Мудрый Юрист

Страницы из дневника следователя № 4

Драпкин Леонид Яковлевич, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, почетный работник прокуратуры РФ, почетный профессор Уральской государственной юридической академии, профессор кафедры криминалистики Уральской государственной юридической академии (Екатеринбург).

Pages from investigators diary

L.Ya. Drapkin

This is the ninth part of autobiographical essay of one the prominent criminalist of modern Russia - professor L.Ya. Drapkin.

Key words: criminalist, investigator, criminalistics, versions, prominent.

Страница девятая. "Никогда не теряй бдительность..." <*>

<*> В тексте изменены некоторые фамилии и отдельные обстоятельства уголовных дел.

В сентябре 1962 г. мы с коллегой Н.П. Овчинниковым вернулись из Москвы, куда отвозили многотомное дело, по которому проходило 68 обвиняемых, для утверждения обвинительного заключения прокурором РСФСР. Расследование продолжалось год, и нас постоянно ругали, хотя и не слишком, за волокиту. Но прокурор РСФСР, ознакомившись с обстоятельным докладом своих подчиненных, в течение нескольких дней внимательно изучавших материалы дела, похвалил нас за "исключительную оперативность в расследовании, убедительность и логичность системы доказательств". Он вручил нам наградные часы с гравировкой, и мы, окрыленные успехом, вернулись в Свердловск.

Николай Павлович сразу же ушел в отпуск, а мне надо было отработать еще недели две. Поэтому заместитель начальника отдела Е.С. Воробьев "подключил" меня к расследованию уголовного дела о хищении платины с завода ОЦМ (обработка цветных металлов), которое вел Ю.А. Кудрявцев - один из старших следователей областной прокуратуры. Он поручил мне предъявить еще раз обвинение пяти расхитителям, находившимся под стражей, а затем допросить их. Работа была привычная и не очень сложная. Я изучил все материалы, касающиеся этой "великолепной пятерки", составил новые постановления о привлечении в качестве обвиняемых и подробный план допросов, уделив особое внимание тактическим приемам и методам. Поскольку обвиняемые крали платину по известному принципу "воруй помалу, но часто", эпизодов хищений оказалось множество, и на каждого подследственного пришлось потратить по целому дню очень напряженной и утомительной работы без перерывов на обед, так как процессуальные действия производились в следственном изоляторе (СИЗО).

Допросы четверых обвиняемых особых трудностей не представляли, режим был вполне штатным: вначале - противодействие, затем - предъявление доказательств и применение тактико-психологических приемов, в заключение - устранение конфликта.

Предъявив новые обвинения пятому арестованному - Павлу Кашенцеву, я, как ни странно, не встретил никакого противодействия. Более того, в ходе допроса Кашенцев заявил, что, если ему смягчат наказание, он вернет около 80 г платины, спрятанных у него в квартире. Посоветовавшись с Ю.А. Кудрявцевым, который согласился на эту сделку, я обещал предоставить Кашенцеву предусмотренные законом максимальные льготы и попытался получить от обвиняемого подробное описание местонахождения тайника с платиной. Но он, сославшись на плохую память, ничего не рассказал, зато пообещал найти тайник сразу же, как только его приведут к нему в квартиру.

Меня это насторожило и, закончив допрос, я зашел к заместителю начальника СИЗО по оперативной работе и попросил его провести оперативную разработку Кашенцева, чтобы выяснить его истинные намерения. Он обещал сделать это как можно быстрее и через два дня сообщил, что Кашенцев очень замкнутый и хитрый человек, но в камере он неоднократно заявлял, что решил сдать остатки похищенной платины, поскольку ему обещали снисхождение. Посоветовавшись с оперативниками, мы с Кудрявцевым решили отвезти Кашенцева в его квартиру и там найти тайник.

На следующий день мы отправились в центр города. Кроме меня и Кашенцева в микроавтобусе были двое вооруженных оперативников областного Управления МВД, автоматчик и Ю.А. Кудрявцев. Квартира Кашенцева находилась на четвертом этаже в западном крыле большого здания, в центральной части которого в то время располагался обком Коммунистической партии.

