Мудрый Юрист

Предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом

Ширяев Алексей Юрьевич, старший помощник прокурора г. Кушвы Свердловской области, юрист 1 класса, соискатель кафедры уголовного права УрГЮА.

Статья посвящена исследованию предметного содержания вины, вопросам соотношения вины с объективной стороной преступления при разрешении конкретных юридических казусов. Автор анализирует проблемы доказывания, правовой оценки и назначения наказания в соответствии с предметным содержанием вины в преступлениях с формальным составом. Исследование основано на конкретных примерах из личной практики автора как государственного обвинителя городской прокуратуры.

Ключевые слова: вина, предметное содержание вины, предметное содержание умысла.

Subject-matter of guilt in formally defined crimes

A.Yu. Shiryayev

The article is focused on examination of the subject-matter of guilt, correlation of guilt with objective aspect of crime when solving particular legal cases. The author analyzes the problems of substantiation, legal evaluation and imposition of penalty in conformity with the subject-matter of guilt in formally defined crimes. The examination is based on particular cases from the private practice of the author as a state public prosecutor of the municipal Public Prosecutor's Office.

Key words: guilt, subject-matter of guilt, subject-matter of intent.

Умысел не предполагается, а доказывается. Такова аксиома современного уголовного права и процесса, закрепленная отечественным законодателем в принципах вины, презумпции невиновности, норме об обстоятельствах, образующих субъективную сторону преступления, подлежащих доказыванию (ст. 5 УК РФ, ст. 14, п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Но материальные нормы об умысле гл. 5 УК РФ в применении их к статьям Особенной части УК находят неоднозначное толкование среди юристов.

Определяя природу умысла, Л. Белогриц-Котляревский в свое время утверждал, что умысел, прежде всего, предполагает сознание совершаемого, т.е. более или менее ясное представление как того, что делается, так и того, к каким последствиям приведет предпринимаемое действие. Сознание должно распространяться на все фактические и юридические моменты деяния. При этом сознание юридических моментов деяния не следует смешивать с сознанием его противозаконности; субъект должен знать, как его деяние будет соотноситься с условиями общежития, какую перемену оно вызовет в правоотношениях, но он может и не знать, как оно соотносится с уголовным законом. Понятие умышленной вины обязательно предполагает, что сознание субъекта объемлет все обстоятельства или признаки, необходимые для состава отдельных видов преступления <1>.

<1> См.: Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная часть. Киев, 1903. С. 143. Умысел всегда предметен, обладает конкретным предметным содержанием, наполненным фактическими обстоятельствами деяния, круг которых определен соответствующим составом. Субъективная сторона преступления, как заметил В. Кудрявцев, представляет собой своеобразную "модель" объективной стороны в психике субъекта: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2004. С. 147.

Вина лица должна распространяться на все предметные признаки деяния по принципу соответствия друг другу объективных и субъективных признаков состава. В юридической литературе справедливо отмечается, что правильное установление и оценка предметного содержания вины позволяют верно разграничить преступления при квалификации и одновременно избежать привлечения к уголовной ответственности за "голый умысел" и "опасные мысли" <2>.

<2> См., напр.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 147 - 148; Уголовное право: Общая часть / Отв. ред. И.Я. Козаченко. М.: Норма, 2008. С. 274.

Обоснованна позиция А. Наумова о разделении составов преступлений по конструкции объективной стороны на два вида: материальные и формальные, а усеченные составы рассматриваются как разновидность последних <3>. Формальный состав сконструирован посредством признаков, отражающих характер и степень общественной опасности преступного деяния. Считается, что такая "беспоследственная" нормативная архитектоника определяет предметное содержание вины в формальных преступлениях, в которых психическое отношение субъекта должно быть установлено в отношении не последствий, а самого деяния <4>. В соответствии с господствующей позицией отечественной уголовно-правовой доктрины все предусмотренные УК РФ преступления с формальным составом - это деяния, совершаемые только с прямым умыслом <5>. Следовательно, для наличия субъективной стороны состава следует установить факт осознания обвиняемым характера объекта, фактического характера и социальных свойств деяния и желание совершить это деяние.

