Мудрый Юрист

Гражданский иск в уголовном деле как предмет уголовно-процессуальных отношений *

<*> Bozh'ev V.P. Civil claim in criminal case as a subject of criminal-procedure relations.

Божьев Вячеслав Петрович, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

Статья посвящена рассмотрению гражданского иска в уголовном процессе, а также возможности возмещения причиненного вреда.

Ключевые слова: гражданский иск, уголовный процесс, возмещение вреда.

The article deals with consideration of civil claim in criminal procedure and also the possibility of compensation of harm caused.

Key words: civil claim, criminal procedure, compensation of harm.

Предъявление (заявление) гражданского иска в уголовном процессе и его рассмотрение традиционно привлекают внимание практических и научных работников. За неполное десятилетие существования УПК РФ в текст ст. 44, специально посвященной гражданскому иску в уголовном процессе, четырежды внесены изменения и дополнения. Это немало, если учесть, что наиболее существенные положения в этой части были неплохо представлены в проекте УПК РФ, как и в тексте УПК РСФСР (1960 г.).

Существующие представления о нормативном понятии гражданского истца в уголовном процессе (судопроизводстве) складывались постепенно, в течение продолжительного времени, начиная с Устава уголовного судопроизводства 1864 г.

  1. Согласно Уставу уголовного судопроизводства, в дореволюционной России лицо, потерпевшее от преступления, в случае заявления иска о вознаграждении (т.е. гражданского иска) в ходе производства по уголовному делу признавалось гражданским истцом (ст. 6).

УПК РСФСР 1923 г. (ст. 14), 1960 г. (ст. 29) тоже было предусмотрено право лица, пострадавшего от преступления, на предъявление гражданского иска при производстве по уголовному делу. Соответственно, суд или следователь признавали это лицо гражданским истцом, включая его тем самым в число субъектов уголовно-процессуальных отношений.

Заметим, что при всех несущественных различиях в механизме допуска лиц, которым преступлением причинен вред, к уголовно-процессуальной деятельности разработчики проектов ранее действовавших уголовно-процессуальных кодексов не учитывали, что факт совершения преступления, как и фактор причиненного вреда, может установить только суд, причем лишь в приговоре. Поэтому на момент признания указанных лиц гражданскими истцами (или потерпевшими) следователь мог лишь предполагать, что преступлением причинен указываемый пострадавшим вред, а не утверждать о его наличии в действительности.

Знаменательно, что согласно УПК РСФСР 1923, 1960 гг. иски о возмещении причиненного преступлением вреда могли быть предъявлены к обвиняемому или лицам, несущим материальную ответственность за его действия (ст. 14 УПК РСФСР 1923 г., ст. 29 УПК РСФСР 1960 г.). При этом указанный иск мог быть предъявлен до появления в системе складывающихся уголовно-процессуальных отношений такого субъекта, как обвиняемый. В частности, по УПК РСФСР 1923 г. иск мог быть предъявлен (заявлен) как "...при начатии (!) уголовного дела и во время предварительного следствия, так и позже, но до начала судебного следствия" (ст. 15), а по УПК РСФСР 1960 г. - "...с момента возбуждения уголовного дела до начала судебного следствия" (ч. 2 ст. 29).

Допустив возможность предъявления в ходе расследования гражданского иска к обвиняемому, авторы УПК РСФСР не учитывали, что к этому времени часто обвиняемого еще нет в уголовном деле (на момент возбуждения уголовного дела или в самом начале производства по нему).

Вызывает удовлетворение тот факт, что в УПК РФ существенно изменен подход к нормативному определению понятия гражданского истца в уголовном процессе. Напомним, что в соответствии с предписаниями ч. 1 ст. 44 УПК РФ в качестве гражданского истца признается физическое или юридическое лицо, предъявлявшее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением.

Приведенные положения ч. 1 ст. 44 УПК РФ, во-первых, подтверждают возможность предъявления требований о возмещении причиненного имущественного вреда. Во-вторых, в законе специально подчеркнуто, что требования о возмещении вреда могут быть решены в рамках данного уголовного дела при условии подтверждения его причинения непосредственно преступлением. В-третьих, ч. 1 ст. 44 УПК РФ (в отличие от прежних российских законов) не связывает заявление требования о возмещении вреда ни с наличием обвиняемого (как это было в ст. 14 УПК РСФСР 1923 г.), ни с установлением обвиняемого и преступления (ст. 29 УПК РСФСР 1960 г.). На момент принятия от потерпевшего требования о возмещении вреда согласно УПК РФ достаточно полагать (!), что вред причинен преступлением.