В дом мы зашли со двора здания, автоматчик остался у входа в подъезд, а мы впятером поднялись в квартиру обвиняемого. Мать встретила его со слезами, а когда сняли наручники, стала кормить. Мы не прервали эту сентиментальную сцену, чтобы не нарушить, как я полагал, психологический контакт, и терпеливо ждали. Минут через 15 Кашенцев подошел к стене в коридоре и показал небольшое пятно. "Здесь платина" - сказал он. Я как инициатор мероприятия взял тяжелый молоток, маленький ломик и начал долбить стену. Дом был воздвигнут по какой-то супермодернистской технологии 20-х г. XX в.: стены были не сплошными, а из двух тонких стенок, между которыми находилась воздушная прослойка. Эта сложная структура, однако, позволяла сохранять тепло в квартирах. Когда я проломил внешнюю тонкую стенку, за ней оказалась пустота. Длинной палкой я проверил, где она заканчивается, и почувствовал, как палка уперлась в преграду на уровне потолка третьего этажа. Пришлось вместе с понятыми спуститься к соседям и, извинившись, продолжить поиски в их квартире. На этот раз мне повезло почти сразу: сделав небольшое отверстие в потолке, я нащупал какой-то сверточек и вытащил его.

Мы поднялись в квартиру Кашенцева. В свертке лежали маленькие кусочки серовато-белого цвета, их вес составлял 82 г. Понятые, Кашенцев и остальные участники следственного действия расписались в протоколе. После этого я положил драгоценный сверток во внутренний карман пиджака и ощутил вполне понятную эйфорию, проще говоря, расслабился. Затем оперативники и Кудрявцев повели Кашенцева во двор к машине, а я решил почистить костюм от кирпичных крошек и умыться. Но вдруг услышал крики и шум на лестничной площадке второго или третьего этажа. Выскочив в коридор, я услышал крик оперативного сотрудника: "Стой! Стрелять буду!" Но выстрела не последовало.

Я выбежал на балкон и через 25 - 30 секунд увидел, как из арки дома Кашенцев выскочил на ул. Максима Горького. Он быстро бежал в сторону ул. Малышева. Оружия у меня не было, но я закричал: "Кашенцев, ложись! Стреляю на поражение!" К моему удивлению, беглец остановился, развернулся ко мне и почему-то присел на корточки. Увидев, что у меня нет оружия, Кашенцев показал мне кулак и побежал дальше. Лишь через 30 секунд, которые показались мне вечностью, на улице появились преследующие его оперативники. Я быстро спустился к ним и сразу же спросил, почему они не надели наручники. Оперативники лишь развели руками. Позднее они объяснили, что шли рядом с обвиняемым, окружив его с трех сторон, но на втором этаже он внезапно перепрыгнул через перила и побежал не вниз, где стоял автоматчик, а через детский садик, расположенный на первом этаже, к другому выходу из здания. Выстрелить оперативные сотрудники не могли, так как дети в это время собирались на прогулку: в коридоре толпились ребятишки, воспитательницы и нянечки. Кашенцев стремительно бежал по коридору, расталкивая детей, поэтому значительно опередил преследователей.

Я немедленно сообщил о побеге руководству следственного изолятора, а затем приехал в Областное управление МВД и составил план розыска Кашенцева. Немедленно были перекрыты аэропорт, вокзал, ближайшие к городу железнодорожные станции, проверены автобусные остановки. Кроме того, оперативным сотрудникам и участковым уполномоченным всех райотделов города были направлены четкие инструкции и фотографии Кашенцева. Организационную работу мы закончили поздней ночью. На следующий день мой коллега Ю.А. Кудрявцев должен был приступить к ознакомлению обвиняемых и их адвокатов с материалами уголовного дела, а я вместе с оперативниками начал целенаправленный розыск преступника.

Прежде всего мы составили список родных и друзей Кашенцева, которые могли оказать ему помощь, в частности материальную, и установили за ними негласное оперативное наблюдение. Главным "подозреваемым" стал старший брат Кашенцева Степан Иванович, начальник цеха оборонного завода, расположенного на набережной городского пруда. Напротив проходной завода располагалось несколько летних кафе. В одном из них и обосновались наши сотрудники. Также велось круглосуточное наблюдение еще за тремя близкими Кашенцеву людьми. Первый день наблюдения прошел безрезультатно.

Однако следующий день был удачным. Примерно около полудня к проходной завода подошла девушка и позвонила по внутреннему заводскому телефону. Минут через 20 из проходной вышел Степан Кашенцев и передал девушке небольшой пакет. Они о чем-то поговорили и разошлись: Степан Иванович вернулся на завод, а девушка направилась в сторону ул. Ленина. Оперативники последовали за ней. Около двух часов дня в наш временный штаб позвонили оперативники и сообщили, что им удалось выследить девушку, которая, получив от брата беглеца какой-то пакет, видимо, пачку денег, вернулась в одноэтажный дом, где ее, вероятно, ожидал Павел Кашенцев.

