Мудрый Юрист

Функции правоотношений по защите чужих прав, свобод и законных интересов в рамках гражданского процессуального права *

<*> Tomilov A.Yu. Functions of legal relation of protection of someone other's rights, freedoms and legal interests within the frames of civil-procedure law.

Томилов Александр Юрьевич, доцент, заведующий кафедрой гражданского процессуального права Уральского филиала ГОУ ВПО "Российская академия правосудия", доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса Челябинского государственного университета, кандидат юридических наук.

Автор рассматривает вопрос о функциях правоотношений по защите чужих прав, свобод и законных интересов в гражданском процессуальном праве. Рассмотрение вопросов статьи осуществляется с позиций философского учения о детерминизме и через призму правовых принципов диспозитивности, состязательности и равноправия в гражданском и арбитражном процессах.

Ключевые слова: институт защиты чужих прав и интересов, гражданский процесс, интерес, чужие права, защита прав, детерминизм.

The author considers the issues of functions of legal relations of protection of someone other's rights, freedoms and legitimate interests in civil-procedure law. Consideration of issues of the article is effectuated from the positions of philosophical doctrine of determinism and through the prism of legal principles of dispositivity, competition and equal rights in civil and arbitrazh procedures.

Key words: institute of protection of someone other's rights and interests, civil procedure, someone other's rights, protection of rights, determinism.

В рамках гражданского и арбитражного процесса осуществляется процессуальная деятельность по защите чужих прав, свобод и законных интересов, которая имеет весьма специфические и характерные только для данных отношений формы правовой реализации. Однако основные правовые характеристики, роль и место указанной деятельности в системе гражданских процессуальных отношений до настоящего времени являются дискуссионными. Вместе с тем раскрытие особенностей и индивидуализация правоотношений по защите чужих прав, свобод и законных интересов с целью уточнения их статусного значения возможны через выявление и оценку функций, ими выполняемых.

Проявление индивидуальности, или особой специфики, осуществляется через конкретные явления, а в рамках гражданского и арбитражного процесса - через процессуальные действия. При этом любые процессуальные действия в своей основе содержат определенную причину, их породившую, так как беспричинность противоречит принципу развития и универсальной взаимосвязи всех явлений. В философии отношения причинности характеризуются как динамические, и анализ механизма причинности дает обоснование сущности исследуемого объекта. На основании этого выявление наличия причинности в возникновении отношений по защите чужих прав, свобод и законных интересов возможно осуществить через анализ особенностей функционирования указанных процессуальных правоотношений. Так как в юридической науке функции воспринимаются как проявление внешних свойств и "представляют собой направленное воздействие индивидуального правового объекта, обусловленного его спецификой" <1>. Исходя из этого функцию следует понимать как внешнее проявление свойств, которое характеризуется специальной правовой направленностью на определенные общественные отношения. Рассмотрев внешние свойства, мы тем самым сможем определить внутренние характеристики и причины, породившие правоотношения по защите чужих прав, свобод и законных интересов.

<1> Сериков Ю.А. Презумпции в гражданском судопроизводстве. М., 2006. С. 67.

Отношения причинности имеют информационную составляющую, так как они во многом проявление тех социальных явлений, что происходят в обществе как результат действий людей, реализующих свои представления о правосудии в рамках сложившихся социальных и правовых представлений о нем. В философии применяется термин "информационная причинность", который дополнительно характеризует причинность тех или иных явлений, связывая это с возможностью хранения, передачи и использования информации, что также имеет место и в правоотношениях по защите чужих прав, свобод и законных интересов.

Исходя из указанных методологических позиций в данной статье делается попытка обосновать закономерность присутствия самостоятельных норм по защите чужих прав, свобод и законных интересов в российском гражданском и арбитражном процессах.

Любая правовая функция подлежит закреплению в соответствующих нормах права и является по сути своей регулятивной, обеспечивая предсказуемое поведение субъектов соответствующих процессуальных отношений. Функции направлены на консолидацию участников соответствующих отношений для достижения желаемого результата и обеспечивают сохранение и передачу социального опыта субъектами правоотношений. В процессе правоприменительной деятельности и развития общественных отношений происходит трансформация функций в зависимости от превалирования тех или иных социальных потребностей.

