Мудрый Юрист

Противоречия крестьянской волостной юстиции в России второй половины XIX - начала XX в. *

<*> Tarakanova N.G. Contradictions of peasant's volost justice in Russia of second half of the XIX - beginning of the XX.

Тараканова Наталья Геннадьевна, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Саранского кооперативного института Российского университета кооперации.

В статье отражены особенности организации и деятельности волостного суда в России. Показана противоречивость развития данного института, вызванная, прежде всего, политическими причинами.

Ключевые слова: волостной суд, обычное право, крестьянство, политика.

The features of countys court in Russia, organization and activity are shown. The difference in development of this institution, caused by political reasons, is reflected.

Key words: countys court, customary law, peasants, policy.

Личное освобождение крестьян в результате отмены крепостного права вывело их из-под юрисдикции помещиков и потребовало создания новой формы официального разрешения крестьянских споров о праве. При этом члены правительственных комиссий считали важным "сохранение в крестьянском быту своего домашнего разбирательства, основанного на местных обычаях, неизвестных и недоступных правительственным судебным учреждениям" <1>. Эта идея воплотилась в учреждении волостного суда, органически связанного с системой крестьянского самоуправления и призванного разрешать мелкие крестьянские споры на основе норм обычного права. Его создание рассматривалось как закономерный шаг по обеспечению нового правового статуса многомиллионного российского крестьянства.

<1> Вормс А., Паренаго А. Крестьянский суд и судебно-административные учреждения // Суд и права личности: Сб-к статей / Под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. М.: Статут, 2005. С. 117.

Параллельно с новым учреждением в крестьянской среде продолжали существовать и патриархальные формы разрешения локальных правовых конфликтов: суды стариков, сельских и волостных сходов, сельского старосты и волостного старшины, но они не имели законодательной основы своей деятельности и не выносили окончательного решения, а лишь склоняли стороны к примирению.

Состав нового суда формировался путем избирания волостным сходом от 4 до 12 судей сроком на один год, которые участвовали в заседаниях в порядке установленной этим же сходом очереди, но с учетом, что присутствие суда должно было состоять не менее чем из 3 судей. Для рассмотрения дел судьи собирались примерно раз в две недели в волостном правлении. Жалованья судьям закон не устанавливал, но волостной сход мог назначить его по своему усмотрению, однако, по данным комиссии М.И. Любощинского, проводившей обследование состояния волостных судов в 1870-е гг., это практиковалось крайне редко.

Цензовые требования к лицам, избираемым на должность волостного судьи, были весьма скромные: предусматривались лишь возрастные и нравственные ограничения. Согласно Общему положению 1861 г., в судьи не допускались лица моложе 25 лет, приговоренные судом к телесным наказаниям, оставленные в подозрении или находящиеся под судом и следствием, а также замеченные в развратном поведении. Так как дела в волостном суде должны были рассматриваться словесно, на основе местных обычаев и по совести, то наличие грамотности считалось необязательным, главная ставка делалась на житейский опыт и общественное доверие.

Суду были подсудны гражданские споры между крестьянами ценою до 100 руб. Из уголовных дел к их компетенции относились лишь драки, проступки, совершенные "по пьяному делу", нищенство, угрозы, легкие ранения, мелкие кражи до 30 руб. и т.п. Что касается наказаний, то волостные суды могли присуждать к денежному взысканию до 3 руб., аресту до семи дней, принудительным работам в пользу сельского общества - до шести дней и к наказанию розгами до 20 ударов. При определении меры наказания, как и самих категорий подсудных ему "маловажных" проступков, волостной суд должен был руководствоваться, вплоть до издания Сельского судебного устава, указаниями соответствующих статей Устава о благоустройстве в казенных селениях, изданного в результате реформы П.Д. Киселева <2>.

<2> Свод законов Российской империи. СПб., 1857. Т. XII. Ч. 2. Ст. 440 - 536.

Прогрессивная общественность и пресса первоначально с большим сочувствием встретила идею создания крестьянского суда. До осуществления Судебной реформы 1864 г. еще никого не смущал его сословный характер, более того, на него смотрели как на первый в России самостоятельный суд, как на одно из проявлений общественного самоуправления. Подобные настроения объяснялись еще и тем обстоятельством, что в Положении 19 февраля 1861 г. оговаривался временный статус данного суда вплоть до проведения преобразований всей судебной системы.

