще более проблематичным. Так, если совершению тех или иных преступлений зачастую предшествуют различные формы антиобщественного поведения, в том числе в виде административных правонарушений, то спрогнозировать на индивидуальном уровне совершение самого административного правонарушения весьма затруднительно.

Суть проблемы состоит в следующем. Соединение у большинства субъектов административно-юрисдикционной деятельности функций предупреждения и пресечения не может не создавать ситуацию "конкуренции целей", где преимущество приобретают те цели, которые, по мнению того же субъекта, наиболее адекватны конкретной ситуации: например показать общественности "либеральный" подход к тем или иным правонарушениям и т.п.

Сложность состоит и в том, что реализация задач полного выявления административных правонарушений приведет к сбою в административно-юрисдикционной деятельности правоохранительных и контрольно-надзорных органов, поскольку их "пропускные" способности окажутся не соответствующими целям применения законных мер наказания, должных обеспечить реализацию как наказательных, так и превентивных целей. Кроме того, подобная активизация не беспредельна хотя бы в силу целесообразности: нельзя же бесконечно увеличивать число лиц, находящихся в сфере административно-правового воздействия, - их и без того ежегодно десятки миллионов. Не может благоприятно это сказаться и на предупредительно-профилактической деятельности в отношении преступности.

Полагаем, что задачи и цели воздействия на административное правонарушительство с точки зрения интересов предупреждения преступности административно-правовыми средствами могут быть определены следующим образом:

И последнее обстоятельство, без учета которого предупреждение преступлений различных видов административно-правовыми средствами будет малорезультативно. Речь идет об информационной обеспеченности данного направления предупредительно-профилактической работы. По большому счету накопление статистических данных, их группировка и анализ административных правонарушений весьма примитивны.

Другой, не менее существенный фактор - ведомственная разобщенность статистических данных. В принципе трудно не согласиться с высказываемым часто мнением о передаче федеральной статистической службе не только функций ведения уголовной статистики, но и организации статистического учета административных правонарушений <10>, как и с мнением о ненормальности положения, при котором одни и те же государственные органы принимают программы борьбы с правонарушениями, их выполняют, ведут статистический учет, а затем по нему отчитываются.

<10> Скоромников К.С. Существующая система учета преступлений и раскрытия их нуждается в кардинальной реформе // Государство и право. 2000. N 3. С. 108 - 110.

В связи с этим предлагается:

  1. создать единый федеральный банк данных об административных правонарушениях на основе документов первичного учета и устранение такого положения, при котором обработка документов по целому ряду наиболее распространенных административных деликтов происходит только на уровне субъектов РФ (затем идет простое суммирование обобщенных региональных данных);
  2. обеспечить информационно-аналитическую деятельность на вневедомственной основе в целях исключения влияния на оценку практической деятельности ведомственных интересов.

Таким образом, есть все основания для утверждения об обусловленности предупреждения преступлений предупреждением и выявлением административных правонарушений и лиц, их совершивших. Данное направление работы должно учитывать возможные негативные последствия увлечения практикой административно-правового наказания, способного повлечь результат, прямо противоположный задачам предупреждения преступлений. Административное правонарушительство как криминологическая проблема нуждается в специальных исследованиях, и прежде всего в целях определения корреляционных зависимостей между административными правонарушениями и преступлениями.