К вопросу о соотношении финансового права и инвестиционного права *

Решетина Елена Николаевна, Донской юридический институт, кафедра конституционного (государственного) права.

В статье ставится под сомнение мысль о том, что ценные бумаги как объекты права и тем более производные финансовые инструменты никак не могут входить в предмет финансового права (конечно же, кроме государственных ценных бумаг). Например, указывается, что эта точка зрения является не совсем верной, если присоединиться к той позиции, что инвестиционное право является подотраслью финансового права. Само возникновение такой точки зрения связано с тем, что меняется именно доктринальное обоснование предмета и метода финансового права России.

В статье также утверждается, что и ценные бумаги, несмотря на то что являются сами объектами гражданских прав, с точки зрения финансового права выступают уже составной частью того механизма, который и обеспечивает жизнеспособность самого предмета.

Но несмотря на все стремление к божественной простоте, вопрос-таки усложняется тем, что в дело вмешивается появление к жизни такого института, навеянного временем, как инвестиционное право, которое и стремится похитить с досадным упорством вышеуказанный инструмент у финансового права как отрасли права.

Ключевые слова: развитие рынка ценных бумаг, ценные бумаги как объекты права, инвестиционное право как подотрасль финансового права, доктринальное обоснование предмета и метода финансового права России, цель финансового права, принцип приоритета публичного интереса над частным.

The article questions the idea that securities as an object of law and more over as derivative financial instruments cannot be the part of finance law of course except for government securities. For instance there is an opinion that this point of view is not completely correct, all the more if we subscribe to a conclusion that investment law is a subindustry of finance law. The emergence of such point of view itself is connected with the change of doctrinal substantiation of the subject and method of finance law of Russia.

The article also states that securities, in spite of that fact that they are the objects of civil law, are the constituent part of that mechanism which ensures the viability of the subject.

However in spite of the urge to the simplicity the question is complicated by the intervention of emergence of such an institution, caused by the time, as investment law, which aspires with annoying persistence to steal the foregoing instrument from finance law as a branch of law.

Key words: development of securities market, securities as objects of law, investment law as a sub-branch of financial law, doctrinal substantiation of subject and method of financial law of Russia, purpose of financial law, principle of priority of public interest over the private one.

Российская история развития рынка ценных бумаг свидетельствует о том, что зачастую фактическое положение дел существенно отличалось от нормативного регулирования, и рынок в своем развитии просто вынужден был оказываться в так называемом положении вне закона. С другой стороны, история рынка ценных бумаг - это история борьбы за власть. И неважно, какая это власть - экономическая или политическая (они, как правило, всегда ходят рядом), а важно лишь то, что именно ценные бумаги выступают необходимым инструментом укрепления такой власти.

Далее, принято считать, что ценные бумаги как объекты права и тем более производные финансовые инструменты никак не могут входить в предмет финансового права (конечно же, кроме ценных государственных бумаг). Осмелимся заявить, что это не так, тем более если присоединиться к той точке зрения, что инвестиционное право является подотраслью финансового права. Само возникновение такой точки зрения связано с тем, что меняется именно доктринальное обоснование предмета и метода финансового права России.

Если мы обратимся к учебникам финансового права СССР, то увидим, что сфера действия финансового права, на их взгляд, - это отношения, возникающие в результате применения Советским государством такого экономического рычага, как финансы, и осуществление в связи с этим финансовой деятельности. Поэтому, прежде чем раскрывать содержание советского финансового права, требуется выяснить, что же такое финансы СССР <1>. Причем указывается, что финансы СССР - это экономические отношения по планомерному созданию, распределению и использованию денежных фондов государства и социалистических организаций, необходимых для нужд расширенного социалистического воспроизводства... <2>. Указанные постулаты базируются на концепции, согласно которой финансы едины потому, что они опираются на единую социалистическую экономическую систему.