Однако и после введения Судебных уставов 1864 г. волостной суд не был ликвидирован и сохранял свой обособленный характер. Основанием к тому послужили, во-первых, убеждения в особом характере правовых представлений крестьян, сформированных многовековым хозяйственным опытом и спецификой общинной организации, а во-вторых, экономические и кадровые резоны, не позволявшие обеспечить должное количество грамотных мировых судей, а значит, и доступное правосудие каждой крестьянской волости.

Руководствуясь принципом невмешательства в устоявшийся порядок крестьянской жизни, законодатель предоставил волостному суду право принимать окончательные решения, которые по существу не подлежали обжалованию. Лишь в 1866 г. был установлен кассационный способ пересмотра постановлений волостных судов в местном съезде мировых посредников, а после его упразднения в 1874 г. - в уездном по крестьянским делам присутствии, но при этом случаи, которые могли повлечь отмену решений, строго ограничивались. К таковым относились: принятие волостным судом к своему разбору неподсудных дел, превышение пределов установленного для него наказания и принятие решения без вызова сторон.

Итак, волостной суд из временного, адаптационного учреждения превратился в постоянно действующий институт, под юрисдикцией которого более чем пятьдесят лет находилась подавляющая часть населения дореволюционной России.

Насколько была исторически оправданной правовая изоляция крестьян после освобождения, отвечал ли волостной суд крестьянским правовым представлениям и насколько он способствовал развитию правовой культуры деревни? На эти вопросы не могли однозначно ответить ни многочисленные правительственные комиссии, создаваемые в целях совершенствования местной юстиции, ни просвещенная общественность.

Одни полагали, что волостной суд вполне отвечает основам самобытной крестьянской жизни, другие считали его грубым отступлением от важнейших принципов правосудия - независимости и равноправия. Подобную полемику можно было в конце 1860-х гг. встретить даже на страницах провинциальной прессы. Так, "Пензенские губернские ведомости" в 1868 г. приводят точки зрения, высказанные А. Головинским и В. Кашкаровым. Первый из авторов, касаясь вопроса о необходимости крестьянских судов, в статье "О мировых судьях" решает его утвердительно, полагая, что "без них мировой суд будет недостаточным во многих отношениях". В частности, потому, что как бы хорошо ни знал мировой судья быт и потребности простого народа, он все-таки не будет так близок к тяжущимся, как судья-крестьянин. "Крестьянский суд, - отмечает А. Головинский, - может действовать только в той стране, где цел и крепок общинный строй, следовательно, у нас в России" <3>. В. Кашкаров, полемизируя с А. Головинским, отмечает, что крестьянский суд не состоятелен даже в той стране, где "цел и крепок общинный быт, ибо в совокупности с прочими условиями этого быта он составляет безапелляционный деспотизм массы" <4>.

<3> Головинский А. О мировых судах // Пензенские губернские ведомости. 04.12.1868.
<4> Там же.

Дискуссии о волостных судах порождали, в свою очередь, споры о наличии и силе норм крестьянского обычного права, положенные законодателем в основу практики этих судов. Этому вопросу посвящали свои исследования А.А. Леонтьев, А.Я. Ефименко, И.Г. Оршанский, С.В. Пахман и др. Экспедиции по изучению народного юридического быта организовывались и по инициативе Русского географического общества.

Первая попытка комплексного анализа практической деятельности волостных судов была предпринята в 1870-е гг. и нашла отражение в Трудах Комиссии по преобразованию волостных судов, изданных в Санкт-Петербурге в 1873 - 1874 гг. Сюда вошли словесные опросы крестьян, письменные отзывы различных мест и лиц, отдельные решения волостных судов по 17 губерниям европейской России. Собранные на местах статистические данные позволяют получить более полное представление об организации и деятельности волостной юстиции, что называется, "из первых уст" и определить роль и значение крестьянских судов в правовом воспитании деревни.

