Мудрый Юрист

К вопросу о правовой природе особого порядка судебного разбирательства и проблемах его совершенствования

Шамардин А.А., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики Оренбургского института МГЮА, член Российской академии юридических наук.

Бурсакова М.С., аспирант Оренбургского государственного университета.

Новый институт российского уголовного судопроизводства - особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением - вызвал весьма положительную реакцию со стороны практических работников суда и прокуратуры, а также адвокатов. И это не случайно. Идея упрощения и ускорения уголовного судопроизводства в рамках свойственной состязательному судопроизводству дифференциации процессуальной формы получает все большее распространение не только в странах англосаксонской правовой семьи, но и в европейских государствах. Необходимость в ускоренных и упрощенных формах уголовного процесса признана и на международном уровне в ряде рекомендаций органов ООН и Совета Европы.

Тем не менее как при имплементации уже существующих видов упрощенных производств в отечественное уголовно-процессуальное право, так и при разработке каких-либо новых вариантов, более адекватных российским условиям, не следует игнорировать тот факт, что применение подобных институтов на практике влечет определенные проблемы, что отмечается как в отечественной, так и в зарубежной литературе. В этой связи важно учесть выявленные недостатки с тем, чтобы попытаться избежать подобных проблем в российском уголовном судопроизводстве.

Одним из наиболее дискуссионных вопросов, связанных с особым порядком судебного разбирательства, является вопрос о его правовой природе и соответственно определении того, к какому из известных уголовному процессу видов упрощенных производств можно отнести указанный институт.

История и современность уголовного судопроизводства являют нам весьма разнообразные примеры упрощенных и ускоренных производств - отказ от уголовного преследования обвинителем ввиду его нецелесообразности, а также в результате примирения или деятельного раскаяния (дискреционное уголовное преследование); уплата штрафа по соглашению; суммарное производство; протокольная форма; немедленный привод (или непосредственный вызов) в суд; производство в порядке судебного приказа; сделки о признании вины и сделки о согласии с обвинением; примирительные альтернативные процедуры и др.

Наиболее распространенным в литературе мнением является признание особого производства, урегулированного главой 40 УПК РФ <*>, разновидностью сделок о признании вины, наибольшее распространение получивших в США. Напомним, что сущность данного института составляет соглашение между представителями обвинения и защиты, в рамках которого обвиняемый признает свою виновность в совершении преступления, а обвинитель изменяет обвинение в сторону смягчения, исключая отдельные его эпизоды и (или) снижая требования относительно наказания. После заключения такого соглашения обвиняемый лишается права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, исследование доказательств судом не проводится и суд, связанный такой сделкой, выносит обвинительный приговор.

<*> Далее - УПК.

В судопроизводстве Италии, Испании, Португалии и некоторых других европейских государств получили распространение сделки иного характера - не о признании вины, а о согласии с обвинением. Их объектом является не сама виновность, а формальное согласие с обвинительным заключением, таким образом, обвиняемый здесь может и не признавать себя виновным. В случае такого согласия предусмотрено определенное ограничение назначаемой меры наказания, при этом в рамках судебного разбирательства не проводится судебного следствия.

На наш взгляд, достаточно очевидно, что российский институт особого порядка судебного разбирательства гораздо ближе к европейскому варианту сделки о согласии с обвинением, чем к американской сделке о признании вины, хотя, безусловно, правовое регулирование подобных институтов в национальном законодательстве различных стран имеет свои специфические, присущие законодательству только данного государства, особенности, и поэтому говорить об отнесении конкретного вида упрощенного производства к тому или иному типу можно лишь с большой долей условности.

Право обвиняемого согласиться с обвинением и ходатайствовать о проведении судебного разбирательства в упрощенном порядке по своей правовой природе есть не что иное, как согласие с уголовным иском (re in judicium dedacta), что является одним из ключевых элементов материальной диспозитивности. Тем не менее правовое регулирование данного процессуального феномена невозможно без учета того, что пределы действия принципа диспозитивности в уголовном процессе должны ограничиваться публично-правовыми требованиями охраны прав личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В этой связи не представляется возможным поддержать мнение А.С. Александрова о том, что признание обвиняемым уголовного иска должно неминуемо влечь за собой постановление обвинительного приговора в объеме предъявленного обвинения, даже если суд убежден в обратном <*>. Если речь идет о публичном уголовном преследовании, суд обязан проверить, подтверждается ли предъявленное подсудимому обвинение собранными по уголовному делу доказательствами, не является ли данное подсудимым признание вынужденным, например, полученным в результате применения к нему насилия, угроз и других незаконных мер.