"Финансовое право - это совокупность юридических норм, регулирующих общественные отношения, которые возникают в процессе образования, распределения и использования денежных фондов (финансовых ресурсов) государства и органов местного самоуправления, необходимых для реализации их задач" <3>. Причем к предмету относят "отношения, возникающие в процессе финансовой деятельности государства". Таким образом, можно сделать вывод, что предмет финансового права в данном учебнике определяется, во-первых, субъектом правоотношения - государством, а во-вторых, предметом - финансами. Причем нельзя не признать в принципе справедливость такого высказывания. Причем под финансами в данном учебнике понимаются именно денежные средства. "Государство обеспечивает планомерность аккумуляции и распределения денежных средств" <4>. Очевидно, что указанное обстоятельство является конечной целью в соответствии с самим назначением государства. Но для достижения указанной цели используются уже такие инструменты, как кредиты (займы) и, наконец, ценные бумаги. Но здесь мы уже подходим к доказываемому постулату - ценные бумаги уже входят также и в предмет инвестиционного права.

Это особенно ясно видно, если мы посмотрим на цель финансового права, которая, собственно, и определяет первопричину возникновения той или иной отрасли или подотрасли финансового права. Согласно популярной точке зрения финансовое право нацелено на "обеспечение приоритетности публичности интересов в области финансовых отношений с учетом их влияния на частные интересы личности...;

совершенствование рыночных отношений в экономике при их государственном регулировании посредством использования финансово-кредитного механизма..." <5>.

Безусловно, само развитие финансового права и его подотраслей и тем более отраслей, с ним взаимосвязанных, напрямую связано с финансовой политикой, а эта самая финансовая политика - с идеологией государства, как мы это видели выше при рассмотрении воззрений на финансовое право советских ученых и современных.

Но, как нетрудно заметить, во всякой литературе, посвященной данному вопросу, мы видим, что основополагающим принципом является принцип приоритета публичного интереса над частным. И если мы посмотрим на само назначение государства как общественного института (в данном случае мы уже имеем в виду государства с рыночной экономикой), то увидим, что одной из целей является обеспечение нормального функционирования экономики в пределах своих границ, а также на внешнеэкономическом уровне. И здесь мы можем показать, что многие вновь появляющиеся отрасли права, являющиеся по отношению к финансовому праву отраслями или даже подотраслями права, содержат в себе нормы, преследующие в конечном счете публичный интерес. Но и здесь мы можем возразить, что те же нормы гражданского права, содержащие в себе положения о ценных бумагах, также в конечном счете носят публично-правовую цель с точки зрения цели регулирования. И помимо указанного принципа выясняется, что у нас также есть еще один принцип - избежание двойного регулирования и упрощение этого самого регулирования. Общепринято мнение о том, что, рассматривая развитие человечества, мы неизменно приходим к выводу о том, что оно является саморегулирующей системой. Ну конечно же, естественно, кто, кроме самого человечества, будет регулировать его деятельность? А вот какие представители этого самого человечества возьмутся за решение подобных вопросов - это уже совершенно другая картина. Вот от этого обстоятельства как раз и зависит развитие инструмента такого регулирования - права и финансового права в том числе. И мы закономерно возвращаемся к вопросам идеологии - прародительницы систем права. И здесь сталкиваются мнения не только о том, например, является ли подотраслью финансового права инвестиционное право, а также о том, возможно ли такое обстоятельство или в принципе невозможно. Причем вопрос становится архисложным не только в связи с указанным обстоятельством, а также в связи с тем, что по настоящее время нет единого мнения, возможно или невозможно само существование, во-первых, такой подотрасли финансового права, а во-вторых, комплексных отраслей права в принципе. В довершение недоразумения вопрос помножается на, как мы указывали, столкновение и взаимодействие совершенно противоположных идеологий.

Я знаю сердцем:

этот мир един,

и все во всем,

живет, растет и дышит.

Частиц незримых робкий шепот

слышен в раскатах бурь

и взрывах новых звезд <6>.