  1. В УПК РФ представлен перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому уголовному делу. В их числе - требование об установлении характера и размера вреда, причиненного преступлениями (п. 4 ч. 1 ст. 73). Однако надо учитывать, что характер и размер вреда, как и другие подлежащие доказыванию обстоятельства, обретают реальное содержание в связи с конкретными преступлениями. Поэтому невозможно уяснить содержание подлежащего установлению предмета доказывания по делу, не обратившись к соответствующим уголовно-правовым нормам <1>. А ими-то как раз и установлено, что уголовная ответственность за причинение преступлением материального (имущественного) ущерба может наступить при условии, что он (вред) причинен непосредственно преступлением. Не случайно признано, что "объектом посягательства может быть лишь то, против чего направлен удар, что терпит ущерб в результате преступного посягательства" <2>.
<1> Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. М., 1966. С. 188.
<2> Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 128; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1977. С. 147.

Поэтому требования ст. 73 УПК РФ об установлении характера и размера вреда, причиненного преступлением, - это требование точного установления последствий преступления (в уголовно-правовом смысле этого слова), представляющих собою непосредственный результат преступления. Поэтому, исследуя вопрос о понятии гражданского иска и гражданского истца в уголовном процессе, с учетом сложившихся представлений о пределах и предмете доказывания по уголовному делу, неизбежен вывод: признать и удовлетворить предъявленный в рамках производства по уголовному делу гражданский иск можно лишь постольку, поскольку он связан с возмещением (или компенсацией) вреда, причиненного непосредственно преступлением.

На это обстоятельство впервые обращено внимание в уголовно-процессуальном законе России (ч. 1 ст. 44 УПК РФ). Иными словами, в данном случае речь идет о вреде (или ущербе), необходимость установления характера и размера которого предписана уголовно-процессуальным законом (ч. 1 ст. 44 УПК РФ). Именно поэтому можно утверждать, что гражданский иск в уголовном процессе представляет собою не результат механического слияния (совмещения) двух форм судопроизводства, а вытекает из уголовного дела. Поэтому прекращение уголовного дела по расследованию преступления автоматически вызывает прекращение производства по гражданскому иску.

  1. УПК РСФСР 1960 г. признание физического или юридического лица гражданским истцом в уголовном процессе связывал с предъявлением им требований о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением (ч. 1 ст. 51 УПК РСФСР). Указание на требование заинтересованного лица о возмещении вреда сохраняет и УПК РФ. Но он признание лица гражданским истцом в уголовном процессе связывает не с установлением факта причинения вреда преступлением (ибо это суд может сделать только в приговоре), а с наличием оснований полагать, что данный имущественный вред причинен лицу непосредственно преступлением (ч. 1 ст. 44).

В связи с уяснением нормативного (процессуального) понятия гражданского истца в уголовном процессе необходимо особо отметить, что лицо теперь обретает этот статус не только в случае предъявления требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением (первое предложение ч. 1 ст. 44 УПК РФ), но и при предъявлении гражданского иска об имущественной компенсации причиненного преступлением непосредственного вреда (там же, см. третье предложение ч. 1 ст. 44 УПК РФ).

Таким образом, если законодатель в полной мере не отказался от бытовавшей в прошлом позиции, исключающей возможность возмещения вреда, причиненного в виде умаления чести гражданина <3>, то теперь признал допустимой компенсацию причиненного вреда даже посредством признания решения в итоговом акте по уголовному делу.

<3> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., 1951. С. 20.
  1. Общеизвестно, что преступление может вызвать несколько последствий в виде причинения вреда целому ряду лиц. Последствия эти могут быть как непосредственно причиненными преступлением, так и косвенно связанными с ним. Значит ли это, что любое лицо, которому причинен преступлением вред, должно быть признано гражданским истцом в уголовном процессе?

Связывая признание лица гражданским истцом в уголовном процессе с наличием требования (заявления) последнего, законодатель установил условие, при котором это возможно: наличие оснований (т.е. фактических данных) полагать, что указанный вред причинен непосредственно (!) преступлением (ч. 1 ст. 44 УПК РФ).

Казалось бы (в отличие от прежнего законодательства), действующий УПК РФ содержит достаточно полное понятие вреда, возмещения которого может требовать пострадавший от преступления, так как указал четкое условие - наличие не любого причиненного преступлением вреда, а только имущественного, иск о возмещении которого допустим даже при наличии лишь предположения о причинении вреда непосредственно преступлением. Данная формулировка является предпочтительнее той, которая присутствовала в УПК РФ 1960 г. (ст. 54 УПК), указывавшая на вред, причиненный преступлением, но не учитывавшая, что как преступление, так и причиненный им вред могут быть установлены только приговором суда.

