Мудрый Юрист

Образ суда присяжных в российском правосознании второй половины XIX - начала XX в. (по материалам исторических анекдотов) *

<*> Demichev A.A. Image of trial jury in the russian legal conscience of the second half of the XIX - beginning of the XX century (in accordance with materials of historical anecdotes).

Демичев Алексей Андреевич, профессор кафедры гражданского права и процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор.

В статье на основе исторических анекдотов реконструируется образ суда присяжных в российском правосознании второй половины XIX - начала XX в. Делается вывод о несовпадении официальных представлений об институте присяжных заседателей с представлениями о нем населения.

Ключевые слова: суд присяжных, Судебная реформа 1864 г., исторический анекдот, правосознание.

On the basis of historical anecdotes the article reconstructs the image of trial jury in the Russian legal conscience of the second half of the XIX - beginning of the XX century. The author makes a conclusion regarding incongruity of official ideas about the institute of jurors and the ideas of the population.

Key words: trial jury, Judicial reform of 1864, historical anecdote, legal conscience.

Суд присяжных, по признанию современников, являлся одним из самых важных нововведений Судебной реформы 1864 г. Например, известный судебный деятель А.Ф. Кони писал, что это - "...лучшая, благороднейшая, основанная на доверии к народному духу часть этой реформы" <1>, а знаменитый адвокат В.Д. Спасович отмечал, что "в самой сердцевине государства пробным камнем по вопросу об удаче Реформы был институт присяжных заседателей" <2>. Даже такой серьезный противник суда присяжных, как В.Я. Фукс, вынужден был признать, что качественно этот институт являлся центром тяжести Судебной реформы <3>.

<1> См.: Письмо А.Ф. Кони Э.Ф. Раден (8 ноября 1880 г., Петербург) // Собрание сочинений: В 8 т. Т. 8. М., 1969. С. 43.
<2> Спасович В.Д. Речь о прошедшем и будущем Судебных уставов в общем собрании Юридического общества при С.-Петербургском университете 20 ноября 1899 г. // Избранные труды и речи: теоретические работы. Несудебные речи. Очерки. Сообщения. Исследования. Тула, 2000. С. 380.
<3> См.: Фукс В. Суд и полиция. Ч. 1. М., 1889. С. 97.

Через 30 лет после подписания Александром II Судебных уставов 29 - 31 декабря 1894 г. в С.-Петербурге проходило совещание старших председателей и прокуроров судебных палат, где, в числе прочих, рассматривался и вопрос об удовлетворительности деятельности суда присяжных. Большинство членов совещания (18 из 20) пришли к выводу, что "по деятельности своей этот суд не только является вполне удовлетворяющим своей цели, но и вообще представляет собою лучшую форму суда, какую только можно себе представить для разрешения большей части серьезных дел, особливо в тех случаях, когда тяжкое обвинение связано с тонкими уликами, требующими житейской мудрости" <4>.

<4> Кони А.Ф. Вступительное и заключительное сообщения о суде присяжных и о суде с сословными представителями при руководстве совещаниями старших председателей и прокуроров судебных палат 29 - 31 декабря 1894 года // Журнал Министерства юстиции. 1895. N 4. С. 47 - 48.

Однако, как показывает практика, мнение властей и авторитетных ученых по различным предметам далеко не всегда совпадает с представлениями простого населения. Одним из источников изучения правосознания населения и ментальности в целом является исторический анекдот. В данной статье мы на основе изучения комплекса анекдотов второй половины XIX - начала XX в. попробуем реконструировать образ суда присяжных в российском менталитете соответствующего периода, попытаемся выяснить, как эта "лучшая форма суда" отразилась в правосознании населения.

Всего нам известно около 20 анекдотов второй половины XIX - начала XX в., в которых упоминаются присяжные заседатели (к сожалению, ограниченность объема данной статьи не позволяет привести их все). Следует обратить внимание, что если героями различных дореволюционных анекдотов выступают коронные и мировые судьи, прокуроры и адвокаты, действующие в качестве самостоятельных субъектов, то ни в одном анекдоте присяжные заседатели не являются самодостаточными фигурами. "Судьи общественной совести" не были героями ни одного из анекдотов. Они являются своеобразным фоном судебного процесса, объектом, на который направлены речи прокурора и адвоката или действия судьи.