"Для определения предмета финансового права и установления граней этой отрасли права имеются определенные критерии. Главным из них является то, что финансовое право регулирует общественные отношения, складывающиеся в процессе финансовой деятельности государства" <7>.

Однако нельзя отождествлять финансовое право с экономикой и организацией финансов государства. Экономика и организация - это, прежде всего, содержание, а право - это форма соответствующих общественных отношений.

С точки зрения современной науки права существует множество воззрений на определение предмета финансового права.

С одной стороны, в учебниках указывается, что предмет науки финансового права составляет совокупность следующих основных компонентов: а) норм и институтов финансового права; б) финансово-правовых отношений; в) финансового законодательства; г) тенденции развития финансового законодательства <8>.

Отображается и такая точка зрения, предусматривающая, что "наука финансового права исследует установленные финансово-правовые методы и способы, которыми государство и органы местного самоуправления мобилизуют денежные средства в централизованные и децентрализованные фонды и расходует их для своего функционирования" <9>.

Естественно, в зарубежных странах воззрения на этот счет учебной литературы закономерно будут зависеть от системы права и специфики действующего законодательства, которое, в свою очередь, зависит от государственного устройства построенной в соответствии с господствующей идеологической доктриной.

Но до сих пор никто еще не опроверг мнения классиков мировой науки права о том, что "наука финансового права не ограничивается изучением закономерностей и связей финансовых операций друг с другом и другими социальными явлениями. Предметом... является также и действие всего финансового механизма" <10>.

И если учесть, что предмет науки - это объект ее изучения <11>, а предмет права и финансового права в том числе - это также то, на что направлено изучение, то по законам даже формальной логики изучить объект просто невозможно без инструментов, приводящих этот объект в действие. А раз это так, то эти самые инструменты также входят в предмет постольку, поскольку своим воздействием реализуют назначение самого предмета.

Таким образом, возвращаясь на землю обетованную, можем утверждать также, что и ценные бумаги, несмотря на то, что являются сами объектами гражданских прав, с точки зрения финансового права выступают уже составной частью того механизма, который и обеспечивает жизнеспособность самого предмета.

Но несмотря на все наше стремление к божественной простоте, вопрос-таки усложняется тем, что в дело вмешивается появление к жизни такого института, навеянного временем, как инвестиционное право, которое и стремится похитить с досадным упорством вышеуказанный инструмент у финансового права как отрасли права.

А для вынесения вердикта о справедливости или несправедливости указанного обстоятельства и возникает потребность опереться на общепринятую точку зрения о предмете инвестиционного права и по возможности опровергнуть ее.

Итак, что же пишут в учебниках о нашем многострадальном предмете? Ну, во-первых, редко встретишь смельчака, предпринявшего попытку определить предмет чем-то еще помимо соответствующих общественных отношений. Например, в предмет стандартно включают общественные отношения, связанные с размещением на территории РФ инвестируемых в экономику финансовых средств, иного имущества... включая имущественные и личные неимущественные права; отношения по контролю за допуском иностранных инвесторов в отдельные отрасли экономики России; общественные отношения, связанные с созданием на территории страны необходимого инвестиционного режима для привлечения инвестиций в экономику, отношения, связанные с наложением ответственности за инвестиционную деятельность, противоречащую законодательству <12>. Из всего вышесказанного можно уразуметь, что в предмет инвестиционного права входят общественные отношения, складывающиеся в процессе профессиональной предпринимательской деятельности по поводу привлечения использования инвестиций. А также, по логике авторов, сюда включаются и отношения по контролю за инвестиционной деятельностью, надо думать, по всей видимости, государственному контролю. Надо думать, именно в таком аспекте государственные органы и используют ценные бумаги соответствующих видов как инструмент регулирования и контроля, а с другой стороны, контролируют их выпуск и оборот.