<*> См.: Александров А.С. Основание и условия для особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением // Государство и право. 2003. N 12. С. 46.

Необходимо подчеркнуть, что закон требует именно согласия с обвинением, а не признания вины. С теоретической точки зрения согласие с обвинением не идентично признанию вины, таким образом, следует, что обвиняемый, согласившийся с обвинением, может и не признавать своей вины. Такое законодательное решение, по нашему мнению, следует поддержать. Само по себе формальное признание вины не несет никакой доказательственной информации и ничего не дает в практическом плане, если обвиняемый не будет правдиво излагать обстоятельства совершения деяния, способствовать раскрытию преступления. Поэтому вопрос вины всегда есть вопрос права, решение которого находится в компетенции суда и органов предварительного расследования, обладающих для этого необходимыми познаниями, но отнюдь не самого обвиняемого. В этой связи смысл вопроса, адресованного обвиняемому, о том, признает ли он свою вину, позволяет выяснить не форму или вид вины как таковой, а лишь его отношение к обвинению <*>. Именно такая позиция взята за основу законодателем при конструировании норм главы 40 УПК.

<*> См.: Шамардин А.А. Психологические и нравственные аспекты признания обвиняемым своей вины в уголовном процессе // Использование специальных познаний в области психологии и психиатрии в судопроизводстве: Учебное пособие / Под ред. А.П. Гуськовой. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 1999. С. 51 - 58.

С другой стороны, правоприменительная практика зачастую понятия "согласие с обвинением" и "признание вины" рассматривает, по существу, как идентичные, что, соответственно предполагает, что для проведения судебного разбирательства в особом порядке обвиняемый должен полностью признать свою вину. Такая искаженная трактовка норм гл. 40 УПК приводит к ошибочному выводу о том, что вина в рамках такого вида производства "априори считается доказанной" <*>, что придает признанию вины неоправданно высокую роль в доказывании, ориентирует органы расследования на получение такого признания любой ценой, с тем, чтобы в последующем можно было получить практически гарантированный результат в виде обвинительного приговора, даже если других доказательств по делу явно недостаточно для опровержения презумпции невиновности.

<*> См.: Халиков А. Вопросы, возникающие при особом порядке судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. N 1. С. 64.

Федеральным законом от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ в УПК РФ были внесены существенные изменения в части правового регулирования рассматриваемого института. Данные изменения были призваны в первую очередь устранить многочисленные пробелы в регулировании процедуры рассмотрения уголовных дел при согласии подсудимого с предъявленным ему обвинением. Теперь на рассматриваемую процедуру распространяется действие не только общих условий судебного разбирательства, но и норм о его подготовительной части, прениях, последнем слове подсудимого и постановлении приговора. Это, безусловно, обеспечило более единообразный подход при применении судами данного института на практике. Тем не менее нам представляется, что определенные недостатки в правовом регулировании данного института сохранились, кроме того, внесенные в Закон изменения также требуют внимательного критического осмысления.

Указанным Федеральным законом от 4 июля 2003 г. была существенно расширена возможность применения судами особого порядка рассмотрения уголовных дел при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением - теперь рассмотрение дела в таком порядке возможно по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное Уголовным кодексом РФ, не превышает 10 лет лишения свободы. С данной новеллой, как представляется, трудно согласиться. Упрощение процедуры рассмотрения судом уголовных дел, на наш взгляд, преследует вполне утилитарную цель - за счет упрощенного и ускоренного производства по делам об очевидных и нетяжких преступлений сэкономить средства и время для рассмотрения в общем порядке уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях, где соблюдение процессуальной формы в полном объеме призвано гарантировать прежде всего повышенные процессуальные гарантии участникам судопроизводства, обеспечить всестороннюю и непосредственную проверку судом версии обвинения, допустимости и достоверности представленных сторонами доказательств с тем, чтобы свести к минимуму возможность осуждения невиновного. Дела о тяжких и особого тяжких преступлениях обычно отличаются наибольшей сложностью своей фабулы, что само по себе предполагает необходимость тщательного исследования обстоятельств дела, а не отказ от судебного следствия. Именно из этих позиций исходит уголовно-процессуальное законодательство большинства европейских государств, где различные виды упрощенных и ускоренных производств допускаются по делам о нетяжких преступлениях, в отличие от англосаксонского уголовного процесса, для которого характерно применение сделки о признании вины по любым уголовным делам независимо от тяжести преступления.

