Мудрый Юрист

Рецензия: конституционное право Российской Федерации: учебник / под общ. Ред. Н.в. Витрука *, **

<*> Eskina L.B. Review: Constitutional Law of the Russian Federation: textbook / Ed. N.V. Vitruk. M.: NORMA; INFRA-M, 2010. 656 p.
<**> Конституционное право Российской Федерации: Учебник / Под общ. ред. Н.В. Витрука. М.: НОРМА; ИНФРА-М, 2010. 656 с.

Ескина Людмила Борисовна, заведующая кафедрой конституционного права Северо-Западной академии государственной службы, доктор юридических наук, профессор.

В рецензии отмечается, что учебник, подготовленный специалистами из Российской академии правосудия, может успешно конкурировать с лучшими учебными пособиями по данной дисциплине, созданными на базе Конституции Российской Федерации 1993 г. Автор рецензии подробно анализирует работу с точки зрения структуры, содержания и методологических приемов и отмечает как отличительные достоинства учебника, так и ряд дискуссионных вопросов.

Ключевые слова: конституционное право; учебник; структура, содержание; учебный курс.

The review notes that the textbook prepared by specialists from the Russian Academy of Justice can successfully compete with the best educational manuals on this discipline created on the basis of the Constitution of the Russian Federation of 1993. The author of the review analyses in detail the work from the viewpoint of structure, contents and methodological skills and notes both distinctive advantages of the textbook and controversial issues.

Key words: constitutional law, textbook, structure, contents, educational course.

Выход нового учебника - всегда событие для представителей соответствующей области науки и высшей школы. Оно так или иначе отражает момент расширения содержательного потенциала, динамику развития конкретной области знаний. И хотя последнее десятилетие богато на авторские учебные курсы и коллективные учебники по конституционному праву России, подготовленные разными юридическими школами <1>, развитие событий, влияющих на конституционные отношения, столь стремительно, что каждый новый учебник востребован и актуален, так как привносит в конституционную копилку нашей страны новые знания, обогащенные современной фактологией и ответами на актуальные вопросы, постоянно возникающие как в теории, так и на практике.

<1> См., например: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 2002; Авакьян С.А. Конституционное право России: В 2 т. М., 2006; Чиркин В.Е. Конституционное право России. М., 2008; Васильева С.В., Виноградов В.А., Мазаев В.Д. Конституционное право России. М., 2010; Конституционное право России / Отв. ред. А.Н. Кокотов и М.И. Кукушкин. М., 2007; Конституционное право России / Под ред. А.Е. Постникова. М., 2007; Колесников Е.В., Комкова Г.Н., Кулушева М.А. Конституционное право Российской Федерации. М., 2008.

Ознакомление с коллективной работой специалистов из Российской академии правосудия убеждает, что результаты их труда могут успешно конкурировать с лучшими учебными пособиями по данной дисциплине, созданными на базе Конституции Российской Федерации 1993 г. Ее удачно отличает компактность изложения объемного материала, его разумное распределение по структурно-тематической модели учебного курса, наличие глав и параграфов, посвященных проблемам, ранее не затрагиваемым в учебниках по отечественному конституционному праву.

Вполне оправданно, например, весьма подробное изложение тем теоретического характера, имеющих принципиальное значение для усвоения всех конституционных институтов: это материал общей части учебника и определяющие институты особенной части, соответствующие первым трем главам действующей Конституции России (главы 1 - 17 учебника). Именно эта часть учебного курса содержит в себе определяющие научные посылки, принципиально важные для понимания конституционно-правовых норм, действующих на территории нашей страны, их надлежащего конституционного применения. При освоении основ теории конституции студенту необходимы логично, последовательно и в доступной форме выстроенные разъяснения содержания основных понятий и категорий современного конституционализма, сущности и основных характеристик тех социальных процессов, которые они отражают. По этой причине следует приветствовать появление в представленном учебнике раздела, обозначенного как "Общая часть". В нем помимо типичных глав, посвященных общей характеристике самой отрасли, конституционно-правовой науке, соответствующей дисциплине, сущности и основным параметрам действующей Конституции, иным конституционно-правовым источникам, содержится целый ряд новых, отражающих ранее вообще не представленные в такого рода изданиях разработки.