Итак, представляется, что закон дает возможность считать, что гражданским истцом в уголовном процессе прежде всего может быть лицо (физическое или юридическое), которому причинен не любой материальный ущерб, а лишь такой, за причинение которого установлена уголовная ответственность. Отсюда следует, что лицо, которому в результате совершенного преступления нанесен ущерб, причинение которого не запрещено нормами уголовного права, не может быть признано в качестве гражданского истца в уголовном процессе. Например, не могут быть признаны гражданскими истцами в уголовном процессе лица, являющиеся иждивенцами лица, которому причинены преступлением тяжкие телесные повреждения, отразившиеся на его трудоспособности и доходах семьи, хотя в таких случаях не исключено предъявление иска в порядке гражданского судопроизводства.

Нам могут возразить, ссылаясь на многочисленные примеры из судебной практики, что нередко материальный ущерб причиняется преступлениями, ответственность за которые установлена не с целью охраны имущественных интересов. К таким составам преступлений можно отнести убийство, изнасилование, хулиганство и т.п.

В связи с этим следует учитывать, что уголовному закону известны преступления, в результате совершения которых наступает не одно, а два или несколько последствий. Особенностью для этих составов является то, что "в них одно конкретное посягательство одновременно бьет по двум объектам, и в соответствии с этим один конкретный состав предполагает наличие двух разнородных объектов" <4>. Не вызывает сомнений установление законодателем ответственности за причинение материального ущерба, когда речь идет о таком преступлении, как разбойное нападение.

<4> Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 115.

Общеизвестно, что разбой причиняет вред личности потерпевшего. При этом посягательство на личность потерпевшего является средством завладения имуществом <5>. В нормах Особенной части УК РФ это учтено. Посягательство на личность является необходимым элементом этого состава преступления. Столь же обязательным признаком этого преступления является посягательство на имущество (соответственно личное, общественное или государственное). Здесь оба последствия являются равнозначными.

<5> Борзенков Г.Н. Комментарий к УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. М., 2007. С. 395.

Совершение ряда других преступлений также может порождать не одно, а несколько последствий, причинять вред нескольким общественным отношениям (например, хулиганство, некоторые хозяйственные преступления, воинские преступления и др.). Но эти последствия не являются равнозначными. В.Н. Кудрявцев предлагал в этих преступлениях выделять основные и дополнительные последствия преступления <6>. При этом к первым он относил такие последствия, именно для предотвращения которых установлена данная уголовно-правовая норма.

<6> Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 138.

В таком преступлении, как разбой, оба последствия будут основными, поскольку норма права, предусматривающая ответственность за это преступление, установлена для охраны как личности, так и имущества. В других преступлениях основным, как правило, является одно последствие. Установить исходя из анализа нормы уголовного закона, что ответственность за причинение материального ущерба предусмотрена данной статьей УК, просто, когда основным последствием преступления является имущественный вред. К таким преступлениям относятся, например, преступления против собственности.

Сложнее представляется решение этого вопроса, когда имущественный вред, причиненный личности или государству, выражен в дополнительных последствиях. Например, основным последствием хулиганства является нарушение общественного порядка. Кроме того, оно может быть сопряжено с причинением материального ущерба гражданам, общественным или государственным организациям. Это дополнительные последствия. Причинение материального ущерба может быть дополнительным последствием многих преступлений: изнасилования, умышленных и неосторожных телесных повреждений и др. Как правило, дополнительные последствия являются менее тяжкими, чем основные, так как иначе они выходят за рамки этой нормы и требуют дополнительной квалификации, как это имеет место, например, в случае причинения тяжких телесных повреждений при совершении хулиганства.

В.Н. Кудрявцев справедливо отмечал, что дополнительные последствия учитываются при создании уголовно-правовой нормы <7>. Например, устанавливая ответственность за хулиганство, оценивая степень его опасности, законодатель учитывал, что нарушение общественного порядка при этом преступлении нередко связано с нанесением побоев гражданам, повреждением имущества и другими последствиями.

<7> Там же. С. 139.

Нет надобности подвергать разбору все известные составы преступлений, которые предусматривают ответственность одновременно за посягательства не на один объект, а на несколько, в результате осуществления (или попыток осуществления) которых наступают (или могут наступить) различные последствия. Необходимо учитывать, что только посредством тщательного анализа в каждом случае установленного той или другой нормой УК РФ состава преступления следователь или судья могут сделать правильный и обоснованный вывод о конкретных последствиях преступления. Именно с этим законом связывается принятие решения о признании лица гражданским истцом в уголовном процессе, а затем и рассмотрение его иска и разрешение.