<3> См.: Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций. М.: Волтерс Клувер, 2010. Т. 1. Общая часть. С. 320 - 321; Кочои С.М. Уголовное законодательство России и зарубежных государств о посягательствах на собственность. М., 2006. С. 33. Этой же позиции придерживался Н. Таганцев. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая: В 2 т. М., 2004. Т. 1. С. 245.

Аналогичное деление преступных деяний существует практически во всех уголовно-правовых системах. Так, уголовное право США знает преступления поведения и преступления результата // "Criminal law" by Joel Samaha. Eighth edition. "Thomson Wadsworth", Belmont, USA, 2005. P. 55 // В уголовном праве Германии принято деление преступлений на беспоследственные деликты и деликты с последствиями // Есаков Г.А., Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. Уголовное право зарубежных стран. М., 2008. С. 191 // Этот факт свидетельствует о значимости для уголовно-правовой теории и практики разделения составов "чистого исполнения" и составов "причинения результата".

<4> См.: Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., 2001. С. 33.
<5> См.: Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций. М., 2010. С. 377; Уголовное право. Общая часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М., 2008. С. 169; Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 470; Несколько более обтекаемо: Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Ф.Р. Сундурова, И.А. Тарханова. М., 2009. С. 301.

Рассмотрим несколько примеров уголовно-правовой квалификации преступлений с формальным составом, в частности с неоднозначным выбором варианта юридической оценки.

К. осужден Кушвинским городским судом Свердловской области за квалифицированный грабеж по п. "г" ч. 2 ст. 161 УК на два года лишения свободы <6>. Органы предварительного расследования виновному предъявили обвинение в совершении разбойного нападения на Л. по ч. 1 ст. 162 УК. Как установлено следствием, преступление совершено при следующих обстоятельствах. К. в состоянии алкогольного опьянения, встретив возле проезжей части ранее незнакомого Л., потребовал отдать ему сотовый телефон. Поскольку Л. не отреагировал на требование К. и попытался скрыться, К. стал преследовать потерпевшего, поставил ему подножку, от чего тот упал на землю и в результате падения получил телесные повреждения в виде перелома ключицы, которыми причинен вред здоровью средней тяжести. По требованию государственного обвинителя действия К. переквалифицированы судом с ч. 1 ст. 162 на п. "г" ч. 2 ст. 161 УК (грабеж, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья).

<6> Архив Кушвинского городского суда Свердловской области. Уголовное дело N 1-112. 2009.

Существенный элемент разбоя - факт применения насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего. Под физическим насилием, опасным для жизни и здоровья, в составе разбоя, в частности, понимается насилие, повлекшее причинение вреда здоровью различной степени тяжести либо смерть, а также физическое насилие, не повлекшее этих последствий, но в момент причинения создававшее угрозу для жизни и здоровья потерпевшего <7>.

<7> См.: Уголовное право. Особенная часть / Отв. ред. И.Я. Козаченко, Г.П. Новоселов. М., 2008. С. 263.

В рассмотренном случае последствие в виде вреда здоровью от применения насилия наступило реально, но можно ли здесь говорить об умысле на разбой? В российской уголовно-правовой теории общепризнанно, что косвенный умысел на разбой невозможен <8>. Перелом ключицы стал результатом падения потерпевшего. По обстоятельствам дела (исходя из обстановки и поведения жертвы) такое последствие не свидетельствует о прямом умысле, конституирующем субъективную сторону разбоя, поскольку в момент применения насилия виновный не осознавал, что применяет опасное для жизни или здоровья насилие с целью хищения чужого имущества, и не желал этого.

<8> См., напр.: Кочои С.М. Указ. соч. С. 33; Лопашенко Н.А. Преступления против собственности. М., 2005. С. 359; Уголовное право. Особенная часть. М., 2008. С. 263.