И здесь мы вплотную подходим к риторическому вопросу о том, что если ценные бумаги вышеуказанным способом входят в предмет финансового права, а также в предмет инвестиционного права, то является ли инвестиционное право подотраслью финансового права или все-таки является комплексной отраслью права? Конечно же, данный вопрос отражает, как говорят историки, "повод", а именно ценные бумаги как связующий элемент в данном вопросе. А причина, помимо причин, указанных выше и восходящих к вопросам идеологии, кроется в проблеме самой возможности окончательного выбора, является инвестиционное право подотраслью или комплексной отраслью права.

Итак, рассмотрим воззрения ученых по этому поводу. В юридической науке наибольшее распространение получило мнение о том, что инвестиционное право - комплексная отрасль права. Это мнение отражено в работах таких ученых, как А.Г. Богатырев <13>, П.П. Гончаров <14>, Н.Н. Доронина <15> и др. Высказываются даже точки зрения в пользу инвестиционного права как комплексного правового института <16>.

Впервые мысль о самой возможности существования комплексных отраслей права была высказана еще в 1947 г. В.К. Райхером <17>.

В дальнейшем судьба самого развития воззрений по этому поводу отличалась неоднозначностью и противоречивостью. Мало того, различные школы придерживались различных мнений (а именно диаметрально противоположных по этому поводу), но и в самих школах и даже у целой плеяды ученых мнения менялись максимально кардинально.

Например, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский, Ю.К. Толстой поначалу поддерживали существование комплексных отраслей права, затем отказались от этой затеи. В то же время С.С. Алексеев совершенно наоборот впоследствии покорился доводам сторонников комплексных отраслей. Итак, рассмотрим наиболее яркие противоположные точки зрения по этому поводу.

В частности, О.А. Красавчиков выступал решительно против комплексных отраслей права и утверждал, что отраслей права ровно столько же, сколько отраслей законодательства. "По своим внутренним взаимосвязям отрасль является определенным единством, выдающимся из целого (внутри целого) в силу объективных специфических черт. Если таковых черт нет, то, естественно, нет и оснований видеть в том или ином объединении явлений или процессов отрасль их системы" <18>. То есть комплексные отрасли права - не отрасли права, а произвольные, исходящие, например из научных или практических интересов, субъективно сформированные группы норм права, принадлежащих отдельным отраслям.

А С.С. Алексеев, напротив, указывал на наличие в правовой системе специфической структуры - вторичных, комплексных образований, состоящих из специальных, согласованных между собою норм <19>.

Современные ученые указывают также на то, что "включение отдельных правовых норм в правовые акты иного отраслевого значения - явление обычное, так как между подсистемами права всегда имеются переходные мосты и пограничные зоны для стыковки и согласования их" <20>.

С точки зрения нашего исследуемого предмета - инвестиционного права - ученые обосновывают наличие такой комплексной отрасли права наличием единого предмета регулирования и говорят, что признание инвестиционного права комплексной отраслью права российского права (так же как и в отношении хозяйственного права) не означает, что нормы гражданского права переходят в какую-то другую область регулирования. Они остаются гражданско-правовыми нормами. То же самое можно сказать и в отношении норм других отраслей <21>. Но если с предметом более-менее вопрос мы прояснили, указав на то, что финансовые инструменты и сами ценные бумаги выступают-таки как инструмент предмета в лице соответствующих правоотношений, то вот с методом как раз и существует наибольшее недоразумение. А мы с вами определенно должны принимать за аксиому, что если перед нами отрасль права, то она обязательно должна иметь не только предмет, но и метод, а если мы вздумаем у этой отрасли выявить подотрасль и начнем выявлять у этой самой подотрасли права метод, то по всем законам формальной логики окажется, что метод подотрасли, по сути, есть метод отрасли. И для того чтобы, например, обосновать свою точку зрения, утверждающую пусть уж не только то, что инвестиционное право может являться или является подотраслью финансового права, но и хотя бы то, что инвестиционное право является отраслью права, пусть даже и комплексной, мы должны выявить не только предмет, но и специфику метода регулирования или, может быть, даже просто основные черты этого метода.