Вместе с группой задержания я срочно выехал по указанному адресу. Оперативники из отдела наружного наблюдения передали нам "вахту", и мы, окружив дом, ворвались в квартиру. К сожалению, кроме девушки и ее родителей, там никого не оказалось. Испуганная девушка сразу рассказала, что Павла привел к ней ее друг и попросил спрятать его на несколько дней. Она согласилась. Сегодня утром по просьбе Павла девушка позвонила на завод его брату и передала просьбу достать деньги. Встречу назначили в полдень около проходной завода, где Степан Кашенцев передал ей 250 руб. Вернувшись домой, Павла она не застала: он ушел на встречу со своим знакомым, пообещав вернуться через 2 - 3 часа.

Приближалось время возвращения Павла Кашенцева: мы строго проинструктировали Лену (так звали девушку) и ее родителей, а сами спрятались в доме и во дворе. Вскоре появился Павел Кашенцев: он подошел к открытому окну и спросил сидящую за столом Лену: "Ну как, все в порядке? Ты получила деньги?" Лена ответила по нашей инструкции: "Получила, они лежат на столе. Заходи обедать..." Кашенцев быстро вошел в сени, где затаился я. Мне следовало пропустить его в комнату, где бы его задержали оперативники. Но я не выдержал: когда он проходил мимо, подставил ему подножку и с силой толкнул вперед. Кашенцев рухнул на пол. Выскочили оперативники, надели на него наручники, и я стал его обыскивать. В кармане спортивной куртки обнаружилось 50 руб. и бумажка с каким-то адресом, а в заднем кармане брюк - записка, адресованная мне, необычного содержания: "Леонид Яковлевич! Я решил Вам сдаться. Простите меня за волнения и доставленные беспокойства". Прочитав послание, я вопросительно посмотрел на беглеца. Он как-то смущенно сказал: "Я боялся, что если меня поймают, то будут бить". Я посмотрел на большую шишку на его лбу, появившуюся после падения, и с удовлетворением улыбнулся.

Доставив Кашенцева в наш временный штаб, я подробно допросил его о побеге, лицах, с которыми он встречался в эти дни, в том числе о друге, давшем ему 50 руб. и адрес, где Кашенцев должен был укрываться.

Кашенцев утверждал, что совершил побег, опасаясь расправы сообщников за правдивые показания на предварительном следствии. Он действительно выдал двоих подельников, но их вину также подтвердило следствие, поэтому вряд ли указанная причина была истинной. Уже глубокой ночью мы отправили Кашенцева в следственный изолятор.

Утром я пришел в прокуратуру области и доложил заместителю прокурора области Г.А. Журавлеву о задержании беглеца. Он ничуть не удивился, но сказал: "Я был уверен, что ты его найдешь. Молодец! Но в будущем будь бдительнее. Всегда надо выигрывать! Закончишь это дело - я вас с Кудрявцевым поощрю".

Я сделал серьезные выводы из побега Кашенцева. Ему удалось запутать нас, хотя если бы оперативные сотрудники надели на обвиняемого наручники (это предусмотрено инструкцией об этапировании), то никакого побега бы не было. Зато после мы "переиграли" беглеца в сложном рефлексивном противоборстве и сравнительно быстро, примерно за двое суток, задержали преступника. Для успешного разрешения конфликтной ситуации очень важно рефлексивное мышление - главное оружие следователя и оперативного сотрудника в преодолении противодействия конфликтующей стороны. Рефлексивное мышление дает возможность с большей долей вероятности не только предвидеть поступки противника, но и руководить его поведением. Если следователь умеет рефлексивно мыслить, то в сложных ситуациях конфликта или тактического риска эффективность его действий будет максимальна.

В научных работах по военной стратегии и тактике постоянно подчеркивается, что рефлексивное мышление и управление - важнейшие составляющие искусства военачальника. Не меньшую роль рефлексивное мышление играет в деятельности следователя и оперативного сотрудника. К сожалению, чаще всего эти знания - результат горького опыта, особенно если следователь "дважды наступил на одни и те же грабли". К счастью, в моей следственной практике подобных эпизодов больше не было, хотя приходилось расследовать сложные уголовные дела, в которых мне активно противодействовали значительно более хитрые и опытные преступники, чем Кашенцев.