С.С. Алексеев отмечал, что общие закономерности возникновения и развития права выражаются в его генезисе <2>. По его мнению, генезис права находит свое отражение в его общих закономерностях развития. Правоэволюционное развитие процессуального механизма защиты чужих прав, свобод и законных интересов как формы реализации права на защиту в гражданском процессуальном праве осуществлялось не однолинейно и было тесно связано с развитием общества в его конкретный исторический период.

<2> Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. М., 1981. Т. 1. С. 125.

Первой и основной функцией по защите чужих прав, свобод и законных интересов следует считать обеспечение социальных гарантий. Говоря о рассматриваемых правоотношениях, мы подчеркиваем, что в процессуальном смысле это процессуальная реализация права на защиту со стороны управомоченных на то субъектов. Но субъективные права взаимосвязаны, и "одни субъективные права всегда являются юридическими гарантиями других субъективных прав" <3>. Это применимо и к праву на защиту чужих прав, свобод и законных интересов, когда их законодательная гарантированность сопровождается специальным процессуально-правовым механизмом их реализации. При этом законодатель стремится соблюдать равновесный подход к предоставлению прав: "Предоставляя одной стороне конкретные процессуальные права, закон наделяет такими же или аналогичными правами и другую сторону и возлагает на них равные процессуальные обязанности" <4>.

<3> Чечот Д.М. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 60.
<4> Курс советского гражданского процессуального права: В 2 т. / Под ред. А.А. Мельникова, П.П. Гуреева, А.А. Добровольского, В.С. Тадевосяна, П.Я. Трубникова. М., 1981. Т. 1. С. 164; Чечот Д.М. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 60.

Подход к современному государству как социальному государству предусматривает, что его гражданам создаются условия, при которых они "должны сами предпринимать меры для своего благополучия без обеспечения государственного активного участия в их жизни" <5>. Такой подход относительно рассматриваемых нами вопросов защиты чужого права основывается на предоставлении дополнительных гарантий определенным лицам, нуждающимся в них, но при соблюдении прав остальных членов общества или не в ущерб правам других лиц.

<5> Аболонин Г.О. Указ. соч. С. 8.

Второй функцией права на защиту чужих прав, свобод и законных интересов является обеспечение доступности правосудия. Эта функция исходит из смысла ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В российском праве функция доступности правосудия получила свое закрепление в п. 2 ст. 2 АПК РФ, в которой указано, что обеспечение доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности является одной из задач судопроизводства в арбитражных судах. Она не закреплена в виде самостоятельной правовой нормы в гражданском процессе, что, по мнению отдельных авторов, нарушает единство судебной власти <6>. В то же время в арбитражном процессе граждане не могут воспользоваться правом на защиту своих прав со стороны прокурора в том случае, если они по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не способны самостоятельно обратиться в арбитражный суд, что имеет место в рамках гражданского процесса <7>.

<6> См.: Тузов Н.А. Выражение функций органов судебной власти в судебных актах // Журнал российского права. 2008. N 10. С. 95 - 104.
<7> См.: Егорова Л. Процессуальные противоречия судебной защиты публичных интересов // Законность. 2006. N 2. С. 11 - 13.

Доступность правосудия выражается в возможности осуществления процессуальных действий со стороны лиц, имеющих право на защиту чужих прав, с целью обеспечения судебной защиты прав тех субъектов, которые не могут или не способны по различным причинам воспользоваться необходимой для них формой защиты и восстановления своих прав, свобод и законных интересов.

Право на защиту чужих прав, свобод и законных интересов следует оценивать с точки зрения соответствия его функций задачам обеспечения равенства прав, существующих в обществе между всеми его членами. Данный институт не должен создавать диспропорции прав в обществе, при его функционировании не должны нарушаться принципы процессуального равноправия, состязательности и диспозитивности.