Если мы посмотрим на природу метода глубже, то увидим, что природа метода неразрывно связана с теорией субъективного права. Причем в теории права выработано несколько точек зрения, которые объясняют природу этого самого права. Рассмотрим наиболее яркие из таких классических точек зрения.

Итак, первая теория - это теория воли. Основной постулат этой теории - субъективное право может быть выражено (а значит, реализовано) только посредством волевых действий субъекта <22>.

Оппонентом такой теории выступил Р. Иеринг, который утверждал, что право выступает результатом борьбы различных интересов - индивидов, групп, сословий, классов <23>. Право выступает регулятором, этаким средним арифметическим взаимоисключающих интересов. Согласно указанной теории в субъективном праве существуют два момента - материальный момент (или материальная сторона реальности), выраженный в конечном счете в установлении цели права или цели, например, конкретной нормы, и формальный момент, который представляет собой средство реализации этой цели.

С нашей точки зрения средством реализации этой цели как раз-таки и выступает метод права, без которого практическая реализация нашего права попросту невозможна.

Таким образом, можно сделать очень простой вывод: метод права должен наличествовать в любой отрасли права, ибо сама реализация назначения этой отрасли становится невозможной. Причем специфика метода отражается в каждой конкретной норме рассматриваемой отрасли или, если хотите, подотрасли права.

Мы можем задаться вопросом: а зачем нам метод, если мы рассматриваем производные ценные бумаги даже не как объект права, а как инструмент, входящий в предмет финансового права? На самом деле все очень просто - если мы с вами решим, что метод присущ только финансовому праву, а у инвестиционного права его вовсе нет, то тогда становится спорным вопрос о существовании такой отрасли права вообще, а если вдруг окажется, что метод инвестиционного права кардинально отличается от метода финансового права, то нельзя будет говорить о такой подотрасли права.

Для этого нужно рассмотреть основные моменты метода финансового права. Итак, из теории права мы знаем, что на самом деле метода может быть только два - императивный и диспозитивный. Но здесь нет такого кардинального деления с точки зрения современного права на черное и белое, есть тона и полутона, которые выражаются в соответствующем сочетании императивного и диспозитивного. И это деление методов, несмотря на указанные нами новоявленные полутона, является необходимым следствием деления всего права на частное и публичное. И необходимая квалификация метода будет в нашем случае как раз и зависеть от такого деления.

Как мы уже указывали, ссылаясь на работу Иеринга, правом движет реализация конфликтующих интересов общественных групп, которая в конечном счете служит цели или назначению права. А эта самая цель уже носит объективный характер и уничтожает норму права или правоотношения, этой нормой регулируемые, если они начинают входить с ней (целью) в противоречие. Так вот, эта самая цель права определяет назначения каждой отрасли права, отображаясь в самом предмете отраслей. Из вышесказанного мы можем заключить, что в предмете финансового права отображается цель этой отрасли права - а именно защита преимущественно публичного интереса. А вот исходя из предмета инвестиционного права, мы приходим к совершенно противоположному выводу. А это может означать лишь одно - что с точки зрения по крайней мере российского права, инвестиционное право не может в полной мере являться подотраслью финансового права, а по сути, является в большей степени комплексной отраслью права, и некоторые нормы финансового права, а также нормы, являющиеся необходимым инструментарием для реализации ближайших целей финансового права, необходимо отнести к источникам данной отрасли. И именно законы, регулирующие рынок ценных бумаг в совокупности, а не в отдельности объекты гражданских прав, например, являются законами, в которых не только необходимо сочетается императивный и диспозитивный метод, а законами, которые как источники права просто невозможно отнести однозначно ни к области финансового права, ни к области, грубо скажем, права гражданского. Они, так скажем, стоят на границе этих отраслей и обусловливают само возникновение таких мифических отраслей права, как комплексные. И именно такой формой выражения права и являются источники права, регулирующие рынок ценных бумаг, которые включаются в группу источников финансового законодательства, регулирующего ценные бумаги как инструмент финансового права.