Основываясь на материалах, собранных в Самарской губернии, представляющей во второй половине XIX в. одну из обширных и многонациональных земледельческих провинций Российской империи, можно утверждать, что волостной суд признавался местным населением в целом необходимым и полезным учреждением. Главными аргументами в его пользу служили территориальная близость и простота судопроизводства. Так, при опросе крестьян Спасской волости Самарского уезда выяснилось, что от мирового судьи их отделяет около пятидесяти верст, тогда как самый дальний волостной судья живет не более чем в пятнадцати верстах от волостного правления <5>.

<5> Труды Комиссии по преобразованию волостных судов. СПб., 1874. Т. 6. Самарская, Саратовская, Волгоградская и Новгородская губернии. С. 15.

Свои жалобы крестьяне могли подать как в письменной, так и в словесной форме волостному старшине или напрямую в суд в день заседания. Дела о взыскании недоимок, "о дурном нетрезвом поведении" возникали, как правило, по заявлениям самого старшины. Им же назначался день судебного заседания, созывались судьи и контролировалось исполнение судебных решений. По распоряжению волостного старшины вызывались через сельских старост стороны и свидетели. Не было исключением из правил и непосредственное участие волостных старшин и писарей в разбирательстве дел в суде, хотя закон и предусматривал невмешательство лиц местной администрации в судебный процесс. По признанию самих крестьянских судей, подавляющая часть которых были безграмотны, они обращались к волостному старшине и писарю за советом, и те "высказывали им свой взгляд на подлежащее решению дело", зачитывали соответствующие законы. А порой доходило и до того, что писарь указывал судьям, кого и о чем следует допрашивать <6>.

<6> Там же. С. 95.

По каждому делу, не исключая и уголовные, судьи первоначально склоняли стороны к "мировой" и только в случае отказа приступали к подробному рассмотрению дела. Следует заметить, что число мировых сделок не было преобладающим. Так, в Спасской волости Самарского уезда примирением заканчивалось не более пятой части всех дел <7>.

<7> Там же. С. 15.

Главным доказательством в суде служили показания свидетелей, но допустимы были и получали все большее распространение письменные документы, особенно расписки, засвидетельствованные в волостном правлении. Такие архаические способы установления истины на суде, как "жребий" и "божба", постепенно утрачивали свое значение.

Достаточно распространенным был в крестьянских судах обычай "грех пополам", который применялся в случаях, когда судьи не могли прийти к определенному решению или имело место неумышленное причинение вреда.

Следует заметить, что единства процессуальных норм не было в волостных судах даже в пределах одного уезда. Так, в Старобуяновском волостном суде Самарского уезда дела рассматривались при закрытых дверях, тогда как в большинстве других - открыто. В Елховской волости того же уезда допрос свидетелей производился при отсутствии сторон, "чтобы они не боялись сказать правду", а в Елшанском - в присутствии заинтересованных лиц. В одних судах Самарского уезда, в частности Чистовском и Елшанском, члены семьи могли свободно представлять друг друга в суде, а в Старобуяновском - поверенный за тяжущегося, не исключая близких родственников, должен был представить суду доверенность.

Род и мера наказания волостными судьями назначались, как правило, "смотря по человеку". По словам опрошенных крестьян Старобуяновской волости Самарского уезда, "одного полезно посечь, другого лучше засадить в арестантку" <8>. Но, как правило, телесные наказания преобладали перед остальными. Денежный штраф взыскивать было трудно, по словам судей, "у иного мужика горсть волосов только и взять то". Арест был малоэффективен из-за невозможности обеспечить строгое наблюдение за осужденными, а в некоторых волостях арестантские помещения вообще отсутствовали.

<8> Там же. С. 19.