С фактографической точки зрения ценность анекдота как источника по истории российского суда присяжных невелика. Всю вытекающую из него фактическую информацию можно изложить в следующих положениях: в России действовал суд с участием присяжных заседателей; в компетенции суда присяжных находились дела об убийствах, кражах, драках, многоженстве, изнасилованиях, банкротстве, религиозные преступления; кроме присяжных в процессе участвовали председатель суда, прокурор и защитник; процессы проходили открыто, на них могли присутствовать зрители; именно присяжные заседатели решали вопрос о виновности подсудимого; в случае оправдания подсудимый сразу же мог отправиться домой и освобождался от уплаты судебных издержек; в случае признания виновным подсудимый мог подать жалобу в двухнедельный срок.

В соответствии со ст. 201 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. суду присяжных в обязательном порядке передавались все "дела о преступлениях или проступках, за которые в законе положены наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния". По подсчетам дореволюционного исследователя суда присяжных А.М. Бобрищева-Пушкина, на долю присяжных выпадало примерно 410 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, что составляло примерно пятую часть всех карательных статей российского законодательства <5>. В ежегодном официальном статистическом издании Министерства юстиции - "Сводах статистических сведений по делам уголовным", содержавших сведения за 1872 - 1912 гг., указывалось различное количество типов (от 21 до 39), по которым распределялись преступления <6>.

<5> См.: Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. М., 1896. С. 49.
<6> См., напр., Свод статистических сведений по делам уголовным, производившимся в 1873 году в судебных учреждениях, действующих на основании Уставов 20 ноября 1864 г. СПб., 1874; то же за 1876 г., 1878 г.; и др.

По нашему мнению, все преступления, подсудные присяжным, можно сгруппировать в 13 родов, а именно: 1) религиозные; 2) против порядка управления; 3) служебные; 4) против имущества и доходов казны; 5) нарушение разных уставов казенных управлений; 6) против общественного благоустройства и благочиния; 7) против законов о состоянии; 8) убийства; 9) другие преступления против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц; 10) против прав семейственных; 11) насильственное похищение чужого имущества (разбой и грабеж); 12) кража; 13) другие преступления против собственности частных лиц.

При сопоставлении достаточно скудных сведений, полученных из анекдотов, с данными других источников можно увидеть неполноту и ошибочность информации, содержащейся в анекдотах. Так, среди преступлений, подсудных присяжным, в анекдотах названо шесть категорий дел: убийства, кражи, драки, многоженство, изнасилования, религиозные преступления, банкротство. При этом дела о банкротстве на самом деле не разбирались судом присяжных.

Неверный акцент, как нам кажется, поставлен и в анекдоте N 1.

Анекдот N 1 <7>.

<7> Утевский Б.С. Воспоминания юриста: из неопубликованного. М., 1989. С. 159 - 160.

Однажды Плевако защищал владелицу небольшой лавчонки, полуграмотную женщину, нарушившую правила о часах торговли и закрывшую торговлю на 20 минут позже, чем было положено, накануне какого-то религиозного праздника. Заседание суда было назначено на 10 часов. Суд вышел с опозданием на 10 минут. Все были налицо, кроме защитника - Плевако. Председатель суда распорядился разыскать Плевако. Минут через 10 Плевако, не торопясь, вошел в зал, спокойно уселся на месте защиты и раскрыл портфель. Председатель суда сделал ему замечание за опоздание. Тогда Плевако вытащил часы, посмотрел на них и заявил, что на его часах только пять минут одиннадцатого. Председатель указал ему, что на стенных часах уже 20 минут одиннадцатого. Плевако спросил председателя:

- А сколько на ваших часах, ваше превосходительство?

Председатель посмотрел и ответил:

- На моих 15 минут одиннадцатого.

Плевако обратился к прокурору:

- А на ваших часах, господин прокурор?

Прокурор, явно желая причинить защитнику неприятность, с ехидной улыбкой ответил:

- На моих часах уже 25 минут одиннадцатого.

Он не мог знать, какую ловушку подстроил ему Плевако и как сильно он, прокурор, помог защите.

Судебное следствие закончилось очень быстро. Свидетели подтвердили, что подсудимая закрыла лавочку с опозданием на 20 минут. Прокурор просил признать ее виновной. Слово было предоставлено Плевако. Речь длилась две минуты. Он заявил:

- Подсудимая действительно опоздала на 20 минут. Но, господа присяжные заседатели, она женщина старая, малограмотная, в часах плохо разбирается. Мы с вами люди грамотные, интеллигентные. А как у нас обстоит дело с часами? Когда на стенных часах - 20 минут, у господина председателя - 15 минут, а на часах господина прокурора - 25. Конечно, самые верные часы у господина прокурора. Значит, мои часы отставали на 20 минут, и потому я на двадцать минут опоздал. А я всегда считал свои часы очень точными, ведь они у меня золотые, мозеровские.