В этом отношении несомненный интерес вызывает глава "Действие и реализация Конституции", в которой рассмотрены тесно взаимосвязанные между собой проблемы статической и динамической (составляющей) структуры отрасли конституционного права, а также конституционные принципы в качестве основных связей между этими структурами. Внимание уделено определению и соотношению понятий "действие конституции", "реализация конституции", "обеспечение действия конституции" и "механизм действия конституции"; раскрывается место и значение толкования конституционных норм в процессах действия и реализации конституции.

В самостоятельные главы выделен материал, логически продолжающий тему обеспечения действия конституции и посвященный проблемам ее охраны и защиты, а также конституционной ответственности. И, наконец, завершает эту часть курса глава обобщающего характера "Ценность конституции в общественной и государственной жизни", куда совершенно органично встроены вопросы о социальных функциях конституции, конституционализме и его развитии в современных условиях. Заметим, что авторам данной части учебника удалось сложные теоретические конструкции современной теории конституционализма представить в форме доступной и интересной для ученых, преподавателей и студентов.

В "Особенной части" учебника достаточно объемно и системно представлен материал по главе второй Конституции РФ "Права и свободы человека и гражданина". Анализу этой важнейшей части действующей Конституции посвящены семь глав учебника, среди которых особенно следует приветствовать такие как "Принципы конституционного статуса личности в Российской Федерации", "Конституционные обязанности граждан", "Конституционные гарантии реализации, охраны и защиты прав, свобод и обязанностей граждан". Отметим также и выделение в этой части работы двух взаимосвязанных между собой глав, встречающихся далеко не в каждом учебнике по конституционному праву: посвященных конституционным основам системы органов государственной власти (глава 18) и контрольно-надзорным и правоохранительным органам (глава 27).

Очевидно, что структура учебного пособия свидетельствует об усложнении системы отрасли современного конституционного права, расширении и дифференциации знаний о ней.

Оценивая модель представления в учебнике системы современного российского конституционного права, обратим внимание на отсутствие в ней главы или параграфа, посвященного такой форме прямой демократии, как референдум, а также достаточно неожиданное расположение материала о местном самоуправлении между главой об органах государственной власти субъектов Российской Федерации и главой о судебной власти. Эти особенности структуры работы вызывают закономерные вопросы: либо это специальная задумка авторов, имеющая под собой конкретные основания, либо модель, отражающая симптомы современной государственной политики, а может быть, обычное упущение, от которого никто не гарантирован.

Переходя к анализу особенностей содержания учебника, обратим внимание на наиболее удачные находки его авторов с точки зрения теоретической, методической и практической, а также те положения, которые побуждают читателя к дискуссии.

При раскрытии характеристик любой отрасли действующего права принципиально важно определить предмет ее регулирования. Изложение этого вопроса в учебнике по национальному конституционному праву сталкивается с потребностью предварительного решения вопроса о совместимости (совпадении) теоретического понимания предмета отрасли с предметом отраслевого регулирования в рамках конкретной национальной системы на современном этапе. Этот вопрос далеко не всегда решается с востребованным уровнем четкости. Однако его решение особенно важно применительно к конституционному праву, поскольку в теории конституционного права существует несколько подходов и результатов их применения к вопросу о предмете данной отрасли (свобода личности и государственная власть, публичные властеотношения, основополагающие отношения, складывающиеся во всех сферах жизнедеятельности общества и др.) <2>, а национальные конституции, в том числе и исторически известные, разнообразны по набору вопросов, включенных в их содержание. Поэтому перед автором учебника по современному российскому конституционному праву встает выбор: объявив себя сторонником одного из известных вариантов понимания предмета конституционного права, показать, как российская Конституция отражает этот предмет, или же оставив за пределами своих рассуждений теоретические конструкции, включить в предмет регулирования данной отрасли отечественного права весь перечень вопросов, который нашел отражение в тексте действующего Основного Закона.

<2> См.: Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М., 2001.