Вопрос реализации принципа равноправия в процессе осуществления процессуальной деятельности по защите чужих прав, свобод и законных интересов не выглядит полностью очевидным. Спорность многих позиций по соблюдению принципа равенства усматривается и в решениях Европейского суда по правам человека. Основные сомнения вызывает то, что одна из сторон получает процессуальную помощь от другого лица, в то время как другая сторона спорного правоотношения должна защищать свои права самостоятельно. Раскрывая вопрос о значении принципов гражданского процесса, А.Ф. Воронов обратил внимание на то, что декларирование принципа равноправия не является гарантией равенства прав сторон. Не отвечают принципу равноправия сторон "нормы о праве прокурора, иного органа (ч. 2 ст. 4, ч. ч. 1 и 2 ст. 45, ст. 46 ГПК РФ) обращаться в суд с заявлением в защиту прав других лиц (которые в процессе выступают истцами или заявителями): очевидно, что обращение в суд прокурора и иного органа и участие их в процессе дают преимущества одной из сторон, а также норма о назначении адвоката для ответчика, "место жительства которого неизвестно" (ст. 50 ГПК РФ)" <8>. Эти и другие положения гражданского процесса, по мнению А.Ф. Воронова, являются проявлением неравноправия в правореализационной деятельности сторон в ходе процесса. Указанную точку зрения высказывали Г.Л. Осокина, О.В. Баулин, Г.А. Жилин <9> и другие авторы. Подобные указания на нарушение основополагающего принципа гражданского процессуального права ставят под сомнение целесообразность сохранения права на защиту чужих прав в рамках гражданского и арбитражного процесса.

<8> Воронов А.Ф. Гражданский процесс: эволюция диспозитивности. М., 2007. С. 460 - 461.
<9> См.: Осокина Г.Л. Гражданский процесс: Общая часть. М., 2004. С. 146; Баулин О.В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М., 2004. С. 56; Жилин Г.А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции. М., 2000. С. 75.

Принцип равноправия реализуется в соответствующих процессуальных нормах, предусматривающих равенство при добросовестном использовании процессуальных прав, гарантированном праве на защиту законного интереса. Тем самым законодатель сопроводил принцип равноправия соответствующим процессуально-правовым механизмом и в нем предусмотрел возможность отступления от него в пользу отдельных лиц, участвующих в деле. Следует отметить, что любое отступление от принципа равноправия в суде обусловлено и объяснимо с точки зрения необходимости предоставления специальных социальных гарантий или соблюдения публичного интереса. В соответствии с ч. 1 ст. 45 ГПК РФ прокурор подает заявление в защиту прав, свобод и законных интересов только тех лиц, которые по своему состоянию нуждаются в предоставлении такой защиты, и только по тем категориям дел, которые касаются социальных прав граждан. В арбитражном процессе в соответствии с ч. ч. 1 и 2 ст. 53 АПК РФ обращение в защиту публичных интересов, прав и законных интересов других лиц допускается только в случаях, предусмотренных федеральным законом. Правом обратиться в арбитражный суд по указанным основаниям обладают государственные органы, органы местного самоуправления и иные органы, а также в случаях, предусмотренных законами, - организации и граждане. В обязательном порядке в обращении должно быть указано, в чем заключается нарушение публичных интересов или прав и (или) законных интересов других лиц, послужившее основанием для обращения в арбитражный суд. Органы и организации, обратившиеся в арбитражный суд в защиту публичных интересов, организации и граждане, обратившиеся в защиту прав и законных интересов других лиц, пользуются процессуальными правами и исполняют процессуальные обязанности истца.

Принципиально важным является положение о том, что независимо от того, что в защиту прав, свобод и законных интересов лица выступило другое лицо, оно пользуется теми же процессуальными правами, которые предоставлены по закону сторонам процесса; каких-либо дополнительных процессуальных прав и преференций лицу, защищающему чужие права, свободы и законные интересы, не предоставляется, и это свидетельствует о соблюдении баланса прав и возможностей среди лиц, участвующих в деле, независимо от их правового положения.