Причиненный вред здоровью средней тяжести может быть в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК вменен в вину К. только за пределами состава грабежа и влияет на оценку степени общественной опасности совершенного преступления и на размер наказания. Так, определение степени вины в конкретном преступлении подразумевает полное вменение в вину всех обстоятельств, характеризующих общественную опасность деяния и индивидуализирующих ответственность, что шире по объему, чем круг обстоятельств, определяющих уголовно-правовую квалификацию по статье Особенной части УК <9>.

<9> В юридической литературе этот вопрос находит свое выражение в проблеме "полного состава преступления" как совокупности всех установленных уголовным законом или следующих из него признаков и связей, включая регламентированные в разделе "Наказание", которые подлежат учету при определении вида и тяжести уголовной ответственности // Комментарий к УК РФ / Отв. ред. и автор комментария к ст. 8 УК А.Э. Жалинский. М., 2010. С. 37 - 38 // Состав преступления, таким образом, не должен быть использован как прокрустово ложе, отсекающее все юридически значимые обстоятельства преступления за его пределами.

Точное установление содержания и направленности умысла субъекта - необходимое условие правильной квалификации. Так, нет сомнений в верности правовой оценки следователем деяния А. по ч. 1 ст. 162 УК, так как установлены следующие обстоятельства дела <10>. А. знал, что Б. разносит пенсии. Выследив ее, с целью завладения денежными средствами неожиданно для потерпевшей нанес ей удар кулаком в переносицу. Затем попытался выхватить сумку с деньгами из рук Б., но не смог. Потерпевшая упала. А. протащил ее по дороге волоком десять метров, вырвал из ее рук сумку и скрылся. Действиями виновного причинен имущественный ущерб в размере 205 тыс. руб. Заключением судебно-медицинской экспертизы установлено, что потерпевшей причинен легкий вред здоровью. В этом случае нет сомнений, что применение опасного для жизни и здоровья насилия было осознанным и желаемым способом хищения. Значительный размер предмета хищения, о котором виновный по обстоятельствам дела имел предварительную осведомленность, дополнительно подкрепляет вывод о наличии прямого умысла на разбой.

<10> Архив прокуратуры города Кушвы Свердловской области. Уголовное дело N 134134. 2010.

Предметное содержание умысла при соучастии подразумевает общую осведомленность виновных о фактических обстоятельствах, охватываемых составом преступления. Соучастие в физическом, предметном смысле представляет собой взаимодействие двух и более людей при осуществлении действия или бездействия, имеющего определенную цель. Это сознательное совместное осуществление некоторой работы, деятельности <11>.

<11> См.: Комментарий к УК РФ / Отв. ред. и автор комментария к ст. 32 УК А.Э. Жалинский. М., 2010. С. 114.

Органами предварительного следствия А. обвинялся в разбойном нападении на охранника фермы, совершенном по предварительному сговору с З., по ч. 2 ст. 162 УК <12>. Преступление совершено при следующих обстоятельствах. З. предложил А. совершить нападение на охранника фермы с целью хищения денежных средств. Непосредственно перед совершением преступления А. и З. совместно изготовили маски с помощью принадлежащего З. перочинного ножа из деталей одежды А., а также договорились о распределении ролей так, что нападение должен осуществить З., а А. вести наблюдение за обстановкой и предостеречь от возможного обнаружения. Осуществляя совместный план, З. напал на охранника фермы. Удерживая потерпевшего за одежду, виновный подставил ему к горлу нож и потребовал отдать деньги. Потерпевшему удалось освободиться от захвата и позвать на помощь своего напарника. Виновные скрылись с места происшествия. Маски в ходе преступления своего применения не нашли. При разбирательстве дела и оценке действий соучастников государственный обвинитель сделал необоснованный, на наш взгляд, вывод о том, что А., согласившись с предложением З. совершить нападение, не договаривался о применении к потерпевшему насилия или об угрозах применения насилия, опасных для жизни и здоровья. Действия З. суд расценил как эксцесс исполнителя разбоя, а действия А. в дальнейшем были квалифицированы как покушение на насильственный грабеж по ч. 3 ст. 30, п. "г" ч. 2 ст. 161 УК. По мнению суда, то обстоятельство, что А. находился в момент совершения нападения рядом с З., не может свидетельствовать о наличии между ними предварительного сговора на совершение разбойного нападения. Однако обвинитель и суд ошибочно не приняли во внимание фактические обстоятельства дела, указывающие на наличие предварительного сговора и общего умысла на разбойное нападение. Так, материалами дела установлено, что А., соглашаясь на участие в нападении с целью хищения, видел нож у З. в ходе изготовления масок и, следовательно, знал о предстоящем применении ножа в процессе нападения <13>.