Почти повсеместно волостные судьи заявляли, что руководствуются в своих решениях "больше своим собственным убеждением и местным обычаем". По отзывам же мировых посредников, волостные судьи, хотя и были знакомы с народными обычаями, "но решения производящихся в волостных судах дел, кроме дел по отношениям детей к родителям, наследованию имущества и самовольным захватам земли, основывают большей частью на законе, чего и следует желать, так как последние реформы, изменив во многом строй жизни сельского общества, не могли не повлиять и на сами обычаи, широкое право которых и прежде не всегда вытекало из духа справедливости и гуманности" <9>. Зачастую судьи "действовали между обычаем и законом произвольно, что видно из самих решений волостных судов" <10>. Отсутствие определенности в процессуальных и материальных нормах ставило справедливость решения дела в полную зависимость от порядочности и добросовестности судей. А учитывая, что крестьяне, по их собственным отзывам, шли в судьи неохотно и на эту должность выбирались люди "не по качеству их и способностям, а большей частью по дошедшей до них очереди по отправлению какой-либо должности по крестьянскому сельскому управлению", то личный состав волостного суда был не всегда удовлетворительным. Среди них, как указывал самарский окружной прокурор, встречались даже лица, состоявшие под следствием по подозрению в "немаловажной краже" <11>. Кроме того, негативно оценивалась и роль, которую играли в судебных делах волостные писари, одновременно исполнявшие обязанности секретарей суда. Большинство из них поступали на эту должность или из чиновников, выгнанных со службы, или из так называемых "самоучек", для которых это был единственный выход из бедственного положения, а получая довольно скудное жалованье, они не упускали любую возможность извлечения материальной выгоды из безграмотности и неопытности крестьянских судей. Влияние даже самых нравственных из этих лиц виделось современниками пагубным для волостного суда. По словам мирового посредника 3-го участка Ставропольского уезда, они вносили в решения судей дух "канцелярской казуистики", подыскивая к каждому случаю особую статью закона, чем "парализовали как крестьянский дух, обрядность и обычаи, так равно и совесть и убеждения волостных судей" <12>.

<9> Там же. С. 542.
<10> Там же. С. 538.
<11> Там же. С. 366.
<12> Там же. С. 564.

О том, что крестьяне не всегда довольны были своим судом, говорят многочисленные жалобы, подаваемые мировым посредникам, и часто высказываемое пожелание дать им возможность по своему усмотрению обращаться или к волостному, или к мировому суду. То есть крестьяне тяготились сословной ограниченностью своего права на судебную защиту. Председатель съезда Николаевского округа Самарской губернии обращает внимание на то, что дела в волостном суде решались порой "из-за водки и пристрастно, по кумовству, по сватовству" <13>. Не было доступно пониманию народа и кассационное производство по делам волостных судов.

<13> Там же. С. 568.

Указывая на недостатки крестьянской юстиции, участники опросов все же не видели необходимости в ликвидации волостного суда, считая его нужным и полезным институтом при внесении должных изменений в его организацию. В целях улучшения качественного состава суда на местах высказывались предложения сократить число волостных судей, продлить срок их службы и назначить жалованье. Кроме того, в целях обеспечения контроля над деятельностью волостных судов, виделось целесообразным создание не только кассационной, но и апелляционной инстанции. Тем более что ни съезды мировых посредников, ни сменившие их присутствия по крестьянским делам не смогли сыграть положительной роли в делах местной юстиции. Как отмечал в своем рапорте сенатор И. Шамшин, ревизовавший в 1881 г. по поручению Комиссии для составления проектов местного самоуправления присутственные места Самарской и Саратовской губерний, "по неудачному устройству уездных присутствий, состоящих из лиц, для которых занятия в нем представляются обязанностью второстепенною, они находятся в самом жалком состоянии" <14>.

<14> РГИА. Ф. 1317. Оп. 1. Д. 3. Л. 9.

Однако, несмотря на выявленные недостатки в организации и деятельности волостного суда, власть не спешила с его переустройством, не говоря уже о включении в общую судебную систему страны. Более того, все предпринимаемые правительством в конце XIX - начале XX в. мероприятия в области местного судоустройства говорят о стремлении сохранить правовую обособленность крестьян и усилить над ним административную опеку.

Подтверждением тому является создание 24 января 1884 г. специального Департамента Сената по крестьянским делам, взявшего на себя роль толкователя крестьянских обычаев, охраняющих общинное землепользование, общую семейную собственность и преобладание в семье трудового начала над кровной связью, в которых усматривался важный источник крестьянской платежеспособности. Сенатские решения составили кодекс обычного права, ставший обязательным для применения всеми волостными судами Российской империи, несмотря на разнообразие обычаев, существующих даже в пределах одной волости. И если, как справедливо отмечает П.Н. Зырянов, крестьянское обычное право было более гибким, даже в своих фискальных проявлениях, то Сенат стал создавать искусственное "обычное право", связанное с потребностями государственной политики <15>.

<15> Зырянов П.Н. Обычное гражданское право в пореформенной России // Ежегодник по аграрной истории. Вологда, 1976. Вып. 6. С. 100.