Необходимо отметить, что УПК теперь не предусматривает обязательного проведения предварительного слушания для назначения судебного разбирательства в особом порядке. В связи с этим представляется, что закон должен предусматривать возможность обращения обвиняемого в суд с ходатайством о проведении судебного заседания в особом порядке и после ознакомления с материалами дела у следователя (дознавателя) до момента назначения судебного заседания, в т.ч. и в случаях, если он при выполнении требований ст. 217 и 218 УПК отказался от своего права заявить указанное ходатайство, а также непосредственно в подготовительной части судебного заседания, если право на заявление соответствующего ходатайства не было разъяснено ему при ознакомлении с материалами уголовного дела.

По-прежнему не утихают споры о соответствии особого порядка судебного разбирательства принципу презумпции невиновности, исключений из которого ни Конституция РФ, ни УПК не предусматривают. Если доказательства обвинения непосредственно не исследуются и не оцениваются судом, то как в данном случае суд может прийти к выводу о том, что "обвинение обоснованно и подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу"? В данной ситуации открываются возможности для осуждения лица лишь на основании его согласия с обвинением. Вывод о виновности подсудимого делается судом лишь на основании изучения материалов уголовного дела. В этой связи совершенно справедливо, на наш взгляд, ряд авторов высказываются за необходимость допущения возможности исследования отдельных доказательств в судебном заседании, проводимом в особом порядке <*>. Для этого необходимо дополнить ч. 5 ст. 316 УПК следующим предложением: "При рассмотрении уголовного дела в порядке, предусмотренном настоящей статьей, суд вправе по ходатайству сторон или по собственной инициативе непосредственно исследовать отдельные доказательства в соответствии с требованиями главы 37 настоящего Кодекса". Соответственно последнее предложение, содержащееся в ч. 8 ст. 316 УПК, нужно изложить в следующей редакции: "Анализ доказательств и их оценка судьей в приговоре не отражаются, за исключением доказательств, непосредственно исследованных в судебном заседании в соответствии с ч. 5 настоящей статьи".

<*> См.: Демидов В. Некоторые вопросы применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. N 4; Петрухин И. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. N 2.

Здесь важно отметить, что у обвиняемого, согласившегося с обвинением и ходатайствующего о проведении ускоренной судебной процедуры, должны быть правовые гарантии против необоснованного осуждения. Однако процессуальной ответственности суда в случае невыполнения им обязанности по установлению обоснованности обвинения и его подтверждения собранными по делу доказательствами в рамках особого порядка судебного разбирательства не предусмотрено, т.к. приговор не может быть обжалован во второй инстанции по основанию, предусмотренному п. 1 ст. 379 УПК (несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела). Практически данная норма не позволяет отменить приговор в апелляционном и кассационном порядке даже в случае самооговора обвиняемого. "Таким образом, обвинение есть, приговор тоже, а факта преступления - нет. Такое может быть, и суд второй инстанции ничего не может изменить" <*>. Очевидно, что данная норма является существенным препятствием для реализации права на судебную защиту, которое в силу ч. 3 ст. 56 Конституции РФ не подлежит ограничению.

<*> Александров А.С. Указ. соч. С. 51.

Норма ч. 6 ст. 316 УПК, позволяющая суду по собственной инициативе, а также в случае возражения прокурора или потерпевшего, вынести постановление о прекращении особого порядка судебного разбирательства и назначении рассмотрения уголовного дела в общем порядке, не решает указанных проблем, т.к. существенно ущемляет интересы подсудимого. В указанном случае никаких преимуществ обвиняемый, добровольно согласившийся с обвинением, не получит, а заявленное признание, скорее всего, будет использовано против него.

Отсюда, ст. 317 необходимо исключить из УПК, при этом, как правильно замечает Л.Г. Татьянина: "В том случае, если приговор будет отменен, применение особого порядка судебного разбирательства должно быть при повторном рассмотрении недопустимо, однако мера наказания должна назначаться в последующем с учетом положений ст. 316 УПК РФ" <*>.