<12> Архив Кушвинского городского суда Свердловской области. Уголовное дело N 1-266. 2008.
<13> Аналогичным образом этот критерий вменения при соучастии в разбойном нападении применен в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2002 г. N 128п02 в деле Н., но для исключения вины в групповом разбое.

В соответствии с ч. 1 ст. 28 УК деяние признается совершенным невиновно, если лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия). Обстоятельства дела определяют, в какой степени лицо все же могло допускать антиобщественный характер деяния, решаясь совершить свои действия, даже если прямо не желало осуществить состав преступления. Противники возможности косвенного умысла в формальных преступлениях ставят в упрек оппонентам, что те подменяют общественно опасные последствия общественной опасностью деяния. Они утверждают, что субъект может только желать совершить общественно опасное деяние. Это необоснованно. Ignoti nulla cupido - о чем не знают, того и не желают. Знание о том, как будет соотноситься деяние с условиями общежития, может иметь различную степень ясности, что будет обусловливать разное отношение воли к деянию.

По результатам рассмотрения сообщения о незаконном лишении свободы сотрудников газовой службы участковым уполномоченным ОВД по Кушвинскому и Верхнетуринскому городским округам вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях гражданки Б. состава незаконного лишения свободы (ч. 1 ст. 127 УК) <14>. Материалами проверки установлено, что городской газовой службой проводилась плановая проверка газового оборудования в доме, где проживает Б. Слесарь по ремонту газового оборудования Ш. в присутствии Б. провел проверку и обнаружил недостатки, при которых предусмотрено отключение газового оборудования. Сообщив о необходимости отключения оборудования, Ш. приступил к выполнению своих обязанностей, однако Б. стала препятствовать отключению и вынудила Ш. покинуть ее квартиру. Ш. по телефону вызвал аварийную бригаду в составе Г., Н. и М., которые с согласия Б. вошли к ней в квартиру и также приступили к отключению газового оборудования. Б., снова выразив несогласие с неправомерным, по ее мнению, отключением газа, покинула помещение квартиры, заперла дверь на ключ с внешней стороны, пояснив работникам газовой службы, что намерена обойти различные инстанции с жалобами на их действия. Пробыв в квартире Б. свыше часа, сотрудники аварийной бригады связались по сотовой связи с диспетчером газовой службы, который сообщил о происшествии в дежурную часть городского ОВД, после чего Б. вернулась домой и в присутствии сотрудников милиции освободила работников газовой службы из своей квартиры. Б. пояснила, что посчитала действия аварийной бригады незаконными, поэтому сразу направилась в администрацию городского округа и к руководству предприятия газовой службы, чтобы проверить законность действий по отключению газа. В процессуальном решении сделан обоснованный вывод об отсутствии состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 127 УК в деянии Б., поскольку субъективная сторона незаконного лишения свободы возможна только в форме вины в виде прямого умысла.

<14> Архив ОВД по Кушвинскому и Верхнетуринскому городским округам Свердловской области. Материал N 3351. 2009.