В данном учебнике применен своеобразный вариант решения вопроса. Сначала автор презюмирует, что предмет отрасли есть круг общественных отношений, регулируемых конституционным правом, затем сводит варианты понимания вопроса к двум моделям - узкому и широкому, включая в его содержание в широком смысле не общественные отношения, а "установления как конституции, так и законов и подзаконных нормативных актов, конкретизирующих и развивающих конституционные положения", в узком смысле - определяя его в основном "предметом и содержанием конституции как особого нормативно-правового акта" (с. 15). Далее проводится исторический экскурс, иллюстрирующий изменения в содержании конституций, но не только отечественных, но и зарубежных (с. 16 - 21). Таким образом, читателю, видимо, дается понять, что предмет конституционного права меняется в зависимости от содержания каждой конкретной конституции. Но так ли это? Вряд ли теория права признает такую прямую и буквальную связь предмета отраслевого регулирования с содержанием конкретного нормативного акта, тем более есть правовые системы, где таковой отсутствует, а источниками права признаются обычаи и прецеденты.

Таким образом, авторами учебника, как и рядом иных ученых <3>, под предметом данной отрасли права понимается не вид общественных отношений, т.е. отношения, объединенные каким-либо объектом (имущество в гражданском праве, семья и брак - в семейном и др.), а их круг, т.е. отношения, относящиеся к любому виду, если они попали в поле регулирования формальных конституционных источников. Такой подход к предмету конституционно-правового регулирования вынуждает определять предмет регулирования данной отрасли через излишне абстрактные, нечеткие критерии (коренные основополагающие общественные отношения) и устанавливать его границы с помощью перечня вопросов или институтов, включенных в конституционные источники. Применяя такой подход, например, к гражданскому праву, мы будем вынуждены определить его предмет, перечислив все институты, включенные в структуру Гражданского кодекса Российской Федерации.

<3> Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 2000. С. 6.

При этом мы сталкиваемся и с тем, что определить границы предмета конституционного права очень сложно, поскольку оказывается, что оно регулирует отношения, "складывающиеся во всех сферах жизнедеятельности общества" <4>. Такие нечеткие критерии затрудняют определение отраслевой принадлежности нормы, особенно если она не закреплена в нормативном источнике, отнесенном к сугубо конституционным (федеральная конституция, конституционный закон, устав субъекта Федерации и др.), или попала в такой источник ошибочно. Иной подход, определяющий предмет регулирования конституционного права через критерий вида общественных отношений, дает возможность выявления таких ошибок и более четкого установления границ отраслевого регулирования. С его позиций вряд ли можно рассматривать конституцию как программу развития общества. А ведь именно такой она становится, если начинает регулировать все общественные отношения, ибо такое качество лишает ее стабильности и фундаментальности. Этот эффект наблюдался в советский период нашей истории, когда конституционное регулирование, стремясь охватить все сферы жизни общества, превратилось в юридический аналог государственных планов и партийных программ и менялось в среднем каждые двадцать лет.

<4> См., например: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Указ. соч. С. 5 - 9; Конституционное право России / Отв. ред. А.Н. Кокотов и М.И. Кукушкин. М., 2003. С. 25.

Выделяя параграф под названием "Методы и способы воздействия конституционного права на общественные отношения", авторы тем самым дают понять, что разделяют идею о том, что данная отрасль права не имеет единого отраслевого метода. Обращая внимание на недостаточную разработку этого вопроса в конституционно-правовой науке, они выделяют целый набор методов и пытаются выстроить их систему: метод учреждения, характеризующийся непререкаемостью, верховенством, высшей юридической силой конституционных установлений, методы убеждения, поощрения и принуждения, установления принципов, целей, задач, преюдиций, презумпций, символов, конструкций, статусов. Последние реализуются с помощью таких методов, как дозволение, обязывание, запрещение (с. 24 - 25). Выделенное обилие методов отражает, скорее, не особенность отраслевого регулирования, а особенности дифференциации правовых норм по заложенному в них методу воздействия. Такой подход вполне адекватен широкому пониманию предмета регулирования: если конституция регулирует все общественные отношения, то соответственно применяются и все методы правового воздействия. Тем не менее заметим, что получившаяся конструкция характеризует конституционное право не как правовую отрасль, имеющую свои особенные предмет и метод регулирования, а как некую общую часть - систематизирующее ядро всей системы действующего права. Именно такой вывод совершенно неожиданно сформулирован в завершение параграфа, посвященного разработке Конституции РФ 1993 г., и именно он выводит нас на определение для данной отрасли права специфического метода воздействия - универсализма, всеобщности, высокого уровня абстрактного опосредования общественных отношений, типологического выражения правового содержания (с. 51).