Когда невозможно достичь полного процессуального равноправия сторон в силу их объективного положения в спорных материально-правовых отношениях, следует стремиться к максимальному уравниванию их прав и обязанностей, именно в этом направлении развивается гражданское процессуальное законодательство <10>. Законодательство не должно допускать предвзятого отношения к участвующим в гражданском судопроизводстве лицам.

<10> Воронов. А.Ф. Гражданский процесс: эволюция диспозитивности. М., 2007. С. 481.

Общество через специальные нормы, допускающие возможность отхода от абсолютного принципа равноправия в процессуальных отношениях, всегда обосновывает допустимость подобного отклонения. В связи с чем наличие законодательных положений, допускающих отход от принципа равноправия, следует воспринимать как особую процессуально-правовую форму реализации данного принципа в праве, используемую с целью защиты публичных интересов.

Диспозитивность является одним из основополагающих принципов гражданского процессуального права, суть которого заключается в возможности лиц, заинтересованных в исходе дела, свободно осуществлять свои права и распоряжаться предметом спора. Понятие диспозитивности неоднократно исследовалось в науке, но нас интересует соотношение этого принципа с правовой категорией "защита чужого интереса" в различные исторические периоды, исследуемые в настоящей работе.

В первую очередь следует выделить труды ученых-процессуалистов XIX в., которые обращались к этому вопросу. Правовые доктрины конца XIX - начала XX в. связывали понятия состязательности и диспозитивности с проявлением воли сторон: "Предъявление иска зависит от воли истца" <11>. Так, профессор Т.М. Яблочков отмечал, что "всякое вмешательство судьи в интересах выяснения материальной истины есть посягательство на свободу тяжущихся в деле защиты ими их частных прав" <12>.

<11> Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, 2005. С. 278.
<12> Гражданский процесс: Хрестоматия / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2005. С. 191.

Эту особенность правовых доктрин XIX - XX вв. отмечали А.Ф. Воронов <13>, А.Г. Плешаков <14>, Т.Ю. Кареева <15>, указывавшие на то, что проявление состязательности и диспозитивности в то время осуществлялось в рамках частноправовой автономии. Но при этом авторы не обратили внимания на весьма существенные моменты законодательного регулирования и ограничения этого права, на которые обращали внимание другие процессуалисты. В частности, Е.В. Васьковский отмечал, что "в применении к какому-либо праву эта автономия ограничена, если обладатель права стеснен в распоряжении им вне процесса, то такому же стеснению он должен быть подвергнут и в процессе, предметом которого является это право" <16>. Это очень существенное замечание, которое дает возможность позиционировать вопросы соотношения частноправовой автономии и устанавливать возможные рамки участия лица в защите чужого прав и законного интереса в гражданском процессе.

<13> См.: Воронов А.Ф. Гражданский процесс: эволюция диспозитивности. М., 2007. С. 63 - 65.
<14> См.: Плешаков А.Г. Диспозитивные начала в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 11.
<15> См.: Кареева Т.Ю. Участие в гражданском процессе лиц, выступающих в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2005. С. 62.
<16> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса / Под ред. В.А. Томсинова. М., 2003. С. 148.

Дореволюционные юристы соотносили понятия состязательности и диспозитивности с материальными правами, предоставленными лицу, которыми оно могло распоряжаться, и только в указанных границах лицо могло осуществлять свои полномочия. В первую очередь это касалось опекунов и попечителей, поскольку, "являясь на суде представителем интересов малолетнего, опекун не вправе отказываться от ответа по искам, предъявляемым к малолетнему, потому лишь, что он действовал не самостоятельно, а по распоряжению опеки" <17>.

<17> Законы гражданские. СПб., 1898. С. 85.

Таким образом, можно сделать принципиальный вывод, оказывающий влияние на процедуру и возможности распоряжения процессуальными правами в рамках принципов состязательности и диспозитивности по защите чужих прав, свобод и законных интересов в гражданском процессе для лиц, представляющих интересы другого лица: действия этих лиц регламентируются и определяются нормами закона, и только в заданных рамках поведения они могут реализовывать права и полномочия в гражданском и арбитражном процессе; принципы состязательности и диспозитивности распространяются на них в ограниченных законами пределах.