<*> Татьянина Л.Г. Некоторые вопросы уголовно-процессуального доказывания по уголовным делам, рассматриваемым в особом порядке судебного разбирательства // Вестник Оренбургского государственного университета. 2004. N 3. С. 40.

Ничего не говорится в законе и о том, какое решение должен принять суд, если, убедившись в обоснованности обвинения, с которым согласен обвиняемый, придет к выводу об иной юридической оценке его действий. Может ли суд при рассмотрении уголовного дела в особом порядке изменить обвинение в допускаемых ст. 252 УПК РФ пределах, то есть применить закон о менее тяжком преступлении? Мы согласны с мнением В. Лазаревой, полагающей, что решение об изменении квалификации возможно, поскольку неправильная квалификация является основанием для отмены постановленного в особом порядке приговора <*>. Однако и обвинитель не может быть лишен права на обоснование в состязательном процессе той квалификации, которую он считает правильной. Несогласие обвинителя с изменением квалификации может явиться причиной того, что он воспользуется правом, предоставленным ему ч. 6 ст. 316 УПК, и заявит возражение на проведение судебного заседания в особом порядке. Поэтому, прежде чем принять решение по существу, суд должен выяснить мнение обвинителя, даже если для этого ему придется вернуться из совещательной комнаты в зал судебного заседания.

<*> См.: Лазарева В. Новый УПК: особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением // Уголовное право. 2002. N 2. С. 69.

При рассмотрении вопроса об обеспечении гарантий прав личности в рамках особого порядка судебного разбирательства важно также рассмотреть, каким образом УПК обеспечивает соблюдение прав и законных интересов потерпевших.

К положительным моментам в правовом регулировании рассматриваемого института можно отнести необходимость согласия потерпевшего на применение особого порядка судебного разбирательства, которое содержится в ч. 1 ст. 314 УПК. Однако в случае неявки потерпевшего в судебное заседание судья будет лишен возможности выяснить его отношение к заявленному ходатайству, при этом неявка потерпевшего не является по общему правилу препятствием для рассмотрения дела. Установление нормативного требования об обязательном участии потерпевшего в судебном разбирательстве, проводимом в особом порядке, не является, по нашему мнению, лучшим выходом, ибо это может привести к бесконечным отложениям судебного заседания ввиду неявки потерпевших, и тогда потеряет всякий смысл сама конструкция упрощенного и ускоренного судопроизводства, урегулированная нормами гл. 40 УПК. В этой связи представляется возможным установление еще в досудебном производстве обязанности органов предварительного расследования фиксировать позицию потерпевшего или его представителя относительно возможности проведения особого порядка судебного разбирательства в письменном виде путем написания ими письменного заявления или занесения в протокол соответствующего устного заявления.

Тем не менее даже полученное согласие потерпевшего само по себе мало что дает с точки зрения реального обеспечения гарантий восстановления его прав, нарушенных преступлением, хотя одновременно такое производство сулит определенные выгоды подсудимому, ведь речь идет только о снижении возможной меры наказания, но никак не о скорейшем возмещении вреда потерпевшему. На практике возможна ситуация, когда потерпевший на вопрос судьи, согласен ли он с проведением судебного разбирательства в особом порядке, может ответить, что согласен, но лишь при условии возмещения обвиняемым причиненного ему вреда. Как поступать судье в этом случае закон ответа не дает. В п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. указано на необходимость согласия подсудимого с основаниями и объемом предъявленного гражданского иска как на одно из условий рассмотрения дела в особом порядке. Тем не менее даже в случае удовлетворения гражданского иска, шансы на исполнение приговора в этой части в настоящее время невелики. В этой связи, по нашему мнению, одним из условий для проведения судебного разбирательства в особом порядке должно быть возмещение (заглаживание) причиненного вреда, если об этом ходатайствует потерпевший.

С учетом вышеизложенного можно констатировать, что, несмотря на отмеченные недостатки и серьезную критику института особого порядка судебного разбирательства со стороны представителей науки, существуют обширные возможности для его дальнейшего совершенствования в целях прежде всего усиления гарантий прав личности. При условии внесения предложенных наукой изменений в нормы гл. 40 УПК функционирование данного института будет не только "удобным" для практики, но обеспечит реальную защиту прав и законных интересов как обвиняемых, так и потерпевших в соответствии с назначением и принципами уголовного судопроизводства.