Следует приветствовать выделение среди дискуссионных вопросов теории конституционного права двух последовательно обозначенных в параграфах 3 и 4 главы 1: о системе конституционного права и о месте конституционного права в системе российского права. Автор справедливо указывает, что "система российского права как единство и взаимосвязь его отраслей имеет объективные основания". Но в то же время отмечает, что "она подвержена сильному влиянию субъективных факторов, зависит от тех целей и задач, которые ставят перед собой законодатель и правоприменители, а также исследователи права" (с. 28). Обращаясь к системе конституционного права, он в то же время констатирует, что она, как правило, определяется структурой конституции (за небольшим исключением). Видимо, в качестве такого исключения можно воспринять институт государственной власти, который отдельно не выделен в структуре Конституции РФ, но назван в качестве элемента системы отрасли на с. 27 учебника.

На наш взгляд, рассуждения автора в полной мере отражают те противоречия, что существуют в современных исследованиях по теории права. В результате представленная картина не дает ответа на вопросы, почему в одной и той же системе конституционного права разные исследователи выявляют неодинаковый набор элементов и почему система права имеет объективные основания, а система конституционного права определяется структурой конституции, но описывается в каждом авторском исследовании по-разному. Видимо, в рассуждениях такого рода происходит подмена понятий "система" и "структура".

Когда мы говорим о системе отрасли либо системе права, мы имеем в виду определяемые объективным фактором (прежде всего самой системой общественных отношений, которые являются предметом регулирования) взаимосвязи между правовыми нормами, превращающие отрасль или все право в единое относительно непротиворечивое целое. В этом смысле право как система едино. А когда мы говорим о структуре (вряд ли правомерно отождествляя ее с системой) отрасли либо всего права, то должны иметь в виду, что любой объект исследования в силу многосложности внутренних и внешних связей, ему присущих, позволяет в зависимости от задач исследователя (субъективный фактор) выделять в нем множество структур. Вот и получается, что автор каждого конкретного учебника видит структуру (а не систему) конституционного права по-своему, а законодатель представил свое видение в структуре Конституции РФ. В этой связи интересен вывод, сформулированный на с. 52. Рассуждая о содержании Конституции РФ, Н.В. Витрук призывает рассматривать ее как системный акт, в котором все установления взаимосвязаны, дополняют друг друга и находятся в неразрывном единстве. Ее содержание самодостаточно, определено волей народа. В содержании Конституции нет пробелов и нет противоречий. Такой вывод сообразуется и с выделяемой автором системообразующей функцией конституции (см. с. 65).

Уровень развития отечественной конституционной науки адекватно отражен и в рассуждениях о сущности конституции (параграф 1 главы 2). Так, в одном случае речь идет о социально-правовой сущности конституции (с. 36), в другом, например на с. 41, - о ее социально-классовой сущности. При этом традиционно отмечается, что таковая при определенных условиях выражает волю народа, отражает социальный, классовый компромисс или бескомпромиссность (Конституция РСФСР 1918 г). И при этом остаются вопросы: что понимается под сущностью конституции - ее предназначение или реальная роль; можно ли говорить о единой сущности конституции как социального явления или это понятие многозначно или даже конкретно-национально? Хотелось бы, чтобы наша наука продвинулась в решении этих вопросов и представила бы единую основу для освоения студентами конституционной теории.

Комментируя определяющие свойства конституции, авторы утверждают, что верховенство конституции в федеративных государствах имеет два уровня: верховенство федеральной конституции на всей территории федерации и верховенство учредительного акта субъекта федерации на территории этого субъекта (с. 57). В результате в буквальном смысле на территории члена федерации признается действие одновременно двух режимов верховенства. Вряд ли такая конструкция удачна: она так или иначе умаляет значение как федерального, так и регионального конституционного акта. Представляется, что согласно ст. 4 Конституции РФ на территории любого из субъектов Федерации должно признаваться единое верховенство Конституции РФ и федеральных законов, при условии подчинения последних главному учредительному акту. Юридическая же сила конституций и уставов субъектов Российской Федерации достаточно сложна: действуя в режиме верховенства федеральной конституции, они по выстроенной ею же логике должны обладать более высокой юридической силой по вопросам собственного ведения данного субъекта федерации, нежели любые иные нормативные правовые акты (ч. 2 и 3 ст. 5 и ч. 6 ст. 76).