В советский период развития гражданского и арбитражного процесса принципы состязательности и диспозитивности получили новое наполнение в части введения в процессуальное законодательство обязанности прокуратуры, органов государственной власти и в некоторых случаях судов предпринимать действия, связанные с участием в гражданском деле с целью защиты чужих прав и интересов. Это утверждение могут подтвердить слова А.Я. Вышинского о том, что "нельзя говорить, что если у нас имеются правовые институты, похожие на те, которые имеются в буржуазных кодексах, то это значит, что у нас буржуазные нормы" <18>.

<18> Бельдюгин В.Н., Швейцер Д.В. Прокурор в гражданском процессе. М., 1948. С. 43.

В соответствии с новыми целевыми установками в гражданских процессуальных правоотношениях на уровне законодательства и доктрины в 20 - 30-х годах XX в. были пересмотрены основные характеристики принципа состязательности и диспозитивности. Так, под принципом диспозитивности стало пониматься право прокурора на предъявление иска и участие его в гражданском процессе во всех случаях, когда этого "требуют интересы государства, когда нужно устранить нарушение закона" <19>. Гражданское дело могло быть начато прокурором независимо от воли материально заинтересованного лица. И данный порядок понимался не как ограничение диспозитивных начал, а как действительное осуществление помощи заинтересованному лицу. В то же время подразумевалось, что суд должен рассматривать дело в соответствии с принципом состязательности, но при этом также допускались проявления его активности в части защиты интересов лиц, участвующих в деле. В этом виделось истинное начало советского гражданского процесса, который воспринимался частью публичного права, что допускало активное вмешательство суда в ход его проведения: "...целесообразен и необходим неослабный контроль суда, проникающий во все процессуальные действия сторон во всех стадиях процесса" <20>. На уровне законодательства и судебной практики это выразилось в обязанности суда лицам, участвующим в деле, оказывать "активное содействие к ограждению их прав и законных интересов" <21>, суд по своей инициативе собирал доказательства и производил проверочные действия. Объем полномочий суда, прокурора и государственных органов по ГПК РСФСР 1923 г. отчасти стал походить на оказание бесплатной юридической помощи, на что обращали внимание юристы того периода. Так, Г. Рындзюнский в 1924 г. писал: "Цель закона ясна. Он вовсе не намеревается делать из прокурора дарового адвоката для любого госпредприятия и любого тяжущегося из среды трудящихся, на такие задачи прокуратура не может размениваться, умение определить, где и когда уместно выступить прокурору, конечно, зависит от его такта и осознания его положения" <22>.

<19> Там же. С. 11.
<20> См.: Клейнман А.Ф. Участие третьих лиц в гражданском процессе. Иркутск, 1927. С. 16.
<21> Гражданский процессуальный кодекс РСФСР. М., 1950. С. 5.
<22> Гапеев В.Н. Участники гражданского и арбитражного процесса (сравнительный анализ правового положения). Ростов н/Д, 1988. С. 72.

На основе вышеизложенного можно констатировать тот факт, что реальная возможность участия в гражданском деле государственных органов, осуществляющих право на защиту другого лица, в период действия ГПК РСФСР 1923 и 1964 гг. зависела от дискреционных полномочий соответствующих органов или должностных лиц. Следует отметить, что ГПК РСФСР 1964 г. в части нормативного регулирования права на защиту чужих интересов в гражданском процессе сохранил основные подходы ГПК РСФСР 1923 г.

А.А. Мельников суть принципа диспозитивности раскрывал как "возможность участвующих в деле лиц распоряжаться с активной помощью суда своими процессуальными правами" <23>. Принцип диспозитивности связывался с принципом активности суда, оказания им помощи и осуществления контроля за всем ходом процесса, что предопределило особенности функционирования института защиты чужих интересов в период действия ГПК РСФСР 1964 г.

<23> Курс советского гражданского процессуального права: В 2 т. / Под ред. А.А. Мельникова, П.П. Гуреева, А.А. Добровольского, В.С. Тадевосяна, П.Я. Трубникова. М., 1981. Т. 1. С. 160.