  1. Игнорирование изложенных требований может приводить к ошибкам на практике, прежде всего путем необоснованного расширения круга гражданских истцов. Достаточной иллюстрацией тому могут быть, в частности, ошибки, допускаемые по делам о взяточничестве. Объясняются они главным образом тем, что среди некоторой части специалистов существует мнение, что взяткодатель может быть признан потерпевшим, если дача взятки была следствием вымогательства. Забвение норм уголовного закона, который не учитывал и не может учитывать такое "последствие", как "причинение вреда" взяткодателю, является причиной ошибок.

Так, К., используя нуждаемость некоторых граждан в жилье и выдавая себя за должностное лицо, имеющее отношение к распределению жилой площади, предлагал за взятки предоставить необходимую жилую площадь. При этом он пояснял, что полученные деньги он должен разделить с другими должностными лицами. Полагая, что в действиях К. имело место вымогательство взятки, следователь признал взяткодателей гражданскими истцами. Однако суд вполне обоснованно отклонил исковые требования взяткодателей, постановив о взыскании сумм, полученных К. в виде взяток, в пользу государства <8>.

<8> Еще Верховный Суд СССР почти пятьдесят лет тому назад разъяснил, что, если деньги или иные ценности, переданные в виде взятки, не были обнаружены, неосновательное обогащение взыскивается судом в доход государства. См.: БВС СССР. 1962. N 5. С. 12.

Ошибка по делу К. была обусловлена тем, что следователь, признавая лицо гражданским истцом в уголовном процессе, должен был учитывать только тот конкретный вред, за причинение которого предусмотрена ответственность теми или другими нормами УК РФ. Иначе говоря, следует учитывать непосредственный объект преступления, которым признается в каждом конкретном случае то благо, которому причинен вред преступлением <9>.

<9> Уголовное право: Учебник / Под ред. М.П. Журавлева, С.И. Никулина. М., 2007. С. 76.

Нормы уголовного закона (УК РФ) установлены не для охраны интересов взяткодателя. Объектом таких преступлений, как дача взятки, является нормальная деятельность органов государственной власти и местного самоуправления. Законодатель не учитывал и не мог учитывать при создании норм, предусматривающих ответственность за взяточничество, такое последствие дачи взятки, как "причинение вреда" взяткодателю. Напротив, закон, призванный вести борьбу со взяточничеством, должен решительно пресекать как действия получателей взятки, так и тех, кто ее дает. В силу этого исключается даже сама постановка вопроса о какой бы то ни было защите "нарушенных интересов" взяткодателя и наделении его процессуальными правами, предусмотренными ст. ст. 42, 44 УПК РФ. Здесь нет ни лица, потерпевшего от преступления, ни гражданского истца в уголовном процессе. Это скорее иллюстрация того, как неправильное представление о вреде, охраняемом и защищаемом уголовным законом, может привести к незаконному и необоснованному признанию при производстве по делу тех или иных лиц гражданскими истцами.

С учетом высказанных соображений нужно отметить, что гражданский иск в уголовном процессе носит производный характер, ибо главное при производстве по уголовному делу - решение вопроса о возможности применения уголовно-правовых норм. С учетом конституционных требований о признании, соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина (ст. 3 Конституции РФ) в уголовно-процессуальном законе усилено внимание к обеспечению интересов лиц, которым причинен вред преступлением. Это выражено в установлении нормативных оснований признания лица гражданским истцом в уголовном процессе и порядка его включения в систему уголовно-процессуальных отношений при производстве по делу с самых ранних этапов расследования до постановления итоговых судебных решений, их обжалования и проверки вышестоящими судами.

Для гражданского иска в уголовном процессе характерно, что:

а) как правило, он предъявляется (заявляется) потерпевшим (гражданином или организацией), т.е. тем, кому непосредственно преступлением был причинен материальный ущерб или моральный вред, ответственность за которые предусмотрена уголовным законом;

б) совместное рассмотрение гражданского и уголовного дел является возможным в силу единства оснований уголовной и гражданской ответственности лица, совершившего преступление, которым потерпевшему причинен вред;

в) возможность производства по уголовному делу и по гражданскому иску в рамках одного дела обусловлена наличием в значительной степени одних и тех же доказательств;

г) для принятия решений по уголовному делу (в части квалификации преступления и избрания меры наказания) и разрешения гражданского иска достаточно установления в основном одних и тех же фактов.