Удачно и с должным учетом современных научно-теоретических разработок изложен вопрос об источниках российского конституционного права. В частности, следует приветствовать рассмотрение в их ряду конституционного обычая (обыкновения), а также источников вторичного порядка (с. 83), актов учредительно-декларативного характера. Упоминая среди таких источников Федеративный договор, подписанный 31 марта 1992 г., авторы презюмируют, что Российская Федерация является не договорной, а конституционной федерацией, к сожалению, не приводя, на наш взгляд, необходимой в этом важном вопросе аргументации.

Несомненное достоинство учебника - глава, посвященная действию и реализации конституции. В ней предпринята попытка в рамках достаточно ограниченных возможностей учебника очертить контуры сложного механизма воздействия конституции на общество через систему принципов, норм, правоотношений, толкования и т.д.

Принципиально значим и востребован материал, посвященный охране конституции и конституционной ответственности (гл. 4 и 5). При этом примечательно, что среди субъектов защиты конституции назван многонациональный народ Российской Федерации как носитель суверенитета и единственный источник власти. Это, безусловно, важный тезис, нуждающийся в дальнейшем развитии и юридической конкретизации.

Институт конституционной ответственности представлен в учебнике в проблемном ракурсе. Такая подача материала отражает тот факт, что данный правовой институт только формируется в рамках российской правовой системы, а также то обстоятельство, что развитие законодательства в этой сфере опережает уровень развития научной теории.

Особенную часть учебника открывает глава "Основы конституционного строя Российской Федерации". Представленный в ней материал носит в значительной мере теоретический характер. Зафиксированные в соответствующей главе Конституции РФ принципы, понятия и категории требуют сегодня серьезного научного обоснования, ибо значительная их часть советским государствоведением не исследовалась либо трактовалась с узкоклассовых позиций. Представляя по большинству проблемных вопросов вполне убедительную позицию, авторы все же не освободились полностью от известных штампов и стереотипов. Так, понятие конституционного строя напрямую связывается с правовым государством, в котором "должно быть закреплено и обеспечено развитие гражданского общества" (с. 160). При этом правовое государство отождествляется с конституционным, тем самым усложняется и без того непростой процесс освоения базовых категорий, закрепленных в действующей Конституции. Возникает вопрос: что такое "конституционное государство" наряду с демократическим и правовым, какую смысловую нагрузку несет это понятие в данном контексте? Какое государство следует считать конституционным: любое, в котором есть формальная конституция, или то, что реально придерживается своей конституции с любым, даже недемократическим содержанием? Как тогда можно с этой точки зрения назвать государство в стране с конституционным строем, но не имеющей писаной конституции? Представляется, что раскрытие значения терминов, использованных в Конституции 1993 г., вряд ли требует введения и использования понятия "конституционное государство" с весьма нечетким значением.

Совершенно справедливо связывая правовое демократическое государство с гражданским обществом и давая на с. 166 вполне приемлемое определение такому обществу, авторы все же несколько механизируют связь между ними, преувеличивая роль власти в этом процессе. По нашему мнению, гражданское общество вызревает по объективным причинам, прежде всего экономическим (частная собственность, рыночная экономика и др.). А вот государство, которое эффективно может обслуживать такое общество, действительно должно быть правовым, т.е. действующим в рамках конституционного строя. Использование же в учебнике оборотов долженствования создает у читателя впечатление, что гражданское общество можно ввести с помощью конституции и соответствующего законодательства по волевому решению власти. Однако отечественный опыт доказывает, скорее, обратное.