В первом и последнем примерах государственный обвинитель и прокурор, курирующий процессуальную деятельность милиции, исходили из указанной выше позиции толкования уголовного закона. В современной уголовно-правовой российской доктрине господствует теоретическая модель умысла, определяющая, что: а) предписания ст. 25 УК РФ пригодны только для преступлений с материальным составом; б) в преступлениях с формальным составом возможен только прямой умысел; в) содержание прямого умысла сокращается до формулы: "лицо осознает общественно опасный характер своих действий (бездействия) и желает их совершить" <15>. Проблема возможности существования косвенного умысла в преступлениях с формальным составом, на наш взгляд, имеет отношение к возможности уголовной ответственности в первом и четвертом примерах, приведенных в настоящей статье, за разбой и незаконное лишение свободы.

<15> Наумов А.В. Указ. соч. С. 377; Уголовное право. Общая часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М., 2008. С. 169; Уголовное право. Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко. М., 2008; Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 470; Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Ф.Н. Сундурова, И.А. Тарханова. М., 2009. С. 301.

В немецком уголовном праве прямой и косвенный умысел применим ко всем видам преступлений и по общему правилу косвенный умысел всегда достаточен и возможен в любом умышленном преступлении. Сравнивая такое положение дел в уголовных парадигмах вины России и Германии, А. Жалинский справедливо отметил, что вывод о невозможности косвенного умысла в формальных деликтах следует разве что из упорного нежелания внимательно прочесть ст. 25 УК <16>.

<16> См.: Жалинский А.Э. Указ. соч. С. 166.

Решение этой проблемы - в правильном понимании нормативного предписания об умысле и отказе от ошибочной теоретической установки. Наступление общественно опасных последствий обусловлено фактом совершения любого преступления, предусмотренного Особенной частью УК, независимо от того, предусмотрены ли в диспозиции статьи юридические последствия. Разница очевидна: в ст. 25 УК законодатель говорит об общественно опасных последствиях как возможном факте наступления вредных изменений в социальной действительности в связи с совершением общественно опасного деяния. Здесь нет ни слова о причинной связи и юридических последствиях, которые предусмотрены в диспозициях норм в качестве признаков материальных составов. Таким образом, не меняя формулировки видов умысла в ст. 25 УК, следует распространить эти положения на все виды преступлений, исключая специально предусмотренные в законе случаи требования прямого умысла (заведомость, специальные цель и мотив и т.д.).

Пристатейный библиографический список

  1. Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части. Киев: Южно-Русское книгоиздательство, 1903.
  2. Жалинский А.Э. Современное немецкое уголовное право. М.: Проспект, 2006.
  3. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.Э. Жалинский. М.: Городец, 2010.
  4. Кочои С.М. Уголовное законодательство России и зарубежных государств о посягательствах на собственность. М.: Проспект, 2008.
  5. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юрист, 2004.
  6. Лопашенко И.А. Преступления против собственности. М.: ЛексЭст, 2005.
  7. Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 3 т. М.: Волтерс Клувер, 2009. Т. 1.
  8. Основания отмены и изменения судебных решений по уголовным делам: Сб. определений и постановлений / Под общ. ред. В.М. Лебедева. М.: Норма, 2008.
  9. Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М.: Профобразование, 2001.
  10. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая: В 2 т. М., 2004. Т. 1.
  11. Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб.: Издательство юр. факультета СПб. ун-та, 2006.
  12. Уголовное право России. Общая часть / Под ред. Ф.Р. Сундурова, И.А. Тарханова. М.: Статут, 2009.
  13. Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И.Я. Козаченко. М.: Норма, 2008.
  14. Уголовное право. Общая часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М.: Проспект, 2008.
  15. Уголовное право. Особенная часть / Отв. ред. И.Я. Козаченко, Г.П. Новоселов. М.: Норма, 2008.
  16. Уголовный кодекс штата Техас. СПб.: Юридический центр Пресс, 2006.