Наличие взаимосвязи между принципом диспозитивности и возможностью лиц, защищающих чужие права, свободы и законные интересы, участвовать в судопроизводстве отмечала в своих работах Р.Ф. Каллистратова. В частности, она говорила о том, что "в арбитражном процессе должна сочетаться свобода выбора сторон по осуществлению распорядительных действий с возможностью активного влияния на движения дела в арбитраже со стороны других лиц" <24>. Указанные активные действия должны быть предоставлены, по мысли Р.Ф. Каллистратовой, лицам, выступающим в арбитраже от своего имени в защиту чужих интересов.

<24> Каллистратова Р.А. Принцип диспозитивности в арбитражном процессе // Избранные труды по арбитражному и гражданскому процессам. Краснодар, 2007. С. 325.

Вмешательство суда и иных государственных структур в ход гражданского процесса рассматривалось как помощь в реализации прав и интересов лица, но при этом существенной особенностью советского периода было то, что, в отличие от предыдущего законодательства, участие иных лиц в суде по защите чужого права и законного интереса было более детализировано, и право распоряжаться материальными, а также процессуальными правами безоговорочно закреплялось за их обладателем. Это относится к праву лица на отказ от иска, признание иска и заключение мирового соглашения, возбуждение пересмотра решения суда, требование по принудительному исполнению судебного акта.

Принцип состязательности связывался с распорядительными действиями сторон в ходе рассмотрения дела. Так, М.Х. Хутыз при рассмотрении общих положений гражданского процесса отметил ряд правовых особенностей, связанных с проявлением указанных принципов. В частности, он говорит о том, что принцип диспозитивности проявляется в свободном распоряжении лицом своими правами, и если воля лица - обладателя права совпадает с действиями лица, выступающего в защиту этого права, то нарушения принципа диспозитивности не будет, т.е. "волеизъявление начавшего процесс имеет своей предпосылкой волю материально (лично) заинтересованного лица и совпадает с ней. Не имеет значения, что это лицо в силу разных причин не смогло обратится непосредственно в суд. Важно то, что процесс возник и развивается в соответствии с его волей" <25>. М.Х. Хутыз также отметил, что в содержание принципа диспозитивности не входят действия, совершенные вопреки воле материально заинтересованного лица, а сами процессуальные действия по защите чужого интереса он считает необходимым выделить в отдельный принцип активной помощи в защите права.

<25> Хутыз М.Х. Общие положения гражданского процесса (историко-правовое исследование). М., 1979. С. 52.

Арбитражное законодательство развивалось в рамках существующих на тот период времени правовых доктрин, предусматривающих в том числе и активность суда, что закреплялось в Правилах рассмотрения хозяйственных споров, в соответствии с которыми право на возбуждение дела имели и органы Госарбитража. Новые тенденции стали проявляться при формировании системы арбитражных судов и были закреплены в АПК РФ 1992 г., хотя он во многом повторял положения ГПК РСФСР 1964 г., в том числе и касающиеся содержания принципа диспозитивности. Как отметил В.М. Шерстюк, при анализе норм АПК РФ 1992 г. "весьма интересно был решен вопрос о соотношении частного и публично-правового начала, и в частности вопрос о праве прокурора, государственных и иных органов на предъявление иска, о праве суда совершать по своей инициативе процессуальные действия, составляющие содержание принципа диспозитивности" <26>. Арбитражный суд в соответствии с АПК РФ 1992 г. имел право по своей инициативе совершать процессуальные действия, которые относятся к выражению принципа диспозитивности.

<26> Шерстюк В.М. Развитие принципов арбитражного процессуального права. М., 2004. С. 84 - 85.