В анализируемой главе широко используется термин "народовластие" (см. параграф 3 гл. 7). Тем не менее в тексте действующей Конституции таковой отсутствует. Взамен советскому принципу народовластия в Основной Закон включен принцип суверенитета народа. О народовластии упоминается лишь в ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации". На наш взгляд, это не случайно и отражает отход современной науки от популистского представления о том, что демократия - это власть народа (народовластие) в смысле самоуправления. На самом деле самоуправление как ситуация, когда социальный субъект сам собою управляет, возможно и эффективно только применительно к малым социальным общностям (греческий полис, местное сообщество). На уровне страны в целом, охватываемой суверенным государством, самоуправление не только неэффективно, но и невозможно. В этом смысле демократия - это не власть народа, а государственная (публичная) власть особого характера, привлекающая население к решению вопросов управления обществом и учитывающая различные социальные интересы. Именно поэтому современная отечественная Конституция, провозглашая принципы демократического и правового государства, рассматривает народ как источник власти (а не субъект) и не использует применительно к стране в целом такие юридические фикции, как "самоуправление" и "народовластие". А вот принцип суверенитета народа, закрепленный в ст. 3 действующей Конституции, действительно нуждается в серьезном исследовании и четком раскрытии своего содержания в современных учебниках по конституционному праву.

Подводя итог анализу данной главы, отметим весьма удачное раскрытие форм представительной и непосредственной демократии, их преимуществ и слабых сторон, каналов взаимодействия, а также конституционных основ экономических отношений.

Целый блок глав учебника посвящен конституционным основам правового положения личности. Этот материал изложен системно, в целом отличается доступной и четкой формой подачи. Такие характеристики касаются видов правового статуса личности, структуры ее конституционного статуса, института основных прав и свобод, правовых режимов в статусе иностранных граждан и др. Особо отметим модель принципов конституционного статуса личности, отличающуюся достаточной полнотой и проработанностью. Следует обратить внимание и на авторские определения ряда правовых понятий, которым обычно уделяется недостаточно внимания, - это "достоинство личности", "законные интересы", "ограничение и умаление субъективных прав". Однако автор не отграничивает понятия чести и достоинства в конституционном контексте. Не затронута также проблема распространения прав на обращения и на собрания на иностранных граждан.

Достаточно компактно представлен в учебнике институт федерализма. Может быть, по этой причине не уделено внимания ряду немаловажных, на наш взгляд, вопросов. Например, выделяя такой принцип российского федерализма, как равноправие субъектов Федерации (с. 353), автор не раскрывает в должной мере его противоречивое содержание, как и причины этой противоречивости. Комментарий к принципу равноправия и самоопределения народов России не содержит определения самого понятия "народ", использованного в данном контексте. Кроме того, при анализе механизма разграничения предметов ведения и полномочий, заложенного главным образом в ст. 71, 72 и 73 Конституции РФ, не затрагивается вопрос о критериях выделения перечней предметов федерального и совместного ведения.

Системность и полнота содержания данного учебного пособия подкрепляются и наличием в нем отдельной главы "Конституционные основы системы органов государственной власти". Отсутствие аналогичных разделов в большинстве учебников по конституционному праву России является существенным пробелом. Однако с концепцией автора, представленной по данному вопросу, вряд ли в полной мере можно согласиться. Во-первых, выделяя органы государственной власти и органы государства, не обладающие властными полномочиями, автор относит к первой категории в том числе Уполномоченного по правам человека в РФ, Счетную палату РФ, избирательные комиссии, Прокуратуру РФ. Тем не менее перечисленные структуры ни в Конституции РФ, ни в ином законодательстве не обозначаются в качестве органов государственной власти, а избирательные комиссии нижнего уровня вообще не рассматриваются как государственные органы. Во-вторых, в тексте Конституции РФ используются на этот счет два термина "органы государственной власти" и "государственные органы". Причем первый из них применяется только к Президенту РФ, Федеральному Собранию РФ, Государственной Думе, Совету Федерации, Правительству РФ и иным федеральным органам исполнительной власти, органам государственной власти субъектов Российской Федерации (законодательный, исполнительные и конституционные (уставные) суды, мировые судьи), федеральным судам. Исходя из отмеченных обстоятельств, более адекватной тексту Конституции РФ оказывается позиция Б. Габричидзе <5>, представленная в учебнике, выполненном в соавторстве с М.В. Баглаем. Он относит к органам государственной власти только те, что прямо названы таковыми в Конституции РФ, и формулирует достаточно убедительный критерий их выделения в эту группу.

<5> См.: Баглай М.В., Габричидзе Б.Н. Конституционное право Российской Федерации. М., 1996. С. 302.