Еще более наглядно эта политическая тенденция просматривается в законе 12 июля 1889 г., по которому волостные суды были поставлены под непосредственный контроль земских участковых начальников, соединивших в одном лице функции судебной и административной власти на местах. По новому законодательству каждое сельское общество избирало не менее 8 кандидатов, из числа которых земский начальник назначал 4 судей сроком на 3 года. На одного из них решением уездного съезда возлагались обязанности председателя. Причем функции председателя мог выполнять и волостной старшина. По Временному положению 1889 г. волостной суд получил более широкие полномочия по разрешению всех споров и тяжб о надельной земле, но вместе с тем утратил свою прежнюю самостоятельность.

Еще более наглядно тенденциозность правительственной политики по отношению к крестьянскому суду просматривается при сравнении Временных правил о волостном суде в местах, в которых введено Положение о земских участковых начальниках 12 июля 1889 г., и Положения 9 июля того же года о преобразовании присутственных мест Прибалтийских губерний. В качестве второй (апелляционной) инстанции по крестьянским делам в Прибалтийских губерниях был учрежден верховный крестьянский суд, состоящий из председателя, назначаемого министром юстиции, и двух членов из председателей волостных судов, приглашаемых поочередно. Высший надзор возлагался на съезд мировых судей, составлявший кассационную инстанцию крестьянского суда. В центральных же губерниях апелляционные жалобы на решения волостного суда должны были подаваться через земского участкового начальника уездному съезду, образованному под председательством уездного предводителя дворянства из уездного члена окружного суда, почетных мировых судей, городских судей и земских начальников. Кассационной инстанцией выступало здесь губернское присутствие, возглавляемое губернатором и включающее в свой состав губернского предводителя дворянства, вице-губернатора, лиц прокурорского надзора и двух непременных членов, избираемых губернатором из местного дворянства. Кроме того, волостные судьи Прибалтийских губерний подлежали дисциплинарной ответственности только по постановлению мирового съезда и в случае назначения ареста могли обратиться с жалобой в судебную палату, в то время как их коллеги во внутренних губерниях подвергались штрафу и аресту по единоличному решению земского начальника безо всяких объяснений и права на обжалование.

В дальнейшем Комиссия Государственного Совета, занимающаяся в начале XX в. разработкой нового закона о волостных судах, признает, что одним из недостатков низшей сельской юстиции являлась внутренняя разобщенность, которая сложилась между волостными судами и стоящими над ними уездными съездами и губернскими присутствиями, включавшими административных и судебных чиновников. Дела в этих инстанциях рассматривались с разных точек зрения: в волостном суде решения строились преимущественно с учетом местных обычаев и "крестьянского" взгляда на суть дела, а в уездном съезде и присутствии преобладало стремление подвести все рассматриваемые жизненные явления под ту или иную норму писаного права или соответствующее постановление Сената. Другим недостатком была значительная отдаленность этих инстанций от большинства находящихся в их ведении волостных судов.

Таким образом, в развитии законодательства о волостном суде просматриваются не только забота о крестьянских интересах, но и фискальные и охранительные цели правительства. Именно они обусловили достаточно длительную консервацию правовой изолированности крестьянства от других сословий.

Однако нельзя отрицать, что создание волостного суда имело под собой вполне объективные основания. Это была единственная практически осуществимая в условиях первых пореформенных десятилетий возможность не оставить многомиллионную часть населения без официального правового разрешения споров, вытекающих из повседневной крестьянской жизни. Суд "равных", не обремененный излишними формальностями, был наиболее близок и понятен крестьянам и позволял учитывать юридический опыт и правовые воззрения, основанные на социальной и экономической практике российской деревни. В волостном суде крестьяне могли без лишних материальных и временных затрат уладить свои споры доступным правовым способом, защитить личный и общественный интересы. Можно согласиться с мнением Д. Бурбанка, что решения этих судов представляли собой сочетание правовых процедур и предписаний со знанием местных особенностей и нужд, порождая, таким образом, идеальный контекст для воспитания правовой культуры <16>.

<16> Бурбанк Дж. Правовая реформа и правовая культура: непризнанный успех волостных судов в имперской России // Правоведение. 2003. N 2. С. 195.