Так, в соответствии со ст. 30 АПК РФ 1992 г. арбитражный суд с согласия истца был вправе изменять основание или предмет иска по своей инициативе. Статья 31 АПК РФ 1992 г. предусматривала, что арбитражный суд при наличии достаточных оснований был вправе до принятия решения по спору привлечь по ходатайству стороны или по своей инициативе соответствующую организацию или гражданина-предпринимателя к участию в деле в качестве другого ответчика. В соответствии со ст. 91 АПК РФ 1992 г. арбитражный суд по заявлению лиц, участвующих в деле, или по своей инициативе вправе был принимать меры по обеспечению иска. Суд имел право выходить за пределы исковых требований, уменьшать размер неустойки, осуществлять отсрочку или рассрочку исполнения решений. Подобный объем прав позволял суду вмешиваться в частноправовые отношения и низводил диспозитивные начала процесса на уровень не сторон, а отдавал их в руки суда, что противоречило смыслу состязательного судопроизводства. А сам принцип состязательности, представленный в АПК РФ 1992 г., имел аналогичный недостаток, перешедший в него из ГПК РСФСР 1964 г. Принцип состязательности первоначально не был отнесен к числу основных принципов арбитражного судопроизводства, он не упомянут в первой главе АПК РФ. В ст. 40 АПК РФ лишь было зафиксировано, что каждая сторона должна доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований или возражений.

Арбитражное процессуальное законодательство 1992 г. в части обеспечения права на защиту чужого права и законного интереса развивалось в рамках, установленных ранее существовавшим гражданско-процессуальным законодательством, которое исходило из установок активного вмешательства органов государства и суда в процедуру рассмотрения частноправовых споров. В нем не были сформулированы гарантии защиты чужих прав, свобод и законных интересов, законодательство строилось по принципу активного государственного влияния на правовые позиции сторон, что, безусловно, нуждалось в изменении. Существенной корректировке арбитражное процессуальное законодательство в части допустимости защиты чужих прав и законных интересов подверглось только в 2009 г. путем введения норм о защите прав и законных интересов группы лиц.

Вместе с тем принцип состязательности непосредственно связан с вопросами познания и установления истины по делу, на что обращает свое внимание С.М. Амосов <27>. Состязательность связана с проявлением активности сторон в процессе. Суд в условиях состязательного процесса "должен гарантировать участнику процесса реализацию его прав" <28>. В случае участия в процессе лица, защищающего чужие права, свободы и законные интересы, указанное лицо, проявляя должную меру активности, способствует реализации принципа состязательности и тем самым постижению судом истины по делу. Реализация лицом, защищающим чужое право или законный интерес в судебном разбирательстве, своих правомочий рассматривается как исполнение "организационной функции по отношению к праву на защиту: они организуют процесс реализации права на защиту" <29>.

<27> Амосов С.М. Судебное познание в арбитражном процессе. Научное издание. М., 2003. С. 29 - 50.
<28> Баулин О.В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М., 2004. С. 53.
<29> Зубович М.М. Процессуальное взаимодействие субъектов арбитражного доказывания. М., 2007. С. 49.

Защиту чужих прав, свобод и законных интересов в гражданском и арбитражном процессе следует рассматривать как однажды возникшую процессуально-правовую форму, направленную на реализацию принадлежащих лицу гражданских прав, свобод и охраняемых законом интересов.

Основными функциями правоотношений по защите чужих прав, свобод и законных интересов является обеспечение социальных гарантий и доступности правосудия. Наличие диспропорций в правах, в процессе указанной процессуальной деятельности, на что обращают внимание юристы, говоря об отступлении от принципов диспозитивности и состязательности в части предоставления дополнительных процессуальных возможностей лицам, в защиту прав которых выступает другое лицо, следует воспринимать как фактор, обеспечивающий реальное, а не декларируемое проявление равноправия сторон в гражданском судопроизводстве, поскольку подобные процессуальные возможности предоставляются только определенному кругу лиц в соответствии с социальной политикой государства и в целях соблюдения публичных интересов.

Необходимо также отметить, что процессуальные формы защиты чужих прав, свобод и законных интересов с момента своего возникновения и до сегодняшнего дня лишь подвергались правовой трансформации в соответствии с потребностями общества, но при этом они всегда имели определенное нормативно-правовое выражение в действующем гражданском процессуальном законодательстве, что доказывает их актуальность и востребованность.