В главе 19 удачно очерчены тенденции развития российского избирательного законодательства и соответствующих правоотношений, представлена четкая авторская позиция по целому ряду актуальных вопросов (с. 413, 418 и др.). При рассмотрении же принципов избирательного права автор уделяет внимание в основном принципам участия граждан в выборах (свободное, всеобщее, равное, прямое избирательное право при тайном голосовании), включая в этот перечень периодичность выборов. Представляется, что последний принцип более органично вписывается в систему принципов организации выборов наряду с обязательностью выборов, альтернативностью, территориальным принципом голосования, гласностью и др. Их следовало бы рассмотреть в рамках избирательного процесса, тем более что сама глава имеет название "Избирательное право и избирательный процесс".

Компактно изложен институт президентской власти, но по понятным причинам ряд параграфов в основном представляют переложение содержания нормативных актов (параграфы 2 и 5). Следует согласиться с автором, высказывающим свою вполне определенную позицию по наиболее обсуждаемым вопросам темы: например, о том, что конституционной формулой ст. 80 Конституции РФ должность Президента выведена из традиционной системы разделения властей и занимает особое место в системе органов государственной власти (с. 445); о необходимости дополнительного регулирования процедур отставки и досрочного прекращения полномочий Президента РФ в связи со стойкой неспособностью по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия (с. 449); о том, что, оставаясь актами подзаконного характера, указы Президента РФ могут регулировать отношения, которые составляют предмет отсутствующего федерального закона.

Обратим внимание и на не вполне удачные определения, которые обнаруживаются в других разделах учебника. К таковым отнесем понимание законодательного процесса как "последовательности сменяющих друг друга этапов" (с. 531) и местного самоуправления как "решения вопросов общественной жизни... самими жителями". На наш взгляд, в современной научной литературе можно найти иные определения данных конституционно-правовых институтов, более адекватно отвечающие целям учебного пособия. К не вполне корректным отнесем и утверждение о том, что Постановление Конституционного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 12-П ввело новый вид законов о поправке к Конституции РФ. Такая формулировка, использованная в учебном пособии (с. 546), рассчитанном главным образом на студентов, которые еще только начинают изучать российское право, как минимум требует дополнительного авторского комментария.

В главе, раскрывающей особенности статуса судебной власти, хорошо выстроена система функций судебных органов (с. 605 - 607). А на с. 614 мы обнаруживаем очень важный вывод о соотношении состязательности и роли суда в процессе. Этой проблеме, по нашему мнению, недостаточно внимания уделяется в научной и учебной литературе. Весьма востребованны и рассуждения автора о целевой заданности постановлений Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, разъясняющих судебную практику и определение последней (с. 627 - 628). А вот утверждение о том, что Конституционный Суд РФ и конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации образуют систему (с. 617), нуждается в серьезной аргументации.

В завершающей главе, посвященной контрольно-надзорным и правоохранительным органам, отражены противоречия действующего в этой сфере законодательства. Так, все же неясной остается природа органов прокуратуры в действующей системе государственных органов: законодатель прямо не обозначает прокуратуру как орган государственной власти, к тому же, наделяя ее надзорной функцией и самостоятельностью, он не отвечает на вопрос о том, почему единственная статья в Конституции, посвященная этим органам, расположена в главе "Судебная власть". Указывая дважды на то, что Конституция упоминает термин "правоохранительные органы", автор не раскрывает это понятие, а также критерий отнесения тех или иных государственных структур к разряду правоохранительных, ограничиваясь лишь их перечислением. Не раскрыты в учебнике правовая природа такого института, как Уполномоченный по правам ребенка, и его соотношение с институтом Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Автор ограничивается лишь констатацией факта учреждения такой должности указом Президента РФ.

Подводя итог нашему анализу и помня о том, что легче раскритиковать даже самую идеальную работу, чем самому написать даже самую посредственную, еще раз повторим, что авторам рассмотренной коллективной работы удалось создать добротный современный учебник, который уже активно используется студентами, аспирантами и преподавателями. Надеясь, что настоящее пособие будет иметь не одно издание, обратим внимание на досадные опечатки, имеющиеся в тексте на с. 15, 30, 67, 70, 138, 216, которых можно избежать в дальнейшем. Итак, успех - это то, с чем авторов учебника можно поздравить и чего обязательно хочется пожелать им на будущее.