Так если господин председатель, по часам прокурора, открыл заседание с опозданием на 15 минут, а защитник явился на 20 минут позже, то как можно требовать, чтобы малограмотная торговка имела лучшие часы и лучше разбиралась во времени, чем мы с прокурором?

Присяжные совещались одну минуту и оправдали подсудимую.

При прочтении приведенного анекдота складывается впечатление, что женщине инкриминируют нарушение правил торговли. Однако этот вид правонарушения не был подсуден присяжным заседателям. Ключевым моментом в приведенном выше фрагменте является "накануне какого-то религиозного праздника". Таким образом, речь идет о религиозном преступлении.

Суд присяжных в соответствии с законом носил всесословный характер. Это положение закрепилось, судя по анекдотам, и на уровне правосознания. Так, в некоторых анекдотах идет речь, что на скамье подсудимых оказались священнослужитель, купец, мещанка, потомственная почетная гражданка. Конечно, крестьяне тоже были подсудны суду присяжных, но прямых указаний в анекдотах об этом не содержится. По-видимому, данное обстоятельство объясняется тем, что анекдот - жанр городского, а не сельского фольклора. Тем не менее в ряде анекдотов имеются косвенные подтверждения тому, что крестьяне также судились судом присяжных.

Особенностью правосознания населения является то, что в представлениях о судебной сфере жизни общества тесно переплетаются информация, соответствующая действительности, и информация, ей не соответствующая. Так, при том, что в анекдотах упоминаются подсудимые разного социального происхождения, в одном из анекдотов (анекдот N 2) отобразилось восприятие суда присяжных не как всесословного института, а как суда для привилегированных слоев общества.

Анекдот N 2 <8>.

<8> Вересаев В.В. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 4. М., 1985. С. 118 - 119.

Старушка украла жестяной чайник стоимостью дешевле пятидесяти копеек. Она была потомственная почетная гражданка и, как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных. Защитником старушки выступил Плевако. Прокурор решил заранее парализовать влияние защитительной речи Плевако и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: "Бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, все наше гражданское благоустройство держится на собственности, если мы позволим людям потрясать ее, то страна погибнет".

Поднялся Плевако:

- Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно.

Присяжные оправдали подсудимую.

Обратим внимание на то, что в анекдоте N 2 указывается, что подсудимая, являвшаяся потомственной почетной гражданкой, "как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных". Однако Судебные уставы 1864 г. вводили в качестве одного из основных принципов судопроизводства принцип бессословности суда. Рассмотрение дела с участием присяжных заседателей не было привилегией какой-либо социальной категории. Если человек совершил преступление, за которое по закону полагалось наказание, связанное с ограничением или лишением прав состояния, то он в обязательном порядке (независимо от собственного желания <9> или социального положения) попадал под юрисдикцию суда присяжных.

<9> В современной России суд присяжных является не обязательной, а альтернативной формой судопроизводства, применение которой (при совершении соответствующего преступления) зависит только от воли подсудимого.

Интересную фактическую информацию о присяжных заседателях несет анекдот N 3.

Анекдот N 3 <10>.

<10> URL: http://www.timesaver.ru/articles/a1252.php

В Калуге, в окружном суде, разбиралось дело о банкротстве местного купца. Защитником купца, который задолжал многим, был вызван Ф.Н. Плевако. Представим себе тогдашнюю Калугу второй половины XIX в. Это русский патриархальный город с большим влиянием старообрядческого населения. Присяжные заседатели в зале - это купцы с длинными бородами, мещане в чуйках и интеллигенты доброго, христианского нрава. Здание суда было расположено напротив кафедрального собора. Шла вторая седмица Великого Поста. Послушать "звезду адвокатуры" собрался весь город. Федор Никифорович, изучив дело, серьезно приготовился к защитительной речи, но "почему-то" ему не давали слова. Наконец, около 5 часов вечера председатель суда объявил:

- Слово принадлежит присяжному поверенному Феодору Никифоровичу Плевако. Неторопливо адвокат занимает свою трибуну, как вдруг в этот момент в кафедральном соборе ударили в большой колокол - к великопостной вечерне. По-московски, широким размашистым крестом Плевако совершает крестное знамение и громко читает: "Господи и Владыко живота моего, дух праздности... не даждь ми. Дух же целомудрия... даруй мне... и не осуждати брата моего...". Как будто что-то пронзило всех присутствующих. Все встали за присяжными. Встали и слушали молитву и судейские чины. Тихо, почти шепотом, словно находясь в храме, Ф.Н. произнес маленькую речь, совсем не ту, которую готовил: "Сейчас священник вышел из алтаря и, земно кланяясь, читает молитву о том, чтобы Господь дал нам силу не осуждать брата своего. А мы в этот момент собрались именно для того, чтобы осудить и засудить своего брата. Господа присяжные заседатели, пойдите в совещательную комнату и там в тишине спросите свою христианскую совесть, виновен ли брат ваш, которого судите вы? Голос Божий через вашу христианскую совесть скажет вам о его невиновности. Вынесите ему справедливый приговор". Присяжные совещались пять минут, не больше. Они вернулись в зал, и старшина объявил их решение:

- Нет, не виновен.

В приведенной истории указывается состав провинциального суда присяжных (в частности, г. Калуги): "Присяжные заседатели в зале - это купцы с длинными бородами, мещане в чуйках и интеллигенты доброго, христианского нрава". На самом деле в провинциальных судах присяжных, кроме названных социальных слоев, значительную долю составляли крестьяне (обычно от 36 до 69%) <11>. Тем не менее в анекдоте N 3 верно отражен дух внимательного спокойствия, патриархальности, царивший в суде присяжных в российской глубинке.

<11> См.: Демичев А.А. История суда присяжных в дореволюционной России (1864 - 1917 гг.): Монография. М., 2007. С. 296, 316.

Из анализа комплекса анекдотов вытекает, что все процессы с участием присяжных заседателей завершались оправданием подсудимых (иногда оправданием справедливым, иногда - нет). Объяснений такого отражения деятельности суда присяжных в восприятии современников может быть, на наш взгляд, три:

  1. в сознании рассказчиков нашла отражение реально имевшая место практика массового оправдания подсудимых присяжными заседателями;
  2. особенностью психологии человека (как индивидуальной, так и групповой) является акцентирование внимание на редких, уникальных, чрезвычайных случаях, выпадающих из общего хода событий. В этом контексте следует, что присяжные в основной массе выносили обвинительные вердикты, а оправдания являлись такими экстраординарными событиями, что нашли отражение в фольклорной традиции;
  3. конечно, обвинительные вердикты выносились присяжными заседателями. И в этом нет ничего привлекательного с точки зрения фабулообразования - здесь нет конфликта (чего же удивительного - обвиняемому вынесли заслуженный приговор?), нет интриги, в том числе выражающейся в неожиданной развязке (какое наказание просил прокурор, к такому и был приговорен подсудимый). А с психологической точки зрения и судья, и прокурор, и адвокат, и присяжные заседатели, и зрители испытывают некоторый дискомфорт - им просто не хочется вспоминать и рассказывать сюжеты, связанные со своей причастностью к хоть и справедливому, но строгому наказанию другого человека.

К сожалению, анализ статистических данных о репрессивности суда присяжных не может в целом подтвердить или опровергнуть ни один из этих аргументов. В среднем по России за период 1872 - 1912 гг. присяжные оправдывали 35 - 40% подсудимых, но по отдельным категориям преступлений (против общественного благоустройства и благочиния, служебным, против законов о состоянии, мелким кражам и др.) этот показатель был значительно выше, иногда достигая почти 100% <12>.

<12> Подробнее см.: Демичев А.А. История суда присяжных в дореволюционной России (1864 - 1917 гг.): Монография. М., 2007. С. 142 - 159, 165 - 175 (приложения 5 - 8).

Информация аксиологического характера, содержащаяся в анекдотах, позволяет уяснить отношение их авторов и отчасти рассказчиков к судебной сфере общества в целом, отдельным судебным институтам, в том числе и к суду присяжных.

Так, анекдот N 4 зафиксировал ситуацию, когда присяжные заседатели вынесли несправедливый вердикт.

Анекдот N 4 <13>.

<13> Антология юридического анекдота / Сост. В.М. Баранов, П.П. Баранов, З.Ш. Идрисов. 2-е изд. Н. Новгород, 2001. С. 31.

В окружном суде разбирается дело мальчика, обвиненного в краже. Благодаря блестящей речи назначенного ему защитника он был оправдан. Когда зрители по окончании суда расходились, один деревенский простак разговорился со сторожем и высказал ему такое мнение об этом деле: "Мне еще неудивительно, что они оправдали мальчика, но вот никак не могу понять, как они позволили спокойно уйти этому старому ловкому плуту, который так за него заступался".

Указанный анекдот отражает, по-видимому, достаточно типичную ситуацию удивления, связанную с тем, что, благодаря убедительным речам защитника, присяжные оправдывали очевидно виновного для большинства окружающих подсудимого. При этом негатив направляется не на преступника или присяжных заседателей, вынесших несправедливый оправдательный вердикт (в честности присяжных у рассказчиков анекдотов нет никаких сомнений), а на "старого ловкого плута" - адвоката. Кстати, следует отметить, что в дореволюционном анекдоте фигура адвоката отразилась не совсем в позитивном свете <14>.

<14> Подробнее см.: Демичев А.А. "А ведь могло быть и хуже": Российские адвокаты в дореволюционном анекдоте // Родина. 2010. N 1. С. 121 - 123; Он же. Образ адвоката Ф.Н. Плевако в российском общественном сознании второй половины XIX - начала XX в. (по материалам исторических анекдотов) // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2010. N 2. С. 24 - 30.

Читая анекдоты о суде присяжных, обращаешь внимание на то, что практически во всех историях прослеживается некоторое неуважение к присяжным заседателям. В анекдоте N 5 председатель суда, пытаясь, по-видимому, сострить, прямо высказывает это неуважение, советуя свидетелю переадресовать присяжным фразу "Вы, скотина".

Анекдот N 5 <15>.

<15> Антология юридического анекдота / Сост. В.М. Баранов, П.П. Баранов, З.Ш. Идрисов. 2-е изд. Н. Новгород, 2001. С. 24.

Кого-то потребовали в суд как свидетеля в деле о драке.

- С чего началась драка? - спросил судья.

- Она началась со слов одного, который сказал: "Вы, скотина".

Судья, заметив смех зрителей, продолжил:

- Обратитесь к присяжным.

Вообще из множества анекдотов, где речь идет о процессах, завершившихся оправданием подсудимых только благодаря "ловкости" защитника, можно вынести суждение о представлении о "судьях общественной совести" как лицах некомпетентных, не очень умных и таких, кого можно легко запутать красивыми адвокатскими речами. Примерами таких историй являются анекдоты 1, 3, 6 и 7.

Анекдот N 6 <16>.

<16> Там же. С. 20.

На скамье подсудимых обвиняемый в троеженстве. Его защитник произнес следующую речь:

- Господа присяжные заседатели! Клиент мой обвиняется в троеженстве. Рассмотрев это возведенное на него обвинение, нельзя не прийти к заключению в полнейшей его неосновательности. Рассудите сами. Первый брак моего клиента был действительный, второй таким считаться не может, как заключенный при жизни первой жены; что же касается третьего, то он совершенно законен, так как первая жена моего клиента умерла, а недействительность второго брака признает и сам представитель обвинительной власти.

Присяжные оправдали подсудимого.

Анекдот N 7 <17>.

<17> URL: http://www.timesaver.ru/articles/a1252.php

Однажды попало к Плевако дело по поводу убийства одним мужиком своей жены. На суд адвокат пришел, как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причем безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:

- Господа присяжные заседатели!

В зале начал стихать шум. Плевако опять:

- Господа присяжные заседатели!

В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:

- Господа присяжные заседатели!

В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:

- Господа присяжные заседатели!

Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:

- Господа присяжные заседатели!

Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот наконец Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.

- Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!

Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами. Мужика оправдали.

Пренебрежительное, ироничное отношение к присяжным заседателям является, на наш взгляд, доказательством того, что все проанализированные анекдоты не являются крестьянскими, подлинно "народными", а вышли из среды городской интеллигенции. Следует обратить внимание на то, что многие анекдоты о суде присяжных по своему стилю очень похожи на краткие корреспонденции "Из зала суда", часто встречавшиеся на страницах дореволюционных газет. Ясно, что заметки такого рода писали отнюдь не крестьяне.

Подводя итоги статьи, отметим, что исходя из анализа комплекса дореволюционных анекдотов, можно сделать вывод, что суд присяжных не оставил яркого следа в правосознании населения. Как отмечает исследовавший особенности правосознание различных слоев общества конца XIX - начала XX в. В.А. Буков, суд присяжных не имел "практически никаких точек соприкосновения с повседневным правовым опытом народных масс" <18>. Суд присяжных мало интересовал простых людей, поэтому и не нашел значительного отражения ни на уровне обыденного правосознания, ни тем более на фольклорном уровне.

<18> Буков В.А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М., 1997. С. 200.

В отличие от многих известных юристов и общественных деятелей, в правосознании основной массы городского населения суд присяжных вовсе не являлся "наилучшей формой суда". Судя по анекдотам, отношение к присяжным заседателям было довольно пренебрежительным. Несмотря на то что у рассказчиков анекдотов не было сомнений в их честности, "судьи общественной совести" зачастую воспринимались как люди некомпетентные, не очень умные и которых хороший адвокат может легко запутать хитросплетением слов.